(Отрывок из романа)
«…Черты её лица имели теперь выражение спокойной мягкости и ясности. Теперь часто видно было одно её лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была сильная и красивая плодовитая самка. Очень редко зажигался теперь в ней прежний огонь…»
Л.Н. Толстой «Война и мир»
1.
Она смотрела на фонтан, любуясь тонким потоком прозрачной воды и, приметив небольшую, но настоящую радугу, весело улыбнулась. А радуга, точнее даже «радужка», миниатюрных размеров возникла там, видимо, на смешении или перекрёстном воссоединении воды с солнечными лучами. Словно эти самые «отростки» великого Светилы играли с жидкой средой, то бишь, вышеназванным химическим элементом H2O в прятки. Хотя физика появления этой радуги на тот момент мало волновала девушку. Оранжево-красные лучи огненного солнца прятались в струях нескончаемого потока шумных вод и вновь возникали, обжигая глаза и передавая весь спектр цветовой гаммы людям. Красиво! Сияющая улыбка не сходила с ее лица, а печальные глаза не отрывались от столь прекрасного зрелища. Такую картинку она где-то уже наблюдала. Ну-да, на море. Только радужная палитра предстала там в водах массивных водопадов, что было в сотни раз больше и красивее здешнего фонтана. Но смысл и очарование нисколько не отличались. «Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан» - вот они, все цвета радуги собрались в столь маленьком живописном уголке природы городского парка. Фонтан, конечно не «Писающий мальчик» и не родственник знаменитым питерским, но тоже не упал в грязь лицом по изяществу и красоте. Дизайн по самым современным тенденциям, в виде огромной клумбы цветов, из-под глубинных недр которой выбивается поток воды, расплескивая свои капли во все стороны как бы по спирали. Некое солнышко, если хотите, только вместо лучей струйки прозрачной прохладной водицы…
- Нравится?
Марина вздрогнула. Голос прозвучал так громко, что она интуитивно бросилась к стоящей рядом детской коляске. Нет, малышка не проснулась.
По привычке, покачивая средство передвижения и отдыха маленьких детей, женщина отступила в сторону и решила, что время прогулки подходит к концу.
- Простите, - уже шепотом промолвил всё тот же прохожий, - любовались радугой?
- Да, вы тоже её приметили?
- Никогда раньше не видел…- незнакомец отчего-то замолк на полуслове и в упор взглянул на маму с коляской.
- Не видели радуги?
- И её тоже. Нет, как природное и физическое явление после дождя, конечно, мне приходилось это наблюдать, но в маленьких фонтанчиках городских парков нет. Тем более это мой парк отдыха.
- Тоже сюда заходите? И мне с детьми очень нравится бывать здесь.
- А…ну да, захожу… В первый раз за всё время решил обойти «владенья свои»…
- Проснулась, маленькая? Ну, вот мы и нагулялись и воздухом свежим надышались. Домой, конечно, идем домой. Теперь нам надо кушать...
Дома, покормив Наташеньку и вновь уложив спать (а что ещё той оставалось делать в два с половиной месяца отроду?), Марина решила сготовить обед, перестирать пелёнки, убраться в комнате и забрать сына из детского сада. Что, собственно она делала каждый божий день. Муж как обычно был на работе, да и вряд ли бы помог, если бы был дома. Устает на работе-то, намается за день, о каких домашних делах может речь идти, когда еле голову до подушки доносит. Деньги ведь зарабатывает, семью большую кормить надо, кто коли не он? Так вот и жили они: работали, не покладая рук, не жалея сил и деток растили, на радость самим же…
Игнатова Марина любила супруга, во всяком случае, когда замуж за него шла. А вот, о том, что тот в рюмку частенько заглядывать станет, и не помышляла. Да и кто в двадцать лет об этом думает, когда в голове, душе и сердце только «лютики, цветочки у меня в садочке»? Начиналось у них все красиво. Признания и серенады под балконом – были, оды и стихи ей посвященные – они тоже проходили, даже рука с сердцем предлагались, как положено на коленях и через разговор с родителями. Но ничто не вечно под луной, и лодка постепенно и неизбежно стала биться о быт…Не сразу, естественно, не сразу… Сначала были трудности. Невозможность иметь детей, якобы по причине недоразвития женских органов Марины, трудоемкое лечение по этому поводу, затем такой же диагноз бесплодия мужа из-за какого-то перенесенного в детстве заболевания, дорогостоящее лечение последствий этого недуга… Словом, прошли они через тернии…В итоге, родила Маришка спустя десять лет после замужества, а муж как пристрастился к «зеленому змию», якобы в целях залития горя, что деток никогда не будет, так и не смог от этого проклятого пресмыкающегося избавиться по сей день...
- Добрый день, - шёпоток показался Марине знакомым и, подняв голову на источник звука, она долго вспоминала, где видела это холеное, чисто выбритое лицо. Кстати, «чисто-выбрито-холеным» была не только эта часть головы, он весь был словно облизан или вычищен с низу до верху.
- Мы знакомы? – зеленые глазки выразили изумление, а носик едва сморщился.
- Нет, но это поправимо, - незнакомец улыбнулся, и женщина увидела ряд, основательно вычищенных и отбеленных зубов. Здесь одним «Бленд-А-медом», видимо, не обошлось. Над эмалью и кариесом, точнее его профилактикой поработало, наверное, немало врачей-стоматологов. Что ж, весьма похвально и неплохо, когда человек следит за своим здоровьем, ведь оно, как правило, зависит полностью от состояния зубов. Женщина усмехнулась, что это она мужика оценивает как лошадь – по зубам…
- Может быть, но совсем не обязательно.
- Почему? Любопытно было бы знать, как зовут столь очаровательную и обворожительную молодую мамочку?
- Любопытство – не порок, а насчет молодой и какой вы там сказали мамочки? Спасибо, не выношу лести.
- Отнюдь, я искренен как никогда.
- Извините, нам больше не о чем говорить.
Марина решила ретироваться, ибо человек в исключительно белом одеянии, и с исключительно благородными манерами, и исключительно слащавыми разговорами не внушал ей особого доверия. Более того, она его просто испугалась. Может он маньяк ? Кто еще кроме них может осыпать женщину комплиментами? Вон муж, даже и не думает о существовании подобных. О призыве «давайте говорить друг другу комплименты» знать не знает и ведать не ведает, а уж о том, что «это всё любви счастливые моменты» и слышать не слыхивал… Где уж нам простым смертным…
Кстати о «птичках». Коли речь зашла об Игнатове - супруге Марины, то здесь, думается необходимо будет сказать несколько слов.
Григорий Игнатов любил в этой жизни три вещи:
1. Себя, конечно, (просто обожал, нет, не в смысле нарциссизма, просто был из числа той категории мужиков, что в первую очередь думали о себе любимом).
2. Далее – деньги и все от них зависящее. Даже нет, только исключительно деньги! Чтобы они просто были и никуда не девались. В карманах, в страницах толстых книг, на полках с его нижним бельем (как у некоторых женщин), но не в банке! Сберегательном, разумеется! Ни за что! Это ж надо каждый раз ходить, снимать со счета… Что касается пластиковой карточки, её участь та же. Надо искать ближайший банкомат, знать и помнить PIN-код, искать на циферблате, табло или, как он там правильно называется, нужные кнопки… Словом, деньги дома лучше и спокойнее, а в кармане - любимые банкноты душу греют. Тоже отлично! Просто еще никто не узнал о подобном Игнатовском методе хранения капитала, иначе плакали бы его «миллионы» горючими слезами вместе с ним.
3. И, наконец, третьим любимым делом Гриши – была и остается тяга к спиртным напиткам, особенно пиву. Правильнее было бы поставить данный пункт пристрастий Григория на первое почётное место, но для видимого успокоения и утешения жены, Марины, пусть данная очерёдность считается верной. Ведь не всегда же он так беспросветно пил…
Гриша, в общем-то, ничем особенным не отличался от обычного среднестатистического мужчины среднестатистических лет. Работа, семья, дети, расслабуха с пивком – разве не по такому алгоритму сейчас проходит жизнь чуть ли не каждого уважающего себя гражданина? А порой и гражданки… Но это уже не тот профиль, стиль и тем более жанр сего повествования. Вернемся всё к той же среднестатистической семье Игнатовых. Итак, Гриша и Марина когда-то очень друг друга любили. Почему когда-то? Да потому, что их теперешние взаимоотношения были далеки от большого и светлого. Пьянки и скандалы мужской половинки напрочь убили все любовные начинания в нем, а нежность если и присутствовала в их трезво-пробуждающихся примирениях, была недолгой и не продолжительной. Тем не менее, Марина родила второго ребёнка, руководствуясь наиглупейшими доводами женщин всех времён. Якобы, из-за рождения дочери, папа бросит пить. Почему женское население нашей страны тупо уверено, что произведение на свет очередного потомства должно благоприятно сказаться на взаимоотношениях родителей, до сих пор остается загадкой. Ведь для каких только целей милые дамы не рожают детей. Ну, к примеру:
- для сохранения семьи, когда сильная половина человечества периодически наведывается налево (словно второй, третий, восьмой по счету малыш каким-то образом удержит неуемного папашу-ловеласа от ухода; если уж тот решил оставить семью, никакие дети не удержат);
- для улучшения личных отношений супругов (будто маленький принесет с собой утраченные чувства, ничего кроме новых забот и хлопот с пеленками и ползунками от него маме с папой не достанется);
- для улучшения жилищных проблем (как будто в трёхкомнатной квартире трудностей с появлением карапуза станет меньше);
- из-за материальной стороны вопроса, ведь сумма материнского капитала за рождение второго, третьего и далее ребенка немалая (и неважно, что деньги дадут не сразу, а спустя несколько лет).
Список можно было продолжать до бесконечности, ибо причины рождения детей женщины отыскивают такие, что просто диву даешься их фантазиям. Но это сугубо личное дело каждого и судить, конечно же, не стоит, тем более это в компетенции совершенно иных специалистов.
Так или иначе, Марина родила второго, не смотря ни на что, и ни разу не пожалела о содеянном. Да как можно об этом жалеть? Дети – самое большое счастье в жизни, именно из-за них и ради них и стоит жить дальше.
Марина растворилась в детях без остатка, отдавая им свою невостребованную мужем любовь и теплоту. Мужа просто терпела, терпела от него всё и всё ему прощала или… жалела? У Гриши не было родных и идти, собственно, тому было некуда, да и жить в статусе разведёнки не очень-то хотелось. Деткам нужен отец, считала Игнатова, наивно полагая, как и миллионы ее соотечественниц, что такой папа лучше, чем совсем никакой. Кстати, к слову сказать, чаще всего Гриша и был «никаким» во всех смыслах этого выражения. А главный смысл слова заключается в том, что будучи невменяемым из-за определенной дозы (двух-трёх литров) слабоалкогольного продукта под названием «Балтика № 9», Гриша и в самом деле становился «никаким» (т. е. и ни мужем, и ни отцом, и ни человеком). Каждодневное лицезрение лежащего прямо на полу или, иногда сумевшего-таки доползти до дивана, отца, явно не было доказательством нужности такого папы детям. Тем не менее, о другой жизни или ее перемене Марина даже не помышляла.
2.
- Что-то давно не видел вас, здравствуйте! – тихий голос знакомого незнакомца заставил Игнатову оторваться от чтения книги и, непроизвольно дотронувшись по привычке до коляски, взглянуть в его сторону.
Взгляд импозантного мужчины обжег женщину. В идеале, конечно надо было сказать, согрел, но вряд ли на тот момент Марина это поняла. На нее уже давно так никто не смотрел. Муж во всяком случае…Да и не понимала она, что за собой скрывал этот огненный взгляд карих пылающих глаз.
- Вы следите за мной? – она решила положить преследованиям этого маньяка конец, раз и навсегда.
Глазки «маньяка» потеплели и загорелись еще сильнее. Да, всем бы маньякам иметь такие красивые влюбленные глаза!
- Конечно, не пропадайте больше так, пожалуйста.
- Не понимаю, что вам от меня нужно?
- Пока ничего.
- Что значит «пока»? – по спине Марины пробежал холодок. Хотя ножки у этого холодка и были коротенькими, но смогли добежать до самых пят. Туда же устремилась и душа.
Пока матрица человеческого тела собиралась поменять местожительство, её хозяйка решила опередить события. Встав со скамейки и развернув коляску в сторону центральных ворот парка, она решила как можно быстрее покинуть сие заведение отдыха и не появляться здесь больше никогда в жизни.
Мужчина-маньяк догадался об этом намерении (на то он и маньяк), и чтобы в очередной раз не лишить себя удовольствия полюбоваться красотой женщины, прибегнул к самым хитрым средствам обольщения. Но средства не помогали, причем, даже самые проверенные не действовали. Женщина не обращала на его комплименты ни малейшего внимания, её уши совершенно не реагировали на внушительные рассказы о себе и материальном достатке, а глаза даже не глядели в его сторону. Ноги стремглав несли хозяйку по тропке вдоль парка отдыха.
- Да что ж ты бежишь-то как угорелая, я не причиню тебе ни малейшего вреда. Я только хочу познакомиться.
Но молодой человек, казалось, говорил с глухонемой.
- Пойми, я просто хозяин этого парка, мне необходимо знать мнения, отзывы и пожелания отдыхающих о моем первом в этом направлении детище.
Это подействовало, но ненадолго. Девушка приостановилась, как бы раздумывая верить или нет, но решив, что не стоит, вновь прибавила шаг.
Ага, значит, тему стоит продолжить.
- Нет, а как я, по-твоему, должен проводить опрос «Нравится вам новый парк отдыха»?
- Что-то впервые слышу подобное, - наконец-то у несговорчивой мамочки прорезался голосок, и она позволила себе остановиться.
Вовсе он и не маньяк. Весёлые, добрые глазки. Разве такие могут навредить?
Уф! Слава богу!
- Что?
- Чтобы опрос проводил сам создатель парка. Вы, ведь, основатель этого чудного уголка природы, как я поняла?
- Да, прямо в яблочко!
«Озорной взгляд, как у моего Артемки. Совсем как ребёнок и ведет себя соответствующе», - на миг пронеслось в голове Марины, и она решила, что домой идти еще не время. Совсем не время. Наташа уснула полчаса назад, и спать будет как минимум часа три…
- Так я могу поговорить с вами на тему парка? – не переставал лукаво щуриться мужчина в белом хлопковом костюме, играя на своих слегка пухлых щеках очаровательными ямочками.
