Руслан и Оксана. Часть третья

Максим РУЗСКИЙ


РУСЛАН И ОКСАНА. Часть третья


1


Аня жила с мамой в маленькой однокомнатной квартирке с совмещенным санузлом.


Папа Сережа, огромный и веселый художник с длинными волосами как у Тюбика, известного друга Незнайки, иногда приходил к ним с ночевкой. Тогда Анина мама, Мария Сергеевна, спала с папой Сережей на широком складывающемся диване, а сама Аня укладывалась тут же, перпендикулярно им, на маленькой раскладушке.


Взрослые не позволяли себе при девочке никаких утех. Для этого в санузле стояла тяжеленная стиральная машина «ЗВИ».
- Что это вы в ванне запираетесь? – обижалась пятилетняя Аня.
- Ну, целоваться-то нам надо? – пояснял через дверь папа Сережа.
- Мама, ты все равно не достанешь, ты маленькая, - предупреждал ребенок.
- А я ее сажаю на стиральную машину, - честно пояснял папа. - И свет прикручиваю, чтобы она не стеснялась.
- А… понятно, - тянула Аня, знающая, что их лампочка над зеркалом имела такой регулятор, и что машина «ЗВИ» была очень высокая.


Телевизора в доме не было.


Не то, чтобы его было негде поставить, но когда заходил об этом разговор, то и мама, и папа Сережа начинали морщиться, даже отворачиваться, и Аня понимала, что телевизор – зло. Она ходила его смотреть к подругам.


Зато был компьютер. Самый простой, из первых русских машин. Его принес папа Сережа и долго устанавливал, глядя в инструкцию. Компьютер умел играть в удава, шахматы и еще несколько игр. Но папа Сережа со временем научил его писать письма, которые, как и программы к прибору, можно было записывать на магнитофон и печатать на громыхающем матричном принтере. Аня играла с машиной в удава, а когда ей надоедало это простое занятие, то в шахматы. Обыграть машину было невозможно. Только папа Сережа один раз это сделал, и ту счастливую дату, когда это произошло, решили записать на косяке двери, вырезая цифры ножом, чтобы не стерлись.


Вся мебель в квартире осталась от дедушки. Никому не пришло в голову ее менять. Да и не могло уместиться в небольшой комнате ничего кроме шифоньера, книжного шкафа и круглого стола посередине. Даже кресло не уместилось бы. Диван притулился к торцовой стене, маленькая раскладушка для Ани весь день стояла в прихожей, но вдоль стены, куда не падало солнце, громоздилось облезлое старое черное пианино с подсвечниками. Его принес папа Сережа. «Дом без инструмента – пустой дом», - постановил он, несмотря на протесты Марии Сергеевны. Пианино настраивали друзья Сергея, но Аня с самого начала знала, какая басовая клавиша западает, и старалась избегать ее в своей игре. Играла она сначала просто так, а с семи лет стала учиться уже по-настоящему. Она постигала все сама, хотя и под чутким руководством папиных знакомых, которые заходили к ним в гости. Каждый из этих музыкантов, случайно оказавшись вблизи ребенка, давал Ане несколько советов и указывал последовательность освоения инструмента. Так Аня не успокоилась, пока не выучила все гаммы. Когда ее пальчики уже автоматически не нажимали на «чужие» клавиши, ей стало легко понять нотную грамоту. Она смогла, наконец, даже читать с листа, только увидев стайку значков перед нотным станом. Аня играла очень тихо, чтобы никто в доме не мог прийти с претензиями. Да и папа Сережа был не прост. Он поставил пианино на плотные резиновые прокладки и проложил за ним в два раза старый ковер.
- Не отдать ли нам ее в музыкальную школу? – спрашивала иногда мама.
- Не надо, - отвечал ей папа Сережа, - самостоятельные занятия дадут ребенку неоценимые методические навыки.
«Неоценимые методические навыки» Аня получила, но, на радость маме, к четырнадцати годам научилась и сама играть произведения, не отличающиеся особой сложностью.
- Лучше пусть языки учит с преподавателями, - назначил папа Сережа тогда же.
Он сам нашел этих умных и спокойных людей, привел их в дом и оплачивал их труд. Аня, однако, родителей не разочаровала. Она понимала, как много денег это стоило, и старалась вовсю.



Аню не воспитывали специально. Папа Сережа запрещал нравоучения. Он требовал, чтобы на все вопросы ребенка давались четкие ответы, такие же краткие, как и сами вопросы.
- Не успеешь ответить, - поучал он маму, - ребенок останется невеждой.
Эту разницу между невеждой и невежей Аня понимала, как ей казалось, всегда.
Редко, в самых важных случаях, разрешалось давать дочке объяснения. Обязательно на бумаге, и чтобы девочка сохраняла рисунок в отдельной папке.
Первое объяснение было дано, когда появился нормальный компьютер, и Аня захотела играть в компьютерные игры. У нее получалось, но мама, посмотрев на это, задумалась.
Однажды Аня сказала ей, что подруги уже прошли все уровни в игре, а она еще нет.
- Верка самый последний уровень прошла, - пожаловалась Аня.
Вот тогда мама и нарисовала дочке этот первый рисунок, прямую горизонтальную стрелу посреди листа, подписанную «ВРЕМЯ», над ней слева разместила азбуку, пароход, пирамиду Хеопса, еще что-то дельное, а под стрелой, в середине листа, набросала эти уровни компьютерных игр противным грязным коричневым цветом. Самый сложный уровень был в самом низу. Потом опять, уже справа, над линией аккуратно вычертила от руки любимые Анины книги. Рисовать она умела.
- Вот эта стрела – твоя жизнь, время, которое ты проживаешь, дышишь, - сказала мама. – Над ней то, что ты узнала, что любишь читать, о чем размышляешь.
- Я поняла.
- Но время твоей жизни утекает, - улыбнулась Мария Сергеевна. - Охота тебе эти уровни проходить? Когда ты их проходишь и напрягаешься, то дышишь просто так, зазря. Вот этот кусок своего времени ты убила, вычеркнула из жизни.
Мама посмотрела на дочку, и добавила:
- Навсегда.
Аня хотела было что-то сказать, но мама ушла на кухню, не желая ее тогда слушать.


У папы Сережи всегда можно было спросить, и он отвечал обязательно что-то главное. Чем старше становилась Аня, тем важнее были ответы отца. Когда он говорил, даже мама молчала. Аня не запомнила всего, но самые главные мысли папы Сережи сохранила в своей памяти навсегда. Как-то Аня сказала ему о чем-то, думая, что уже достаточно поумнела: «Это научный факт». А папа Сережа посмотрел на нее
загадочно и ласково, будто не маму любил, а саму Аню, и сказал: «Наука – это всего лишь догадки».



В другой раз папа принес ей книжку о том, как появляется бабочка. На картинках были изображены и яйца, которые откладывает бабочка, и гусеница, получающаяся из яиц, и куколка. И, наконец, бабочка, опять вылетающая из куколки.
- Вот Аня, можешь мне теперь сказать, как из куколки бабочка получается? – спросил он.
- Вылезает, - ответила Аня.
- Это непонятно. В куколке только питательные вещества. В нее бабочку никто не кладет.
Аня почувствовала здесь какой-то подвох. Действительно, бабочка откладывала яйца, чтобы получилась гусеница. Как же из гусеницы, которая еще и в куколку превратилась, снова бабочка вылетает?
- Папа Сережа, я не знаю. Расскажи, пожалуйста.
- Вот и надо догадаться. Одни люди, как и мы с тобой, не понимая всего этого, говорят, что это Бог так устроил. Он помогает куколке в себе бабочку сделать. Ученые в Бога не верят, они сразу придумывают умные слова: «Превращение куколки в бабочку – это метаморфоза!» Но от этого понятнее не становится.
- А что делать? – спросила Аня.
- Когда не понимаешь процесса, - сказал папа, а он знал и настоящие, правильные слова, - то вспомни, что наши глаза видят только маленькую часть окружающего мира.
- А в микроскоп? – спросила умная Аня.
- Чуть больше этой малой части.
- А как же остальное?
- А остальное и без нас существует. Мы его не видим. Вот и получается, что мы не понимаем, кто помогает питательным веществам в куколке в бабочку развиться, а кто-то все равно есть, с кого куколка бабочку срисовывает. Не видим мы его, значит.
- А кто это?
- Главное не в том, что тебе скажут, кто это такой. А главное в том, что ты сама понимаешь, что кто-то еще должен быть.
- А другие не понимают, - добавил папа Сережа презрительно.


Запомнила Аня и разговор мамы с папой.
- Что ты ей голову морочишь? Я сама не поняла твоих рассуждений.
- Ты не поняла, а ребенок понял, - ответил отец. – Если девочке ответить на все вопросы правильно, то она академиком к десяти годам будет. Просто мы им врем, а потом недоумеваем, откуда у нас дураки в стране берутся.


Когда Аня пошла в школу, она делала уроки на общем круглом столе. Если ждали гостей, то Аня должна была успеть сделать письменные предметы пока не стали накрывать на стол, а устные - пока не пришли гости.


2


До шестого класса Аня не сознавала себя, не замечала своей внешности и не задумывалась. Но вдруг она увидела горькую истину. Увидела не сама, ей подсказали.
 - Мама, я что, действительно Щелкунчик? – спросила она.
 - Да, ты несколько угловата, - ответила ее всегда честная мать. – Но это не столь важно для жизни.
 - Как же, не важно? Важно! – почти заплакала Аня.
 - Сейчас я закончу с готовкой и все тебе расскажу.


Аня была вся в маму.


Большая голова, щуплое сутулое тельце. Откровенная, ничем не сдерживаемая улыбка широкого рта всегда открывала крупные неровные зубы. Ее лицо не было безобразным. Но оно явно принадлежало какой-то особой расе планеты, которую нельзя было назвать классической. Если она и могла стать принцессой, то только предводительницей странного племени троллей. Лишь брови правильными дугами и огромные удивленные серые глаза скрашивали ее несовершенство.


Эти двадцать минут ожидания для Ани были вечностью. Она не могла найти себе места, постоянно смотрелась в зеркало. Но правильное стекло, как ни крутись, показывало ей только гадости.



Наконец, мама освободилась и пришла в комнату. Она села за стол, взяла лист бумаги и стала рисовать. Аня следила за ней, как зачарованная. Мама нарисовала неказистого человечка, но с такой милой рожицей, что Аня улыбнулась.
- Это мы видим, - сказала мама.
Потом она взяла цветные фломастеры и стала делать ими вокруг фигурки правильные красивые овалы – один в другом. Получилось, что человечек оказался внутри цветных концентрических эллипсов.
Потом мама на другом листе нарисовала уже красивую-красивую девочку в платье принцессы и окружила ее нарочито-кривыми цветными окружностями, наползающими друг на друга.
- Что красивее? – спросила она.
- Конечно тут, - показала Аня на первый рисунок.
- Вот тебе и ответ, - рассмеялась мать. – Если у тебя развитая аура, то ты красива. А если аура кривая, то никакой красоты не выйдет, сколько ни вертись.


Аня задумалась.


- Мы не видим ауру, - продолжила Мария Сергеевна мысли дочери, - но наше подсознание ее воспринимает. Каждый человек тебе нравится или противен раньше, чем ты всмотришься в его лицо. И он тоже еще до знакомства с тобой уже чувствует тебя.
- А как сделать правильную ауру? – спросила Аня.
- Я сама не смогу ответить тебе, но постараюсь что-то придумать.


Мама ушла.


Аня еще раз посмотрела ее рисунки, пронумеровала и положила их в папку, где собирала все эти объяснения. Теперь Аня знала, что мама найдет выход, поможет ей создать правильную ауру, неизвестное оружие женщин.
Через несколько дней на столике Ани появилась книга со странным названием: «Опыт дурака…». Аня стала читать ее. Метод работы над собой девочка поняла, но у нее никак не получался «образ молодости» – всегда зеркало мешало ей.
Тогда мама пошла с дочерью в фотографию и через день положила перед ней два разных снимка. На одном из них Аня улыбалась во весь рот, потому, что мама ее чем-то рассмешила. А на втором снимке понурое лицо Ани отражало ее постоянное нежелание фотографироваться.
- Какой образ для себя выберешь, - сказала мама, - так и жизнь проживешь.
И опять ушла, как всегда в самый главный момент.


Аня перечитала книгу пять раз.


Через два месяца подруги стали перешептываться на ее счет. А когда Мишка Серов повадился провожать Аню из школы домой, совсем насторожились.
- Что-то ты, Анька, загордилась, - было ей сказано. – Прямая стала из крючка сопливого. Мишку приворожила.
- Не знаю, не знаю, - отвечала Аня. – Я ничего не делаю, не крашусь даже.


Краситься понемногу начали уже все девочки. Они считали этот почти незаметный макияж своим неотразимым оружием перед мальчишками. Особенно ценились так подкрашенные ресницы и глаза, чтобы учителя ничего не замечали. Они и не замечали. Им было безразлично, как подведут глаза школьницы, лишь бы не малевались как взрослые.


Аня тоже понимала и видела изменения, происходившие с ней благодаря специальному настрою, упражнениям и долгим прогулкам, выпрямившись и улыбаясь. Она не ужинала совсем, живот втягивала всегда и везде. Ее плоская грудь без намеков на появление женских холмиков перестала ее тревожить. «Что-нибудь все равно появится», - успокоила она себя раз и навсегда. В лифте она прислонялась спиной к кабине и заводила ладонь за поясницу, проверяла расстояние от поясницы до стены. Надо было настолько выпрямиться, так втянуть низ живота, чтобы руку нельзя было просунуть. И такой надо было ходить весь день. Поначалу это было очень трудно. Но потом Аня поняла, что если все сделать правильно, то сама собой начинает появляться улыбка, и эта физическая зависимость ее окрылила.


