Чёрные крысы в Прикладном Институте Часть 2

Часть 2

     ...Но хитрый Иван Омнисиевич ничего не упускал из виду, ничего не пропускал мимо своих хватких рук. Завкадров одновременно работал в Прикладном Институте, получал пенсию, а также исполнял обязанности председателя гаражного кооператива. И везде получал зарплату, а вот подоходный налог платил, как пенсионер – то есть вообще не платил. Зато как член Партии исправно платил взносы с полной суммы всех заработков. При финансовой проверке честность по отношению к кормящей его Партии и нечестность в отношении государства всплыла на свет божий. Но всё это, а также взятки, которые он брал с желающих вступить в кооператив вне очереди, и затем получить гараж, выявилось гораздо позже. А сейчас он не пропустил мимо ушей оговорки Алика, и занёс молодого инженера в список своих должников. Моральных, конечно, но спускать долги он был не приучен.

     Ничего этого не ведал Алик, продолжая работать, ходить на смены. Сразу же он встал на комсомольский учёт, стал членом профсоюза. Изредка по вечерам он встречал старшину Сальцо в рабочем халате, который убирал мусор вместе с другими уборщиками на территории Института. Вначале он подобострастно здоровался с Аликом, но со временем словно стал забывать лейтенанта запаса Алика, его лицо при встречах становилось всё более отчуждённым, и даже следы досады мелькали у него на некрасивом угреватом лице при виде старого знакомого.

     Когда хлам с площадки между Южным и Северным корпусами Прикладного Института был окончательно убран, отпала надобность в команде Ениталия Сальцо. Но его «парней» и «девушек», да и самого старшину запасаАлик продолжал встречать на территории. Все они влились в коллективы опытного завода, и даже Института. С двумя из них Алик встречался часто. Это были две девушки, не лишённые приятности, одна из них с острыми чертами лица, и сильно выдающимися вперёд верхними резцами, другая с грубоватыми деревенскими чертами лица, крупными отстоящими друг от друга зубами. Они перешли в химики-лаборанты, и теперь работали в тепле, в Главном корпусе Прикладного Института, и сразу пошли на вечернее обучение химического факультета университета. Одну из них, тоненькую, неправдоподобно белую, со слегка несимметричными мелкими чертами лица, звали Роксаной, а другую, ширококостую, неуклюжую, с резким голосом звали Анталией. Их поселились неподалёку в общежитии Прикладного Института, где подруги делили одну комнату на двоих.

     Давайте не будем смотреть на потихоньку внедряющуюся в Прикладной Институт крысиную команду с крысой-старшиной в фуражке Сальцо во главе глазами слегка царапнутого крысами инженера Алика. Он, как и многие другие, которые здоровались с крысами за руку и были ими «маркированы», видели перед собой не крыс, а молодых людей, стремящихся в Науку, шедших тяжёлым путём работы и вечерней учёбы. Как многие молодые люди, эти крысы, поднявшиеся по ступеньке эволюции и ставшие Новыми Разумными Земли, не только работали и учились, но и желали участвовать в общественной жизни Прикладного Института, все вступили в комсомол, а Ениталий Сальцо подал заявление в Партию, и в рекордный срок на партийном собрании объединения института и опытного завода был туда и принят. Рекомендовали его завкадров Иван Омнисиевич Симчук и заведующий секретным Первым Отделом Шишкин Василий Парфумович, в целях сохранения секретности всегда говоривший тихо, даже полушёпотом. Оба выступили на собрании, один громко, чётко, а другой тихо, так что его не раз просили повторить сказанное, так сказать, «на бис». Шишкин улыбался просившим повторить его слова, и при этом что-то записывал коротко себе в блокнот. И странное дело, после двух «вызовов на бис», секретчика Института больше никто ни о чём не спрашивал, а кандидатуру Сальцо утвердили единогласно. Крысе пожали лапку, и она пошла, пошатываясь, на своё место, где её поздравляли в узком кругу, а рядом сидящие жаждали поручкаться, и приятно улыбнуться вновь принятому члену КПСС.

     Кроме официальной общественной жизни, существовала ещё и художественная самодеятельность, куда и Новые Разумные Земли ринулись, аж засвистело. Мне, автору, панически боявшемуся крыс, они, эти Новые Разумные, были отвратительны, даже омерзительны. На концерте художественной самодеятельности я вначале с недоумением и неприязнью смотрел, как на сцене среди людей-выступающих ходят крысы на задних лапках, кокетливо покручивают своими хвостиками, переступая в групповых танцах, или раскрывают свои пасти, показывая острые белые зубки, когда выступает хор, и пищат что-то невпопад. И все сидящие в зале восторженно хлопают ансамблям отделов, оценивают номера баллами, присуждают участникам места и награждают победителей.

