Инструкция для зябликов

Я знаю, что все, что скажу, может быть использовано против меня. Ты, будущий копатель в моих словах, брось это дело, брось прямо сейчас. Сейчас меня нет, но и когда я была, я сама не знала, кто я. Не думай, что можешь понять то, что я сама не поняла, копаясь в моих письмах и стихах.

Мы все - плоские тени самих себя. Наша внешность - гладко натянутая молочная пенка на поверхности чего-то, что выглядит совсем не так. Мы узнаём друг друга по светотени, которую эта пленка отбрасывает. Это одна только видимость, копатель, это игра красок на поверхности опала. Ты знаешь, как он выглядит внутри?

Наши мысли - косые тени того, что мерцает то ли внутри, то ли где-то рядом, но привязано невидимой нитью к тому, что внутри. Это мелкая рябь на поверхности непонятого. Ты хочешь угадать по ней, какие Лох-Несси залегли на дно?

Я и сама не знаю, что там дышит внутри. Этот огонь горит до времени, тени мотаются на ветру. Мы зябнем на этом ветру, мы его боимся, великие самозванцы в истории, намного большей, чем все, на что способно наше воображение. Наше самозванное величие давно лопнуло вместе с верой в собственную божественность, но многие ли заметили это? Мы копаем грандиозные царапины в корке шлака на плавильной печи по имени Земля. Нам все мало: снаружи мы зажгли нефтяные, газовые факелы, ядерные реакторы - нам все мало, мало огня и света, мы все зябнем, и добрая половина из нас скулит при этом тихо про себя или хором "господи помилуй", да "господи, спаси".

Да кто же вас спасет?

Некому спасать, да и некуда. Да и незачем: если мы стоим на коленях, мы не стоим спасения.

Спасли вы себя, будущий копатель в моих словах?

Если уже да, ты не поймешь меня, потому что меня трясет дважды в неделю на хрустящей корке планеты, выгорающей изнутри.

Если еще нет, попробуй понять сначала себя.