- Хорошо, но предупреждаю, у меня двое детей и муж…
Мужчина весело рассмеялся. Да уж, девочка не так глупа как показалось. Ну что ж, пусть всё будет как будет, а там посмотрим.
- В том углу планируем поставить карусели для самых маленьких, там аттракционы для более взрослых, а в противоположном…
- «Чертово колесо», - улыбнулась Марина, не отрывая своих глаз от его ямочек.
- Откуда знаешь?- «ямочки» пропали, хозяин стал серьёзным.
- Знаю? Нет, откуда я могу это знать, просто предположила.
«Владелец заводов и пароходов», в данном случае, нового, всего месяц назад открывшегося парка культуры и отдыха, помрачнел и занервничал. Достав из барсетки бумажный листок, принялся водить по чертежу пальцем, что-то поясняя.
Марина не слушала. Или не хотела слушать. Зачем? Но невероятная сила пригвоздила девушку к скамье. Неземное, необъяснимое чувство умиротворения исходило от этого знакомого незнакомца… Россказни о планах архитекторов, работающих под его руководством, словно вливали в нее новую жизнь. Нет, в архитектуре, дизайне и тем более строительстве она совершенно не разбиралась, но сам факт присутствия рядом этого человека как-то… согревал что ли…Теплая энергия окутывала её обледенелое тело и такую же душу, причем, мужчина абсолютно ничего специального для этого не делал. Он просто с ней ГОВОРИЛ. А этого было больше чем достаточно. Последней темой их с мужем общения чаще всего выступали вопросы, кто пойдет за хлебом и чья очередь нести мусор, сколько денег до зарплаты и хватит ли оставшейся суммы на памперсы и молоко? А тут вдруг с ней делится, даже советуется совершенно незнакомый человек. Хотя с малоизвестными субъектами разговаривать куда лучше и легче, нежели со знакомыми. Как в поезде. Или в больнице. Встретились, пообщались, все тайны раскрыли друг другу и разошлись или разъехались восвояси…
- Надо же, ведь именно в этом месте я задумал «Колесо обозрения», ты тоже указала на это место. Поразительно, мыслим почти одинаково.
Видимо, последний факт сильно задел архитектора-проектировщика, ибо глаза погрустнели и отчего-то наполнились неимоверной тоской.
- Ну вот, теперь вам придется менять запланированное место?
- Это еще почему?
- Ну, вас так обидело то, что не только вам пришла идея поставить тут это «колесо»…
- Чушь, - губы, широкие и пухлые, расплылись в улыбке, но глаза, по-прежнему оставались печальными. – Всё будет как будет, а там посмотрим…
Последняя фраза была любимым выражением Серебряковского Дмитрия, и в данном случае относилась не только к предстоящему строительству аттракционов. Если кое-какие сомнения его и одолевали по поводу прехорошенькой мамаши с коляской, то сегодняшняя беседа окончательно завела мужчину в тупик. Нет, скорее, наоборот, расставила все точки над появившейся совсем недавно буквой i. Только буква эта не совсем простой оказалась. Диковатой, несговорчивой, строптивой, наверное, и главное с большим приданым: двумя детьми и мужем… Но это поправимо. Ведь в жизни безвыходных и неразрешимых ситуаций не бывает…
Пусть будет как будет, а там посмотрим…
Думается, не стоит говорить, о том, что Серебряковский Дмитрий влюбился. Причем, понял это сразу, как только их глаза встретились. Правда, ответной реакции в её очах не наблюдалось. Более того, зеленые глазки выражали нечто вроде страха, словно загнанный зверек просил помощи и спасения у всего мира от этого же мира. Каламбур, но именно так она выглядела, эта девушка. Мечта. Мечта всей его жизни. Он видел её давно. Во сне. Еще двадцатилетним парнем ему привиделась девушка с грустными, печальными зелеными глазами, просящая о помощи и поддержке. В чем заключалась его помощь там во сне, он тогда так и не понял, но то, что до тридцати восьми лет искал именно её, не сомневался ни на миг.
Так, в ожидании сна он и просуществовал. Сказать, что у него не было женщин – ничего не сказать. Они у него были, и более, чем в достаточном количестве. Но чтоб «зацепило», чтоб где-то внутри «щелкнуло», увы, не случалось…До встречи с Мариной… Причем, там не только щелкнуло, еще и застучало, загудело, зазвенело и заиграло на все лады сто тысяч молоточков, флейт, виолончелей, кларнетов, скрипок и еще масса разнообразных инструментов. Душа окрыленного любовью мужчины не просто светилась, но и пела всевозможные арии под аккомпанемент вышеназванных инструментов.
Её грустные глазки-пуговки сводили с ума и выбивали парня из колеи, а лучезарная улыбка, хоть и была редким явлением на ее маленьком личике, заставляла чуть ли не петь от счастья…
СЧАСТЬЕ…
Так вот оно какое! Видеть. Чувствовать. Не знать, как дальше жить без любимого человека… Быть готовым следовать за ней и не отпускать от себя ни на миг… Делить вместе все тяготы жизни...
Вот она – ЛЮБОВЬ…
Серебряковский Дмитрий Сергеевич занимался бизнесом. Ресторанным бизнесом. И дела его шли в гору. Причем, в большую гору.
А совсем недавно решил благоустроить свой родной город. Первым детищем, в этом направлении, не считая, конечно, собственного ресторана, было летнее кафе «Отрадное», построенное прошлым летом, вторым – знакомый нам парк культуры и отдыха. В перспективе, к слову сказать, карусели, аттракционы и культурно-торгово-развлекательный центр на территории парка в здании кинотеатра «Победа». Правда, с названиями у бывшего архитектора были трудности. Именно это он и решил обсудить с новой, взволновавшей его сердце знакомой при их очередной встрече. Разве это не тема для поддержания беседы? Иначе, без повода, просто так женщина-мечта не согласится с ним разговаривать ни за что и никогда.
В собственный парк он теперь являлся строго по расписанию, как раз когда дочка Марины засыпала. А так как делала она это так же строго по режиму, то и являлся Дмитрий на встречу с мечтой в одно и то же время, не пропуская ни одного дня.
- И снова здравствуйте, милая мамочка! Мы так и не познакомились!- мужчина застал женщину на том же месте в тот же час с коляской. Только на сей раз она читала. – Что пишут?
- Добрый день. «Джен Эйр» в оригинале.
- На английском что ли?
- Да.
- Класс! Так как мне обращаться, к вам, мисс? То есть миссис.
-Если вам это так любопытно, то меня зовут Марина. Игнатова Марина Викторовна, учитель английского языка, нахожусь на данный момент в отпуске по уходу за ребенком. Двое детей – сын Артем, пять лет и дочка Наташенька, два с половиной месяца. Муж Игнатов Григорий…
- Достаточно! – перебил Серебряковский и улыбнулся.- В твоих анкетных данных вопросы, касающиеся мужа, меня совершенно не интересуют.
- Тем не менее, он есть и от этого никуда не деться, - позволила себе тоже пошутить Марина.
- Я так не думаю, но это не важно. Присяду, если позволите?
Молчанием девушка дала понять, что не против. Пугливости как раньше не наблюдалось. Впервые с момента их знакомства, она не подскочила с места как ужаленная и не попыталась бежать, вцепившись в коляску. Это уже хорошо!
- Очень приятно! А я – Серебряковский Дмитрий. Можно просто Дима. – он кивнул головой и присел на скамейку подле дамы с коляской. – Детей и жены нет, собственно, кроме работы ничего нет.
- Что так?
- Никто не зажег, видимо.
- Не поняла?
- Ну не встретил свою половинку…
- Ах, вот о чем вы. Не факт, что, загораясь, не погаснешь…
Снова глаза девушки поникли и стали печальными.
- Значит, если я правильно понимаю, твои чувства угасли…
- А мы разве говорим обо мне? – девочка улыбнулась, но два зеленых озера оставались по-прежнему, безжизненно- пустыми.- Может я и не загоралась никогда?
- Как? А муж? Ведь по какой- то причине ты вышла замуж?
Марина весело рассмеялась.
- Вы сами и ответили на свой вопрос. По какой-то причине я и вышла.
- Не понял?
- Когда-нибудь поймете, не думаю, что уместно обсуждать это.
- Подождите, я, собственно, пришел не за этим, - молодой человек испугался, что мечта всей его жизни может снова убежать, как зачастую делала, и взял оную за руку.- Мне необходима помощь.
«Мечта», к удивлению, не только не предприняла попытки к бегству, но даже не поменяла местоположения их рук.
- Хорошо, рада помочь, только попрошу впредь не распускать руки, в прямом и переносном смысле.
Дима убрал верхние конечности в карманы широких светлых летних брюк и достал оттуда пачку с сигаретами. Невозмутимое спокойствие, которое теперь исходило от крайне пугливой ранее барышни, покоряло все больше и больше.
- И это вы зря сделали,- она указала взглядом на сигареты,- покурить вам здесь вряд ли удастся.
- Ах, да, здесь малышка, прости.
- Как вы сказали? Малышка? – Марина взглянула в его карие большие глаза и слегка улыбнулась. Как-то по-особенному, по-отечески что ли, прозвучали из его уст эти слова. Потеплело внутри и что-то ёкнуло. Надо же, чужой человек, а заботится, как папа родной. Хотя последний и курит и пьет при детях…
- Ну-да, а, кстати, сын-то где?
- В саду, скоро идти за ним.
- Маришка, мне нужна твоя помощь.
«Маришка»- Как тепло он это произнес.
- Это я уже слышала, вы повторяетесь, сударь.
- У меня нет названия парку, ума не приложу, как назвать?
- Мне бы ваши проблемы, - вздохнула Игнатова и вновь рассмеялась.
- Послушай, говори мне «ты», неужто я так выгляжу, что язык не поворачивается сказать иначе?
- Вовсе нет, выглядишь хорошо и если это удобно…
- Это просто необходимо. Поразительно, ты сегодня сама покорность и согласие…
- Что?
- Это я так, к слову, извини.
Марина снова взглянула в упор на собеседника и поймала себя на мысли, что с ним интересно и легко общаться. Уходить не хотелось. Очень не хотелось. Да и привлекательное, с детскими ямочками на щечках, лицо очень располагало к себе.
- Я придумала название: «Радужные сны».
- Отлично! «Радужные», понятно откуда - от нашей с тобой радужки, а почему «сны»?
«…НАШЕЙ С ТОБОЙ…»
Марине понравилось это выражение. Давно о ней никто не вспоминал в форме личного местоимения множественного числа. Дома чаще звучали указательные и повелительные формы, а если и были личные, то, как правило, в единственном числе. «Я»…
- Нет, пожалуй, не «сны»,- лицо Дмитрия озарилось улыбкой, - «мечты».
- Что? – на какой-то миг Марина забыла о чем речь. Мужчина сводил девушку с ума. – Ах, да.
- «Радужные мечты». По-моему неплохо!
- Весьма.
Женщина замешкалась и засобиралась домой, блеск в глазах знакомого незнакомца её снова напугал. Нездоровый какой-то блеск. Улыбка во весь рот. Маньячные какие-то огоньки в глазах и такие же наклонности… Хотя откуда ей знать какими бывают маньяки?
- Мне пора, Дима, извини.
- Уже?
- В детском саду сегодня укороченный день, сына надо забрать пораньше.
- Да и мой обеденный перерыв, собственно, кончается.
- Ну вот, стало быть, до встречи, - Марина сама от себя не ожидала подобных слов и улыбнулась этому.
- Да, до завтра! – обрадовался Дмитрий и «засиял» пуще прежнего.
- Дима, можно спросить?
- Конечно!
- Вам больше нечем заняться?
Молодой человек покраснел. Он тоже бы хотел это знать. Сколько раз он задавал этот же самый вопрос самому себе. Но ответов так и не находил.
- Можешь считать меня ненормальным, но мне нравится с тобой разговаривать.
«Мне тоже», - хотела крикнуть во весь голос Марина, но, закусив губу, едва качнула головой.
- Почему ненормальным? Ты считаешь, что со мной могут говорить только люди не в себе? – решила отвлечь себя от ненужных мыслей женщина, задав глупый вопрос.
- Да я не в том смысле, просто, со стороны это выглядит не совсем адекватно. Занятой мужик, который должен работать, работать и еще раз работать над проектом, не покладая рук, травит баснями красавицу и делает вид, что ему действительно больше не до чего нет дела.
- Вот именно. Может хватит уже заниматься ерундой? Пора и о делах вспомнить. Идите уж работать, работать и еще раз работать…- Марина встала и, развернув коляску в нужную сторону, решила откланяться.
- То есть как это ерундой? – обиделся Серебряковский, но женщина уже направлялась к воротам парка, не желая, видимо, больше слушать его басни...
-А за красавицу спасибо…- донес слова девушки легкий ветерок.
«Черт! - не удержался архитектор и выругался.- Она замужем, как же я не подумал, кроме мужа её не волнует никто! Почему она замужем? Почему???»
Три подряд выкуренные сигареты, как и три предыдущих вопросительных знака, не помогли, может напиться с горя? С какого горя-то? Замужем - разве это горе? Куда бы этого мужа деть? Убрать? Может его это…того… Убить? Нет, чушь какая. Да нету там любви – точно. Сама сказала, что не горит и не горела…
«Кто горел, уж тот гореть не сможет, кто сгорел, того не подожжешь…» - Дима немного переделал на свой лад Есенинские строки, но это тоже не очень помогло.
- Да, уж, старик Симонов в свое время был прав: «никогда не думал, что такая может быть тоска на белом свете» промолвил он вслух самому себе и, снова закурив, завел машину.- Славная девочка, ее-то мне и не хватало все эти годы.
«Ауди» бесшумно тронулась с места и, погруженный в собственный мир, водитель предался мечтаниям…
- Куда едешь, ирод проклятый! – услышал он в стороне голос старухи, которую чуть не сбил, едва успев свернуть в бок.
Что было потом, он почему-то не осознал. Удар или шлепок по лицу и темнота… Неужто эта трухлявая старушенция так смачно умеет драться?
3.
