Коса во рту

            
                Они с детьми погнали матерей
                И яму рыть заставили, а сами
                Они стояли, кучка дикарей,
                И хриплыми смеялись голосами.

                Мусса Джалиль. (Варвары)




         
             Это было в станице Калниболотской Краснодарского края.
Станица была оккупирована и гитлеровцы тщательно "зачищали" территорию.

          Был прекрасный солнечный день. Небо было необыкновенно голубым, цвела розовая вишня, распространяя запах весны и жизни. Кошки нежились в весенних лучах, блаженно щурясь и мирно потягиваясь. Они чувствовали себя хозяевами. В станице практически не осталось собак. Фашисты перестреляли все, что лаяло. Не пожалели даже месячного щенка, которого вырвал из рук соседского малыша и просто швырнул об стенку какой-то "дядя" под дикий плач ребенка.

         Но жизнь шла своим чередом. Мальчишки бегали  по пыльной  дороге и играли в "войну", девочки "пекли пирожки", предварительно сделав кучку из пыли и, пописав туда,  изготовляли  тесто...

         Неожиданно издалека послышались звуки плача и злобные окрики.
В конце улицы появилась колонна из женщин и мужчин, охраняемая солдатами. Многие женщины держали за руки детей, некоторые несли малышей на руках. Это была длинная вереница евреев.

         Женщины выскакивали из домов, быстро убирая с дороги играющих детей. Подростки сами резво попрятались в кукурузу. За секунды на улице осталась только колонна с плачущими женщинами с детьми и понуро идущими мужчинами. Даже кошки сорвались с места и с недовольным видом убрались подальше от шума.

         Колонна проследовала дальше, оставив за собой пыльный столб, причитания женщин и отзвуки гортанной речи. И ощущение тяжелого липкого страха, который висел в воздухе, как укор недавней беспечности.

         Из кукурузы появилась русая голова любопытного подростка. Оглянувшись по сторонам, он быстро побежал за идущей в сторону реки колонной. На подходе к реке он нырнул в густой камыш, стараясь идти тихо. Как уж, он скользил между ростками и сопровождал колонну. Наконец голоса перестали удаляться, все остановились. Мальчишка тоже остановился. Стараясь быть незамеченным, он подобрался совсем близко, лег на небольшом пригорке и стал наблюдать. Страха не было, было лишь детское  любопытство.

        Фашисты выстроили мужчин на краю заранее вырытого рва. Из охраны отделились два человека, подошли к ним и стали показывать пальцами на одежду и что-то выкрикивать. Люди стали раздеваться.

        Мальчишка, чувствуя, что надвигается что-то страшное, потерял беспечность и вспотел. Липкий страх струился по лицу и спине. Зачесалось в носу, очень хотелось чихнуть, но он вдруг осознал, что если чихнет, то это будет последнее, что он сделает в своей жизни. Он забыл обо всем и только сильнее прижался к сухой горячей земле.  На мгновение опустив голову, он услышал автоматную очередь. Дыхание остановилось. Ему показалось, что его убили и он наполовину потерял сознание. Когда он поднял голову, то увидел, как фашисты сталкивают раненных, живых, людей в яму. Он не видел, что творилось на дне рва. Его сковал ужас. Он знал, что надо бежать, но двинуться с места не мог и уже в оцепенении смотрел на происходящее.

        Дальше было как в тумане...  Лежа в камышах и плохо соображая, что происходит, он уже ничего не слышал. Не слышал крика детей, стенаний женщин, не слышал, как орали фашисты, загоняя людей на край рва. Он видел, но не воспринимал, как некоторые срывались и падали вниз. Но он видел только ее, девушку лет восемнадцати.

        Красивая, высокая, стройная еврейка стояла на краю рва молча, бледная, с длинной толстой косой и смотрела перед собой немигающим взглядом. Мальчишке казалось, что она умерла стоя. В какой-то миг она пошевелилась, на  мгновение посмотрела вверх, на синее, безоблачное небо, взяла косу в рот, крепко сжала ее зубами и закрыла глаза. Она окаменела и стояла обманчиво спокойно среди всего этого горя и ужаса. Будто ее не касалось все происходящее. К ней подошел немец и сильно толкнул ее. Пошатнувшись, она удержалась на ногах, но глаза не открыла. Видно разозлившись, фашист со всего размаху, что-то прокричав по-своему, ударил сапогом ее по ногам. Она упала в яму. Фашист заглянул в яму и заржал...

         После расстрела немцы закидали яму землей. Галдя, смеясь и переговариваясь, они ушли. Земля шевелилась. Были слышны стоны. Шевелились и волосы на голове мальчишки. Он лежал в камышах, смотрел в небо и тихо плакал под звуки стонущей массы, ощущая свое полное бессилие, не в силах подняться и уйти. И чувствовал, как из глубины души поднимается такая непреодолимая злость и ненависть, что трудно было дышать.

         Тогда ему едва исполнилось шестнадцать. Через неделю он сбежал на фронт, этот мальчишка, с первой седой прядкой в русых волосах, с болью в сердце, повзрослевшим сознанием и с образом черноволосой девушки с косой во рту.

         Это был мой отец.


 
                09.2012Г.