Учиться стало намного легче, сил прибавилось. Все неловкие компьютерные тренажеры того времени: по математике, физике, русскому языку и литературе она прошла по нескольку раз. Научилась быстро печатать на клавиатуре всеми пальцами сразу, разобралась и в DOS’е, в файлах config.sys и autoexec.bad. Со знанием дела вставляла в свою «тройку» видеокарты, звуковухи. Ставила драйверы с дискет. Одноклассницы вскоре совсем перестали ее интересовать.


По выходным она ходила в ватаге юных восторженных компьютерщиков на Тушинский радиорынок, была знакома с программистами первых умных телефонов. Она чувствовала себя душой компании, правильно понимала все эти странные новые слова. Ощущала себя красавицей. Ее белая шапочка с помпончиком и невообразимо широкая улыбка сияли то в одном, то в другом углу радиорынка. Мама снабжала ее небольшими деньгами для этих походов, а знакомые ребята были рады достать для нее комплектующие дешево.


Во время учебы в институте друзья собрали ей навороченный системный блок. Она стала чертить в Автокаде, делать картинки в дизайнерских программах просто так, из озорства, поскольку сама училась в гуманитарном вузе. Аню привлекал этот виртуальный мир, в котором можно было создавать целые дворцы в 3D, не заморачиваясь работой с бумагой и клеем. В детстве она собирала всякие замки, были такие наборы в «Детском мире». Папа Сережа на образование своей дочки денег не жалел. А образованием он считал любые практические навыки.
Аня немного научилась у него и рисовать. Но эти ее опыты его не вдохновили. «Не стать тебе художником, Анька, - говорил он. – Из тебя только архитектор может получиться, а это дело не женское».
- Почему не женское? – удивлялась она.
- Стройка это и все, - отвечал умудренный жизнью папа Сережа.


3


Интересовали Аню и предметы ее родного института, особенно философия. Она искренно сопереживала поискам древних философов правды об устройстве мира. Для нее эти мудрецы были чуть ли не друзьями, с которыми можно поговорить. Она и разговаривала с ними, выискивала у старцев ответы на вечные вопросы, чувствовала их мировоззрение как живую, только что высказанную мысль, верила последовательно каждому из тех, кого читала. Преподаватели удивлялись этому ее свойству: знать древних и сопереживать с ними. Но вскоре настала пора изучать немецкую философию и научный коммунизм, живое знание пропало, и наступила эра теософических построений, которая уже никогда до наших дней и не кончалась. Аня раньше остальных почувствовала тупую религию в коммунистической доктрине, но никому не говорила об этом, наслаждаясь своим тайным знанием. Сдала она эту схоластику на отлично именно потому, что подошла к ней со стороны диких методических указаний, извративших предмет до неузнаваемости.


В поисках действительных ответов на вечные вопросы к концу учебы в институте Аня наткнулась на книги о современном взгляде на природу и узнала о существовании других видов материи, не видимых человеческим глазом. Она поняла, что сам человек состоит из физической, эфирной, астральной и ментальной форм жизни, которые отличаются частотой собственных колебаний составляющих их частиц и только во взаимодействии составляют нашу галактику.
Время от времени Аня возвращалась к этим книгам, которые тщательно разложила в директории своего компьютера. «Вот откуда бабочка вылетает!» - с душевным трепетом думала она.


Также в девушке возникло сознание Мира, как множества миров, распределенных по разным планетам. Она без удивления восприняла знание о том, что на Землю, а точнее на планету Мидгард, 600 000 лет назад прилетели белые люди. Они устроили свое общество, очень высокоразвитое, на сравнительно небольшой территории. Об их жизни остались легенды о гиперборейцах. Цели этих людей были благородны. Они хотели в противовес агрессивным цивилизациям паразитов создать человека не подверженного соблазнам. Недовольных они отпускали. Из этих изгнанных и составилась новая раса, которой воспользовались паразиты. Они соблазнили их идеей избранности, особым благоволением к ним бога и, следовательно, мнимым верховенством странного народа. Только несколько тысяч лет назад им удалось действительно дать силу этим обманутым. Силу большую, но мерзкую. Силу денег.
Аня понимала, что и сама рождена еврейкой и должна бы разделять их страсть к обогащению за счет волшебного ссудного процента и хитро выстроенной «экономической науки». Но этого не случилось.
- Папа, а все евреи в душе ростовщики? – спросила она.
- Все не смогут быть ростовщиками, - ответил папа Сережа. – Есть и среди них совестливые люди. Они предпочитают что-то такое уметь, чтобы быть независимыми без капитала, никого не притесняя.
- А зачем быть независимыми, - спросила уже взрослая девушка просто так, на всякий случай.
- Это и есть цель жизни, - вдруг тихо сказал Сергей Петрович, - жизни на чужой планете.
Аня посмотрела на него, но смолчала. Она почувствовала, что нельзя спрашивать дальше, поскольку кто-нибудь может услышать или прочесть мысли, а оброненное слово тогда обернется против них. Но сама идея, что планета чужая, глубоко запала ей в душу.


Она еще раз перечитала книги, из которых узнала о цивилизациях паразитов, и уже ясно увидела планету, как область экспериментов над людьми.
«Где же наша родная планета?» - задалась она вопросом, но быстро поняла, что это уже не важно. Все равно придется жить здесь, в постоянной борьбе с влиянием побеждающих мерзавцев.



4


Но ничто человеческое также не было чуждо странной девушке.


Ее живое выпрямленное тельце привлекало юношей. Но говорить они с ней не могли, так много она знала и умела. Приставаний не допускала.
- Мама, почему мальчики от меня отворачиваются? – спрашивала она.
- Тебе нужен не обычный мальчик, - отвечала мать. – Мужчина. Подожди немного. Он сам придет.


Он сам и пришел.


Но после счастливых свиданий, поцелуев и объятий ловко овладел Аней, а когда понял, что она совсем не умеет отвечать на его страсть, пропал.


Ане запомнился этот последний вечер с ним. Мама ушла к отцу в художественную мастерскую, и они остались одни. Андрею понравилась ванная комната – тесный санузел. Он прикрутил свет лампочки, обнял Аню, и она поняла, что сейчас все и произойдет. По ее понятиям, они так долго гуляли по переулкам, ходили в кино и даже в театр, что она уже должна была отблагодарить его. Аня не успела ничего сказать, как он посадил ее на машину «ЗВИ». Она уже приготовилась к поцелуям, но Андрей докопался до ее трусиков и стянул их. Холод стиральной машины ей не понравился. Но деваться было некуда. Парень придвинул ее к себе, шепнул, что делать дальше. Пришлось поднять ноги. Оказалось, что и она была готова принять его. Он сжал девочку в объятьях. Так, полоненная мужскими руками и стиральной машиной, она с болью приняла неласковые жадные движения этого Андрея.


- Ну как? – спросила ее перед сном правдивая мать.
- Машина холодная, - ответила Аня.
- Если ты это заметила, он тебе не подходит, - резюмировала она.


Аня решила, что ее ждет участь подруг мамы, одиноких медичек. Да и в институте было много примеров интеллигентных дам среди преподавателей, так и не нашедших себе достойных или даже просто покладистых мужиков. Аня у мамы уже ничего и не спрашивала. Но та, поняв трагедию дочери, как-то за чаем обронила:
- До чего у нас в стране мужики невоспитанные. Гонору – хоть отбавляй, а сами из себя фуфло.
Аня впервые услышала от мамы нелитературное слово.
- Фуфло, это как? – переспросила она.
- Фуфло и есть фуфло, - ответила мать твердо.
Аня поняла, что она не осуждает их разрыв, хотя и досадует. Именно это «фуфло», сказанное матерью, успокоило ее. Когда юноша переставал к ней подходить, Аня вспоминала это слово, и ей становилось весело.


5


После института идти работать учителем не хотелось: мало денег, и Аня напечатала в интернете странное объявление: «Выпускница гуманитарного вуза с невзрачной внешностью, знанием двух языков и компьютера желает найти себе дело с пристойной оплатой за свой труд».
Ожидание ответа на такую вывеску затянулось на неделю. Аня волновалась. Повторила это объявление в других местах, но ни одного слова из него не выкинула, считая каждое из них значимым и нужным.
Наконец, позвонил приятный мужской голос.  По нескольким словам Аня поняла, что говорит пристойный человек и, не сомневаясь, на следующий день подсела в его машину в условленном месте.   
Мужчина за рулем ей понравился. Его огромная каштановая шевелюра и простое обращение, не лишенное светскости, поразили ее. Вскоре она разглядела и пассажирку на заднем сиденье – красивую даму также с копной волос на голове.
Сначала шофер заговорил по-английски. Она отвечала тоже на английском, стараясь распространять свои ответы и на другие темы. Потом женщина представилась ей Оксаной на немецком языке. Аня ответила ей и на этом языке, языке Гёте. Прочла из великого поэта несколько строф нарочито правильно, не скрывая, что сдает экзамен.
 

Через три минуты женщина попросила мужа остановить машину и Аня смогла пересесть назад, к Оксане, чтобы говорить было удобнее.
- Вы сегодня познакомитесь с Костей, договоримся об оплате, и вы дадите нам свое решение в течение трех дней, - сказала Оксана.
- Я так не привыкла, - ответила Аня. – Если я понравлюсь ребенку, то и примем решение сразу. Если он насторожится, увидев меня, то и говорить не о чем.


Помолчали.


- А что я должна буду делать? – спросила Аня.
- В принципе, ничего, - определил Руслан. – Костя еще маленький.
- Не слушайте его, - вмешалась Оксана. – Вы сами решите, что и как вам делать. Важен результат. Мальчик должен легко говорить на двух языках и развиваться быстрее сверстников.
Когда уже на участке они все вышли из машины, Аня, как договорились, отошла к беседке, чтобы быть вдалеке от родителей.
Руслан увел Оксану в дом, а из парка вышла женщина с ребенком на руках. Она подошла к беседке и поставила Костю на землю.
- Лена, - представилась она.
- Аня, - ответила ей будущая гувернантка.
Малыш внимательно смотрел на новую тетю. Аня увидела, что ладошки его в грязи, присела перед ним, вынула платок и дала ему его с улыбкой. Константин машинально взял протянутый ему платок. Тогда Аня показала ему жестом, как надо вытереть руку этим платком. Он понял, потер ладонь и рассмеялся. Аня тоже рассмеялась, но ненадолго, взяла у малыша платок обратно, сунула его в карман брюк и показала ему пустые ладони.
Он не смутился, не заплакал, а тоже протянул к ней ладошки, показывая, что в них ничего нет.
- Костя, - сказал он.
- А меня зовут тетя Аня.
- Мне будет намного легче теперь, - сказала Лена.
- Если меня примут.
- Примут, примут, - закивала кухарка. – Идите в дом, сегодня еще мой день.
Аня поняла, что ей немного жаль расставаться с малышом.


Ане были предложены неожиданно большие деньги, четыре выходных в месяц по ее выбору, отпуск тридцать дней в году, который можно было и разбить, бесплатный стол вместе со всеми.


Она согласилась.


Руслан уже без улыбки обратился к ней:
- Есть еще одно обстоятельство или условие, которое настораживало ваших предшественниц, - сказал он. - Пойдемте, я вам его покажу.


Они прошли на второй этаж в странную комнату. От двери был виден узкий кабинет со шкафами на входе и с хорошим письменным столом у окна. А потом комната неожиданно продолжалась влево, за угол, где у второго окна на узком столе стояло несколько мониторов, а напротив прислонилась к перегородке простая кровать. Между кроватью и окном вдоль дальней внутренней стены стояло электронное пианино. На нем лежали большие студийные наушники.


- Эту мою комнату Оксана Павловна называет фешенебельной пещерой, - пояснил Руслан. – Здесь я живу и работаю.
Он отодвинул стул перед столом с мониторами так, что Аня непроизвольно села на него. На мониторах были разные виды их участка.
- Это ваши фотографии? – спросила Аня.
- Нет, это видеонаблюдение.
- За участком?
- Полное.
Руслан выдвинул фиксирующийся ящик стола, и в нем Аня увидела специальную клавиатуру и джойстик. Хозяин показал ей, что на экраны вызываются все уголки сада, и можно приблизить любое изображение. В доме тоже были установлены камеры. Даже в детской.
- Как вы на это смотрите? – спросил Руслан.
Аня помолчала.
- Вам это не понравилось?
- Нет, это нормально, - ответила Аня. - Просто я думаю, как это приспособить к воспитанию мальчика. Будут спорные моменты. Такое наблюдение может снять подозрения между нами. А звук есть?
- Не везде, - опешил Руслан.
- Тогда мне нужен диктофон с лентой времени, - повернулась Аня к нему.
- Зачем?
- Так мы с вами сможем восстановить любой момент моего общения с ребенком. Моя работа заключается в общении с ним, и это должно вами контролироваться, - улыбнулась она Руслану.
Руслан помолчал. Он впервые увидел ее улыбку.
- Вы наверно не поняли, - сказал он вкрадчиво. – В доме тотальное наблюдение. Даже этот наш разговор записывается со звуком. Я вам покажу сейчас.
И он вывел на экран минуту из только что произошедшего.
- Да, - сообразила Аня, - к этому надо привыкнуть. Так вы и за моими переодеваниями будете смотреть. Как в «Доме-2»?
- Вот в этом и проблема, - обрадовался Руслан. – Камеры работают постоянно. Они не разбирают, удобно или неудобно снимать картинку. Никто, конечно, не собирается все просматривать и специально сохранять неприличные моменты.
- А что может быть неприличного? – удивилась Аня. – В душевых тоже камеры?
- Нет, камер в ванных комнатах нет, и в туалетах тоже. Во всех остальных помещениях есть. Не всегда с динамикой, правда.


Помолчали.