- Мама, мы сегодня домой не пойдем?- голос Артема во второй раз пищал у самого уха Марины.
- Сейчас, Наташа проснется, - Игнатова успела покормить грудью расплакавшуюся дочку и та снова заснула.
На душе отчего-то скребли кошки. Домой почему-то ноги не вели. Может эти кошки через душу связывали путами ноги? Бред какой. Но на сердце стало как-то неспокойно.
«Может с Игнатовым что?» - пронеслось в голове такой же.
Взглянув на часы, она решила-таки разбудить дочь. Надо же, в конце концов, когда-то идти домой. Сегодняшняя прогулка как никогда затянулась. На сотовом телефоне высветилось «17.20»
Солнце приветливо обжигало головы людей. Даже в семнадцать двадцать. Лучи огнедышащего светилы причесывали и окутывали всех и вся независимо от их желания или нежелания. Солнечные прически и одеяния в виде загара люди и все живое на планете принимали с радостью, ибо не любить столь горячие рукопожатия было просто невозможно. Как не любить вообще.
Марина давно не задумывалась над смыслом жизни. Да и зачем? Все, ради чего она жила заключалось в детях. Всех, кого она на данный момент любила – дети. Всё, о чем думала и мечтала – снова дети…
Муж пришел целехоньким и невредимым, что ему сделается. Пьяному, ведь и море по колено. В кармане пачка денег. Как всегда. Уму не постижимо, каким образом их количество и качество не страдает и не теряется? Может Марине нанять кого, чтобы выкрасть ради хохмы его богатства? Не повадно будет носить такую бешеную сумму в карманах.
- Марин, ты это, - муж икнул, - есть сварила, дай попить, а то так жрать хочется, что переночевать негде. Ха-ха-ха!
Видимо, у пьяной категории людей своеобразный, понятный только им одним, юмор. Во всяком случае, Игнатов принялся хохотать, как в цирке при выходе клоуна на арену, не осознавая только, что клоуном сам и являлся. Посмешищем пьяным.
- Это суп?
Он зачерпнул ложкой жижу из маленькой кастрюльки, в которой Марина обычно кипятила Наташины соски и, подцепив одну из пустышек, поднес ко рту.
- Это не едят, папа, - Артем как раз входил на кухню и опередил мать, та хотела забрать из его рук ложку.
- Вам супа жалко? Для отца? Или это ты Тёмке сварила? Мало чего так?
Качая головой, Марина ужаснулась и поставила на плиту подогревать суп. Настоящий, не из сосок.
- Как в анекдоте, ей богу, - не удержалась Марина, - только там муж кастрюлю с тряпкой принял за суп с мясом.
- И съел? – глазки-пуговки Артёма округлились от удивления.
- Ну-да, полночи жевал тряпку, а на утро сказал жене, что мясо не доварила.
Мама с сыном принялись смеяться, а отец, продолжая икать, вертел головой из стороны в сторону, не понимая причины смеха.
- Ничего смешного нет, я вроде не голый, - обиделся не совсем трезвый глава семейства и подпер рукой голову. Но рука соскочила со столешницы и голова, а вместе с ней и тело чуть не упали прямо на стол или куда хуже на пол.
- Марин, ты только не ругайся, я пивка выпил с ребятами, крепкое, зараза, оказалось. Знаешь как по «шарам» дало! Артём, прости, папка сегодня не в форме.
- Можно подумать, ты когда-нибудь бываешь в ней.
- В чем?
- Ну в этой, своей форме, - уста младенца проглаголили истину, и мама поняла, что младенец этот стал совсем взрослым.
- Даже пятилетний сын знает, что ты пьешь, чуть ли не каждый день, - Игнатова поставила перед мужем тарелку с супом и присела рядом.
- Да ну ты брось, ну какой каждый день? – он снова икнул, и Марина, не выдержав больше этого, удалилась в детскую.
- Завтра, суббота, пойду с детьми в парк и там отдохну от всего этого. Скорее бы завтра!
- Мама, а карусели поставили? – пищащий голосок сына дал понять, что она, оказывается, говорила не сама с собой.
- Нет, но совсем скоро поставят.
«Славный парень, этот Дима. Совсем как мальчишка. Чем-то моего Артёмку напоминает, - глаза Марины разглядывали детей – играющего сына и спящую дочку, а мысли перебирали в голове нового знакомого. Отчего-то на душе снова защемило и заскрипело. Комок теплоты и нежности в этой самой душе нарастал и увеличивался в размерах с каждой новой минутой воспоминания и упоминания о Диме.- Светло с ним и тепло. Очень тепло… Как бы не обжечься! А почему нет? Ах, о чем это я? Негоже таким мыслям бродить в моей одинокой душе, негоже… »
Да в какой же тогда можно, если не в одинокой? Там сам бог велел…
В парке было многолюдно. И не одиноко! Детский смех, птичий щебет, солнечные выпады в виде лучей и маленьких радуг в фонтанчиках…
«Наша с тобой радужка…»
«НАША С ТОБОЙ РАДУЖКА…»
«НАША…»
Прошел уже час с момента их прихода сюда, а ЕГО все еще не было.
- Ну как же не видишь, Артём? Вот переход водички из одного лучика в другой, на пересечении этих струек, - Марина пальцем указывала на брызги фонтана «Солнышко», но маленький Игнатов смотрел в недоумении.
- И что вы там так усердно рассматриваете? – голос подошедшего мужчины заставил вздрогнуть семейство Игнатовых. Даже Наташа в коляске зашевелилась.
- Да радуга маленькая, - едва слышно сказала Марина,
Тот, потеряв, видимо, интерес, равнодушно махнув рукой, убрался восвояси.
Артём не увидел радужки, Наташа, проспав положенное ей время, захныкала, Дима так и не появился, и Марина с детьми была вынуждена идти домой. Тоскливо стало, грустно, темно и холодно.
Сглотнув откуда-то появившийся ком в горле, Марина громко произнесла, стараясь не расплакаться:
- «Распускаешь невольно нюни,
Настроение нечем крыть,
Очень понятны строчки Бунина,
Что в этом случае нужно пить».
- Мам, это ты о чем? О папе?
- Нет не о папе, скорее о себе. И это не я, а поэт - Геннадий Шпаликов…
- А поэт – это тот, кто стихи пишет?
- Да.
- Кто он?
- Один хороший человек…Смешной такой, с добрыми- предобрыми глазами и очаровательной улыбкой, от которой светло и тепло…– мечтательно сказала Марина, даже не вникая в смысл сказанного.
- А «буня» - кто?
- Какой еще «буня»? – очнулась мама от грёз.
- Ну ты сказала: «надо выпить, как велел «буня».
Марина, улыбнувшись и потрепав белокурые, прямо как у нее самой волосы малыша, тихо поправила:
- Бунин.
- Тоже поэт и хороший человек?
- Наверное, я с ним не знакома, - рассмеялась женщина и поцеловала сына в румяную щеку. – Идем-ка домой, а то ты уже заговариваться стал.
Кто стал заговариваться – спорный вопрос, но возраст мальца не позволил ответить матери таким образом, поэтому ему оставалось только молча подчиниться.
Душа опустела, как только на столе Игнатова увидела «полторашку» с пивом. Ну-да, сегодня же законный выходной после трудовой недели…
- Марин, давай пивка выпьем.
Хорошо, что не «вмажем» или «дернем», значит еще не совсем пьян.
- Нет, ты же знаешь, как я к этому отношусь, да и нельзя, кормящая я.
- Орешки тогда поешь, они полезны. Тёмка, хошь орешков?
- Не-а, они соленые, не люблю,- мальчик держал мать за руку. – Ма, может, к бабушке поедем, переночуем, давно у неё не были.
Что и говорить, а Артём и вправду мыслил как взрослый. Ни одной Марине опостылело это пивное лицо.
- А что, неплохая идея, только вещи Наташины возьму и поедем.
Благо можно было уехать к матери, а то бы и вовсе рехнуться можно было от такого супруга и отца семейства. Мать, правда, поучать начнет, мол, зачем замуж шла за такого, словно он так пил тогда, да зачем ребенка второго рожала, с одним уйти легче, будто с двумя нельзя разойтись. Ну ничего, побурчит, побурчит, да стихнет. Чай не чужая.
Мать, как ни странно, не сказала ни слова против. Она так обрадовалась приезду дочери, да еще с внучатами, что чуть пироги в духовке не спалила, забыв о их существовании напрочь. И о зяте ни единого слова не промолвила и в душу, как обычно не лезла. Наоборот, о себе все щебетала, видать, воздыхатель какой появился, да с все больше с внуками играла и сюсюкала…
Три дня Марина ходила как в воду опущенная. Три дня она не видела своего новоявленного знакомого. Как в воду канул. Дела, наверное. Сама же просила заняться ими. Он её словно подразнил и пропал из виду. Пустота заполнило всё существо. Если бы не дети, жить было бы незачем. Хотя жила же она как-то раньше? Правда, а как она жила до этого? По инерции, по устойчивой и устоявшейся канве семейной жизни? А кто её придумывал и создавал эту канву? И на чем она основывалась в семье Игнатовых?
1.Проснулись.
2. Умылись.
3.Позавтракали:
а) в зависимости от стадия опьянения накануне, если глубокое похмелье, конечно же, без завтрака;
б) если проспали, то тоже вместо завтрака только чашка чаю;
в) если денег нет, то на завтрак каша на воде для всех.
4.Далее - кто во что горазд:
а) если рабочий день – каждый по своим местам (кто в садик, кто на работу);
б) если выходной, опять каждый по интересам (очень редко – вместе в кино или театр, обычно каждый сам по себе).
5.Обед.
6. Ужин.
7. Сон (изредка в этот пункт добавлялась любовь, вернее занятие ею).
Вот собственно и вся номенклатура их семейной жизни, если смотреть схематически. Пусто и скучно! Романтики – ноль. Фантазии – никакой. Проблеска большого и светлого нет и в помине.
Но и Марина и супруг, особенно последний были вполне согласны с подобным укладом жизни. Женщину это устраивало, во всяком случае, до определенного момента. Но как приглянулся ей этот «определенный момент»!
Кстати о птичках! Куда девался Серебряковский? Может непредвиденная командировка? Срочные неотложные дела? Так или иначе, целую неделю Марина не имела возможности с ним увидеться, более того, решила, что той недели их общения было более, чем достаточно. Хорошего понемножку, к нему быстро привыкаешь. А этого Маришке не нужно! Точно не нужно! Зачем?
- Вы – Игнатова Марина? – голос мужчины возник неожиданно, но не был громким.
- Да.
- Тогда это вам.
Перед ней возникла огромная корзина красных роз, количество которых сразу определить было невозможно.
- Димыч, то есть Дмитрий просил извиниться, что не может присоединиться, у него там к вам это, какое-то неоконченное дельце осталось по поводу проекта, так вот, как только ему станет легче, то есть, как он освободится, так, это…
- А что случилось?
- Все нормально, небольшой, это, сотряс, а так ничего.
- Небольшой что, простите?
- Сотряс мозгов. Бабулька в неположенном месте дорогу переходила, он свернул, и машина врезалась в столб. Он головой шмякнулся в руль. И бац, мозги набекрень.
Да с русским языком, парень, ты не дружишь.
- Так он в больнице?
- Ну-да, в больничке, но просил, это, не говорить, смотрите, не сдайте уж меня.
- Спасибо за цветы, но как же я возьму их? Муж неправильно поймет.
- А, Димыч так и сказал, ну тогда я, это, себе заберу, тёлке, то есть девахе своей задарю.
- Ну уж нет, я отнесу их к маме, если позволите?
- А ну тады лады! Да, тут еще письмецо, вот, держите.
Марина развернула красиво сложенную и оформленную в виде открытки записку, похожую скорее на любовное письмо и прочла, чуть не расплакавшись:
«Маришка,
Поговори со мной о пустяках,
О вечности поговори со мной.
Пусть как ребенок, на твоих руках
Лежат цветы, рожденные весной.
Так беззаботна ты и так грустна.
Как музыка, ты можешь все простить.
Ты так же беззаботна, как весна,
И как весна не можешь не грустить.
До встречи. Дима.»
Мало того, что она забыла, когда ей в последний раз цветы дарили, письма ей точно никто никогда не писал. Тем более в стихах. Последние принадлежали перу Георгия Иванова. Это она узнала сразу же.
Вот оно как оказывается. Сердце-то как сильно застучало, когда его человек сказал, что он в больнице. Душа прямо в пятки ушла. Уже не ледяная душа-то. Оттаявшая, благодаря Димычу, как назвал его этот парень. Еще письмо это…. А от цветов прямо голова закружилась. Наверное от душистого запаха. Боже! Какие красивые цветы! Очень! Так хотелось их забрать домой…
А как не хотелось возвращаться домой…
4.
Марина решила отнести сей красивейший букет матери, благодаря, чему и узнала все её тайны. Не успела дочь войти на порог дома родительницы, как та воскликнула:
- Это от Юры? То есть от Юрия Палыча? – улыбка озарила морщинистое лицо мамы Веры, а слегка сморщенный нос уткнулся в корзину с розами.
- Это еще кто такой? – вырвалось у Марины, и она удивленно посмотрела в сияющие карие глаза матери.
Та вмиг сникла. Сияние сменилось растерянностью, и Вера Андреевна потупив взгляд, продолжала обнюхивать розы. Подходящих слов почему-то не находилось.
- А, я это…думала, что ты здесь встретила посыльного, просто мне должны были подарок прислать…
- Понятно, а Юра – это …
- Мы раньше работали вместе…
- Да? Интересно, кем же он у тебя в магазине числился, грузчиком…
- Марина, неужели грузчик был бы способен на такой букет?
- Ну, тогда и не надо говорить, что он твой коллега, - Марина улыбнулась и, взяв свой подарок из рук матери, прошла в комнату. Та взяла из коляски на руки Наташеньку.
- А, по-твоему, я так стара, что не имею права на личную жизнь? У, маленькая, выросла-то как, сейчас, бабушка переложит тебя на кровать, и будешь спать дальше. Она не голодная, может, покормишь? – нападая на дочь, Вера хотела таким образом уйти от ответа, ибо чувствовала перед дочерью некое смущение.
