Как кузнец Иван Петрович с богом встречался

  Кузнец Иван Петрович Коноплёв и на холодную, и на горячую гнул. И получалось это у него, как говорится, без сучка, без задоринки – дельно да ладно. Бывало, мужики соберутся в кузнице – дым коромыслом от курева, да он ещё туману для важности напустит и при таком скоплении зрителей начинает гнуть да загибать. А если в кураж войдёт и заливать начнёт своим фирменным способом, так на работу уже никого не выгнать – все наблюдают действие в кузне. Одно слово – Мастер!

   – Пришлось мне однажды у Смольков, под осень уже, по середине Илеши в лодке заночевать, – начал загиб Иван Петрович.
   – А почему к берегу не пристал, на земле спокойней было бы? – прервал его молодой парень.
   – Ты вот в армию сходишь, а лучше на флот на три года, тогда будешь знать. Ведь во время шторма корабли уходят в море подальше от берега – там безопасней, – растолковали мужики суть очередного загиба Ивана Петровича.
   – Про шторм-то я знаю, но он же про шторм ничего не говорил. Да и какой на Илеше шторм? – курица реку перебредёт, – настаивал парень на своём.
   – Так вот, – продолжил Иван Петрович, не обращая внимания на проходящие прения, – сплю я в лодке на середине реки… А гроза разыгралась! нешуточная: молнии вовсё небо по пять штук разом вокруг лодки пену подымают. Непогода, не приведи господь, воду из лодки вычерпывать не успеваю. Илеша словно «белены объелась», никогда таких волн не видел…
   – Так у Смольков же изба есть, укрылся бы в ней, – не унимался парень.
   – Да ты замолчишь, наконец, – зашипели на него мужики.
   – Видно, это так было Богу угодно, – продолжал Иван Петрович. – Ну, думаю, трындец мне у этих Смольков настал. В толк взять не могу, чем же я мог бога прогневать? Знаю, что перед кончиной покаяться надо, а не знаю, за что перед ним каяться. И только подумал об этом, как всё куда-то девалось. Оглянулся вокруг, нет, непогода как была, так и осталась, даже усилилась. Только вокруг моей лодки всё спокойно – Илеша течёт себе по направлению к Пинеге, не торопится, а над моей головой ни облачка и солнце светит…
   – Иван Петрович, ты же говорил, что ночевал на реке, а откуда ночью солнце взялось? – снова встрял парень.
   – Сейчас вот тебе по голове кувалдой тюкну. – И Иван Петрович приподнял кувалду. – Откуда да откуда – у Бога нет ничего не возможного! Слыхал такое? – отразил напор молодости Иван Петрович и продолжил. – Смотрю ввысь, а это не солнце, это сам Бог на крылышках с небес ко мне в лодку спускается. Спустился, сел рядом со мной и тоже стал из лодки воду черпать. Я ему говорю: «Господи, ты зачем мне помогаешь? я сам управлюсь». А он молчит, вычерпывает и молчит. Вычерпали мы с ним воду, закурили…
   – И бог закурил?! – не отступал парень.
   – А как же!? Он и папирос своих достал, мои-то вымокли, – воскликнул Иван Петрович.
   – А откуда достал? У бога же карманов нет?
   – Как нет!?
   – Нету у бога карманов, – подтвердили мужики.
   – Не знаю, – замешкался Иван Петрович, – у моего были… Иначе откуда бы он папиросы достал? – и с раздражением добавил. – Да уберите вы этого парня от греха подальше. Всю мою мысль перекрутил… Так вот, отдышались мы с Господом, покурили, я и спрашиваю: «Ты, Господи, за мной пришёл? На небеса меня забрать!» «Забрал бы я тебя, Иван Петрович, к себе в кузницу, – говорит Господь, – видишь, молний не хватает? Не успевают мои кузнецы стрелы для молний ковать, а ты бы справился и порядок в кузнице навёл бы …» «Так я же, Господи, – говорю, – согласен к тебе на небо, тем более в кузню твою. И за порядок не беспокойся, сделаю как надо…»
   А Господь и говорит: «Не торопись, уважаемый Иван Петрович. Как же деревня - Красная -  без кузнеца останется? Худо ей без кузнеца. Я уж как-нибудь пока обойдусь, ты только время зря не теряй: сыну своему старшему Ивану всё умение и секреты передай, и я приду, не сомневайся…»
   – Так ты же Иван Иванычу всё передал уже. Он же за кузнеца сейчас работает, – вновь влез в рассказ парень. – Значит, бог должен за тобой уже придти!
   – А он и приходил, – констатировал Иван Петрович.
   – ??? – в кузне наступило молчание.
   – Да, приходил. Говорит: «Ты, Иван Петрович, старшего-то сына подготовил к жизни, а про младшего своего забыл. Чего это он у тебя такой непутёвый растёт? Вот тебе ещё некоторое время, а потом тебя заберу, совсем мне худо без тебя в моих владениях. Если не успеешь, я из Володьки центрового  сам сделаю, только будут его звать не Володькой, а в честь тебя – Петровичем…»
   Выкурили мы ещё по одной, и Господь снова на небо стал подыматься. А я его вдогонку и спрашиваю: «Ты зачем ко мне, Господи, прилетал?» Он отвечает: «Ругаешь ты меня шибко, Иван Петрович. Всё: бога-мать да бога-мать. Вовсе надоело мне твои ругательства слушать…» «Так ведь, Господи, – говорю, – железо-то без бога-мать совсем не поддаётся. Я пытался – фигня получается». «Я и не говорю,что вовсе не ругайся. Если по делу - тогда можно. Без дела-то зачем? Не ругайся!» – сказал господь и пальцем мне пригрозил.
   – Вот так, – и Иван Петрович, словно перстом, потряс двумя пальцами, которые у него с войны не гнулись.

Иван Петрович железо и на холодное, и на горячее гнул, а свои пальцы согнуть не мог. Человеческая плоть, видимо, попрочней железа будет. А Володьку – сына его – Петровичем зовут, он действительно центровой от бога.

30.08.2012. 1330 …1540
Поезд: Котлас – Санкт-Петербург

   Центровой – человек, который укладывает на повозку сено для перевозки, когда требуется, чтобы сена вошло, как можно больше. Для этого необходимо равномерно распределить его не только по всей площади повозки, но и так чтобы сено выпирало за края повозки и не сваливалось при перевозке. Работа центрового сложная и ответственная.

Продолжение: http://www.proza.ru/2020/01/19/1560