История 6 Неприличная афиша

Ох уж эти культурологические летучки!
Сидим и страдаем. Опять творческий застой. Опять нужно высосать из пальца мероприятие.
Какой-то идиот, составляя календарный план, включил в августе месяце проведение вечера отдыха. Наверное, просто методист переписала из календарных планов за прошлый или позапрошлый год.
Ей-то что, начирикала – а мы теперь расхлебывай! Вот так, от отчаяния, видимо, и родилась эта мысль – провести вечер для одиноких сердец.
Тема актуальная во все времена, при любом политическом режиме и любых социальных условиях. Проблема одиночества «маленького человека», мучительно бьющегося в паутине действительности, в поисках своего скромного домашнего счастья. Ничего экстатического: просто пироги с капустой и яйцом, уютный теплый бок, совместный вечерний просмотр телевизионных программ, ну и что? Кто сказал, что такое желание преступно или стыдно.
Холостой мужчина за сорок не так странен, как безмужняя женщина. Неприлично женщине средних лет быть одинокой. Такое бытует мнение.
Ах, вы не замужем? И сразу возникает вопрос, а что в этой женщине не так, что она – дефективная, фригидная, склочница, просто дура, которой не хватило мозгов охомутать самого завалященькогося мужичка?
Размышляя на эту тему, мы и решили помочь в первую очередь гипотетической «бедной одинокой женщине» средних лет.
Виктор Петрович сразу забеспокоился:
– Эта тема настолько деликатная, что нужно действовать филигранно, как в организационном, так и в смысловом плане. Надо, чтобы вечер не закончился мордобоем или не превратился в бордель. Вот основная наша задача. И самое главное, в свете вышесказанного, это название! От названия все и будут скакать.
Давайте думать, как мы назовем наше мероприятие.
Вот еще одно мучительное мозговое действие. Придумать название!
Оно должно быть кратким, емким, и нести в себе намек на тематику мероприятия. Проще теорему Эвклида заново выдумать! И понеслось – «Одинокие сердца», «Вечер знакомств», «Двое в одном городе»...
Все было как-то не то. Одни названия не дотягивали идеологически, другие носили какой-то двусмысленный и даже пошловатый характер, третьи – вообще лучше не упоминать всуе...
Да чего велосипед – то изобретать, назовем «Для тех, кому за тридцать», – пожал плечами худрук.
Виктор Петрович поморщился:
– Ну, и какая женщина, согласится, что ей уже за тридцать? Это неделикатно, то есть мы заранее вешаем на нее ярлык «дамы не первой свежести», я бы даже сказал, что это довольно оскорбительно.
– А что преступного в женщине за тридцать? – удивился худрук.
– Женщине никогда не может быть за тридцать, запомните это! Нормальной женщине всегда чуть за двадцать!
– Ну, давайте назовем – для тех, кому за двадцать.
– Да, ты пойми, мы не можем так назвать — для тех, кому за двадцать! Если женщине на самом деле уже пятьдесят, то она ни за какие коврижки не пойдет на вечер, для тех, кому за двадцать, конечно если у нее есть мозги, потому что зачем же выставлять себя на посмешище.
– Так, и что, тупик?
Тут вступил в дискуссию художник, позевывая и вальяжно развалясь в кресле, он с усмешкой произнес: «Ни одна женщина вообще не пойдет на такой вечер. Вы что, наших тетек не знаете? Они же закомплексованы с колыбели! А припереться на этот вечер, значит публично признать, что у нее сексуальные проблемы, что она в своем возрасте, да простят меня присутствующие здесь дамы, недо...»
Сергей?!! Вы не в пивной!!!
Да, пожалуйста, от правды глаза щипет? – хмыкнул художник и зевнул:
– Только учтите, малевать вам такое позорное название я не буду! Я не для этого в Мухе пять лет учился!
– Давайте вообще уберем намеки на возраст, – вернулся к теме обсуждения Виктор Петрович.
– И что? Для тех, кому за…
– Стоп! Вот именно! «Для тех, кому за...» и многоточие... И на этом остановимся. Таким образом, вопрос о возрасте мы как бы выносим за скобки мероприятия, мы его оставляем открытым, мы даем возможность одинокому человеку самому додумать «за».
– Каким чертом этому одинокому осколку общества пилить на вечер «Для тех, кому за...»?
– Александр Вениаминович, вы иногда бываете ужасно надоедливы, даже занудны. Женщины, которым «за», побегут вприпрыжку за своим счастьем, и все, вопрос исчер… – он не успел договорить фразу.
– Это безобразно, это нетактично, в конце концов! И жестоко! – До этой минуты, тихонько сидевшая в уголке завхоз Татьяна вскочила, лицо ее пылало, в глазах дрожали слезы.
– Можно подумать, что женщина, если ей за тридцать и у нее не сложилась частная жизнь, должна быть предметом ваших издевательств и насмешек! А может она сама найдет свою любовь! Тьфу! Даже противно с вами находиться в одном помещении! – И выскочила, громко хлопнув дверью.
Какая это муха ее укусила? – изумился худрук.
У Виктора Петровича на лице было выражение крайнего смущения. Он кхыкнул, почесал бородку.
Это не муха, гхм... это... Не припомните ли, любезный, какие цифры были на торте, который вы два месяца назад заказывали в гостинице к дню рождения нашего завхоза?