- Нет, час назад кормила. А что ты там сказала, насчет старости и личной жизни? Да мне даже в голову такое не могло прийти. Напротив, я очень рада, у тебя, наконец, кто-то есть.
Мама Вера присела на диван и отрешенно промолвила:
- Знаешь, я как только подумаю об этом, мурашки по коже бегут. Ведь пенсионеры, и туда же…
- Ма, ты что? Если вы друг другу по душе, причем здесь возраст? – Марина обняла мать и присела рядом.
- Ты правда так думаешь?
Дочь улыбнулась и кивнула.
Как она могла думать иначе, если сама пребывала на той же волне и являлась героиней той же оперы. Как там у Киплинга: «Мы с тобой одной крови». А в данном случае можно добавить: «…одного чувства».
- Марина, ничего пока не хочу говорить, не обижайся, время покажет и расставит все на места, скажу только, намерения у него более чем серьезные.
- Вот и славненько, рада за вас.
- Точно не осуждаешь? – глаза Веры расширились от изумления.
- Мама, за что?
- Ну, папа твой…
- Ой, прошло больше десяти лет, думаю, он понял бы тебя, не всю же оставшуюся жизнь быть одной.
- Милая, а не ты ли говорила обратное?
- Время идет, мамочка, мы меняемся, взрослеем, мудреем…
- Слава Богу, помудрела! – воскликнула Вера Андреевна и пригладила растрепавшиеся волосы дочери. – Объект мудрости дарит цветы? Судя по корзине, границы этой мудрости растут с каждым днем, а количество цветов прямо тождественно её размерам?
Марина весело рассмеялась, мать конечно же попала в самое яблочко, одним выстрелом.
- И кто ОН? – хитро прищурилась мамаша, вгоняя дочь в краску.
- Мужчина.
- Логично, я бы не догадалась.
- Мама, это совсем не то, что ты думаешь.
- Ага, и что же тогда? – Вера скрестила руки на груди и взглянула на дочь исподлобья.- Ну, объясни глупой женщине, прожившей вдвое больше твоего, что значит, когда шикарная корзина роз, цена которой превышает размер моей пенсии приносится не к себе домой, а к маме?
Конспираторша опустила глаза и снова покраснела.
- Марина, можешь не рассказывать, это твои дела, я только скажу то, что всегда говорила и не перестаю повторять. Если этот человек стоящий, лучше и дороже (ну то, что он дороже, я не сомневаюсь) твоего Игнатова, даже не задумываясь, иди к нему!
«Хорошенькое дело, сама мать толкает во грех и блуд», - Марина усмехнулась, но вслух озвучивать не стала.
Но этого и не нужно было делать!
Мать на то и мать, чтобы знать, чем дышит её дочь, тут и телепатом быть не надо.
- Это не блуд, как ты осмелилась подумать, это жизнь! – Вера улыбнулась, ибо поняла, вновь что попала в точку.
- Мама, я ничего не знаю ни о Нем, ни о себе, ни о Грише…
- Ну не руби сразу, сгоряча! Осмотрись, одумайся…
- Пусть будет как будет, а там посмотрим…
- Молодец, это Пушкин или твой Бунин?
- Нет, это Дима, - весело рассмеялась Марина и встав, пошла к дочке. Та закряхтела, дав понять, что проснулась.
Дома все было по-старому, картина не менялась . Муж с «полтарашкой», горы пеленок, недоваренный борщ, недомытая посуда, отчего-то плачущая и не дающая доделать домашние дела дочь, прыгающий и кувыркающийся сын. Как-то всё надоело… осточертело… опостылело…Как хочется жить…Как хочется быть любимой и любить…Как хочется быть женщиной, а ещё точнее ЧЕЛОВЕКОМ. Не роботом, машиной, конвейером, посудомойкой, кассой взаимовыручки, матерью Терезой, домработницей, кухаркой, прачкой… А ЧЕЛОВЕКОМ!!! ЖЕНЩИНОЙ!!! Любимой женщиной!!!!
- Гриша! - Марина обратилась к полупьяному мужу, когда тот как раз опустошив очередную бутылку, собирался смотреть телевизор. – Мне нужны деньги.
Тон Марины не подразумевал ни отказа ни каких-либо вопросов.
- Да.
Игнатов, икнув от испуга, кинулся к брюкам искать мелочь.
- На хлеб? О, и мне как раз пивка купишь.
- Я не покупаю пива и сигареты – это мой принцип, если ты забыл, а деньги мне нужны для другого.
- Можно спросить сколько?
- Много.
- А-а-а… Тысяч пять хватит?
Марина молчала, обдумывая, сколько же ей надо на визажиста, парикмахера и модистку.
- Не думаю.
- Что? Больше?
- Да, раз в десять!
Игнатов покрылся испариной, но тон и строгий взгляд жены не позволял думать. Он присвистнул и, качая головой, достал из бумажника пластиковую карту.
- Я столько не могу носить в кармане штанов, кое что перевёл на карточку, хочешь сними сколько нужно. Только это… сдачу принеси. И ещё, пива купи…
И всё? Так просто? Может это сон? Даже не спросил зачем. Главное сдачу принести!
- Наташу я покормила, если расплачется, позвони, - Марина снова громко кричала, не давая Игнатову опомниться и прийти в себя от вышеназванной суммы. Жена ещё никогда не была так категорична. Что с ней?
- Да, не волнуйся, отец же я. А, это, Мариш, а когда вернешь?
- Что? – Игнатова остановилась на полпути и медленно повернувшись, взглянула в полупьяные глаза мужа. Хотя от запрашиваемой суммы, он сразу же отрезвел.
- Ну, деньги, я их вообще-то не на дороге нашел. Я их зарабатываю!
Так вот почему согласие так легко ему далось …Он решил их всего-навсего одолжить…
- Верну, Гриша, не волнуйся, работать пойду и верну.
- Ну-ну, из зарплаты училки ты много насобираешь и накопишь…
Но Марина не обратила внимания на его ехидство, да и не могла, ибо стремглав помчалась на воздух…
Любимый и родной до боли фонтан бил сильнее прежнего, но радужки не наблюдалось. Мрачные тучи покрыли небо, хмурый полдень окутал всё вокруг. Но дождь еще не собирался. Зато пасмурная душа Марины не заставила ждать ни темных облаков в ней, ни заливающих её нутро слез.
- Марина! – голос Димы застал врасплох. Плакать при нем не стоит, точно!
Поморгав и набрав в легкие побольше воздуха, Игнатова повернулась к источнику звука. О, Господи, как же был приятен этот источник. Вот уж и впрямь источник, пила бы из него, пила и не могла напиться…
- Мариша, как хороша! Обалденно выглядишь! Прическа, макияж, да ты никак на свидание шла? – сказал Димыч и осекся.
После парикмахерской, где Марине приводили голову в порядок, ноги решили воспользоваться расслабленным мозгом, и устремились, без ведома хозяйки в любимый парк. Конечно, подсознательно она хотела увидеться, но кто ж знал, что это случится на самом деле?
- Честно? – позволила улыбнуться Марина и длинные, чуть подкрашенные ресницы запрыгали вверх – вниз.
- Желательно, - если у одной резвились ресницы, то у другого на щеках играли ямочки.
- Вообще-то, я ходила в парикмахерскую, но мимо этого парка пройти не смогла.
- С ума сойти! А я вот мимо ехал и почему-то тоже решил свернуть…
- Дима, спасибо за стихи и букет, только, впредь этого не делай, хорошо?
- Муж и всё такое?
- Точно! Мне нравятся догадливые люди.
- А ещё?
- Что?
- Ещё какие нравятся?
- Большие и толстые, - ляпнула Марина и рассмеялась.
- Почему? – Дима воспринял её юмор всерьёз.
- Потому…потому… потому что хорошего человека должно быть много!
- Ничего не понимаю, зачем много? – серьёзный Дима еще больше вызывал в Марине чувство восхищения и сильнее прежнего сподоблял на юмор.
- Ну толстые, они очень добрые…
- Что за ерунда?
- Так ты ерунду и не спрашивай, - Марина перестала улыбаться и решила, что пора ретироваться. – Кстати, как твоё самочувствие?
- Чепуха, отделался легким испугом. А ты как? Детки?
- Спасибо, здоровы. Кстати, о них, извини, мне пора, - Игнатова поймала себя на мысли, что совсем забыла о детях. Как она могла? Негоже это, нехорошо!
- Марина, мы увидимся?
Но она не ответила. Вернее, Дима не услышал ответа. Она только головой вертела из стороны в сторону, то ли отрицанием хотела показать, что не придет сюда больше, то ли саму себя отговаривала идти в опостылевший дом, к такому же мужу…
5.
Благоверный даже не заметил обновленной прически жены, более того, он её саму-то вряд ли ощутил. Едва Марина перешагнула порог собственной квартиры, как супруг пулей пронесся мимо неё к входной двери:
- Слава богу, пришла, трубы горят, пивка бы.
На вопрос «Как ребята?» он не ответил, махнув рукой, давая понять: «Нормально, что им сделается?»
Дети пребывали в объятьях Морфея. Удивительно, даже Артем, не любивший тихий час, мирно посапывал в унисон с сестренкой. Ура! Появилось время немного подумать. Ну и что, что гора пеленок и груда посуды дожидаются своего часа, ну и что, что не приготовлен обед и не сварен компот… Пусть подождут… Пусть весь мир подождет…
Глаза в зеркале смотрели на Игнатову Марину изучающее. Конечно, ведь такой хозяйки они никогда еще не видели. Новая прическа и макияж сделали свое дело. Марина не узнавала саму себя. И модная «каре на ножке» и подведенные густыми стрелками глаза вводили их обладательницу чуть ли не в транс. Красивая! Но Марина так не думала. Как можно так мыслить о самой себе? На данный момент её волновало другое: она влюбилась… Она полюбила самого лучшего, самого замечательного, самого очаровательного в мире мужчину…
На следующий день Марина вновь посетила парк отдыха, и на другой день, и на третий… Хотя туда можно было ходить в любое время, её Дима был всегда на месте. И чем дальше и продолжительнее становились их встречи (или свидания?), тем сильнее росла уверенность, что этот человек – её судьба…
Дмитрий был на седьмом небе, ведь сбывались все его мечты. Женщина, о которой он грезил днем и ночью, стала так открыта и близка. Близка, в смысле расстояния: не убегала, едва приметив и не шарахалась, как ошпаренная. Говорили в основном, о деле - и о настоящем строительстве и благоустройстве парка, и о будущих проектах. Но главное, Серебряковский договорился с Мариной о курсах английского. Она прямо в парке будет преподавать ему язык. Точнее, помогать в усвоении столь нелегкого предмета. С чем-чем, а с иностранным у Дмитрия возникли разногласия ещё в школе…
Занимались они почти три месяца, пока на дворе не наступили холода…
Октябрь выдался холодным и мокрым. Дожди, ветра, туманы стали постоянными признаками сей «унылой поры». Грязь вперемежку с опавшими, некогда золотыми, теперь бурыми листьями скользила под ногами и прилипала к подошве ботинок. Приятного, что и говорить, было мало, но Марина не огорчалась. Ничто и никто не мог смутить девушку, она как школьница, по первому зову мчалась на встречу с Дмитрием, не забывая прихватить при этом с собой коляску с малышкой и учебник английского. Дима, конечно, настаивал на занятиях у него дома, но она настойчиво сопротивлялась, объясняя сей факт неудобством, неприличием и массой всевозможных и невозможных причин…
Так, однажды, в один, не предвещающий ничего плохого, кроме погоды, день, когда Марина собиралась с полугодовалой Наташенькой на очередную встречу-свидание в парк, виновник сего события, позвонив на сотовый, сообщил, что «по техническим причинам» встретиться не удастся. Техническими причинами являлись дела на работе, которые никак не позволяли великому трудоголику выбраться на урок английского.
Сказать, что настроение идти на прогулку сразу же упало, ничего не сказать.
Оно прониклось веянием погоды. И хотя у природы её нет плохой, уныние, тоска, печаль заполонили душу женщины. Осень и одиночество…
Начинающийся дождь и накатывающие на глаза слезы… Туман и густая мгла перед глазами… Серое небо и пустота души… Подумать только, еще вчера, Марина воспринимала и мир, и осень, и жизнь в розовом свете, в теплых тонах. Точно такие же мрачные краски осени совершенно не казались ей столь холодными и безжизненными как сегодня. Серое небо было только чуть ненастным, но не тяжелым, воздух свежим и прозрачным, но никак не злым и чужим, опустевшие деревья располагающими к беседе и поддержанию разговора, но отнюдь не к ужасу и страху как сейчас…
Но отказаться от прогулки она не могла, да и не имела права, ведь, в первую очередь, она – заботливая мать, а уже потом женщина…
Однако, заботливой женщина оказалась не надолго… Или слыла чересчур доверчивой… Или рассеянной…
Дождь усиливался, небо синело, тучи опускались все ниже и ниже. По дороге домой, Марина решила по-быстрому зайти в магазин за хлебом и впервые в жизни оставила коляску с ребенком на улице. Женщина поручила приглядеть за малышкой проходившую мимо старушку. Бабушки – они честные и безвредные, на них можно положиться, что они сделают плохого? Действительно, что они сделают? В том-то и дело, что поделать бабушка в этой ужасной ситуации ничего не смогла и помочь, соответственно тоже…
Когда Игнатова вышла из булочной, к своему ужасу обнаружила пустую коляску…Незнакомой бабки тоже не было, словно она девочку и выкрала, как злая баба Яга из сказки…Только позже Марина поймет, что та сбежала со страху, чтобы не нести ответственности или не быть убитой, ибо являлась единственной свидетельницей кражи ребенка… А может её и убили, кто знает…
- Мама!!! Мой ребенок!!! Люди, где моя дочь?! – Марина в панике металась от дверей магазина к коляске и обратно, в надежде найти хоть одного прохожего или видевшего хоть что-нибудь. Но безлюдная улица, как и осенняя погода оставляла желать лучшего. А те единичные прохожие, что изредка сновали туда-сюда, спрятавшись под крыши громадных зонтов, конечно же, не могли ничего видеть, ибо появились в поле зрения гораздо позднее самой Марины.
