Кейсария, начало

Слабо дул ветер, внося в комнату назойливые тошнотворные запахи моря, почти не освежая воздух. Багровая горизонталь заката расчертила границы синего моря и черного неба. Солнце неохотно падало в бездну, посылая кровавые блики, которые тонкими лезвиями вспарывали податливую пушистость облаков. Рваные облака с ужасом смотрелись в море и плакали редким  пыльным дождем. Прохлада все еще не приходила. Жаркий хамсин поднял в воздух мириады мельчайших частиц пыли, их ловили редкие капли дождя и бросали на иссохшую землю. По комнатам  пошел запах дождя, смешанный с маслом афарсемон. Это Прокула хлоптала, разбрызгивая чудодейственное иудейское масло для освежения воздуха, в надежде облегчить страдания мужа.
Лицо прокуратора было сухим и горячим. В легкой белой тоге он сидел у окна с полузакрытыми глазами. Малейший свет приносил невыносимые страдания. Он ждал спасительной ночи, которая обещала прохладу... Влажная, туго затянутая повязка на лбу часто охлаждалась и менялась слугой. Боль тонкой безжалостной змейкой вилась в мозгу. Невыносимая тошнота и безумная головная боль - последствия жарких, пыльных хамсинов.  Постоянные разборки в судах, докучливые посетители иноземцы, бестолковые толмачи - дни прокуратора были заполнены исполнением многочисленных раздражающих обязанностей. Эта страна стала западней для него. Прокула, внучка великого Августа,   выхлопотала завидную должность для мужа. Надеялась, что боевой конный легионер будет счастлив стать наместником царя римского, прокуратором Иудеи. Это могло быть ступенью в его продвижении как государственного мужа. Все пошло не так уже с переходом на зимовку римского войска в Иерусалим. Дабы показать народу варваров что он намерен быть хозяином положения, приказал  воинам вопреки соглашению  Августа с иудеями, внести  штандарты с изображением императора в город Иерусалим. Настойчивость и непоколебимость  иудеев его злили, нервы вызывали нестерпимую головную боль, он раздражался все больше и больше...  Слуги быстро и неслышно, боясь вызвать недовольство наместника, прошмыгивали по обращенным к морю прохладным западным анфиладам комнат, где размещались его покои. 
Народ этой варварской страны принес ему новые мучения - толпы явились под окна дворца в Кейсарии, у храма императору Цезарю. Днем и ночью он ощущал их присутствие, постоянно являлись их посланники, умоляя убрать из священного города оскорбительные штандарты Изнурительная пытка длится уже пять дней...
    Солнце наконец сдалось и упало в бездну, которая тут же поглотила его. Неслышно проскользнул в покои слуга, ожидая повеления зажечь свечи. Наместник слабо махнул рукой в направлении выхода, слуга поспешно исчез, унося не зажженные свечи.  Когда же под утро наконец пришла прохлада, он уже принял решение: завтра тайно пошлет солдат убить непокорных иудеев ...
Понтий Пилат грузно поднялся и устало побрел к спальным покоям. Сон жены был тяжелым : умасленные волосы темной гривой разметались  по подушкам. Тонкое белое покрывало упало на пол,поза говорила о беспокойстве. Прокуле снился странный человек: он безмолвно тянул к ней тонкие ладони с кровоточащими ранами. На голове терновый венец, капли крови стекают с головы по высокому лбу.  Чистые,пронзительно-ясные глаза смотрят прямо в душу, вызывая странное волнение. Внучка Августа мучительно силилась понять: что он хочет сказать?
     То ли шаги мужа были причиной, то ли странный сон - Прокула проснулась. Светало, по комнатам дворца, стоявшем на возвышении, носился легкий ветерок, разнося  спасительную прохладу. Понтий Пилат уснул, измученное бледное лицо обращено вверх. Глубокие морщины  на лице - след страданий и мучительных раздумий, начали распрямляться.Но тонкие губы плотно сжаты - выражение решимости все еще оставалось на лице. Прокула поняла, что у мужа была тяжелая ночь. Накрыла его тонким покрывалом дамасского шелка, задула свечи у входа, и, осторожно сменив воду в кувшине у кровати, бесшумно вышла из спальных покоев. Медленно взошла по широким мраморным ступеням на террасу западной части дворца. Перед ее глазами возник прекрасный вид Кейсарии в предрассветное время.Светлые дома с мраморными колоннами, украшенными резьбой и мозаичными панно у входа, мощенные известняком улицы сбегали вниз, к голубой глади моря. Низкие волны, обрамленные по краю тонкой вязью бурунов, неспешно катились, с легким шумом обнимали пологий берег. Справа от дворца в гавани сонно покачивались на волнах многочисленные суда прибывшие со всего света . Их паруса,  заботливо подобранные  и связанные канатами, отдыхали от напора ветров и штормов.  На горизонте, сквозь туманную завесу оранжево - розовым опахалом пробивались первые несмелые лучи восходящего солнца. Город  спал...