Ой! Вот, блин! Но я же не имел ее в виду! Мы же не имели в виду нашу Татьяну! К тому же она вообще молодо выглядит, и не скажешь, что ей уже тридцать пя…

Хватит! Замолчите, наконец! Я не просил озвучивать! Я просил припомнить!
И Петрович покосился на остальную, забытую в пылу дискуссии, женскую часть нашего собрания. Но мы уже насупились. Можно сказать, что молнии пробегали по нашим рядам. Искрило!!!
Распотрошить сокровенное! Как они лихо судили и рядили, с позиций мужского шовинизма, о судьбе немолодой женщины, и пусть нам всем еще далеко не «за», но ведь рано или поздно, это «за» упадет нам на головы! Эти первые морщинки в углах рта! Усталые круги под глазами! Наплывы живота! А шея? Как быстро состаривается шея! Да мало ли как еще время может изуродовать женскую красоту, лишить ее, женщину, привлекательности! И при этом общество над ней ухохатывается, презирает, называет «климактеричками», «сумчатыми»!
В общем, чуть было наше утреннее заседание не закончилось потасовкой.
Но кое-как страсти улеглись.
Надо сказать, что Татьяна не случайно так остро восприняла весь этот разговор. Она находилась в эпицентре любовного романа.
Герой же романа свалился на наши головы буквально две недели назад. Он прибыл из Дрогобыча, небольшого прикарпатского городка, транзитом через театральный институт в Ленинграде, где с треском провалил вступительные экзамены на факультет актерского мастерства.
– Ха, може, они думают, шо я кинусь в Тэмзу! Так глазы повыкачили, што не на той мове я им Гамлета збрехал! – с этой фразой предстал перед нами довольно орнаментальный тип. В полотняных белых штанах, вишневом галстуке и зеленой шляпе с узкими полями из-под которых торчали большие оттопыренные уши. Глаза у него были так близко посажены, что казалось, вот-вот съедутся к переносице. А над верхней губой топорщилась щетка черных усов.
– Я тут у вас, може, годок поперхаю.
Болтал он не переставая, трескучий оказался, гад.
Виктор Петрович зачем-то принял его на работу в качестве массовика-затейника.
И поселили его для начала на втором этаже в радиорубке.
Вот с этого момента стало с Татьяной происходить невообразимое. Глаза ее вдруг как-то по особому заблистали, лицо и шею внезапно заливало розовым, она стала задумываться и ошибаться в счете, но все окончательно прояснилось, когда худрук с изумлением увидел, как Татьяна шла-шла по коридору, что-то напевая, и вдруг подпрыгнула в легком балетном ПА. Увидеть в прыжке даму рубенсовских форм, всегда степенную и даже несколько заторможенную...!!!
– Чему тут удивляться, – прокомментировал Никодимыч, наш вахтер, – задурил мозги нашей Таньке этот бендеровец! Куроцап! Тоже мне, Марина Мнишек! Хоть бы вы, начальство, девке ум на место поставили! Запропадет, дурища!
А наш новый сотрудник, не успели мы и ойкнуть, уже переехал в дом к Татьяне, и теперь не в гостиничной столовке питался за свои кровные вчерашней сосиской, а ел на завтрак яичницу с помидорами, да запивал кофе с молоком!