В груди женщины что-то заерзало, защемило и зажгло. Ноги ослабли и стали тяжёлыми одновременно. Стало как-то трудно дышать. Глаза бегали от предмета к предмету, но не видели ничего, словом поступали, как и все её органы чувств - отказывались выполнять свои первоначальные функции. Земли под ногами, кажется, уже не было, неба над головой – тоже, да и голова вряд ли была на месте.
- А-а-а!!! Что же делать?!– не кричала, не визжала, а уже рычала бедная женщина. – Люди, помогите!!! Мою дочку, мою маленькую девочку украли!!!
Марина, опираясь о стену магазина, медленно спускалась на землю, ибо ватные ноги не слушались и не слышали ни хозяйки, ни приказов головного мозга. Впрочем, мозги тут же пошли, что называется, «набекрень». Да тут попробуй не сойти с ума!!!
Через несколько секунд вокруг сидящей на грязной, холодной земле женщины образовалась толпа. Понять ситуацию по пустой коляске, причитающей матери и таким же пустым глазам, не составило большого труда. Но выяснить что-либо о пострадавшей или потерпевшей было не так-то просто.
Женщина крутила головой из стороны в сторону, кричала, причитала, пытаясь рассказать, что произошло, но тщетно… Понять из набора слов обезумевшей от горя или шока женщины, было крайне тяжело. Наконец, одному из догадавшихся мужчин из толпы зевак удалось выхватить у размахивающей руками несчастной сотовый телефон.
- Дима – это муж? – непонятно у кого вопрошал незнакомец, нажимая на кнопки мобильника. В памяти последнего был «забит», конечно же, номер Дмитрия, ибо несколько минут назад этот абонент делал дозвон.
Но Марина не могла ответить, она только вторила в сто первый раз одно и то же:
«Украли, мою малышку украли…»
Парень в кожаной куртке и такой же кепке на голове, наконец-то, дозвонился до Серебряковского.
- Простите, пожалуйста, вы не могли бы сию минуту подъехать к хлебному магазину, на Тургенева? Тут ваша жена…
- Жена?- голос «на другом конце провода» прервал на полуслове молодого человека. Димыч, видимо, опешил.
- Да, вашего ребенка похитили…
Сердобольный парень тяжело вздохнул, оказывается это не так-то просто помогать людям, да еще в такой щекотливой ситуации.
- Ничего не понимаю, - Дима плохо соображал. Звонок застал его в минуту особо важного совещания, и если бы на дисплее телефона не высветилось: «Марина», он никогда бы не ответил, более того, тут же отключил…- Кто вы такой и как этот телефон попал в ваши руки?
- Да я простой прохожий, жене вашей хочу помочь…
- Что с ней?!
Наконец-то, Дмитрия осенило, что жена – это его Марина. Ну, правильно, откуда какому-то прохожему знать, кто есть кто на самом деле.
- Она ничего не понимает и не соображает, ей нужна помощь, повторяю, у вас только что украли ребенка…
- Черт!!! Тургенева, говорите? Понял, еду!
Дмитрий, грубо отправив своих коллег к тому, которого вспомнил в предыдущей строке, стремглав помчался на место происшествия, успев попутно узнать, вызвали ли свидетели столь печальных событий полицию.
На улицу автора «Отцов и детей», Серебряковский прибыл раньше вышестоящих органов, застав Марину уже не плачущей, но без признаков жизни…Дмитрий склонился над ней:
- Родная, любимая моя, я здесь, рядом, слышишь? – голос Димы становился все тише и тише, однако женщина даже не открывала глаз…
- «Скорую», люди, вызовите, пожалуйста, «скорую»
- Да вызвал, вызвал, - все тот же сердобольный парень не отходил от «потерпевших» ни на шаг, пытаясь таким образом хоть как-то их поддержать.
- Кто-нибудь что-нибудь видел? – голос Дмитрия слегка повысился, когда он обратился к толпе.
- Нет, мы подошли, когда она уже кричала, - вступила в разговор женщина средних лет с огромным фиолетовым зонтом.
- Я видел, - голосок мальчика лет пяти едва был слышен, но Дима тут же повернулся в его сторону.
Не выпуская из рук потерявшую сознание Марину, словно та была грудным ребенком, Серебряковский кивнул мальчишке.
- Ты не мог видеть, мы были в магазине! – все тот же фиолетовый зонт вертелся из стороны в сторону.
- Нет, мама, я как раз смотрел в окно.
- Мальчик, пожалуйста, что ты видел? – в разговор вмешался парень в кепке, тот самый сердобольный.
- Какая-то бабушка стояла у коляски, а потом какая-то тетя взяла ребенка, и ушла, и села в машину.
- А бабушка? – почти хором спросили все.
- А бабушка повертелась, повертелась, вот так руками помахала, помахала и тоже ушла.
Мальчик принялся поднимать и опускать руки, видимо, имитируя движения трусливой бабки.
Несколько секунд длилось тупое молчание, каждый по-своему обдумывал ситуацию. Дмитрий лихорадочно соображал, что делать.
Марина открывала и вновь прикрывала глаза.
- Моя малышка…
«Получается, пацаненок – единственный свидетель, - прокручивал одну и ту же мысль Дима, пока к магазину приближались машины «скорой помощи» и полиции.
Но мать мальчугана так не думала. Она решила «под шумок» покинуть территорию, дабы «не вмешивать ребенка и себя ни в какие разборки»
- Эх, Антошка, нечего был рот разевать, - она силой тащила сына в свой квартал, схватив за руку, – затаскают теперь по милициям. Видел и помалкивай. Ты мал, какой с тебя спрос?
Антошка бежал, еле успевая за матерью и шлепая прямо по лужам. Он не мог понять, почему должен помалкивать? Сама мама никогда не молчит, всем и всюду рассказывает об увиденном или услышанном, а тут вдруг надо помалкивать.
Но ни глупая мамаша, ни любопытный малыш не заметили, как за ними по тем же лужам, только аккуратно и, стараясь не шлепать, шел сердобольный парень. Он-то сразу сообразил, что родительница единственного свидетеля хочет «слинять» и решил не спускать с них глаз. Мальчик пригодится как свидетель…
6.
Марина окончательно пришла в себя в машине Дмитрия. В больницу ехать категорически отказалась, поэтому Дима решил отвезти её домой.
- Да, Гамбит, ты все правильно понял. И Бугру звякни, и Левого предупреди, - Серебряковский говорил по сотовому, когда Марина в очередной раз открыла глаза.
- Ты везешь меня к маме? – едва услышав свой собственный голос, спросила Марина.
Дима поднял руку, значение которой определялось как: «Секунду, дам указания и поговорим» и вернулся к диалогу. Машину он пока не решался заводить, эмоции должны немного стихнуть…
- Да, пацан видел, но мамаша сбежала вместе с ним. У Корыты спроси, он в курсах о похищениях детей, пусть прозондирует там. Всё, я на связи, если что звони.
Дмитрий бросил мобильник на сиденье и повернулся всем корпусом к Игнатовой.
- Как ты?
- Спать хочу. Жить – нет.
- Понятно. Тебе уколы накололи успокоительные, поэтому тормозишь.
- Отвези меня к маме, пожалуйста.
- Точно к маме? Может домой? – Дмитрий взял её за руку. – Менты обещали тебя вызвать…
- Я оставила номер сотового…
- Мариш, не переживай, найду я дочку, чего бы мне это не стоило. «Кровь из носу», из-под земли достану. Я подключил своих ребят, друзей, не поверишь, даже врагов…
- Верю…
Марина смутно слышала и так же понимала смысл сказанного. Как в тумане, как во сне…Точно! Как она сразу не догадалась – это сон! Просто страшный сон… Скоро проснется и этот кошмар закончится! Только пробуждение почему-то не наступало, затянувшиеся объятья Морфея сильно давили грудь и то, что там внутри. Сердце хотело разорваться, мозги трещали, каждая клеточка тела болела. Состояние характеризовалось как противное, но слез и истерик отчего-то не наблюдалось. Более того, женщина стала проваливаться в сон. Транквилизаторы, введенные врачом «скорой помощи», видимо исполнили свое предназначение.
Дмитрий подъехал к дому матери Марины и приостановил машину. Будить спящую не очень хотелось.
Телефон в кармане громко завибрировал, и молодой человек вышел на улицу.
- Да, Юля, слушаю, - Дима старался говорить тихо, но это ему не совсем удавалось, - Какой еще Игорь Борисович? А… ну-да, забыл, блин! Да, совещание сорвалось, а я что сделаю? Ну и пусть не подписаны, что ж теперь? Да, заказан банкет в честь подписания договора, и что? Да черт с ним со всем! Потом, Юля, давай потом.
Секретаршу Серебряковского можно было понять, как и собравшихся на важное совещание людей. Кому приятно, когда на пике главного события – подписания договора на строительство очередного филиала ресторана, виновник торжества сбегает без объяснений, да еще посылает всех куда подальше.
Из дома напротив показалась стройная фигура мамы Веры. Та, увидев в окно иномарку, поспешила узнать, кто пожаловал. Но открыть рот для потока любопытных вопросов не удалось. Молодой человек знаком дал понять, что разговаривать надо крайне тихо и желательно вне машины. Что, собственно, и было сделано.
- Вы кто? – хитрая женщина давно поняла кто перед ней, но спросила ради приличия.
- Дмитрий, - шепнул водитель крутой иномарки и, взяв женщину под руку, повёл как можно дальше от авто.
- Это мне ни о чем не говорит. Что происходит? В машине моя дочь, она спит?
- Послушайте, уважаемая, не знаю, как Вас…
- Вера Андреевна…
- Милейшая Вера Андреевна, как бы Вам сказать… В общем, у Марины только что украли дочку…Вашу внучку…
Вера открыла рот для крика, но Дима быстрым движением руки успел прикрыть его.
- Тихо-тихо, Марину напичкали успокоительными, не разбудите!
- Мне тоже бы они сейчас не помешали. Но как?! Как это произошло? Бедная моя девочка! Наташенька, внучка! А Артем где? В саду?
- Вот поэтому я здесь, нам надо съездить за ним. Я не могу его забрать, сами понимаете, Вы – бабушка.
- А органы? Надо сообщить в милицию, то есть полицию…
- Все уже сделали… Сейчас Марину перенесу в дом и поедем в садик, хорошо?
-Да-да, конечно-конечно!
Серебряковский, практически на одном дыхании или совсем не дыша, отнес несчастную в дом Веры Андреевны и так же быстро оказался у машины.
- Не проснулась? – продолжала шептать Вера.
- Нет. Сад около сто первой школы?
- Ага, - Мама Марины, усаживаясь на первое сидение, рядом с Дмитрием, одновременно набирала номер на сотовом. – Григорию позвоню, это муж Мариночки.
Дмитрий промолчал, да и говорить было не о чем. Ни Мать Марины, ни Серебряковский даже не догадывались, что Григорию на тот момент было совершенно не до произошедших событий. Тот, как всегда пребывал в компании зеленого змея.
7.
- Слушаю, - сонный Дима не сразу разобрал, что звонил мобильник.
Две бессонные ночи дали о себе знать, он заснул прямо за рулем, так и не дождавшись звонка. На этот раз звонила Вера Андреевна, у дочери снова начиналась истерика.
- Кто? Какая? А, ну-да. Плохо? Вызывайте скорую, ей нужны успокоительные, нет, приехать не могу, я слишком далеко от вас. О Наташеньке? Да есть неплохие новости. Почти. Скоро буду. До связи.
Дмитрий, зевнул и взглянул на часы. Половина двенадцатого. Ничего себе, проспал пять с половиной часов.
« До Штирлица мне далеко, тому всего полчаса хватало для отдыха…» - пронеслось в голове и там же следом мелькнули события минувших двух дней. Вера Андреевна с трудом дозвонилась до зятя, но он, конечно, ничего сделать не мог. Разве только напиться с горя. Хотя, что еще может сделать профессиональный алкоголик? Хороший повод! Проспался Гриша только через день после страшных событий, но легче от этого никому не стало. Вместо слов утешений, успокоений, поддержки, в которых на тот момент нуждалась супруга, на её бедную головушку посыпались упрёки, укоры и обвинения во всех смертных грехах. К обеду, пыл угас, и Гриша, вспомнив о супружеских обязанностях, о том, что «и в горе и радости…», обнял наконец-то жену. Но лучше бы он этого не делал. Марина вновь залилась горючими слезами, её начало трясти, воздуха не хватало, жить опять не хотелось.
- Я не могу так больше!!! Где моя девочка??? Что ты сидишь около меня?
Почему ты не ищешь её? Отец ты или нет?
- Мариш, я – отец, но не Бог. Где я буду её искать? Зачем оставила коляску? Кто виноват? Ты сама! – Гриша еле удерживал «сбесившуюся» жену, та вертела головой и руками во все стороны.
Вера Андреевна, долго молчавшая, не выдержала:
- Гриша, ну довольно уже обвинений! У нас горе, а мы полдня выясняем кто прав! Девочку этим не вернуть!
- Позвоню Правдину, у него в УВД зять работает…
Гриша потянулся за телефоном, Марина уткнулась в подушку, рыдания слегка приглушились.
После телефонного звонка Игнатов ушел на встречу с этим правдинским зятем и «завис» там надолго. Ни Марина, ни её мать даже не сомневались, в том, где и в каком виде пребывал их член семьи…
На следующий день Игнатов объявился, правда, не сам, а через мобильник. Он позвонил и сказал, что на работе, а по поводу пропажи дочери никаких новостей нет и не предвидятся. Дело это темное, и раскрыть его, скорее всего не удастся, а уж коли полиция размахивает руками, куда «нам простым смертным рыпаться?» Это практически убило женщину. Она упала намертво, потеряв сознание, чем до смерти напугала маму Веру.
- Юра, вызывай «неотложку», - Вера Андреевна металась из комнаты в комнату, ища мобильник. Марина без чувств и признаков жизни лежала на полу. Зрелище представлялось жутким. Хотя сама ситуация тоже.
Юрий – предмет воздыхания матери, ни на минуту, не покидавший женщин, с момента случившегося несчастья, набрал номер «скорой». К слову сказать, благодаря ему – единственному здравомыслящему в этом доме мужчине, второй не оставался без присмотра. Об Артеме забыли напрочь, хорошо, что рядом оказался новоиспеченный дед Юра…
А как здорово, что тоже неподалеку существовал Дмитрий. Более того, он не просто существовал, он действовал. Во всеоружии.