Аня посмотрела на него внимательно.
- А те, кто был до меня, не выдерживали наблюдения?
- Нет, не выдерживали, - признался Руслан. – Сначала, как вы, соглашались, но потом уходили. Согласитесь, трудно постоянно вести себя так, чтобы не высморкаться некрасиво, не прикрикнуть на ребенка, не прикорнуть, пока он спокойно играет.
- Спокойно играет? – удивилась Аня.
- Да, не все же время с ним нужно заниматься. Он устанет.


Аня отвернулась, сделала вид, что заинтересовалась эстампом над пианино.


- Тогда мы вернемся к этому разговору через месяц, - определила она. - За месяц отношения сложатся сами. Разумеется, вы сможете прервать наш контракт в любое время, ничего мне не объясняя. Я постараюсь вас не тревожить, и буду обращаться к вам за советом только в крайних случаях.
- Так вы согласны стать Костиной гувернанткой? – спросил Руслан.
- Да, при всех моих оговорках: темная зона у шкафа в моей комнате, часы с фиксатором, диктофон с лентой времени. Кстати, удобнее было бы, если это был бы один прибор, и можно было бы в конце дня все сливать в компьютер.


Руслан улыбнулся. Он почувствовал в этой девушке родную душу.
«Как она некрасива, все же, - пожалел он. – Но при этом почему-то кажется очень милой».
- Вы теперь должны съездить за вещами? – спросил Руслан.
- Это не обязательно, - ответила Аня. Я позвоню маме, она все соберет, и вы заберете у нее проездом.


6


Располагаться в своей комнате Ане не понадобилось, вещей никаких у нее еще не было, и она до окончания дня находилась рядом с Леной и Костей.
Вечером она приняла душ, быстро справилась с маленькой постирушкой и вернулась в комнату только в костюме, без белья.
Заснуть на новом месте было трудно еще и потому, что будучи одна, без компьютера на кухне, без мамы, она чувствовала себя растерянным Робинзоном Крузо, только что попавшим на свой замечательный остров. Постепенно к ней вернулось любопытство, и она встала с кровати, как была, совершенно обнаженная. Взяла стул, вскарабкалась по нему к верхнему углу комнаты, где торчала видеокамера. Осмотрела ее, убедилась, что она закреплена намертво и направлена на всю комнату сразу. Видимо, показывает стол и кусок кровати. Ее можно было полностью прикрыть дверцей антресоли.
После этого Аня исследовала, где розетки.
Ее успокоил интернетный кабель, лежащий у плинтуса под письменным столом.
Странное окно тоже потребовало ее внимания. У него оказалась шторка, затемняющая комнату полностью, регулируемые жалюзи, если их опустить, форточка, совсем не пропускающая звуки.


Ходить перед видеокамерой оказалось не так страшно. Наоборот, это будоражило воображение девушки и смешило ее, когда она представляла себе, как такой большой и вежливый Руслан Сергеевич будет смотреть эти кадры.
Но на самом деле не он, а Оксана Павловна не отказала себе в удовольствии посетить перед сном Русланову пещеру и посмотреть, как укладывается спать новая гувернантка.
«Худющая какая», - подумалось ей.


Наконец, Аня улеглась, но долго не могла уснуть.


«На папу Сергея похож этот Руслан. И даже отчество у него Сергеевич, - думалось ей. – Вот было бы здорово, если бы это был мой сводный брат! Мальчик Костя хороший. Теперь надо программу составить, как с ним заниматься. Или не надо? Не надо пока. Пока можно только вжиться, понять его мир. А потом добавлять в него то, что необходимо.
А вот с языками нужно с первого дня что-то придумать. Что-то знаковое, чтобы он знал, что сегодня: английский или немецкий. Язык преподавать только полдня, до обеда, чтобы с родителями он мог говорить по-русски...»


7


Наутро Руслан уехал в Москву.


Он решил заскочить к маме этой Ани сразу, чтобы быть свободным на весь остальной день и успеть в три места. Ему открыла маленькая, как и сама Аня, женщина и пригласила войти.
- Руслан Сергеевич, - представился он.
- Мария Сергеевна, - назвала себя хозяйка, - проходите в комнату.
- Да я чемоданы только возьму, и поеду.
- Это не получится. Вы и чаю попьете с дороги, и о себе расскажите.
В планы Руслана не входило здесь задерживаться. Но он понял, что момент действительно важный, и просто так уехать невежливо. Он прошел в комнату, сел за стол, дождавшись, когда пригласили.
- Я постараюсь побыстрее, - сказала Мария Сергеевна.
- Вы хотите меня о чем-то предупредить относительно своей дочери? Я знаю, что это ее первая работа.
- Нет, она сама себя проявит. Мне хотелось бы узнать о вас и о супруге. Чтобы быть спокойной за Аню.
Руслан помолчал, соображая, что тревожит женщину больше всего и, наконец, выговорил, глядя прямо в ее большие серые глаза:
- Мы не новые русские.
- Но вы живете в таком поселке… - возразила Мария Сергеевна.
- Так получилось. Я сыщик по сделкам с недвижимостью. Жена – писательница. В доме только кухарка и ваша дочь. Сынишка.


Вдруг Мария Сергеевна невольным жестом приложила руку ко рту, насторожилась, даже, как показалось Руслану, чуть не вскрикнула. Встала, пошла к древнему комоду. Мебель в квартире осталась от послевоенных времен. Никому не пришло в голову ее менять.
- Сейчас мы с вами посмотрим семейные фотографии, - сказала она.
- Мне действительно некогда, - отказался Руслан как можно более мягко.
- Если я права, то вы не пожалеете.
Она принесла семейный альбом, открыла его по стертой закладке, и Руслан увидел свою фотографию. Потом, приглядевшись, он понял, что это его отец в молодости. На голове живописная шевелюра, добрые глаза, расстегнутый ворот косоворотки – одним словом, свободный художник.
Он поднял на хозяйку удивленный взгляд.
- Не пугайтесь, - улыбнулась она. – Ничего нет страшного в том, что вы меня не знаете. Это и не требуется. Но раз вы наняли Аню в воспитательницы своему сыну, мне нельзя ничего скрывать. А то, не ровен час, что-нибудь лишнее произойдет.
- Что может произойти? - удивился гость.
- Всякое бывает, - насторожила его маленькая женщина.
- Отец-то мой здесь причем?
- А он в самом прямом смысле причем, - рассмеялась Мария Сергеевна. - Я его любовница, а Аня его дочь. Так что, если вы пригласите к себе когда-нибудь Сергея, будет полный конфуз.


Руслан обомлел. Он ничего не знал о жизни отца. Сам тоже жил с матерью. Тот появлялся редко, приносил что-то, уже позабытое им. Только костюм на выпускной вечер Руслан помнил долго потому, что ходил в нем все институтские годы.


- Никакого конфуза не будет, - сказал он с некоторым раздражением. – Да он к нам и не собирается. Он вообще ни к кому не ездит.
Аня ему уже понравилась, и Руслан не хотел отказываться от ее услуг. Мария Сергеевна усмехнулась:
- Это точно, что не ездит. Ко мне только заявляется, так что всегда звоните перед приездом на всякий случай.


Помолчали.


- Ну вот, - встала она из-за стола. – Сегодня вам некогда, да и говорить пока не о чем. Можете взять ее вещи и ехать.
Руслан был встревожен разговором. Он понял, что напрасно поспешил объявить о своих срочных планах на день, с удовольствием попил бы чай с этой прямой, говорящей без всяких околичностей женщиной. Ее лицо и вся миниатюрная фигурка дразнили его тем, что она о нем знает, а он о ней и не ведал почему-то. Уходя, он оставлял здесь за собой тайну. А он считал себя крутым сыщиком и не любил оставлять никаких тайн.


Руслан поднял на плечо две связанные широкой лентой сумки, взял чемодан и пошел к выходу.
- Вы все равно будете заезжать, менять ей одежду. Наговоримся еще, - успокоила его Мария Сергеевна.
- До свидания, – обернулся он.
- С чемоданом осторожнее! – напутствовала его она. – Там железо!
- Какое железо?
- Компьютер Анькин и винчестеры.


8



День все равно полностью не состоялся. Руслан вернулся домой к шести часам. Поставил машину в гараж, и сразу оттуда перетаскал Анины вещи в ее еще не запертую комнату. Позвал из кухни Лену.
- Вот вещи нашей новой Ани, - сказал он ей. – Разберите, пожалуйста. Все тряпки развесьте на вешалках, которые я недавно покупал.
- Хорошо, Руслан Сергеевич, - согласилась Лена.
- И еще, - продолжил хозяин. – Я вообще попрошу вас за ней ухаживать. Ее работа трудная и важная, требующая постоянного анализа и размышления. Ей некогда стирать и гладить. Будет что просить вас сделать, Лена, делайте. Мы с вами скорректируем ваш оклад.
Лена хотела было махнуть рукой, так была рада, что Костя уже не на ней, но вовремя сдержалась. Прибавка за Костю, которую она получала, была, конечно, больше, чем за Анины постирушки вместе с остальным бельем.
Руслан понял ее и решил почти не снижать ей оплату, чтобы Аня была не только обстирана, но и легко могла обратиться к кухарке по другим поводам.


Он пошел в свою пещеру и застал там жену.
- Подсматриваешь? – обнял ее муж.
- Уже полчаса смотрю, - ответила она на его поцелуй. – Вот, полюбуйся, как она с ним играет.
Оксана выбрала закладку и включила запись.
На лужайке Аня с Костей сидели прямо на траве, раскинув ноги в стороны, и перекидывали друг другу мяч. Когда мяч от них улетал, они ползли к корзинке и клали туда кусочек сухой сосновой веточки. Потом продолжали игру.
Когда играть надоедало, они шли к корзинке, взявшись за руки, и пересчитывали палочки. Конечно, малыш считать не умел. Аня вынимала веточку, а он загибал пальчик.
- Мне нравится, - сказал Руслан.
- Тебе не кажется, что она переигрывает? Зачем вместе с ним ползать? Оба извозились в пыли. Стирать все придется.
- Не придирайся, - сказал Руслан. – Стирать все равно пришлось бы. Видишь, как он рад! Чего тебе еще. Или ты ревнуешь ее к сыну?
- Немного.
- Она, если и не специалист, то искренне взялась за работу, которую тебе не сделать.
- Ты считаешь, что я не смогу?
- Между делом этого никто не сможет. Я сегодня был у ее матери.
- Я знаю.
- Так вот, выяснилось, - сказал он уже серьезно, - что у меня с Аней один и тот же отец. Любовник ее мамы. Она мне сестра. Сводная.
- Какая жалость! - воскликнула Оксана.
- Почему жалость? – повернулся к ней Руслан. – Это даже надежнее для тебя: я не смогу в нее влюбиться.
- Руслан! О чем ты говоришь?
- У Лены есть Коля, а у нее никого нет, - продолжал подтрунивать Руслан. – По законам жанра я должен влюбиться в Аню и страдать.
- Дурак, - только и нашлась ответить жена. – Лучше бы с отцом меня познакомил.
- Да отец сам ни к кому не ездит! – как бы извинился за своего непутевого отца Руслан.
- Ну, к маме Ани, наверно, ездит, - заметила Оксана.
- Откуда ты знаешь?
Оксана посмотрела на мужа хитрым особенным таинственным взглядом:
- По закону жанра.


Они рассмеялись.


Уже вечером, когда Костя уснул, все собрались в гостиной. Пили чай.
- Как вам первый ваш рабочий день, Аня? – спросил Руслан.
- Смышленый мальчик, мне понравилось, – отвечала гувернантка.
- А не слишком ли много вы с ним играете? – спросила Оксана. – Мы не требуем, чтобы вы совсем не давали ему покоя.
- Он не просил меня оставить его в покое, - ответила Аня. – Это будет попозже, когда он получит самостоятельные задания и будет думать, как их сделать. А пока все общение с ним может быть только в действии.
Аня поняла, что не убедила Оксану Павловну и добавила:
- Индейцы в Америке считали пыткой сидеть на пне. Так и малыш никогда не устает играть. Пока не уснет.
- Да, спал он сегодня намного лучше, чем раньше, - вставила Лена.


Руслан откинулся на спинку стула, чем привлек внимание к себе.


- Я был сегодня у вашей мамы, Аня, - начал он.
- Она вас заговорила? – спросила гувернантка, раз он замолчал.
- Нет, она, наоборот, отнеслась с пониманием к моему рабочему дню и отпустила меня через десять минут. Но их хватило, чтобы мы с ней установили одну неожиданную истину.
- Неожиданную? - удивилась Аня. – Что может быть в моей жизни неожиданного?
- Не в вашей, а в нашей с вами, - снова выпрямился Руслан за столом и поиграл своим стаканом в серебряном подстаканнике.


Аня и Лена были удивлены.


- У нас с вами не только отчества одинаковые… - продолжил Руслан.
- …Но и отец один! – радостно провозгласила Аня, - Я так и думала, мне просто не верилось, вы так на него похожи!


Оксана наклонила голову, чтобы ее волосы упали и скрыли улыбку. Эта непосредственность девочки ее тронула.


- Папа Сергей – нелюдим, – пояснила Аня. - Конечно, он странный человек, неудачник, нищий художник, почти бомж. Но так было не всегда. Это мама - его любовь. Ко мне он относится теперь прохладно, его ничто не заденет.
- И не обрадует, что его дети вместе, - добавила она грустно. – Ему все равно. А для меня это тоже ничего не меняет. Я приехала работать и не хочу отказываться.
- Ну и замечательно, - закончил Руслан.
Как и после обеда, Аня вместе со всеми отнесла свой стакан и блюдечко в мойку, быстро помогла Лене собрать все со стола.


9


Аня уже знала, что до нее в комнате жила прежняя кухарка – очень испорченная и жестокая женщина. Поэтому девушка достала свечи и зажгла их на подоконнике, на шкафу и в пустом углу комнаты. Аня не верила в Бога, но серьезно относилась к многомерности мира, и не пренебрегала обрядами, проверенными временем.