Правда, когда мы стали писать сценарий к предстоящему мероприятию, Збышек проявил свои таланты во всей красе. Голова у него здорово варила, несмотря на зеленую шляпу. Он знал множество скетчей, миниатюр, анекдотов, тут же в лицах легко импровизировал сценки, так что мы валились от хохота и уже стали думать, не ошиблись ли в театральном институте.
В общем, торжественный день приближался.
Рано утром Серега выставил большую афишу перед входом в ДК. Он решил ее исполнить в минималистской манере, такой «стих» на него накатил.
Первым увидал афишу Никодимыч, и глаза его полезли на лоб: «Ну, вы, бля, рехнулись! Матершинники!»
Нас поразила такая странная реакция вахтера, и мы решили разглядеть афишу более внимательно. Выйдя из ДК, мы наткнулись на Виктора Петровича, который просто окаменел возле афиши и ловил ртом воздух.
И тут мы увидели ЕЕ во всем ее художественном великолепии.
На большом полотне в верхних углах было нарисовано по овалу, от которых отходили вниз две линии и плавно внизу соединялись. Кроме того, что на афише был воплощен с анатомической точностью интимный мужской орган, проще фаллос, на ум ничего не приходило. И поверх этого великолепия красовалась надпись: «ДЛЯ ТЕХ — КОМУ...» Начало в 18.30...
Позже, когда директор, наконец, выпал из ступора, состоялось объяснение.
Все орали.
Это символ!!! Женское и мужское начало, которые соединяются в процессе жизни! Это вам везде мерещится похабщина!

Да ты разуй глаза на свой символ!!! Ты всех – КОМУ, послал на трехметровый Х..! Тысячу раз говорено – Для тех, кому за, для тех, кому за, где ты ЗА дел? В заднице оставил?!!

«За» забыл! Первый раз со мной такое!
Действительно, было в этом что-то мистическое. Еще раз мы убедились, что, вступая на хрупкую почву взаимоотношения полов, нужно быть крайне бдительными и осторожными. Казалось, чья-то карающая длань простерлась над художником и затмила его разум.
Про Фрейда мы тогда немного знали. Но, видно, не без его участия случился с художником этот казус.
Афишу мы быстренько внесли обратно, пока жители еще не слишком проснулись и никто нашего позора не видал.
Вечер, надо сказать, прошел неплохо, мы даже удивились, сколько народу на него пришло, так что есть проблема. Есть.
Вот только со второй его половины исчез наш ведущий Збышек, а вместе с ним и «касса» вечера.
Оказалось, что это никакой не Збышек. А довольно известный и талантливый мошенник, авантюрист Стефан Пшибышевский, который великолепно говорил по-русски! И имел высшее техническое образование, но всегда тяготел к прекрасному.
Нам он оставил записку, в стиле Збышека: «Друже! Это были лучшие дни моей жизни. Кохане, не горюйся! Ты – звездочка моего сердца! Менты пятки лижут. А то б остался. Деньги вышлю переводом».
Жаль Татьяну, да и Збышек нам понравился. Мы даже не очень хотели, чтобы его поймали.