Это благодаря ему и только ему девочку нашли. Причем, подключились к поиску все: и законные и преступные группировки, и знакомые Дмитрия и те, кто был с ним в конфронтации. Димыч, что и говорить выложился по полной программе. Это касается и денег и связей. Нужно отдать должное его авторитету, его уважали даже враги, которые помогали в поисках…
Каким-то образом вышли на похитителей вперед милиции, нашли малышку уже в аэропорту, бедняжку хотели вывезти за рубеж. О причине кражи следует только догадываться, она так и осталась невыясненной, но это в компетенции уже других специалистов. Да и описывать подробно сей инцидент, думаю, не имеет смысла, тем более, что это будет совсем иной литературный жанр, скорее близкий к детективному…
Задержали ли виновных, наказали - тоже не столь значимо для данного повествования – это прерогатива правоохранительных органов. Главное было сделано - девочку НАШЛИ…
Телефон не отвечал, Серебряковский чертыхался и выходил из себя. Сотовый Марины был недоступен, а мать видимо оглохла. Да, уж! Может они там вымерли с горя? Ладно, придется наведаться в дом сюрпризом. Или с сюрпризом. Дима взглянул на девочку. Та мирно посапывала на заднем сидении, как будто никакого похищения не было. Вот дети! Её два дня назад выкрали, а она ни сном ни духом!
Дмитрий погладил девчушку по голове и умиленно улыбнулся. Невероятное чувство охватило парня. Неземное блаженство и нега. Что это Дима не знал, но ощущения ему нравились. Какая энергия исходит от женского пола семьи Игнатовых и притягивает магнитом? Ну Марина – понятно, любовь и всё такое, а эта маленькая чем берет? Дмитрий даже не догадывался, что ему просто захотелось ребенка… Стать наконец-то ПАПОЙ. Не просто таковым, а отцом дочери. Господи, как просто ларчик-то открывался. Отцовские чувства. А говорят, их не бывает. Да и любви говорят нет. Хотя кто говорит-то? Люди? Те, что выдумали вечное и светлое, а затем сами же опровергли… Невероятно, но Дмитрию как никогда в жизни захотелось создать семью. Причем только с Мариной. И не важно, что у неё куча детей (ну не такая уж и куча), муж и мама! Не важно, и не имеет абсолютно никакого значения! Все это решаемо и поправимо!!!
Телефон прервал ход столь сладостных мыслей, на экране высветилось: «мама Марины».
- Да, Вера Андреевна, подъезжаю, Марина у вас? Что значит не приезжать? Я Наташу везу... Понятно… Что-нибудь придумаю.
Дима остановился посреди дороги, посмотрел на девочку и вздохнул.
- Нет. Ты слышала? – обратился вполне серьёзно он к девочке. - С мужем, видите ли, она. Нельзя приезжать… Прикинь! Я тебя, получается нашел, из лап бандитов вырвал, а мне ещё и приезжать запрещено! Эх, Наташка, Наташка. Как я тебе завидую! Сейчас бы спал и в ус не дул…
Девочка сморщила носик и открыла глазки.
- О, нет, только не плачь! Хорошо, хорошо, я всё понял. Мы с тобой поедем и скажем, что я… это… ну, например, следователь...
Девочка закряхтела, заерзала и подала голос. Из чего, Дмитрий понял, что малышка всё же заплачет. Жаль, что похитители не сообщили, когда девочку кормили и меняли памперс. Хотя судя по тому, как она проспала порядком три часа, уход за ней всё-таки был…
Девочка расплакалась, чего и следовало ожидать. Причем, не просто, а с визгом. Попытки успокоить сходились на нет, Наташа на них даже не обращала внимания. Заводилась ещё больше. Через минут пять, Серебряковскому уже расхотелось детей, он и предположить не мог, что они умеют так орать. А еще через пять, машина бесшумно остановилась у бабушкиного дома. Слава Богу!
- Сейчас, маленькая, я помогу тебе выбраться из этого дурацкого детского кресла и всё будет хорошо. Да, устала, понимаю, вот и плачешь.
Дима взял маленькую Игнатову на руки, та немного посопротивлялась, выражая это криком, затем стихла, покорно опустив голову на плечо спасителя.
Длилось сия процедура пару секунд, но Дмитрий запомнит это мгновенье на всю жизнь. Маленький теплый комочек, пахнущий сгущенным молоком, затих на руках. Крохотные ручки обвили огромную шею. Девочка вздохнула и улыбнулась. Ему, Диме, улыбнулась, словно поблагодарила. Нет, дети – это все-таки здорово!
- Моя девочка! – раздалось у крыльца дома.
Дмитрий уже подходил к дверям, как оттуда вышла вся семейка. Кроме Марины…
- Вот малышка, - тихо, опуская глаза в пол, промолвил Дима и передал из рук в руки девочку бабушке. – А мама?
- Маме успокоительное дали, она приснула. Теперь истерика уже от радости была, - баба Вера обняла внучку и направилась в дом. – Спасибо вам большое…
- Да не стоит…
- Оперативно работаете! А я могу узнать что-то о похитителях? – хриплый мужской голос заставил парня, направляющегося к машине остановиться и оглянуться. – Может войдете?
- Нет. Приходите в отделение, там и поговорим. Простите, устал я что-то…
- А звание-то у тебя какое, фамилия? Какое отделение? Как я тебя найду?
- У жены спроси, она заявление подавала о пропаже ребенка…
Муж Марины ещё что-то спрашивал, ещё что-то говорил, но скорее сам с собой, нежели Дмитрием. Ибо того уже и след простыл…
8.
Дожди закончились, небо прояснилось, даже солнышко иногда появлялось на темном осеннем небосклоне. Горе семьи Игнатовых как и непогода сменилось радостью. Жизнь продолжалась. Наташенька вновь оказалась рядом с мамой.
Уроки английского следовало бы продолжить и Марина осмелилась позвонить ученику. Она осмелилась не только на звонок, но и на большее. Женщина согласилась давать уроки дома… У него дома.
- Мама, как думаешь, если пойти в черных джинсах, они очень меня полнят? Может не стоит? В юбке будет гораздо стильнее. А может мне что-нибудь новенькое купить? – Марина бросала вещи прямо на пол, словно хотела сменить весь гардероб. Трубка телефона еле держалась между ухом и плечом. А мать не успевала вставить ответное слово.
- Марина, не понимаю, ты куда собираешься, на свидание или все-таки на занятие? – наконец, маме Вере удалось внести лепту в разговор.
- Возможно это свидание, - улыбнулась Марина, - а возможно и нет.
- Тогда платьице на тебе неплохо сидит, сиреневое, бархатное.
- Точно! Забыла совсем о нём…
- Марина, признайся, что ты задумала? Так просто ты к нему не пойдешь, - Вера Андреевна отлично знала принципы дочери.
- Ничего от тебя не скроешь…Потом расскажу.
- Дочь, смотри не наглупи! Если по душе человек, не мучь ни себя ни его. Ещё раз говорю, если позовёт, не раздумывая, иди!
- Куда? Замуж?
- Именно!
- Да ты что? При живом отце я детей лишу его?
- Где отец? Это Гриша – отец? Ха-ха, не смеши. Подобие…
- Мама! Какой-никакой, а родной. А Дима – чужой.
- Ага, только этот чужой твоего ребенка спас, а родной пошёл горе заливать. Вот и вся разница!
- Что ж теперь замуж из-за этого идти? Есть другой выход. Ладно, мамуля, некогда, пора на свидание, ой, то есть на урок. Ну, вот совсем запутала. Пока. Наташу завезу, Артема заберешь из сада, ночевать я скорее всего не приду… Только Грише смотри, не проболтайся. Мы якобы у тебя, хорошо? - Марина не стала слушать, что на это ответит мать и бросила трубку.
Встретиться договорились у любимого парка. Дима прибыл на место встречи за час, если не раньше. Он не верил в происходящее. Наконец-то ему удалось пригласить к себе несговорчивую особу. Хотя специальных усилий не понадобилось. Марина сама предложила встретиться на его территории.
- Здравствуй.
Незаметное появление женщины-мечты застали Дмитрия врасплох. Как же он пропустил её появление? Ну, правильно, она вошла в парк в боковые ворота, а он ждал у центральных.
- Привет, - улыбнулся Дмитрий и приобнял девушку.
Та не возражала. Она видимо решила покориться ему, как и самой судьбе…
- Извини, за минутный порыв, - Дима отпрянул, - Это объятья приветствия, не больше. Не смог сдержаться и распустил руки.
- Ничего, будем считать, что это и впрямь жест доброй воли!
На самом деле, Марине нравились его прикосновения…
Квартира Дмитрия, состоявшая из двух комнат, ничем особенным не отличалась. За исключением царившей разрухи. Жилой там оказалась только кухня. Сказывался затянувшийся ремонт. Не хватало ни времени, ни сил на завершение. На первом месте – работа, а уж потом личное. Так вообще-то было до недавнего времени. На данный момент личное превзошло все ожидания…
- Извини, но тут погром, - кавалер галантно помог даме снять кожаный плащ, последний незамедлительно оказался на вешалке.
- Не страшно, дальше куда, показывай!
Кухня встретила гостью во всей красе! В черно-белых тонах. Подвесной многоуровневый потолок с огромным количеством светящихся лампочек. Широкие жалюзи на окнах. Огромное количество навесных шкафов на ровных белоснежных стенах. Бар-стойка с высоченными креслами. Трапезничал хозяин квартиры за круглым столом, одновременно наслаждаясь изображением сверху. Именно там, на противоположной стене мигали огоньки плазменного телевизора, приглашая окунуться в мир новых технологий.
- Красота! – не удержалась Марина от комментариев.
- Еще скажи как «Иван Васильевич» - «лепота!»
- Нет, на самом деле очень красиво! Дизайн конечно – твой?
- Практически. Тебе чаю, кофе, покрепче? – Дима принялся греметь чашками в поисках самой лучшей, теряя самообладание. Он и подумать не мог, что разнервничается как мальчишка. Конечно! Не часто приходится иметь дело с женщиной-мечтой!
- Вообще-то, мы как бы заниматься английским пришли.
- Так одно другому не мешает, - Дмитрий сервировал круглый столик печеньем и конфетами, а Марина не сводила с парня глаз.
- На чем мы остановились?
- В тот злополучный день? Извини, что напомнил…
- Да ничего, всё позади, если бы не ты, меня и в живых бы не было. Зачем тогда бы я жила? Ради чего?
- Как, кстати, Наташа? Подросла?
- Да, за две недели, что прошли с момента вашей последней встречи, она уже самостоятельно сидит, а во рту появились два первых зуба!
- А такое возможно?
- Что?
- Ну, одновременно два зуба?
- Да, сначала один, через неделю – другой.
- Нижние?
- Угу! – глазки-пуговки засветились, губки-бантики расплылись в улыбке, Марина могла говорить о детях до бесконечности.
Дмитрий разлил чай.
- Ну, насколько я помню, COMPARISON OF ADJECTIVES мы прошли, - Марина пригубила ароматную жидкость.
- Эт ещё что такое? Попрошу не выражаться!– Серебряковский едва не поперхнулся горячим чаем.
- Ну как же, Дмитрий, степени сравнения прилагательных, - хитро прищурилась учительница, на что ученик энергично закивал.
- А, сравнительная и превосходная, точно.
- Comparativ и…
- Superlativ! – перебил Дима, продолжая кивать.
- Молодец! Good! А сегодня мы разберём VERB TENSES – глагольные времена.
Дима сморщился, хотя и съел сладкую конфету и вновь прервал учителя:
- Что-то припоминаю со времён школы и института: Present Simple –простое настоящее, Past Simple – простое прошедшее…
- Yes. Future Simple – простое будущее, Present Continuous – настоящее продолженное and Present Perfect – настоящее завершенное.
- Марина, а ты и учебник принесла? – став вдруг серьёзным спросил Серебряковский.
- А как же?
- Прямо всерьёз готовилась к уроку! – то ли съёрничал, то ли спросил хозяин гостью.
- А что английский уже не актуален? – женщина насторожилась.
- Отнюдь! Очень даже! Особливо преподаватель, - его блестящие от чая или сладостей губы расплылись в улыбке. – Марина, может довольно уже ходить вокруг да около? Неужели непонятно - инглиш мне – по барабану. Нет, подтянуть знание языка не помешает, но главная причина – в другом!
- Жаль, - грустно сказала Марина и, привстав, направилась к Дмитрию. – Я, в общем-то, знала об этом с самого начала, но так мне легче с тобой общаться. Причина хотя бы есть, повод, так сказать.
Марина двигалась по направлению к молодому человеку всё ближе и ближе, а когда оказалась на расстоянии вытянутой руки, и вовсе прильнула всем корпусом. – Я – не девочка и прекрасно понимаю, что за всем этим стоит…
Губы Марины прикоснулись к его колючей щеке, а руки обвили его мощную шею. Дмитрий не верил в происходящее. Неужели мечта начинает сбываться?
Марину больше Димы заводили эти движения, где-то в области желудка заколыхалось. Невероятная истома пронзила тело. Дмитрий обхватил руками её стан и лихорадочно глотал ртом воздух. Всё его существо било дрожью. Он словно замёрз, зуб не попадал на зуб, настолько желание заполонило его тело. Дрожащие руки гладили волосы, шею, грудь женщины.
- Я люблю тебя, - едва выдавили уста парня, продолжая целовать её лицо.