Она обрадовалась, что ее вещи разложены в шкафу и на столе, почувствовала заботу о ней со стороны Лены, и ей стало приятно.
«Сколько лет мне придется здесь прожить?» - подумала она.
Аня разобралась со своим компьютером, подключила его и отбила маме первое свое письмо.


«Здравствуй, моя, оставшаяся в одиночестве, мама.
Мне у моего сводного брата хорошо. Его мальчик замечательный. Целый день с ним играли и играли. Он устает играть только к обеду. И потом спит без задних ног два часа. Так что у меня будет время и на свои занятия. Пока мне ничего не надо. Ты все замечательно собрала. Даже свечи. Спасибо тебе.
Пиши мне, всегда буду рада прочесть от тебя весточку.
Аня».


Мать прочла это письмо только утром, потому, что Сергей никак не мог насладиться свободой лежать рядом со своей Марией всю ночь.


10


Аня привыкла к новой своей жизни в заточении на участке Руслана и Оксаны. Она выполняла свои обязанности гувернантки без напряжения, всегда в одинаковом ритме, не бегая, но и не останавливаясь. Костя тоже двигался с той же скоростью, и от этого казалось, что они оба - дети.
Маленькая и верткая Аня одевалась почти так же, как и малыш. Только свои широкие брюки и свободную блузку она, конечно, одевала с утра сама, а его легкий костюмчик каждый день был ею надет на Костю с особой заботой, как на любимую куклу.


Оксана Павловна старалась не мешать ей, сдерживая свою реакцию, но все сомнения выливала на мужа. Наконец, она пришла в его пещеру и завела уже совсем странный разговор:
- Тебе не кажется, что мы Ане платим очень большие деньги?
Руслан опешил.
- Ты сама-то знаешь, что она делает?
- Ничего не делает, просто с ним постоянно играет именно в то, во что он и сам прекрасно играл бы и без нее. Почему ты настоял на такой сумме?
Руслан пересел из-за письменного стола к пульту видеонаблюдения.
- Гувернантке платят намного больше тысячи долларов, - сказал он. – Ее высшее образование и взятые на себя обязательства стоят дороже. Она просто этого не знает.
- Какие обязательства? Играть картузами?
- Успокойся, Оксана. Я тебе все покажу. Просто ей удобнее общаться со мной потому, что только я в состоянии решить ее проблемы.
- Что ты несешь? Какие ее проблемы ты решаешь тут без меня?
- Проблемы по воспитанию Кости, - спокойно ответил Руслан и поцеловал Оксану в ямочку на ее длинной шее.
- Не надо подлизываться, - отодвинулась Оксана, улыбаясь.
- Вот, смотри сюда, - показал он ей фрагмент игры Ани с их сынишкой.
- Ну вот, я это и имела в виду: они снимают свои одинаковые картузики и одевают их наоборот, потом вообще кладут рядом. Что за игра?
- Они при этом что-то говорят, правда, ведь?
Оксана удивилась.
- Вот я тебе сейчас и покажу, что они говорят, - продолжил Руслан.
Руслан зашел по домашней сети в компьютер Ани, нашел там звуковой файл, включил его, задал нужное время.
Оказалось, что они говорили одну и ту же фразу. Только, если на них не было шапочек, то по-русски, с шапочками, надетыми козырьком вперед, по-немецки, а с шапочками, надетыми козырьками назад – по-английски.
Фраза была элементарной, много раз в день повторяемой ими в жизни.


Оксана обомлела.


Так просто! – воскликнула она.
- Нет, моя дорогая, - остановил ее Руслан, - совсем не просто. Аня разрешила мне входить в ее ноутбук, а я открыл ей все видеонаблюдение. Сейчас мы с тобой посмотрим ее записи, не возражаешь?
- Ну, если это можно, - уже осторожно согласилась Оксана Павловна.
- Вот смотри, куда надо входить.
И Руслан вывел на экран проводник Аниного компьютера, распечатал картинку и пометил фломастером директорию, в которой Аня хранила свои записи о занятиях.
Потом перед Оксаной возникла таблица. В ней было четыре столбца: дата, время, игра, чему научились. Этот четвертый столбец так и назывался «Чему научились».
Оказалось, что всего лишь за неделю они научились многому.
- Но Костя не говорит со мной ни по-немецки, ни по-английски.
- Аня попросила меня повременить с этим. Наш английский может его испугать, он поймет, что мы знаем больше его самого, и это его остановит.
Пока он думает, что они с Аней говорят на специальных, только им понятных языках. Это их тайна. Не вздумай показать, что ты что-то понимаешь.
- Почему она меня не предупредила?
- Ей просто некогда с тобой разговаривать, и опасается она тебя. Ты писательница. Для нее это божество своего рода.
- Не дерзи! - постучала Оксана по огромному Руслану кулачками.
- Это правда. Вот твои повести у нее хранятся. Только даже тебя прочесть ей некогда. Поэтому в конце испытательного срока сама ей назначай оклад.
Оксана Павловна была поражена.


- Что еще тебе не нравится, - обернулся к жене Руслан.
- Игрушки в детской все на полу. Я их разложила по местам, но они опять их спихнули на пол.
- Давай, посмотрим.
Руслан вызвал на экран детскую и стал просматривать прошлый вечер. Он быстро нашел место, где и Костя и Аня, оба сидя на полу, раскладывали игрушки. Аня брала игрушку, а Костя указывал ей, куда ее класть.
- Так это она сама кладет не на место!
- Смотри, Костя вытирает тряпочкой пол, куда Аня ставит игрушку.
- Странно, - удивилась Оксана.
- Вот и спроси ее об этом сама.
- Получится, что я подглядываю.
- Она же просила сразу с ней все выяснять. А ты даже не подходишь к ней.
- Но, вроде бы, ты ее братец, - оправдалась Оксана.
- Оксана, она должна быть ближе к тебе, чем ко мне. Это необходимо, - заключил Руслан.


За вечерним чаем Оксана Павловна спросила Аню:
- Аня, вы кладете игрушки на пол. У них уже есть свои места.
- Да, - ответила Аня, - есть. Но они все высоко. Пока нам с Костей легче жить на полу. Он указывает, куда положить и протирает пол. Хотя пол и так кристально чист.
- Расскажите нам смысл этой процедуры.
- Оксана Павловна, смысл ее очень глубок, - начала Аня. – Костя каждый раз назначает игрушке именно ранее выбранное для нее место. Если он ошибается, я ее не укладываю, пока он не вспомнит, где она должна лежать.
Дело в том, что память Наполеона Бонапарта, выдающаяся память, была им основана на раскладывании лиц, событий и мыслей в придуманном им для этого воображаемом городе. Распределение по улицам, домам, этажам и комнатам позволяло ему запоминать огромные массивы данных. Он помнил всех своих солдат по имени! Так действует наш мозг. Дети, игрушки которых всегда были в живописном беспорядке или разложены по воле родителей, не в состоянии что-либо легко запоминать. Их усилия по запоминанию настолько велики, что сжигают всю их энергию, и все равно бедняги ничего надежно не помнят.
- Я этого не знала, - удивилась Оксана.
- Вы приходите ко мне вечером. Я вам расскажу о каждом нашем с Костей дне самое главное. Потом, правда, мне надо еще самой позаниматься.
Оксана Павловна смогла только кивнуть. Руслан улыбнулся.


11


Постепенно в Оксане Павловне стала засыпать ревность к Ане, как воспитательнице маленького Кости. Освободившись от ребенка, она без отвлечений работала почти весь день, и ее заработки вскоре с лихвой покрыли эти расходы на гувернантку. С Аней они каждый вечер проводили минут пятнадцать в ее комнатке, где Оксана выслушивала Анин отчет, всегда восторженный, но дельный, подкрепленный видеофрагментами, которые та моментально находила в запутанной системе видеозаписей. Но в Оксане осталось какое-то необъяснимое чувство, что некрасивая девушка маленького роста и с огромным ртом в чем-то превосходит ее. За время общения с ней Оксана не нашла ничего, что бы выгодно отличало эту недавнюю студентку от нее, сложившейся литераторши, пишущей и свои произведения. Наконец она спросила Аню об этом напрямик:
- Аня, что в вас такое другое? Почему от вас исходит какой-то свет?
Аня ответила не сразу.
- Вы же видите, как я по утрам делаю зарядку. Это видно из кабинета.
- Дело в зарядке? Надо так руками крутить?
- Нет, конечно, - таинственно улыбнулась девушка. – Я вам напишу лучше об этом, так будет быстрее.
- Ну не хотите говорить, не надо. Вы все время как будто влюблены в кого-то, так себя ведете. У вас кто-то есть? – обиделась Оксана.
- Да ни кого у меня нет! – уже с некоторой горечью воскликнула Аня. – Я же не могу это сразу объяснить, это надо перечитывать. Я напишу вам сейчас же. Подождите полчаса.


Оксана была вынуждена удалиться, а через минут сорок ей по локальной сети был передан файл с кратким описанием системы работы над собой, опыта самой Ани, с перечнем самых трудных мест и частых ошибок на этом пути. Письмо кончалось приглашением в гостиную. Оксана пришла, и ей была дана ужасно потрепанная книга с идиотским названием: «Опыт дурака, или путь к прозрению».
- Ее надо прочесть не менее пяти раз, - пояснила Аня. – Не ждите скорых результатов. Как только у вас появятся вопросы, спрашивайте, даже по телефону.
- Спасибо, - ответила Оксана. – Мне об этом рассказывали.
- Эту книгу все читали, - улыбнулась Аня, - но следовали ей только самые упорные. Желаю вам успехов.


Первый раз Оксана прочитала книгу залпом. Юмор этой странной книжки, направленный против природной человеческой лени, ее восхитил. Но, как сказала Аня, надо было читать повторно. В следующий раз уже запомнились все эти назидательные рассказы и байки. При дальнейших прочтениях она стала сознательно находить в книжке те выделенные жирным шрифтом рекомендации, которые и составляли соль системы. И опять, как когда-то маленькая Аня, Оксана уперлась в этот пресловутый «образ молодости».
Вечером она подошла к Ане с вопросом: Как найти этот образ молодости?


- Это всех настораживает, - ответила Аня. – Мама мне дала две мои фотографии, одну с улыбкой, а другую угрюмую. Для девочки этого хватило. Но вам будет мало. Вы очень красивая женщина. Я в этом завидую вам по-хорошему. Вам трудно придумать что-то еще большее. Но попробуйте перед зеркалом. Здесь полно видеокамер. Сначала покрутитесь просто так, потом выпрямитесь, создайте в себе тот образ, когда вы впервые увидели своего мужа. Сравните записи. Секрет в прямоте позвоночника и в улыбке. Прямой позвоночник вызывает улыбку, но сама улыбка не может выпрямить позвоночник.
- Спасибо, Аня, - улыбнулась Оксана, - я, кажется, поняла.


12

Сергей не находил себе места.
- Представляешь, Мария, они ничего не хотят видеть! Я уже выставил даже закат, тот, который ты назвала тихим, помнишь?
- Да не расстраивайся ты, - отвечала Анина мама. – Надо придумать понятный для них ход, вот и все.
- Да, сколько художников рядом стоит, и все думают! Ничего не выдумали до сих пор.
Помолчали. Мария Сергеевна разлила чай. Пододвинула чашку своему непутевому.
- Знаешь, что я решила, - продолжила она. – А ты состарь несколько полотен и рамок и выставляй по одной. А вокруг оставь эту их мазню.
- Так уже делали. Ничего не вышло.
- Но это не все. Пусть кто-то подойдет и спросит про эту картину. А ты так скромно и скажи, что это осталось от моего деда, еще до революции, совсем неизвестный художник, из передвижников.
- А как же мое авторство?
- Вот весь ты здесь! – засмеялась Мария. – Авторство ему подавай! Господь Бог давно тебя знает, на небесах все твое авторство известно. И халтура твоя и даже замыслы.
- Ты думаешь, пройдет.
- Пробуй, Сергей. Многие покупают не картины, а легенды вокруг них. Наплети, что твой отец ее вынес из пожара в войну, ну что-то вроде этого. А сейчас, если с Русланом встречаться не хочешь, иди пока в кино погуляй.
- С каким Русланом?
- С сыном.
- Не понял! Он к тебе ходит?
- Не оскорбляй меня. Я не такая, чтобы ко мне ходили.
- Прости.
- Просто Анька у него в гувернантках.
- Что ты говоришь? – удивился Сергей и замолчал.
Он никак не мог понять, как отнестись к этому новому сдвигу в судьбе дочери. То, что она пропала, и он теперь почти поселился здесь, его устраивало. Но «в гувернантках» звучало как-то унизительно.
- Что это она так опустилась? – произнес он, наконец.
- Ты не понимаешь, это очень престижная теперь профессия и оплачиваемая.
- Оплачиваемая?
- Ей пока платят мало, поскольку она не имеет опыта, - загородила Мария Сергеевна дочь. - Но со временем она найдется.


Позвонили в дверь.


Мария открыла Руслану сама. Увидев отца, он не смутился, просто поздоровался. Сергей тоже просто поздоровался и сразу ушел не прощаясь, растворился в маленькой прихожей, щелкнул английским замком двери, чтобы было понятно, что он вышел.
- Аня просила взять у вас что-то, - сказал Руслан.
- Садитесь сюда, на место Сергея, - улыбнулась ему хозяйка.
Руслан увидел, что улыбка у них с Аней была одинаковая: широкая, всегда какая-то радостно-хитроватая, и одновременно добрая. Сидеть на месте отца было несколько неловко, но он стерпел.
- Вам рассказать, как у нас живет Аня? – спросил он.
- Нет, я и так все знаю, - сказала Мария. – Могу вам показать ее письма ко мне. Уже девятнадцать набралось. По количеству дней.
- Зачем вы так, это неудобно, читать чужие письма.
- Ну, не чужие, а письма вашей сестры. А потом, при таком видеонаблюдении и письма не тайна.
- Вы подтруниваете надо мной?
- Пойдемте, я оставлю вас с ними наедине. Это не лишнее, - заключила Мария Сергеевна.
Они прошли на кухню, и Руслан увидел огромный системный блок на узком и низком столе из коричневой кухонной столешницы, которые продают на строительных рынках в метрах. Ножки стола были стальными.
- Зачем ей целый сервер? – спросил Руслан.
- Ее друзья натащили сюда все, что смогли собрать за копейки. Вот, садитесь, читайте. А я пока приготовлю что-нибудь поесть.
- Не надо, - поскромничал Руслан.
- Но я-то тоже не святым духом питаюсь, - услышал он издалека.