     А одна нахальная толстенькая крыса по имени Кларисса даже исполнила сольный номер, спела модную песенку про тридцать три коровы и, подражая популярной в то время Алле Пугачёвой, кружилась по сцене во время выступления, а в конце задорно поклонилась, сняв с головы ковбойскую шляпку, и махнула ею, приседая в книксене. Ей отчаянно хлопали, всем необычайно понравился её номер, хотя я, единственный в зале не подвластный чарам, слышал скрипящий писк, производимый Клариссой, правда, слова мог различать. Текст был премиленький, и крыска так потешно переваливалась на своих коротких лапках, пытаясь удержать равновесие – толстенький зад этой участницы норовил привести Клариску к падению. Но каждый раз ей удавалось удержаться на лапках – вот это было большое достижение!

     После объявления победителей их вызывали на сцену, где им должен был пожимать руку Председатель Профкома Прикладного Института Верёвский, ещё недавно с большим неуспехом трудившийся в отделе электрических приборов, и с редким энтузиазмом сотрудников этого отдела выдвинутый на общественную деятельность, подальше от приборов и электричества. Номер Клариссы был отмечен первой премией, она получила большую красивую куклу, ей пожал руку Верёвский и поцеловал в щёчку. Для этого ему пришлось сильно нагнуться, почти припасть на одно колено. Мне это было видно непредвзятым оком, а все остальные, как и сам Председатель Профкома, не заметили, что жёсткие крысиные усы чуть оцарапали его щеку и губы. Отходя к своему месту в Президиуме, он невольно провёл рукой по своей царапине, недоумённо повернулся, верно, искал то место, где он мог поцарапаться, и чуть не промахнулся, садясь на стул.

     Зрители воодушевлённо обсуждали выступление победительницы и, поворачиваясь на своих местах, провожали её взглядом. А Кларисса, степенно переваливаясь, шла на своё место. И никто не видел, как мучительно размышлял растерянный Верёвский, пытаясь понять происходящее, как ему вдруг стало плохо, он сильно побледнел, и его заместитель Чернявая что-то прошептала ему на ухо, и самый молодой член Профкома, обаятельная бездельница Валентина, которая попала в Профком вместе с Верёвским, взяла его под руку и проводила со сцены. Это было последнее явление Верёвского членам профсоюза Прикладного Института, по слухам, получившего потом повышение, и перешедшего в обком профсоюзов.
     Мой знакомец инженер Алик тоже участвовал в самодеятельности, спел романс на пару с гитаристом, и читал чьи-то стихи, то ли сонеты Петрарки, то ли какого-то другого поэта. И оказался в числе призёров, а призом его стал набор чайных ложечек в красивой коробочке, которую ему вручала заместитель Председателя дородная Людмила Чернявая с красивыми коровьими глазами. Участвовали в самодеятельности и лаборантки Роксана и Анталия, мне ли, автору, не различить этих крыс среди прочих участников. Правда, в хоровом пении они оказались не сильны, но я слышал их писк.
Но вот все призёры были награждены, и люди, и крысы повалили толпой из зала, крыс затирали, они юлили под ногами у толпы, и громко взвизгивали, когда на них могли наступить. Я сидел в уголке, и наблюдал, запоминал лица, выражения, возгласы, и старался не подпускать к себе крыс, которые случайно оказывались у моих ног.

     Возле сцены задержались Алик с гитаристом, они договаривались репетировать новые романсы, и к ним прибились Кларисса, Роксана и Анталия, чтобы тоже участвовать в репетициях. На моих глазах создавался ансамбль, участники которого преследовали различные цели, такой странный для меня, не затронутого злым колдовством. Ведь обычно люди держат крыс в клетках с научными целями, мучат их, режут, прививают разные болезни, чтобы здоровее стало человечество. А в этом ансамбле кокетливая крыса Кларисса явно заигрывала с гитаристом Толиком, и с Аликом, а на неё, насупившись, поглядывали Роксана и Анталия, и норовили исподтишка куснуть за ухо, или за хвост, когда никто из людей этого не видел. И когда три крысы, попрощавшись с Аликом и Толиком, пошли на выход, то в тамбуре, где их, как они полагали, никто не видел, они передрались друг с дружкой, поначалу нападали вдвоём на Клариску, а затем, когда Кларисса унесла от них ноги, продолжили разбираться между собой. Тогда я, нарочно топая ногами, тоже пошёл на выход, и они с визгом унеслись вниз по лестнице.
 
10 сентября 2012 г.