Марину лихорадило ничуть не меньше. Лоб покрылся испариной. Внизу живота защемило. Никогда не думала, что мужчина может вызвать подобные ощущения. Забавные мысли для матери двоих детей…
Оба напоминали моряков, сошедших на берег после полугодовалого воздержания. А что, практически так и было, учитывая, что женщины у Дмитрия не было на протяжении нескольких месяцев – с момента встречи с Мариной. А у последней упомянутой особы – мужчина хоть и был долгое время рядом, близости не ощущалось около полугода. Ну да, как раз ребёнка тогда зачали…
От страстного поцелуя, когда его губы накрыли её сахарные уста, Марина потеряла рассудок. Да разве, когда открываются «нижние чакры», разум имеет силу? Разве зов тела и желание действуют в согласии с мозговыми оболочками. Ни серое вещество, ни белое в это время не функционируют. В тонусе остается только один единственный орган, расположенный несколько ниже головы. Если говорить о мужчинах, то их сия участь касается в большей степени, ибо весь процесс начинается гораздо раньше. Едва глаза увидят объект возжелания, разом отключается всё. Ну почти всё. Что, собственно, и произошло с органами Дмитрия. Да и Марины тоже. Ни мозг, ни сердце не слушались хозяев, да и не слышали, даже если бы захотели. Разгоряченные тела прилипли друг к другу. Их, что называется, «колбасило», било в конвульсиях, трясло, как при высокой температуре во время простуды. Возбуждение достигло своего апогея очень быстро, влюблённые готовы были совокупиться прямо на полу или столе, но благополучно разрешиться этому, видимо, не было суждено. Кульминации, в виде разрядки, блаженства, неги и ещё массе удовольствий, что они могли бы испытать, не случилось...
Говорят человеческий язык – враг человеку. Точнее, будет сказать женский язык. Это точно! Маринин орган речи в самый неподходящий, самый ответственный, самый интересный момент сотворил непоправимое. Он зашевелился. Причем не для того, чтобы сделать приятное любовнику, а наоборот. Рот в свою очередь произвёл то, что делает обычно ушат ледяной воды с горячей головой...
- Дима, пусть ЭТО быстро закончится, я еще успею вернуться домой.
Подействовало! Не совсем как ушат с водой, но не меньше! Дмитрий сначала подумал, что ослышался. Резко отстранив от себя трясущуюся в лихорадке девушку, спросил:
- Что? Почему быстро? Не понимаю!
- Ну, как сказать? Я понимаю, тебе очень хочется со мной…Как бы помягче сказать… Так вот, хотелось, чтобы это побыстрее…
- Ага, как кролики…
- Дима, - Марина улыбнулась, - Ну зачем так?
- Мне хочется с тобой, говоришь? – Дима, казалось, не слышал. Глаза округлились, рука потянулась ко лбу, чтобы вытереть пот. Тряска тела сходила на нет. Но дыхания всё еще не хватало.– Мне показалось или мы оба этого хотели.?
- Да, всё так, - женщина провела рукой по его волосам. - Но я замужем…
- А, это тебя внезапно осенило и остановило! Вспомнила?
- Нет, то есть… Прости, я не могу…
- Понятно! – расстегнутая рубашка на груди видимо нервировала и мешала, ибо Дима теребил на ней пуговички.
- Марина, ты любишь мужа?
Игнатова молчала. Что толку давать ответ, он всё равно будет отрицательным.
- Вот смотри, всё просто, - Дима справился-таки с рубашкой, застегнув, наконец, все пуговицы. – Если тебе хочется с ним жить. Заниматься сексом. Растить детей. Значит любишь. Если же хочется бежать куда подальше – нет! Реши для себя раз и навсегда! И ответь себе и мне, только честно!
Можно и не решать это простой тест. Марине уже давно хотелось бежать куда подальше!!! Но не говорить же это Дмитрию!
- Марина, милая, родная, я люблю тебя! Я хочу быть с тобой рядом, всегда и во всём быть опорой; нести груз твоей жизни на своих плечах…С тобой и твоими детьми…
- Красиво говоришь, а главное - правильно, но ты – не отец моим детям! – этот аргумент казался Марине основным.
- Ах, да, извини, моё упущение…Марина, ответь, пожалуйста, зачем ты сегодня пришла? Только не говори об английском, эту песенку мы слышали…
Игнатова опустила глаза-пуговки, сказать, зачем пришла, её сахарные уста не смели, ибо признание обидит Диму. А обижать ставшего таким родным, не совсем хотелось. Совсем не хотелось.
- Ты вернул мою девочку, я решила таким вот образом как бы отблагодарить…
- Что??? Что ты сказала??? – Дмитрий закрыл лицо руками и закачал головой.
- Дима, прости, пожалуйста. Ты – очень хороший, милый, добрый… Но я –замужем и…
-Да что ты, как попугай, с самой первой встречи твердишь одно и то же? Да плевать мне на твоё замужество. Это не проблема. Проблема в том, что ты не питаешь больше к мужу прежних чувств. Он-то хоть любит тебя? Любит, так как я?
- Про чувства к мужу я не говорила, не итожь, чего не знаешь.
- Тогда почему когда задаются вопросы о любви, молчишь и прячешь глазки? Марина, я люблю тебя и не поверю в то, зачем пришла. Не поверю!
- Но это так!
- Тогда чем ты лучше продажной девки?
- Точно! Ты прав. Чем я лучше продажной девки? – Марина понимала, что Димыч обижен, но ничего не могла поделать. Может так будет проще друг друга забыть?
- Уходи! – едва слышно вымолвил горе-мечтатель.
- Что?
- Уходи! Мне такая любовь не нужна! - Серебряковский направился к входной двери, женщина-мечта последовала за ним.
У выхода из квартиры несостоявшийся любовник продолжил свой монолог:
- Ты думаешь, я не найду себе бабу на ночь? Легко!
- Не сомневаюсь, - съязвила Марина, но превращать свою речь в диалог оратор, видимо не собирался. Не обращая внимания на выпад женщины, он вторил в который раз:
- Я люблю тебя, понимаешь, мне нужна только ты.
Марина вышла на лестничную клетку.
- А я ещё поразился, почему вдруг стала сама покорность. То бежала как ошпаренная, то сама обниматься кинулась. Теперь пазлы сложились, всё понятно, - демагог явно не хотел мириться с обидой, ибо не мог никак успокоиться, сам себя заводя и изводя.
- Прости, пожалуйста! Я понимаю, ты доброе дело нам сделал, а я …
- Нет, опять она за своё! Да не нужна мне твоя благодарность! И ты вместе с ней! Иди к мужу! Он там ждет, поди, спать бедный не ложится, места себе не находит, жена пропала!
- Точно, спать он не ляжет, пока не опорожнит свои законные два с половиной литра. Прости. - Марина кусала губы, моля Бога, не расплакаться. Но подступивший уже к горлу ком имел тенденцию к бешеному росту. Слезы, не заставили себя долго ждать, решив своим потоком задушить хозяйку. Словом, из-за вышеперечисленных инородных элементов, женщине ничего не оставалось, как немедленно идти домой… Сказать больше двух слов ей теперь вряд ли удастся… Если только разрыдаться…
- Так он пьёт?– Дмитрий недоумённо смотрел в спину уходящей женщины. – Тогда я вообще ничего не понимаю!
- Не надо, Дима! – сглотнув противный ком-предатель, Марина заставила себя оглянуться. - Я не уйду от мужа! И любовницей быть не смогу. Как видишь - слишком честная!
- Причём здесь любовница? Разводись и выходи за меня.
Марина вертела головой из стороны в сторону.
- Скажи хотя бы, я тебе нравлюсь?
- Зачем, Дима, зачем ты мучаешь себя и меня? Нравишься? Господи, да даже если это и так? Я всё равно не могу разойтись и повесить на тебя чужих детей…
- Глупости! Как могут твои дети быть чужими? – Дмитрий сделал шаг вперёд к лестничному пролёту, но женщина-мечта, заметив это, продолжила движение вниз.
- Не провожай. И ещё раз прости! – Игнатова пулей вылетела из подъезда и спряталась за рядом стоявший дом. Вдруг Дима кинется за ней следом и найдет?
9.
«Если будет звать, иди, не раздумывая!» - пронеслись в голове слова матери, но Марина не хотела их слышать. Как это уйти от Гриши? Она привыкла к нему. Он – родной и близкий. Он добрый, отходчивый, детей любит… А Дима? Кто такой Дима? Что она о нем знает? Нет, нет, нет и нет! Не променяет она свою размеренную, спокойную такую знакомую жизнь на не неизвестность! Непривычно всё будет, не её. Тем более, Дмитрий не пьёт. Как в народе говорят: «не пьёт, значит куча других недостатков. Бабник, к примеру, а это хуже, чем выпивоха!» Что она будет с Дмитрием делать? О чём говорить? Ну, пройдёт любовь, настанет быт и что? Лодка, конечно об этот быт и разобьётся…
Да уж, типичная реакция всех жен алкоголиков… Либо жалеют своих мужей-алкашей, либо в пьяных разборках видят смысл жизни…
Впервые о Марине заботился мужчина. В первый раз она стала кому-то кроме детей нужной. В единственный раз её полюбили…Она полюбила… Как сделать правильный выбор? В чью сторону? Ради детей остаться с отцом? Или для их же блага отгородить от такого? А что хорошего Артём видел? Знать все марки вин, пива и им подобным? Выпрашивать по рублю на жвачку или мороженое? А игры? По «пьяной лавочке» какие могут быть развлечения? Если только типа: «О Артём, сейчас папка тебя догонять будет». И начинаются крики, дикие вопли якобы серого волка, кинг-конга или еще невесть кого с распростертыми пальцами и медвежьей косолапой походкой… Развитие интеллекта колоссальное! От подобных развлекаловок сын потом к бабушке или на улицу просится. Хорошо, компьютер купили, теперь мальчик за ним играет…Хотя это тоже далеко от развития способностей, как и от общения с отцом…А что касается младшей дочери, то Марина пьяного папу редко подпускает к ней, да того этот факт не сильно огорчает… Словом, бежать, действительно, надо! Но где гарантия, что с Димой будет лучше? Если только как в омут с головой, не думая о последствиях…
Зачем обидела хорошего человека? Взяла и наговорила ерунды… Всё шло так замечательно. Ну, изменила бы мужу, с кем не бывает? Ну, побыла бы немного любовницей, что с того?
В общем, почвы для размышлений становилось всё больше и больше. Всю ночь Марина не сомкнула глаз. Мать (надо вновь отдать ей должное) не спрашивала ни о чём. Да это было и не нужно. Дочь вернулась ранее запланированного, глазки заплаканные - значит не позвали. А если позвали, то не пошла…Уж слишком хорошо она знала свою суперправильную дочку.
Мать частенько переиначивала пушкинские строки «Мой дядя самых честных правил…» на свой лад: «моя дочка самых честных правил…»
- Ну, что, честная дочь, не спала всю ночь? – Мама Вера решила-таки, что называется «прозондировать почву».
Марина кивнула. Красные воспаленные глаза казались безжизненными.
- Что не зовут замуж-то? Или отказалась?
Игнатова молчала. Лицо абсолютно ничего не выражало.
- Понятно, мужа не можешь бросить? Жалко?
- Точно! – Марина словно проснулась. Она вдруг чётко поняла, почему не хочет разводиться. – Мама, ты – молодец! Мне жаль Гришу. Как он будет без меня…
- Так же как и с тобой! – Вера Андреевна принялась застилать постель. Марина переодевалась. – Ну, подумаешь, вместо пива запьёт водку.
- Почему?
- С горя. Жена же ушла.
- Ты думаешь?
- Ха, думаю! Да я это знаю!!!
- Всё-то ты знаешь!
- Да поболе твоего на свете живу, - улыбнулась Вера. – Идем-ка за стол. Война войной, а обед, точнее, завтрак по расписанию!
Утреннее застолье прошло практически в молчании. Марина, нехотя ковырялась ложкой в тарелке с кашей, а Артем, набив рот бутербродом, звучно отхлебывал чай из чашки. Этими всхлипывающими движениями и прерывалась их трапеза…
Домой вернулись только к вечеру, но благоверный не заметил ни ухода, ни возвращения домочадцев. С ним находилась его любимая женщина – полуторалитровая баклажка с пивом!!!
Так, у Марины возобновилась прошлая рутинная жизнь. Дмитрий, как тому было сказано, не подавал признаков жизни. И любовь в сердце женщины постепенно сходила на нет…Наверное… Или Марина этого хотела, только не получала… Точнее не получалось…
Телефон напрочь забыл о своих первоначальных функциях. Марине не звонил, ни муж, ни Дима. Вообще, кроме матери о существовании Игнатовой не вспоминали. А последняя решила, что бы не думать о любви и окончательно не впасть в депрессию, заняться делом. Ибо, как говорил Овидий: «Делом займись и делу уступит любовь»! Она дала объявления о репетиторстве и к концу месяца набрала учеников. Три мальчика и одна девушка-абитуриентка. Этого было даже более, чем достаточно!!! Времени совершенно не оставалось на какие-то мысли. Один мальчик оказался проблемным. Обычное объяснение ему не подходило, стало быть, нужен был индивидуальный подход. Другая методика преподавания. И марина с головой окунулась в подготовку к занятиям. Интернет как нельзя кстати пригодился. Там учительница нашла кучу всевозможных методик. Дети, а еще больше их родители не могли нарадоваться на репетитора…
Смысл жизни, а он испокон веку волнует всех и вся, не мог не затронуть и Игнатову. Мысли об этом посещали оную все двадцать четыре часа кряду (она всё-таки находила время на раздумья даже во время дела). И чем далее в дебри заходила женщина в своем самокопнии, тем запутаннее и никчемнее становилась эта жизнь. Как жить без смысла? Непонятно. Солнце померкло, свет белый стал немил… Дети, ради которых, она как бы существовала, тоже не вселяли радостных мыслей. Душа опустела и вновь покрывалась синим инеем…
Дима….Дима…Дима… Как-то всё глупо и нелепо вышло… Может к лучшему… А может нет…
Не звонит…Обижен… Возмущен…Негодует… Пропал куда-то…Тоже видимо, с головой погрузился в работу, в дело. Ну и правильно. Кто-то из великих сказал, что у любви есть один конкурент - ДЕЛО. У дела же - конкурентов нет! Точно в цель! Лучше и не скажешь!
Почему не получалось не думать, а просто жить, непонятно. Ведь существовала же раньше без всего этого? Ага, точно! Именно с у щ е с т в о в а л а…Да ещё ради детей и для детей. А правильно ли это? Так, в очередном из подобных раздумий, Игнатову вдруг осенило. Кто сказал, что женщина должна жить ради детей? Почему не для себя и своего любимого? Ведь если она будет счастлива – дети первыми почувствуют это!!! Ребенка не надо учить счастью, надо показывать его! Не рассказывать о хорошей жизни, а делать её таковой! Как можно притворяться, что всё отлично, когда в глазах матери видны следы бессонных ночей и капли слез… Как можно приводить в пример отца, когда тот не расстается с бутылкой? Нужно ли жить с таким папашей, только потому что он – биологический отец? Дети должны расти в полной семье. Точно, должны, если в этой семье правильно расставленны приоритеты… Если это в полной мере счастливая семья… Когда между родителями нет любви - дети никогда не научатся полноценно любить… Только ощущая нутром, видя глазками и чувствуя сердечком, они склонны к пониманию настоящего счастья и любви…
Мужчина - женщина, муж – жена! Только так и не иначе должна идти иерархия семейных отношений. Но никак ни - сначала дети, а потом всё остальное. Как часто можно услышать: «Я свою любовь отдала детям». Это как? Как можно невостребуемую любовь к мужчине отдать детям? Бред!