Письма Анны Сергеевны были короткими.


Руслан сначала списал их на свою флешку, а потом прочел. Он мог бы их и дома прочесть, Аня дала ему все свои пароли, включая почту. Но он все же стеснялся, а такое приглашение ее мамы показало ему, что письма написаны и для него самого тоже.
И действительно, в них он нашел отношение сестры к выстроенному в их доме миру, несколько странному для обыкновенного человека.
Читая их, он понял, что они с Оксаной уже отстали, что можно по-другому использовать эту всеобщую компьютеризацию, что Аня живее и сообразительнее их самих. Предпоследнее письмо его потрясло.
«Здравствуй, дорогая мамочка.
Оксана Павловна заинтересовалась моим внешним видом! Ее поразил свет, который я излучаю (!!!). Все это, конечно, благодаря тебе, папе Сергею. Как жалко, что он опустился (Прости). Но мы его вернем к жизни. Ему просто жить негде было. Теперь я надолго здесь. Живите, сколько хотите.
Отдай Руслану старую швейную машинку, собери нитки и простой материи любого яркого цвета – мне надо сшить много маленьких шапочек с козырьками. Положи еще и лист целлулоида из-за шкафа.
Твоя любящая дочь, Аня.»


Руслан дальше читать не мог. То, что он не заметил, не помог отцу, резко кольнуло его.


Он вернулся в большую комнату другим человеком. Он вдруг осознал, что не понимает окружающего мира.
- Вы считаете, что Аня права? – спросил он вошедшую с супом Марию Сергеевну.
- Вы о Сереже?
- Да.
- Вам интернет доступен. Сами можете легко узнать про отца. Он был когда-то весьма известен.
- Да, это я замотался.
- Не корите себя. Он тоже стесняется вас, жалеет, что отделывался только подарками. Но это легко объяснить. У него появилась Аня, я, наконец.
- Мне нравится ваше увлечение видеокамерами, - продолжила Мария Сергеевна прежний разговор. - А больше нравится, как к этому отнеслась моя дочь. Она удивительный человечек, не правда ли?


Руслан посмотрел на пожилую для него женщину и вдруг понял, что ей не более пятидесяти, а может и меньше.
- Мне сорок пять лет, - сказала она, - если вы хотели спросить.
- Откуда вы догадались? Вы читаете мысли? – опешил Руслан.
- Нет, просто есть настолько выразительные взгляды!
- Простите, я был дерзок.
- Напротив, мне приятно, что вы не списали меня в архив сразу.


Руслан помолчал. Он стал понимать отца.


- Но, правда, - не удержался он, - как можно с вами жить рядом? С такой … .
Он не смог подобрать нужного слова.
- Как при видеокамерах, извините за надоедливость, - сказала она, протягивая ему второе.
- Но они не думают! – вырвалось у Руслана.
- Поняла, я хуже камер?
Руслан заставил себя успокоиться. Решил сгладить разговор.
- Да ладно вам. Аня прекрасно пользуется всем видеонаблюдением для работы с Костей, собирает фрагменты.
- Нет, я не против такого метода, но в комнатах прислуги я бы их на вашем месте убрала.
- А как я узнаю, там Аня или нет?
- Поставьте датчик.


Это «поставьте датчик» и было последней каплей. Руслан оторвал взгляд от тарелки и увидел перед собой прямо сидящую с гордо поднятой головой женщину, некрасивую, но чрезвычайно обаятельную именно в этой своей некрасоте. Ее глаза, большие и серые, но совсем непохожие на прекрасные глаза Оксаны, глаза, смахивающие на иконопись своими несколькими плоскими мешками под ними, поразили его своей разумностью, человечьей пронзительностью, всепониманием и насмешкой над ним, таким большим и крупным, откровенно рассматривающим ее.


Но он умел отвлекаться в моменты растерянности.
- Извините, - сказал Руслан.
Он прошел на кухню, измерил рулеткой длину и ширину стола, его высоту и вернулся на свое место.


- Аня будет рада, - оценила его действия Мария Сергеевна.


Минут через десять он уже отъезжал от Аниного дома. С лавочки на его маневры смотрел Сергей, пожилой художник, занятый только созерцанием мира.




Прошла еще неделя. Стол Ане Руслан сделал, камеру просто убрал, оставив только громкую связь.
- Спасибо, братец, - впервые назвала она его так нежно.
- Столик такой? – спросил он.
- Точно такой, даже длиннее.
- Это, чтобы и гладить на нем было можно.
- Гладит все, что надо, Лена. Спасибо ей.
- Да, я распорядился. Ты главнее.


13


Оксана Павловна тоже стала ходить с Аней по утрам, выпрямившись и улыбаясь. Стала делать зарядку, разгоняя энергию, скопившуюся в суставах за ночь. Старалась улыбаться всегда. С трудом, но она догоняла свою гувернантку. Вечером Оксана с Русланом на час уходили в подвал. Аня не понимала, что там можно было делать? У нее хватало и своих забот.


Она шила маленькие картузики. Наконец и лиса, и мишка, и даже козлик с лошадкой – все получили по картузику с дырочками для ушей. Теперь они могли участвовать в разговорах и на других языках. В детской постоянно раздавался смех Кости, а иногда и самой Ани. За зверей они говорили по очереди. Самое смешное было, когда одни звери говорили по-английски, а другие по-немецки. Тогда эти две «учебные группы» не понимали друг друга и недоумевали между собой, как же можно не уметь сказать такие простые слова!


Прошло уже полтора месяца, а Аня ни одного раза не съездила к маме.
- Вам скучно здесь сидеть безвылазно? – спрашивала ее Оксана Павловна.
- Нет, мне хорошо, - отвечала девушка. – Потом, сейчас самый главный момент. Нельзя прерывать занятия.
Этот «самый главный момент» тянулся у нее уже второй месяц.
Наконец сам Руслан, который уже трижды бывал в Москве у нее дома, спросил Аню об этом.
- Ты же понимаешь, братец, им без меня лучше, - ответила она со своей грустной улыбкой при счастливых глазах.
- А хочешь, я привезу маму на выходной?
- Хочу, - обрадовалась Аня.
Но тайный смысл этого вопроса состоял в том, что этого хотел сам Руслан. Конечно, он и не думал о своем чувстве к Марии Сергеевне. Он его в себе не замечал. Но ему хотелось ее присутствия, пусть недолгого. Он скучал без ее суждений, без взгляда, полного понимания всего на свете.


Оксана Павловна не возражала. Она не видела в этом никакой угрозы своему душевному благополучию, так утвердившемуся в ней еще и занятиями по этой книжке.
В пятницу вечером они оба, возвращаясь в поселок из Москвы, заехали за Аниной мамой домой. Женщины ехали на заднем сидении, и Руслан радовался, что разговор у них заладился, и их голоса: грудной голос Оксаны и резкий, иногда даже фальцет Марии Сергеевны, не умокали у него за спиной всю дорогу.


Аня бросилась на шею матери, как никогда не бросалась. И та даже прослезилась, что тоже с ней не бывало.
После ужина все разбрелись по комнатам. Аня повела маму к себе.


Выходных у Руслана с Оксаной не было. Они всегда находили для себя работу и до обеда, обыкновенно, сидели по своим комнатам. Но в этот раз все было по-другому: с утра гуляли по поселку, по лесу, потом укрылись в подвальной тайной студии звукозаписи, пели, играли на электронных инструментах в четыре руки. Руслан, весь одухотворенный, показал песни и композиции собственного сочинения, которые поразили Марию Сергеевну своей непосредственностью и мелодичностью. Оксана улыбалась его дебюту перед гостьей. Еще за завтраком Аня заметила, как посматривает Руслан на маму. Явно восхищенные эти его взгляды насторожили ее. Она, разумеется, не подала вида, но задумалась: «Что можно найти в маленькой и невзрачной маме, такого, что затмило бы Оксану Павловну – длинноногую красавицу?». Аня даже поначалу, пока не привыкла, и подойти к Оксане Павловне боялась, как к римской богине, высокой молодой женщине с правильными чертами лица, с гривой густых волос на гордо поднятой голове.
Утром, в воскресенье, Руслан отвез маму домой и сразу вернулся.
Вроде бы все утряслось, но Аня чувствовала, что мама его так просто не отпустит.


«Дорогая моя мамочка, - писала она, - мне здесь не нужны осложнения. Подумай сама, чем рискуешь и ты, развлекая моего братца. Не сбивай так хорошо налаженную мою работу и нашу жизнь…»
- Ты бы действительно, поскромнее себя вела, - увещевал свою любовницу Сергей.
Но он, разумеется, никакого права голоса не имел, и Руслан беспрепятственно мог заезжать к Марии Сергеевне в любой вечер.
Постепенно у них сложились странные отношения.
Они сидели по разные стороны стола, смотрели друг другу в глаза и вели медленные беседы со сдержанными улыбками, тонкими шутками и сложными ассоциациями. Разговоры их крутились вокруг театра, музыки, балета, восторженных описаний всего этого и, наконец, вокруг их собственных глаз, причесок и изгиба губ, которые они хвалили друг другу, упиваясь продуманным и правильным построением фальшивых фраз.
Эту роль гейши они играли оба одновременно, за короткий час не в силах насмотреться друг на друга. Наконец, Мария Сергеевна сама вставала из-за стола и прерывала эту канитель скромной извиняющейся улыбкой. Он как бы спохватывался и ретировался с поклонами и прощальным поцелуем ее руки.
Сами они не понимали смысла всего этого, но недели через две-три опять слетались на это голубиное воркование.


14


Время подходило к новогодним праздникам. Ане стало грустно. Ее работа с Костей оставляла ей время задуматься и почувствовать свое одиночество. На электронную почту приходили глупые, пустые письма от однокурсниц, совсем никакие от разных знакомых компьютерщиков, а от Александра ничего не было. Да и не могло быть. Совсем другой мальчик ходил с ней по московским кривым переулкам, обнимал, немножко тискал, целовал. Этот другой получил на нее первое право и сразу после этого счастья пропал. Она знала, где он, но не писала и не звонила ему.
А вот Александра она помнила хорошо. Единственная встреча с ним произошла на катке, где они случайно были в одной компании. Да и все их знакомство состояло из того, что он старался толкнуть ее в сугроб, а она каталась вокруг, дразня незнакомого парня своими неловкими пируэтами. Наконец, он спихнул ее в снег, сам наклонился над ней, приблизил свое лицо к ее лицу и, заглянув ей в глаза, чего-то испугался. Быстро встал, поднял ее на коньки и проговорил тихо, уже совсем серьезно и грустно:
- Извините, я забаловался.
Потом у подруг она узнала его имя, Александр. Ей передали, что и он тоже спрашивал про нее, но так и не появился.


Его она ждала.


Сейчас, в темные зимние ночи, когда ветер за окном безжалостно выл в голых ветках деревьев маленького парка за домом, ей хотелось до слез, чтобы именно этот незнакомый Саша прислал по электронной почте умное письмо, без этих дурацких жаргонных слов и смайликов. Она верила, что он умеет говорить по-настоящему, как говорят все в этом доме.
Иногда Ане казалось, что в огромном мире остался только этот их дом, а вокруг ничего нет, кроме Океана Разума, как в великом романе Станислава Лема. Она решала было уже действительно вылезти в Москву, побродить по переулкам. Но потом, поняв, что это ее одинокое хождение ничем не может закончиться кроме новой тоски, оставалась дома, находя для себя занятия с незаметно подрастающим Костей.



Когда наступил Новый год, и пришло время, идти к елке за подарком, Аня сидела по своему обыкновению на полу, и радовалась за Костю, ожидая, когда мальчик побежит к маме с новой игрушкой. Но он, держа в руке свой подарок, другой рукой протягивал в сторону Ани плоский пакет. Надо было ему помочь, и Аня пошла навстречу малышу.
- Это Вам, Аня, - сказал он, подавая ей конверт с наклеенной фотографией.
Ошибиться ребенок не мог. На фотографии улыбалось во весь рот ее собственная рожица, да еще и с шапочкой на голове, повернутой козырьком назад.


Аня вскрыла пакет и достала оттуда настоящее письмо, которое из-под Архангельска, несмотря на ошибку в адресе, добралось до ее дома, а потом, совсем волшебным образом попало сюда, под новогоднюю елку.
Штемпели на нем были военные, какие-то «ВЧ», номера, но Аня по обратному адресу поняла, что оно от Александра, и счастливая убежала к себе.



«Здравствуйте, Анна Сергеевна, - писал Саша. – Еще раз прошу простить меня за ту неловкость на катке. Я сейчас служу на Севере. Писать об этом месте нельзя потому, что оно далеко от Архангельска…»
«Далеко, - это значит не далеко», - поняла Аня.
«…Я работаю по своей гражданской специальности, вот электронный адрес моего доверенного лица. Она замужем, никаких отношений с ней у меня не было, ей и пишите, если Вы захотите обо мне узнать, она с удовольствием расскажет Вам остальное. Посылаю еще и свою фотографию на всякий случай, если вы меня не очень хорошо помните, но захотите переписываться. Я помню нашу встречу во всех подробностях, она меня потрясла.
Ваш Александр».


