Провал резидента

Французы в России ведут себя как дети. Особенно при первом le voyage. Не то что умудренные жизненным опытом и цинизмом отечественного бытия россияне во Франции. Матрешки Жакам и Жан-Жакам кажутся верхом научно-философского видения строения мироздания, Эйфелева башня нам - заштатной опорой ЛЭП через Сенну, для них бигос - недосягаемое эстетство в еде, для нас суп из лягушатины - отзвуки голодных лет, проведенных варварами в болотах Нормандии, нам их прононс - повод обратиться к ЛОРу, им наше о-канье и гэ-канье - шикарный мистический язык "умирающего" из "лебединого".
Со всей своей французской ересью в голове однажды и приехал истинный католик Жак на исконно православную славянскую землю - в казахско-джунгарскую лесостепь юга западной Сибири, в русский город, стоящий на самой полноводной реке сопредельного братского Казахстана.
Сойдя по трапу Жак сразу же заявил молодой симпатичной русской жене:
- Ленья, толькьё ты не говьёри щито я фрэнсэ никамью, - и тот час же достал из рюкзачка традиционные русские одёжы, дабы влиться в общество добродушной сибирской глубинки, - сейчьяс оденусь как ви и буду je suis Russe, как говорьят у ньих.
Впереди две недели побывки и новоявленный сибиряк-на-недельку всерьез рассчитывал или поиграть в шпионов, или буквально срастись душою и телом с Родиной любимой жены. Мечтал он как уже на второй-третий день выйдет гулять по городу и никто, никто, никогда и никогда не догадается откуда он приехал, никому и мысль в голову не придет, что перед ними не коренной сибиряк, а молочный парижанин.
Из просторной сумки последовательно появились: песцовая шапка-ушанка, ватный тулуп, заблаговременно отделанный английский сукном, просторные синие штаны с начесом из гагачьего меха. Венчали облик новоиспеченного великоросса высокие утепленные ботфорты с утомительной двадцатизаклепочной шнуровкой. По дороге, под еле слышный внутренний гомерический гогот жены, были приобретены у бабулек-лоточниц мохнатые рукавицы. Шерсть торчала из варежек сантиметров на пять. Казалось, из рукавов экипированного самоходного тулупа растут не руки - обильная нестриженая растительность.
Во всём благолепии дорогой француз-инкогнито и ввалился в обычную маршрутку, отказавшись взять такси, ведомый страстью поскорее приобщиться к быту сибирских староверов. Сел в салон спиной к водителю и поверхностно углубился в проносящийся с пугающей скоростью за окном городской пейзаж.
Мысли о своем величии, ловкости и находчивости кружили голову. На то, что окружающие одеты, мягко говоря, не так как представлялось ранее, он естественно внимания не обратил.
Поездка катилась великолепно. Жан быстро освоил искусство передачи гонорара водителю и махал руками как заправский кондуктор. Передавал и принимал, с улыбкой на лице, с неподдельным удовольствием занимался общественным трудом. Искренне рад был оказать окружающим соплеменникам небольшую услугу.
Остановка. Открывается дверь. Происходит неравнозначный обмен людьми между улицей и желтым пузатым автомобилем. Входят двое и уже по привычке Жак держит руку наготове.
- Передайте, — слышит незнакомые слова Жак и в его мохнатую лапу всыпаются горсти мелочи.
Увесистая стайка железа молча (прононс ведь как и перегар не утаить) вручается водителю. Жак оборачивается и вновь влипает в запотевшее белым камнем окно. Меж тем вошедший пассажир, не скрывая своего удивления, с пристрастием рассматривает странного кондуктора. Мужчина раз за разом поводит взглядом по фасаду тайного месье и изредка переключает визор на его спутницу.
Жак, будучи культурным человеком, на столь нескромные взгляд никак не реагировал. Странное тихое негодование продолжалась минут пять. Наконец мужчина не выдержал и слегка наклонившись к жене Жака с ухмылочкой спросил:
- Что? Немец?
- Раскололи! Так быстро! Но как?! - рвал на себе волосы Жак придя домой к русской тещи с морозного воздуха, — как? Я же все предусмотрел!?
- Загадочная русская душа.., - "воспарив" ответила жена.
И добавив, еле сдерживая смех: от нас ничего не скроешь, дорогой, - плеснула в граненый стакан ледяной русской водки для согреву.