Инсайт произошел внезапно. Марине стало нехорошо. Даже слегка затошнило. Конечно, она не любила супруга. Безусловно назвать его своей второй половинкой язык не поворачивался. Вопрос напросился сам собой: зачем тогда надо было применять сии термины - «счастливый» брак и «полноценная» семья к себе? Зачем лгать всем и детям, в первую очередь, что всё замечательно? Зачем??? Кому лгала больше себе, супругу, маме или деткам?
Ну вот, «мавр сделал своё дело – мавр может уходить», так и Дима появился в жизни Марины, запал в душу и ушел восвояси! Женщина полюбила всем сердцем, но объект любви вдруг выпал из поля зрения на самом интересном месте! Хотя, виновата во всём, как нам известно, сама жертва… Жертва... Какая жертва? Жертва чего? Любви?
Как же это тяжело – любить…Во её случае…Любить и знать, что вместе быть не суждено…Но и дальше существовать смысла нет… Марина сама пришла к этой истине…Хотя может это и не истина вовсе, кто знает?
10.
Дмитрий Серебряковский знал, что с женщинами нелегко. Но чтобы до такой степени! Нет, с легкодоступными – безусловно запросто, а вот с подобными, извините… Здесь, как говорится, сам чёрт голову сломит…Хотя, если честно, таких трудных женщин у него не было. Во всей его мужской практике… Да встречался он пару раз с замужними, так там было вообще без проблем и обязательств. Она тебе даёт то, что тебе надо, а ты показываешь своё сексуальное мастерство ей. И всё, квиты. И волки сыты и овцы целы. И никаких тебе обещаний жениться, золотых гор или манны с неба. Сделал дело – гуляй смело! Ну да, это при условии, что сердце не стонет и не болит от переполняющего высокого чувства. От того, что любит и не имеет возможности быть рядом с объектом любви…Там больше физиология срабатывала, а тут скорее химия…Странно, если раньше женщины казались сексуальными объектами, не более того, и он готов был переспать с любой прехорошенькой особой, то теперь эти же самые представительницы прекрасной половины человечества вызывали в нём если не отвращение, то безразличие – точно…Кроме Марины Игнатовой, Серебряковского больше не интересовал никто на свете. Причем, в лице любой девочки, девушки, женщины он видел образ любимой. Похоже на наваждение…Или видение? Может глюк? Точно, сумасшествие…Попробуй-ка, не сойти с ума! Когда тебе практически признаются в любви, практически соглашаются выйти замуж, и тут же вспоминают о муже, который ещё и алкоголик! Ну не каламбур ли? Конечно! Анекдот? Точно! Ну и где логика?
Дмитрий вновь не мог заснуть и включил компьютер. Не спал он вот уже на протяжении нескольких недель после последней встречи с Мариной. Бессонница стала вечной спутницей молодого человека, заменив ему и жену и любовницу. Кстати, если говорить о последней, то Дмитрий не мог не прибегнуть к её помощи. Только она, даже в паре с дружком - алкоголем почему-то не помогали. Даже выписанные врачом антидепрессанты (он и об этом виде реабилитации душевных мук не забыл) не успокаивали…
Интернет засветился разноцветными красками, оранжево запестрили «одноклассники», Дмитрий решил в сотый раз проверить электронную почту и тупо поиграть. Сообщений не было, да и кто будет ему отправлять их в три часа ночи?
- Что, бездельники, вроде меня, не спится? – как всегда спросил у своих виртуальных друзей Серебряковский и усмехнулся.
«На сайте» мигало их пять – завсегдатаев форума. По глазам ударил статус одного из «форумчан» - давнего сослуживца Дмитрия: «Женская логика – пипец мужской психике». Серебряковский аж со стула подскочил. Точнее не придумаешь. Вот уж точно правда жизни! Но чтобы снова не накручивать себя мыслями о Марине и её логике, он переключился на игру. Это мало помогало. Всё равно, строя виртуальные города и замки, придумывая им вычурные названия, Дима ни на миг не переставал думать о той, которая являлась мечтой…Три недели…Прошло ровно три недели…А мечта так и не давала о себе знать. Вот характер! Неужели совсем безразличен? Может, хватит уже мучиться самому и изводить её? А кто вообще сказал, что она там извелась? Позвонила бы, если нужен… Если бы был нужен…Так ведь не звонит…Самому что ли позвонить? А вдруг отправит ко всем чертям? Пошлёт куда подальше? Нет, уж пусть она звонит, он, типа, обижен…Посмотрим, как ей дорог. И дорог ли?
Пока Дима взвешивал и анализировал все «за» и «против», на сайте кто-то выставил новый статус. Серебряковский аж подпрыгнул на стуле от этого стихотворения:
«Она молчала 1О дней... Пытался он забыть о ней.
Вдруг на 11 день, по небу проскользнула тень.
И смилостивился Бог.
Раздался будто гром с небес звоночек в виде СМС:
" Привет! Ну как дела?"
(Ну вот. И что ей отвечать? Быть может лучше промолчать?)
«Ты где вообще была?"
"Да, понимаешь, много дел, работа, дети быт заел.
А ты что ж не звонил?"
( Ага, так прямо и сказал, что эти дни страдал и ждал!)
"Ты знаешь, занят был..."
Вот так и врали в две руки.
Насколько чувства их крепки испытывали вновь..
Господь сказал им: "Дураки." …и отобрал любовь....»
Проснулся Дмитрий в половина одиннадцатого от пищащего мобильника. Тот дотошно сообщал хозяину о совещании, что должно начаться с минуты на минуту. Он огляделся по сторонам и облегчённо вздохнул. Он – на работе. Это та единственная, которая не предаст и не полюбит другого. Это та, у которой нет и не может быть конкурентов. В жизни надо делать только две вещи, и они важны – это любить и работать. Так, кажется, говорил когда-то дедушка Фрейд. Раз не получается любить, стало быть надо работать, работать и ещё раз работать!!!
Придя к мудрому решению относительно любимого дела, Дима, как и Марина, стал усиленно заниматься делами, тем более, что их накопилось вагон и маленькая тележка. Он с головой погряз в проекты, забыв про покой и сон. И почти про Марину…
Это его «почти» длилось недолго. Месяца два. Как раз к этому времени был заключён контракт с Италией на строительство в Милане сети русских ресторанов. Дмитрию предстояло выехать на место событий в самое ближайшее время. В Италию…Минимум на полгода…И тут он конечно, не мог не вспомнить о своем, о личном…О Марине…
Ну как он уедет, не повидавшись, не поцеловав, и не простившись, наконец? Негоже это, непорядочно, не тактично, не воспитанно, не…Да мало ли сколько «не» можно придумать в своё оправданье? Тем более, он давно собирался позвонить, узнать как дела, да всё времени не было…Но позвонить было оказывается не так-то просто. Маринин телефон отвечал недоступностью, а домашний вообще молчал. Только после трёхдневных попыток, Серебряковский понял, что сотовый его женщина сменила, а домашний просто отключен. Ну что ж, не было ещё такой крепости, которую Дмитрий бы не взял своим природным обаянием. Крепостью этой стала мать Марины. Вот через неё-то Димыч и узнает всё о Маринке.
- Вера Андреевна, узнали? Как поживаете? Здоровье как? – Дмитрий сам того не подозревая переходил на слащаво-притворный тон. Видать, это и было основным оружием-обаянием. – Марина как? Не могу дозвониться. Ах, поменяла. Понятно. И в парк совсем с детьми не ходит. А, некогда, работает, не покладая сил? Понятненько…Ну всего доброго, спасибо за помощь.
Пару-тройку комплиментов будущей теще и информация была у Серебряковского в кармане. И адрес, и телефон, и график работы семьи Игнатовых, и всё такое…
Рано утром, едва Марина проводила супруга на работу, пришёл посыльный с огромной корзиной красных роз. Марина чуть не ослепла от их красоты. Она опешила. Это Дима, конечно, Дима!
Оттолкнув в сторону паренька, что ставил в прихожую цветы, Марина хотела было выбежать, но вовремя сообразив, что поклонник не обязательно стоит за дверью, оглянулась.
- Это мне? – только и смогла вымолвить обескураженная женщина.
- Ну, если Вы – Игнатова Марина, то так точно, Вам! – расплылось в улыбке лицо юноши, - Вот, распишитесь.
Всё остальное было как во сне: машинально руки нащупали письмо-послание, автоматически пальцы вскрыли конверт, губы сами по себе принялись воспроизводить написанное. Там было предложение из четырёх слов. Но именно этих слов и не хватало Игнатовой. Не хватало как воздуха, как солнца, как жизни… Не хватало не только за эти последние два с лишним месяца, но и за всё то время, сколько он ощущала себя женщиной… А ощущала ли она себя этой женщиной??? ЛЮБИМОЙ женщиной???
«Марина, я тебя люблю»
Это были самые важные, самые главные в мире слова. Как долго она их ждала… Как давно она их не слышала…Как часто она о них мечтала…
В точности как у Роберта Рождественского
:
«Три слова будто три огня, придут к тебе средь бела дня,
Придут к тебе порой ночной, огромные как шар земной.
Как будто парус кораблю – три слова:
«Я тебя люблю».
Какие старые слова!
А как кружится голова, а как кружится голова!»
Конечно, после букета и короткого, но довольно информативного послания, он позвонил…
Позвонил!!! Позвонил! Позвонил.
В парке, ставшем родным и любимым, она не была, казалось сто лет.
Встречу он назначил, конечно же, там . Ну кто б сомневался - на том же месте в тот же час…
Не выдержали оба… Вместо двух часов дня, примчались к полудню…Словно сговорились – одновременно…
И снова одновременно, перебивая друг друга принялись извиняться…Рассмеялись…Снова принялись что-то говорить, но опять ничего не получалось…Снова в смех… Потом в слёзы…Обнялись…Покружились, как в танце, поцеловались…Ну точно, два сумашедших…Два влюблённых…Хотя это одно и то же…
Наконец, Дмитрий, придя первым в себя, обрёл дар речи и даже вспомнил то, с чего хотел начать их встречу. Правильно, лучше поздно, чем никогда…
- «Маринка, милая моя Маринка, - он прижал женщину к своей громадной груди, и она буквально потерялась в его объятьях.
- Кровиночка моя и половинка,-
Ведь если разорвать, то – рупь за сто –
Вторая будет совершать не то!
Маринка, слушай, милая Маринка,
Прекрасная как детская картинка!
Ну кто сейчас ответит – что есть то?
Ты, только ты, ты можешь – и никто!
Маринка, слушай, милая Маринка,
Далекая, как в сказке Метерлинка,
Ты – птица моя синяя вдали, -
Вот только - её в раю нашли!
Маринка, слушай, милая Маринка
Загадочная, как жилище инка,
Идем со мной! Куда-нибудь, идем,-
Мне всё равно куда, но мы найдем!»
- Это ж Высоцкий, Дима, как здорово! – Игнатова смахнула слезу со щеки.
- Всё-то ты знаешь! Ты, ты сегодня какая-то особенная! Ещё красивее!
- Спасибо, ты – чудо!
- Нет, чудо – это ты! Самое прекрасное из чудес, которые есть на свете!!!
- Ну хватит уже…- девушка дотронулась ладошкой до своей щеки. Словно поняла, что там выступил лёгкий румянец.
- Да-да, глазки сегодня горят по-особому, не могу даже объяснить толком.
- А ты уж постарайся …
- Объяснить? Попробую. Ну ты будто раскрылась совсем… Да-да, раскрылась…Наконец-то!
- Не понимаю.
- Как цветок… Вроде бы и влагу получала и свет солнечный, и подпитка с прикормом были, а так в бутоне и жила…
- Какая подпитка, какой бутон, ты в своём уме?
- Да, про ум можешь не спрашивать, его я потерял когда тебя впервые увидел. А что касается моих слов, то это далеко не бред сумасшедшего. Глазки, Марина, я когда тебя впервые увидел, глазки твои не светились и не блестели как сегодня…Они как будто молили и просили о какой-то помощи. Я долго не мог понять, что за помощь тебе требовалась. А теперь вот наконец-то понял.
- Понял что? Почему говоришь какими-то загадками?
- То, что все эти годы ты жила как нераскрывшийся цветок, бутон…Вроде и семья и дети, а всё как-то не то и не так…
- И подпитка и прикорм… - Марина сглотнула ком в горле, - солнца не хватало, то есть, любви, - ты это хочешь сказать?
- Именно! А без неё, ты - самый настоящий нераскрывшийся цветок…Женщины, словно цветы должны распускаться и раскрываться в полной мере и жить всей полнотой жизни, согласно своему предназначению. А иначе тогда зачем быть женщиной?
-Обалдеть! Это говорит мужчина! А ведь, ты прав. Многие женщины живут, как в бутоне, не раскрывшись. И всё вроде бы налажено и складно, а чего-то не достает…чего-то не хватает… НЕРАСКРЫВШИЙСЯ ЦВЕТОК…Забавно, никогда раньше не думала об этом…
- Я люблю тебя.
- Я тоже люблю, но я…
- Никуда больше не отпущу, теперь я это точно знаю…
Дима не дал ей договорить, ибо уже предполагал, что та хочет сказать. Он закрыл её рот своим сумасшедшим поцелуем. Она порядком надоела ему своими избитыми фразами « я замужем и у меня двое детей». Надо бы уже положить этому конец…Раз и навсегда…Только это не так-то просто…Женская логика…Видимо она сильнее любви…
Нераскрывшийся цветок
© Copyright: Тата Иванова, 2012
Свидетельство о публикации №212091100415
Свидетельство о публикации №212091100415
Рецензии