Пластический этюд из прошлого

Была холодная московская зима. Выйдя из института, я поспешил к станции метро «Профсоюзная». В вагоне сразу обратил внимание на одну пару с ребёнком, сидящей напротив. Он – невероятного роста и комплекции парень, с виду борец сверхтяжёлой категории. Она - маленькая невидная блондиночка. Одеты они были совсем непритязательно. На его огромной ладони мирно спал младенец. Я сразу просёк, что парень из грузин, более того из родных мне краёв – Имеретии. Светлая щетина, серые глаза, в его русской речи чувствовался столь знакомый мне акцент. Говорил он простые вещи, перебирал планы на будущее, купим это, поедем туда-то. Его габариты привлекали внимание других пассажиров. Но я смотрел на женщину...
Раньше и после мне не приходилось видеть более счастливого создания. Я наблюдал пластический этюд. Чуть как бы отстранившись от парня, вроде уединившись в тесноте вагона, она воздела глаза куда-то вверх, при этом губы умиротворенно улыбались. Её плечики расправились, девичья грудь выпячена. Молодая женщина напоминал птицу, готовую воспарить... А тот великан продолжал говорить. 
Им было выходить на «Калужской». Мой земляк встал. Да, его фигура устрашала. Он с величайшей нежностью прижал ребёнка к груди, даже сгорбился, вогнул вовнутрь свои плечи, чтобы защитить дитя от ждущего их на улице московского мороза. Она, росточком ему по пояс, проследовала за ним через двери остановившегося вагона. 

Лет через семь я встретил его на летних сборах молодёжной команды Грузии по борьбе в Бакуриани. Он оказался разбитного характера. Громко смеялся, строил весёлые рожи детишкам, которые с некоторым страхом посматривали на гиганта. Я, работник министерства спорта, привёз с собой социологические анкеты. Тренер собрал команду в актовом зале. Бесо, так его звали, куролесил, шутил. Он небрежно заполнил анкету.  Пришлось задавать уточняющие вопросы. Невзначай я спросил его, а не из имеретинского ли он городка...  Так и было. Походя, припомнили общих знакомых. Потом я стал перечислять его успехи. Мне, как чиновнику из ведомства, следовало это знать. Признаться, я не сразу узнал в нём того пассажира из московского метро, пока он не обронил фразу на русском языке, в которой я расслышал московский говорок.
- С 15 лет меня послали в Москву, в школу олимпийского резерва, - сказал мне Бесо.
- Значит я мог видеть тебя в Москве, в районе станции метро «Калужская», - подметил я.
Тут мой респондент побледнел. Хитринку в глазах сменила настороженность. После паузы он заметил:
- В Москве у меня растёт ребёнок. По молодости и неосторожности получилось. С девицей связался.
- Ребёнку, наверное, семь лет? – осведомился я.
Мой собеседник угрюмо посмотрел на меня. Дал понять, что пора прекратить задавать ему вопросы.

Через несколько лет Бесо пригласили японцы. Он занялся сумо. Потом вышел на пенсию. Вернулся. Однажды по нашему ТВ передавали интервью с ним. Показали его – огромного детину о 200 килограммов в кимоно в кругу семейства – миловидной миниатюрной японки и годовалого ребёнка, который умещался на его огромной ладони.