15


В конце января, вернувшийся из Москвы Руслан, проходя мимо Оксаны, поцеловал жену и скрылся в своей пещере. Аня с ужасом увидела на его лице отблеск чужого счастья, который от Оксаны ему, кажется, удалось скрыть.
«У мамы был», - подумала Аня.
Ей не нравилось это увлечение Руслана по двум причинам. Сначала она просто ревновала мать, недоумевала, почему он направил всю эту свою чистую привязанность на маму, а не на нее саму. Потом ей уже стало безразлично, кому из них двоих он посвятит следующую свою песню, и она вдруг с горечью поняла, что во всех этих его играх со своими чувствами, в конце концов, останется ущемленным их с ним отец, Сергей. Она представила себе, как тот вынужден уходить из дома на время визита Руслана, как потом смотрит на его отъезжающий лимузин (а для отца все машины - лимузины), плетется домой, встречает еще горящий взгляд мамы.


А Руслан в своей пещере вспоминал этот московский вечер.


Мария встретила его в черном вечернем платье.


Не приглашая к столу, она увлекла его в ванную комнату. Там над умывальником висело зеркало, а над ним - настенная лампочка в два бледно-желтых простых бумажных плафона. Лампочка имела вращающуюся ручку, и ее свет можно было притушить почти до полного мрака. Прикручивая этот выключатель, Мария Сергеевна обнимала Руслана другой рукой и освобождала его от лишней одежды. Он не сопротивлялся, поскольку прежние их встречи уже подготовили его к такому повороту событий, усыпили бдительность, если она была, и внедрили в его уснувшее сознание, странную формулу, что «один раз можно». После необходимых приготовлений она отстранила от него свой хитрющий взгляд, встала на маленькую табуретку и, вскинув вверх черные юбки закрытого платья, сложным изгибом худого тела взлетела на древнюю высокую стиральную машину ЗВИ. Руслан обнял ее и тут же понял, что платье было закрыто только спереди, и Руслановы ладони покрыли голую спину Марии Сергеевны, по которой он сразу провел жадными руками вверх до шеи, а потом опять вниз до копчика, и накрыл его одним пальцем. Этот таинственный жест привел в движение ее ноги, которые как два крыла медленно поднялись с обеих сторон и застыли в воздухе согнутые в коленях, задрапированные широкими юбками. Дальнейшее он помнил с трудом, все свои усилия позабыл, и в его памяти осталось только ее лицо, качающееся перед ним в такт его собственным движениям. Лицо, склоненное в сторону. Лицо и ее большие глаза, иногда смотрящие на него в немой мольбе о продолжении этого магического ритма обладания ею.


Последние вскрики Марии Сергеевны были тихи, и сдержанны. Руслан позволил себе еще несколько мгновений держать в объятьях полоненную им женщину.


Потом Руслан помог ей спуститься на пол, и она отвела от себя его руки, показывая этим, что все, что она хотела, закончено. Одновременно этот жест означал или прощение ему всех неловкостей, или тихую благодарность за содеянное над ней.


После ужина Аня в коридоре как бы случайно преградила Руслану путь и тихо спросила:
- Лампочка с резистором и машина ЗВИ?
Он застыл на месте не в силах отодвинуть ее, склонился и шепнул в маленькое ушко:
- Я понял, понял – это было только один раз! Больше не буду.
Аня посторонилась, пропустила Руслана, такого огромного и высокого, как во дворе отпускают нашкодившего мальчишку, если он взаправду попросил прощения.


После этого она твердо решила вообще не ездить домой. Ей было больно понимать, что мама, ее такая умная и гордая мама, все же позволила себе лишнее. Как будто она вообще напилась, как будто валялась перед папой Сережей в беспамятстве. Эти фантазии мучили Аню сильнее, чем само происшедшее, которого она и не знала толком и, разумеется, не могла понять.
На самом деле Ане было страшно за семью Оксаны и Руслана. Она всерьез принимала самые мелкие их размолвки, если могла случайно их заметить.
«Нет-нет, - наконец решила она, - собой, только собой надо заниматься. И Костей».


16


Оксана Павловна каким-то особым чутьем поняла состояние Руслана и, вдруг проявив чуждую ей женскую взбалмошность, достала на неделю путевки для них двоих и быстро увезла мужа за границу. Лена тут же отпросилась в отпуск.


Эти несколько дней Аня провела совсем одна. В большом пустом доме ей было страшно. Приходящая женщина только готовила обед и уходила молча, не считая своим долгом даже отчитаться перед гувернанткой. Весь день они с Костей домовничали, на улицу не выходили. Аня, конечно, не переставала заниматься с мальчиком, но он чувствовал ее настороженность, не приставал к ней, говорил за зверюшек сам, а Аня слушала, иногда только поправляя Костю, если он ошибался в английском.


Аня не хотела отключать видеонаблюдение. Оно ее не настораживало. Наоборот, сознание того, что в доме постоянно работает множество видеокамер, ее успокаивало. Жужжали винчестеры сервера, которые наполняли себя динамичными картинками: пролетела ли птица, пробежала ли их белочка Света, живущая на участке, или прошла сама Аня – все запоминалось этими железками. Аня чувствовала, что кто-то придет. Кто-то знающий, что дома нет хозяев. Кто-то предупрежденный, что девчонка и малыш, скорее всего, будут спать. На ночь они запирались в пещере Руслана, только при этом условии она согласилась остаться одна.
- Мне нужно все видеонаблюдение, - сказала она сводному брату.
- Вот ключ, если ты, конечно, хочешь, - отвечал Руслан, - но никто тебя не тронет, зимой в поселке тихо. На снегу все следы видны.
Это соображение о следах на снегу ее не успокоило.
Маленький Костя ложился в свою кроватку, а Аня в кровать Руслана, куда постелила свое белье. Спала она крепко, но на зуммер видеонаблюдения просыпалась мгновенно. И не только просыпалась, но научилась сразу вставать с кровати, сразу садиться к столам с экранами.


На ночь она включала все камеры на постоянное просматривание.


Вот и теперь, на пятую ночь, тихий зуммер разбудил ее. В длинной ночной рубашке Аня села перед мониторами и быстро нашла среди их темных полей подсвеченный квадрат. Она включила камеру номер три на весь экран. В калитку прошла женщина небольшого роста. Джойстик быстро увеличил ее лицо, но, видимо у камеры зажужжали моторы, потому, что женщина посмотрела в объектив прибора и насторожилась. Аня больше джойстик не трогала.
Незнакомка решилась сделать все до конца. Она прошла к дому, открыла дверь своим ключом и, как поняла Аня по другим экранам, осталась на первом этаже. Это успокоило гувернантку.
«Мешать нельзя! Я могу ожить только при нападении на нас», - задумала она.
Женщина прошла в кухню, поставила стул к столу, залезла на стол и сняла кусок подвесного потолка. Потом вынула из кармана фонарик, посветила за потолок и улыбнулась. Замечательные камеры ночного видения все это легко показали.
«Гений Руслан», - подумала Аня.
Запустив руку за потолок, незваная гостья вынула оттуда коробку и осторожно слезла вниз. Что это за коробка, Аня не разглядела.
«Потом увеличу», - решила она.
Женщина положила коробку на холодильник и стала открывать. Теперь Ане было прекрасно видно и лицо воровки и сама коробочка. Она была набита лазерными дисками. Женщина пересчитала их, и их количество ее удовлетворило. Оглядевшись, она решила прихватить бутылку коньяка. Ане стало смешно. Но она сдержалась, чтобы уж точно не разбудить малыша, а кроме того, она не была уверена, что не включилась громкая связь, совсем не нужная в этой ситуации.
Женщина ушла тем же путем, что и пришла в дом. Теперь она несла матерчатую сумку с бутылкой и дисками.
Аня поняла, что может и сфотографировать незваную гостью, как будто бы вспышки сработали автоматически, но она сдержалась и не нажала на кнопку в этот последний момент, когда женщина взялась за щеколду калитки. Та спокойно вышла на улицу.
Теперь Аня включила камеры наружного наблюдения. Уже не стесняясь крутить ими, она направила самую высокую вдоль дороги, чтобы женщина была видна, пока не уйдет за поворот. Но в это время сзади к воровке подъехала машина, и Аня быстро увеличила ее номер, нажала на фото-выстрел. Мгновенная узконаправленная вспышка никем не была замечена. Женщина сама села в машину, и машина уехала, виляя по дороге.
Аня больше уже никаких нападений не ждала. Она поняла, что ее предчувствия полностью оправдались, что это то самое и было.
«Нельзя Руслану по телефону звонить», - решила она.
Утром она ничего не сказала и кухарке, полагая, что та могла быть на стороне странной женщины. Она специально чуть-чуть сдвинула этот кусочек подвесного потолка, будто ночью его до конца не уложили на место.
После ухода кухарки потолок был уложен правильно.
И то и другое его положение Аня сфотографировала.


Следующий, последний день без Руслана, Аня пережила спокойно.


Руслан, счастливый поездкой, не стал смотреть весь этот Анин криминалистический отчет, а прослушав основное во время спешного поглощения обеда, снова пропал уже в Москву, нагонять свои дела по работе.
- Пусть заходят и берут, что найдут, - приказал он. – Сама молодец, Анька!
 Так он ее еще не называл.
Это уже было совсем по-братски, как будто они действительно брат с сестрой. Как будто он ничего и не делал предосудительного с мамой Ани, не был перед ней, Аней, виноват.
«А с чего я взяла, что он виноват передо мной? – подумала Аня. – Это их дело, взрослые люди. Даже наш домашний пес, папа Сережа, и тот тихо отполз. Может, это я чего-то не понимаю?»


17

В последний день одиночества Аня перечитывала письма Александра.

Он писал о том же, о чем думала и она сама. Что сначала надо заработать на квартиру, машину. Что он это все для себя просчитал. Что нужно не менее трех-четырех лет, чтобы накопить на начало жизни. Аня понимала, что надо больше, что можно начинать только в тридцать, как Руслан и Оксана. Костя уже пойдет в школу. У нее накопится за пять лет в рублях три лимона.
Долгие пять лет! Лучшие годы! Но иначе при этом капитализме ничего не получалось. И время работало против них. Постоянный рост цен, инфляция, ухудшение продуктов. Аня мучилась, гадая, как можно увеличить свою заработную плату. Что еще сделать, придумать, сшить, связать? «Какое еще золотое снести яичко?» - смеялась она. Фантазии известного ей Мегре, писателя, нарисовавшего земной рай на гектаре собственной земли, ее смешили. Она понимала всю глупость этого прожекта среди алчных и грубых новых русских, заполонивших Россию. Общее воспитание, может и не бывшее никогда особо высоким, сейчас упало до самой воды, страшно стало ходить по земле.
«Нет, только в виртуальном мире, только на высоком уровне! – думала она. - Александр системный администратор, программист. Я учитель, редактор».
Наконец она догадалась, что путь наверх для нее лежит через корректуру, специальность хоть и не высокооплачиваемую, но необходимую для любого пишущего.


И Аня бросилась к компьютеру. Она нашла интерактивные упражнения, стала их проходить снова и снова. Собрала справочники по русскому языку.   «За месяц я должна все это освоить!» - решила она.



Через пару месяцев и Оксана Павловна вдруг пожаловалась Ане, что не может из-за нехватки времени сделать корректуру текста: современным корректорам она не очень доверяла. Аня с удовольствием помогла ей и, проверив ее, Оксана удивилась, что даже сложные и неоднозначные места девушкой были с успехом преодолены. Она поговорила с ней, убедилась, что это было сделано сознательно, и стала эту нудную и скрупулезную работу отдавать ей, выплачивая положенную часть. Аня брала у нее текст из-под руки и делала работу во время сна Кости.


Теперь уже Руслан пришел к Оксане с вопросом: не мешает ли эта нагрузка Ане воспитывать ребенка?
- Аня делает корректуру только днем, когда Костя спит, - ответила Оксана. – Свои занятия она готовит вечером. Можешь посмотреть, у нее всяких пособий для твоего императора стало даже больше.
- И ты ей платишь за корректуру отдельно?
- А как ты хотел? Хоть она тебе и сводная сестра, это не причина обманывать ее. Она пытается заработать на начало жизни.
- На начало жизни?
- Конечно. На квартиру, автомобиль. У них с Александром очень жесткий план на эту тему.
- С каким Александром?
- Ты же сам привез его письмо от Марии Сергеевны.
- А, помню, - уже тихо согласился Руслан.
- Помнишь еще? – спросила Оксана.
Руслан промолчал. Ему показалось, что жена в курсе этого его приключения. Он посмотрел на нее внимательно и заметил, что она снова наклонила голову, чтобы скрыть улыбку за упавшими на лицо густыми прядями волос.
- Ну-ну, я рад, - только и осталось ему сказать.


Оксану Павловну спросили в издательстве, кто ей так хорошо делает корректуру? Из этого вопроса она поняла, что ее собственная корректура не была исчерпывающей. Это было грустно, но Оксана честно сказала, что ей помогает гувернантка.
- Помогает гувернантка? – переспросили ее с хитрой интонацией.
- Я ей оплачиваю эту работу отдельно. У Ани получается это лучше, чем у меня, - сразу пояснила Оксана.
- А нам можно ей давать работу? – нашлись сотрудники.
- Конечно можно, не каждый день она занята со мной. Но она работает только по два часа днем, когда спит Костя, - поставила Оксана свое условие.
- Нам много и не надо, - согласились окружающие.


На то, чтобы отдать ей текст составлялась своеобразная очередь.
- Аня свободна? – спрашивали сотрудники.
- Нет, она занята, - отвечали другие.
- Тогда запишите меня следующим, - просил кто-то.
И ей посылали материал, который созревал как раз к тому моменту, когда она освобождалась.
Много брать она не могла, но постоянно обслуживала саму Оксану Павловну и пару редакторов. Это приносило ей небольшой, но устойчивый доход. На нее завели там трудовую книжку.



18


Как-то за ужином Оксана Павловна спросила свою гувернантку:
- Аня, не слишком ли Костя быстро развивается? Уже читать скоро научится. Не рано ли ему?
- Я ничему его не учу специально.
- Как это?
- Я просто правильно отвечаю на его вопросы. Это очень сложно, но необходимо. Когда мальчик задает вопрос, он ожидает на него ответ - полный и исчерпывающий. Но, по его мнению, ответ должен быть кратким, потому, что он не понимает, как можно о чем-то одном говорить долго. Вот в эти две секунды и надо уложиться.
- Ну, например?
- Вот спрашивает он: «Откуда ветер?». Ни в коем случае нельзя с ним шутить, типа, это деревья качаются и ветер создают. Надо ответить честно: «Это тот же воздух. Только он быстро летит, даже ветки раскачивает». Тогда у него возникает следующий вопрос: «А куда он летит?» Тут вы спокойно ему отвечаете так же просто: «Туда, где воздуха меньше». А он от вас сам не отстает, продолжает свое исследование: «А куда тот воздух улетел?» Вы опять спокойно даете ему уже серьезную информацию: «Нагревается от земли и в небо уходит. Теплый воздух всегда поднимается, а холодный опускается». Так он постигает движение воздушных масс. Сначала у него не складывается цельная картина. Но он обязательно переспросит. К этому надо быть готовой.
- А читать сейчас зачем?
- Он сам спросил про буквы. Нельзя не отвечать. Сразу потеряешь авторитет. Он подумает, что не знаешь, или еще хуже, не хочешь сказать, загордилась.
- Это ваша методика?
- У меня нет никаких методик, кроме разговоров с ребенком на той скорости, на которой он мыслит сам.
- На скорости?
- В этом и секрет. Каждый человек имеет свою скорость мышления. У маленького ребенка она огромна. За его вопросом уже есть готовый ответ, он уже все продумал сам, решил, что ветер состоит из иголочек от сосен, или еще что-нибудь. Он спрашивает только затем, чтобы убедиться в этом, а когда слышит другой ответ, то спрашивает дальше и дальше. Его скорость восприятия близка к скорости света. И понимает он пока маленькими порциями, квантами. Если не успеете ответить на его вопрос также кратко, то собьетесь с луча его квантованной мысли.
- Луча квантованной мысли? Аня, откуда вы это взяли?
- Это видно! Просто никак больше не объяснить это нам с вами. Можно еще сравнить с музыкой. Он требует от вас понимания своего ритма мышления. Если вы немного помолчите, то он убегает, и все.


Оксана Павловна поняла, что Аня не простая девушка. В день, когда прошел год после ее появления у них, Оксана подошла к ней и спросила:
- Аня, за прошедший год вы не будете брать отгулы за выходные и отпуск?
- Нет, Оксана Павловна. Мне некуда отлучаться. В следующем году, если вдруг понадобится, будут другие выходные.
- Тогда я вам дам компенсацию за все эти дни. Это по-честному. Набежало два с половиной оклада.
- Так много?
- Это компенсация, то есть отдельная оплата за неиспользованные дни отдыха.
- А так можно?
- Нужно. Так всегда делается по КЗОТ.
- Спасибо большое, - расцвела девушка, - это нам намного облегчит жизнь.


Оксана Павловна не спросила, кому это нам. Она поняла, что Аня живет мечтой об Александре.


19

Осенью Саша вернулся из армии. Приехал к Ане сюда, в поселок. Но Аня никуда не убежала. Они оба гуляли с маленьким Костей, разговаривали с малышом. Только к обеду, когда Аня поняла, что Костя ревнует ее к дяде, потеплее одела своего Александра в свитера, ушла с ним гулять до вечера.
- Хотите, поезжайте дня на два в Москву, - предложила ей Оксана Павловна.
- Мы теперь можем наговориться и по интернету, - ответила Аня. – Встречаться все равно негде. Я не хочу его приводить домой к маме.
- Здесь и встречайтесь, - сказала Оксана. – У вас, Аня, своя комната. А если стесняетесь, то идите в студию звукозаписи. Запретесь, и вас вообще не будет слышно.
- Нехорошо как-то.
- Нормально на часок, - определила Оксана, - и не заметит никто. Вдвоем пыль там протрете с инструментов.


Молодые с удовольствием протирали пыль в студии. Специально, чтобы эта встреча была ими выстрадана, позволяли себе это только раз в две недели. И то, пока Костя спал. Александру в остальное время хватало своего ноутбука, потом вечером они сидели в комнатке Ани, а к ночи Саша уезжал в Москву. Его работа тоже налаживалась.


Так было до весны, когда Александр перестал ездить в поселок. Вопросов Ане никто не задавал, но супруги поняли, что в отношениях молодых произошел разрыв.
- Если я тебе нужен, можешь зайти, - намекнул Руслан.
Аня посмотрела на него и благодарно кивнула.
Она пришла к своему сводному брату в «фешенебельную пещеру» через день. Заглянувшая было Оксана, заходить не стала.
- Я тебя слушаю, Аня, - начал Руслан.
- Что слушать, не приезжает, - пожаловалась она.
- Может срочная работа?
- Нет, это просто кто-то встретился, - определила их верная гувернантка.
- Тогда напиши ему письмо, - посоветовал Руслан.
- Писала.
- Нет, я разумею такое письмо, где ты сама ничего у него не просишь, не спрашиваешь, а анализируешь возможные причины такого поведения и в конце разрешаешь поступать, как ему заблагорассудится. Оставляешь за ним право вернуться в любое время, через год, через пять лет.
- Как-то уж унизительно очень, - усмехнулась Аня.
- А ты зайди на этот вопрос с других позиций. Может быть, и не надо тосковать, пусть гуляет. Но обязательно нарисуй ему разницу между нашим миром и окружающим.
- Ты так считаешь?
- Это главное. Когда мы с Оксаной встретились, мне долго еще приходилось защищать ее и себя от всяких проходимцев. Она их просто не видела. Только мой опыт риэлтора и сыщика помог нам выстоять.
- Так все сложно? - удивилась Аня.
- Да ты сама видела эту женщину, которая приходила ночью за дисками.
- Но тебе тогда было все равно.
- Нет, я просто был занят, - ответил Руслан. – А твою работу я оценил. И смелость твою. Просто, это уже никому из нас ничем не грозило.
- Спасибо большое, - Аня поцеловала Руслана в щеку и убежала.


Долго она писала это письмо.


Переписывала по многу раз, возвращалась к начальным вариантам, складывала что-то, вырезала куски. Наконец написалось следующее.


«Здравствуй, Александр.
Ты живешь в Мире, а я здесь работаю в полной изоляции от тебя и от твоих современных проблем. Несмотря на то, что я постоянно привязана к ребенку, образование которого на моей совести, я смотрю и спектакли, и фильмы по интернету. Еще раз убеждаюсь, что мои, наши с тобой ценности непреходящи. Этот безумный, безумный, безумный мир затягивает. Видимо, хочется всего и сразу.
Желаю тебе встретить женщину нашего круга. Если все же она не будет так высока в своих желаниях, как мы с тобой, не поддавайся судьбе, рви с ней так же бесповоротно, как порвал сейчас со мной.
Все наши связи, однажды возникнув, остаются с нами до неведомых времен!
Любовь вечна. И к каждой из них ты можешь вернуться, потому, что каждая из них всегда тебя ждет».


Аня не стала подписывать это письмо. Оно могло попасть в чужие руки, и подпись только портила все впечатление. Без подписи оно было письмом от Бога, или с Того света. Даже отослала его по просьбе Ани Оксана с компьютера издательства, адрес которого был Саше неизвестен. По тексту и так было ясно от кого оно.







20

Как-то вечером, когда Аня рассказывала Оксане Павловне о прошедшем дне с Костей, Оксана спросила ее, почему Аня специально поддерживает в мальчике восторженное настроение?
- Вы правильно заметили. Надо это делать не так явно.
- А почему надо? Разве нельзя просто жить, как хочется?
- Можно и просто жить, но тогда ему не запомнить так много. Половина разговоров не усвоится, как и бывает при обычном воспитании.
- А ваше воспитание необычное? – поддела Аню Оксана.
- Вы сами давно поняли, что необычное, - улыбнулась Аня.
- Простите, это я ревную к вашему таланту.
- Особого таланта и нет, - смутилась Аня. - Это папа Сергей, мама. Они открыли мне верный взгляд на мир. Теперь я стараюсь так же свободно воспитать и Костю.
- Но почему надо все делать восторженно? – настаивала Оксана.
- Потому, что если человек переполнен эмоцией, у него все намного лучше запоминается. Эмоция концентрирует внимание. При эмоции возникает дополнительная энергия, которая заставляет нейроны мозга генерировать мысль.
- Как-то непонятно, что такое эта сама мысль, - засомневалась Оксана.
- Да, это не просто. Но я вам, Оксана Павловна, сейчас солью книгу об этом, и альбом, который я приготовила для Кости. Я ему уже показываю некоторые картинки, чтобы он привыкал. Но саму суть, конечно, сможете понять только вы сами.
- Спасибо за доверие. Я постараюсь разобраться, - улыбнулась Оксана.


Книгу Николая Левашова «Сущность и Разум» Оксана читала долго. Без замечательных иллюстраций автора понять ее было сложно. Зато с рисунками все становилось настолько естественным, что легко и надолго запоминалось. Оксана удивлялась, как она сама раньше не могла догадаться до этого. Но секрет был в искаженном понимании Вселенной. Только когда мир был представлен Левашовым в виде многих материй и энергий, каждая из которых имеет свою частоту колебаний, стало возможным объяснить физические явления и природу самого человека. Еще поняв только половину, она полетела к Руслану.


- Ты читал Левашова? – спросила Оксана, зайдя в пещеру.
- Его я тебе и пересказывал, когда объяснял про сущность.
- И не дал мне почитать? – обиделась Оксана.
- Это было не нужно. Там очень много идей. Мне было необходимо, чтобы ты поняла только главное.
- А рисунки смотрел?
- Какие рисунки?
- Сейчас я тебе солью. Это самое интересное, без них не создается правильное впечатление.
- Левашов, как и наша Аня, все подтверждает рисунками? – усмехнулся Руслан.
Оксана посмотрела на него серьезно.
- Руслан, нам неимоверно повезло с твоей сестренкой. Она человек нового тысячелетия. Нам до нее еще надо дотягиваться.
- Вот ты и тянешься потихоньку, - не мог удержаться от шутки Руслан.
- Я делаю это с радостью, потому, что она права. Что бы я ни спросила, у нее всегда есть ответ, и разумный.
- Да, Оксана, она - осознающий себя человек. Это мне еще не удается, - согласился Руслан.
- Она просто внимательно прочла этого Левашова, - объяснила Оксана.
- Я думаю, что все сложнее. К Левашову люди относятся по-разному. Становится подозрительным, что он все знает, летает по космосу. Но на самом деле, так кажется неподготовленному человеку. Еще за годы до рождения Пушкина разносторонний шведский ученый Эммануил Сведенборг целых пятнадцать лет классифицировал явления загробного мира, слушая ангелов. Так ему явился его личный контакт. Его книга дает некоторое представление о мире других измерений. Спиритизмом, как наукой, увлекался и Артур Конан Дойл. В послевоенные годы в Америке специалист по антеннам Роберт Монро случайно научился выходить из тела во сне и написал три большие книги о своих внеземных путешествиях. Книги научные, с описанием всех своих трудностей на этом пути. Я уже не считаю медиков, исследователей смерти.
- Ты думаешь, что Николай Левашов полностью прав?
- Человек не может быть полностью прав. Это невозможно. Даже если ему правильно видится будущее во всех тонкостях, нельзя привлекать к этому простых людей нашего времени. Как говорил Черномырдин, что бы мы ни создали, получается КПСС. Уровень мышления нашего народа, не важно, русские это или евреи, настолько негибок и категоричен, что «надо погодить».


Оксана рассмеялась этой известной формуле из «Современной идиллии» Салтыкова-Щедрина.
- Ты на стороне Глумова? – спросила она с ехидцей.
- Я не на чьей стороне, - ответил Руслан. – Просто мне видится правдой вся борьба Левашова с силами зла, которую он описал. Я боюсь за него. Прислонившись к «русскому движению» он прислонился к одной из сторон, а любая ортодоксальная сторона – фашизм.
- А почему ты за него боишься? – насторожилась Оксана.
- Потому, что времени уже нет. Население планеты слишком велико.



21


Однажды Аня сказала кухарке Лене:
- Сегодня привезут для нас с Костей принтер. Посидишь с малышом минут пятнадцать?
- Конечно, посижу, - ответила Лена, знающая, что если Аня сказала пятнадцать минут, то сама уложится в десять.
Пока Коля еще спал, Аня подкатила зеленую тачку с надувным колесом к воротам.
Принтер привезли в одиннадцать часов, самое неудобное время. Лена взяла малыша и с удивлением наблюдала, как Аня распоряжается грузчиками.
Их грузовик она на участок не пустила. Прошла к машине с тачкой и заставила их погрузить большой картонный ящик в эту тачку.
- Теперь вам будет удобно довести его до дома, - сказала она и сопровождала ребят, указывая им, по какой дорожке надо катить прибор.
Потом она показала, куда им его нести и вернулась с ними на улицу.
- Давайте рассчитаемся, - сказала она, взяв из рук грузчика документы.
- С вас двенадцать тысяч двести сорок рублей, - сказал главный из них.
Лена обомлела. Какой-то принтер за такую цену!
Но Аня отсчитала им деньги, оставив у них лишних шестьдесят рублей.
- Мало, хозяйка, - попытался поднять цену один из них.
- Вы же видите, ваш покупатель простая гувернантка. Как вам в голову пришло такое сказать?
- Простые гувернантки лазерные принтеры не покупают.
- Это раньше не покупали, а теперь человека без него не воспитаешь. Вот вам еще сотня и спасибо за заботу.
Мужики в задумчивости ушли, а Лена с удивлением спросила Аню:
- Такие деньги за принтер! Да ему красная цена четыре тысячи!
- Это цветной принтер, а к нему комплект запасных картриджей и коробка бумаги.
- Лазерный цветной? Зачем?
- Лена, мне уже некогда раскрашивать картинки для Кости. А без них нельзя. Вот мне и выгоднее купить принтер, чем возиться с фломастерами. Эта покупка на четыре или на пять лет. Картриджи надо будет докупить только через полтора года. Это намного выгоднее цветных струйников. Да они и засоряются, когда сохнут.



Конечно, вскоре все уже знали, что в комнате Ани появился серьезный прибор. Но он так и стоял нераспакованный, пока уже вечером Оксана Павловна не зашла узнать об успехах Кости за день.
- А это в углу твой новый принтер? – спросила она.
- Да, без него стало сложно работать с малышом.
- Сколько он стоит?
- Очень мало, если разложить на все три года.
- Почему три? – удивилась Оксана.
- Когда Косте исполнится шесть лет, я вам уже не понадоблюсь.
- Анечка, останется еще год до школы! Я не хочу расставаться с вами!
Аня расплылась в улыбке.
- Расстанетесь, расстанетесь. Во-первых, Костя пойдет в школу с шести лет, иначе он так всех перегонит, что вообще не сможет учиться в обычной школе. Да и пойдет он класс во второй или третий. Во-вторых, я сама должна буду от вас уйти к этому времени.
- Вам предложили новое место?
- Ну что вы! Я ничего не ищу. Просто мне самой будет уже немало лет. Надо будет жизнь свою строить. Да и вы мне поможете. Поможете?
- Конечно, помогу, - согласилась Оксана.
Подумав она добавила:
- А другие дети?
- Какие другие? - притворилась Аня.
- Ну, если у нас с Русланом появятся еще другие дети?
- Это все продумано, Оксана Павловна, - рассмеялась Аня. – Пока я занимаюсь с Костей, создаются рисованные альбомы по всем предметам. Принтер поможет их сделать профессионально. С другими детьми сможет заниматься сам Костя. Он научит и вас с Русланом быстро находить ответы для малышей. Да и я не пропаду совсем. Буду приезжать к вам раз в две недели, ставить все игры и занятия. Согласитесь, что таким образом вы выигрываете не только год дошкольного воспитания Кости, но и мне будете платить намного меньше за приезды, чем за полное мое обеспечение.


Оксана была потрясена. Она сама не задумывалась так надолго вперед. Когда она рассказал все это Руслану, он быстро сообразил, сколько они с женой выигрывают на таком Анином подходе к делу.


- Но все, что ты планируешь, тебе самой невыгодно, - сказал он ей при встрече, - где ты найдешь такую работу, как у нас?
- Должна найти, прости, намного лучше, - возразила Аня. – К тому времени я буду не только корректором. Но самое главное, я напишу книгу о наших с Костей играх, соберу все в законченную методику, как принято говорить, издам ее.
- Как это ты легко? Издам! Да знаешь, сколько надо денег, чтобы издать?
- Нисколько. Просто надо об этом писать в интернете. Заинтересованных людей много. Мне не нужна слава. Я могу со своими наработками примкнуть к другим воспитателям. В серьезных заведениях и деньги серьезные.
- А издавать – добавила она, - это значит разместить файл в интернете, вот и все. К тому времени уже не надо будет книги печатать. Можно будет и продать, но лучше просто разместить. Так и доверие к себе не подорвешь, и людям поможешь.
- Так сколько же стоит этот принтер? – вернулся Руслан к своему замыслу.
- Посмотрим, как он будет работать. Если не надо будет ремонтировать, то со временем будешь нам бумагу и картриджи покупать. Это, поверь, немало. Сшивная машинка с пружинами, тоже долларов триста. Не волнуйся о моих деньгах. Если наши занятия будут всерьез нуждаться, я не постесняюсь, братик.


Аня подпрыгнула перед ним, поцеловала его в щеку, ловко в прыжке дотянувшись до нее.


- Что это ты такая веселая? Саша написал?
- Нет, пока не написал, - ответила Аня, - напишет еще. Я о нем думаю, а мысли они везде летают. Скучно станет, придет.


22


Но на самом деле Аня всерьез решала свою проблему с Александром. Даже разворачивая принтер, подсоединяя его, осторожно вынимая уже не нужные фиксаторы, она вспоминала, в какой части книги Левашова сказано о любви. Включив принтер и получив пробную страницу, она вернулась к картинкам из «Сущности и Разума», нашла нужную ей 55-ю, распечатала ее на новом принтере. К картинке нашла пояснение:
«…человеческие эмоции имеют разную природу и предназначение. Одна из таких высших эмоций основана на гармонии между сущностями мужчины и женщины. При наличии гармонии на всех уровнях — на эфирном, астральном, первом ментальном, между мужчиной и женщиной возникает взаимообмен качествами. Взаимообмен качествами сопровождается циркуляцией потоков первичных материй между эфирными, астральными и первыми ментальными (при наличии последних) телами мужской и женской сущностями».


Аня знала, что увидеть эти энергии она не сможет. Но она составила таблицу для анализа их с Сашей реакций на окружающее. В ней нарисовалось пять столбцов: явление, реакция моя, реакция Александра, уровень сущности, гармония. Заполнив первый столбец интересующими ее ситуациями, Аня приняла для себя шкалу реакций по пятибалльной системе: -5 – явное отрицание, -4 – отрицание, -3 – недовольство, -2 – настороженность, -1 – гримаса, 0 – равнодушие, +1- улыбка, +2 – одобрение, +3- радость, +4 – выраженная радость, +5 – восторг.


Эту таблицу она заполняла долго, вспоминая их встречи, совместные игры с Костей. В маленьком блокнотике, который всегда носила с собой, кроме заметок по учебе малыша, записывала и вдруг припомненный случай с Сашей. Только потом, вечером, анализировала, возник ли тогда между ними «обмен качествами» - циркуляция первичных материй?


Вообще, Аня еще с института все помещала в таблицы. Так она упорядочивала информацию. Многократно возвращалась к своему созданию, украшала его в WORD’е шрифтами, цветом, рамками.
После такой работы одного взгляда на таблицу хватало для того, чтобы вспомнить ее смысл.


Нашла Аня и пояснение к рисунку 56.


«…гармония возникает всегда при наличии тождества между качественными структурами сущностей мужчины и женщины. Гармония и, как следствие, чувство любви может возникнуть на любой эволюционной фазе развития мужчины и женщины. Необходимым условием является только синхронность развития мужской и женской сущностей. Уровень развития астрального тела — это не статическая система. Каждый человек в течение своей жизни изменяется и не только внешне. Духовное развитие приводит к изменению качественной структуры сущности. И поэтому для сохранения гармонии между мужчиной и женщиной, оба должны изменяться синхронно».


«Это все еще больше усложняет, - подумала она. – А может это рождает надежду?»
И Аня пришла к выводу, что ее Александр еще придет к ней, сам станет таким же, как она.


23


Однажды, уже осенью, когда Оксана пришла к Ане послушать про сынишку, Аня попросила ее:
- Оксана Павловна, мне надо будет съездить домой. Я после обеда завтра уеду, а вернусь поздно вечером.
- Конечно, если ты так хочешь. Хотя Руслан мог бы сам заехать к Марии Сергеевне. Он завтра в Москве.
Аня посмотрела на Оксану Павловну, поняла, что та искренно это предложила, но прочла в ее взгляде и понятное замешательство.
- Нет, мне удобнее это сделать самой. Папа Сережа попивает, - объяснила Аня. – Мне нельзя их сводить вместе.
- Аня, вы настоящая хозяйка своей жизни, - восхитилась Оксана. – Мне удивительно, как вам это все удается?
- Не очень мне все удается, - ответила Аня. - Сашу не могу приручить.
- А может и не надо? – посоветовала Оксана.
Аня посмотрела на писательницу. Ее красивые глаза светились таинственной женской проницательностью.
- Но хочется, Оксана Павловна, - сказала Аня, - хочется. Вот таблицу составила про наши встречи. Исследую наши ауры на совместимость.
Оксана Павловна внимательно прочла с экрана несколько строк таблицы.
- Это аналитический метод, Аня, а нужен чувственный, - сказала она.
- Чувственный метод заочно не действует, - рассмеялась Аня.


Назавтра Аня уехала после обеда в Москву. Она не была там более полугода. Город не изменился. Весна почти не красила его – тот же асфальт, гарь автомобилей, потертое в центре метро. Открыла Аня дверь своим ключом. Мамы не было. На диване безвольно возлежал папа Сережа. Бутылка пива стояла на полу, чтобы он легко мог до нее дотянуться. Работал телевизор.
- Сама приехала? – спросил отец.
- Сама, папа, - ответила Аня.
- Это правильно, нечего сюда Руслана пускать. Маша от него без ума.
Аня решила объяснить отцу все поглубже, чем он понимал:
- Это она от тебя без ума, - сказала она и села на диван с краю. – Ей тебя молодого хочется. А ты не врубаешься.
Сергей Петрович попытался встать. Аня помогла ему, отодвинула стул перед столом.
- Ты так думаешь? – спросил он усаживаясь.
- А ты не знал? – притворилась Аня. – Это же элементарно!
- Что же мне делать? – спросил отец свою умную дочь.
- Ничего не делать, - отвечала она, стараясь произнести все просто, без нажима. – Перестань разыгрывать великого художника, не пей неделю, чтобы проветрить себя изнутри, потом своди маму в кино. Там ей руку погладь, или что у вас было принято? А дома сам знаешь, я-то вам уже не мешаю.
- У меня не получится, - грустно сказал Сергей.
- Если неделю поделаешь зарядку, походишь километров по семь, то все получится. А не получится – и не надо. Не зацикливайся на этом. Рядом полежи.


Отец кивнул, и Аня поняла, что лежать рядом, у него нормально получается. Поэтому она улыбнулась и добавила:
- Пять минут ты сможешь спокойно полежать?
- Пять смогу, - улыбнулся ее шутке отец.
- Я тебя хотела спросить об одной вещи, - неожиданно начала Аня.
- Я вещами не занимаюсь.
- Нет, в принципе. Если бы ты начал жить снова, что бы ты сделал?
Папа Сережа, слабый и немного пьяненький, ответил серьезно.
- Анечка, я бы овладел нужными профессиями.
- Профессиями?
- Да, я бы научился водить машину, правильно писать, то есть изучил бы все, что знает профессиональный корректор, и выучил бы два языка, как ты.


Аня увидела его добрые ожившие глаза, ей стало стыдно, что не ездила к ним совсем.
- Я работой увлеклась, - оправдалась она, – ни на шаг от Кости не отходила.
- Надоела ребенку, - определил папа Сергей.
- Нет, не надоела! Он всегда рад меня видеть, - радостно сообщила Аня.
- Как это тебе удалось? Так не бывает, врешь ты, Анька, - поддел ее папа.
- Нет, я правду говорю, - спокойно сказала дочь. – Я просто слежу за процессом.
Это выражение было обоим понятно.
На Аню нахлынуло спокойствие, которое она всегда испытывала рядом с отцом. И он для нее стал почти прежним, умным и всепонимающим художником.


Аня собрала то, зачем приехала, сунула в сумку диск с Автокадом и стала прощаться.
- Ты маму не дождешься? – с удивлением спросил отец.
- Не в этот раз, папа Сережа, - сказала Аня грустно.
- Ну, давай. Сказать, что ты приезжала?
- Она сама увидит. Привет передавай, скажи, просто спешила.



24


Дома Аня установила АВТОКАД, легла спать. Наутро ее ждал сюрприз: неожиданно приехал Александр. Он, как ни в чем не бывало, поцеловал Анну и рассказал, что «заработался», был поглощен особым проектом, программировал. Но сейчас все завершено и он относительно свободен. Аня не стала его расспрашивать, решила выяснить настоящую причину потом. Она улучила момент и перенесла содержимое его телефона себе в компьютер. В этом она не видела никакого нарушения приличий. Если жить вместе, то надо знать друг о друге все, считала она. Разумеется, она никаких интриг себе не позволила бы. «Все в жизни делается нами, но согласно Провидению», - всегда помнила она слова папы Сережи. Нельзя осуждать только человека, не меньше виноват и его ангел, говорил он.


Александр был ласков и мил, но Аня заметила в нем какую-то взрослость. Их близость подтвердила это ее опасение: он был не так неловок, как раньше. В нем появилась мужская уверенность в том, что он с ней делает. Вечером он уехал довольный, обещал приезжать «почаще».


Аня стала исследовать его телефон.


Но прежде чем разбираться в номерах, она прочла СМС, и этого оказалось достаточно. Он был в связи с какой-то Аленой. Тексты их переписки пестрели нечитабельным жаргоном, чувства выражались затертыми фразами, но Аня поняла, что Саша просто воспринял общий стиль общения, не стал бороться за чистоту своего языка, и, следовательно, перестал ощущать себя, как неповторимую личность. Превратился в серый автомат, ничем не отличающийся от остальных. При этом его успехи в работе, о которых он рассказывал ей, действительно были выдающимися. Они с друзьями взяли нужную сейчас тему и побеждали в ней конкурентов благодаря новому подходу, открытому Александром.


Аня включила любимый концерт, закрыла лицо ладонями.


Проходившая мимо Оксана услышала музыку, постучалась, вошла в ее комнатку.
- Можно войти? – спросила она, оставаясь у двери.
Аня вскочила, бросилась к ней, зарыдала у нее на груди.



20120725