***

РАЗВОД
Рассказ


- Гражданин Шоев, как никак вы прожили вместе целых сорок три года, оставайтесь же человеком! - губы у судьи Сураё Хафизовны предательски затряслись.- Ведь столько лет вы были на иждивении у своей жены, вы получали двести сомони, а она - две тысячи. Чувствуете разницу? Будьте мужчиной, откажитесь от 50 процентов имущества, сделаем хотя бы 55 на 45 процентов.
- Ни за что! Я сказал, все пополам, так и будет! - завизжал Шоев, лицо его стало багровым. - Поделим все по-по-лам! Даже последнюю ложку! И никаких!
Судья посмотрела на его супругу. Та сидела, задумчиво глядя на пролетающих птиц на небе  через окно здания суда. И, кажется, она была весьма далека от вопросов, которые решались сейчас на суде. Действительно, словно птицы уносили её не в далекие теплые края, куда летели сами из-за наступившей осени, а в те далекие годы совместной с этим мужчиной, с перекошенным от злости, лицом.
- Ну а вы что скажете? - обратилась судья к ней.
Женщина, нехотя оторвавшись от своего занятия, вопросительно посмотрела на судью.
- Ваш супруг настаивает на разделе имущества 50 на 50, а не 55 на 45! - объяснила судья.
- А сколько будет эти пять процентов? - спросила женщина.
- Две тысячи пятьсот долларов, - подал голос молодой секретарь суда.
- О боже! Да дайте ему их, пусть только успокоится! - застонала она. - Я не обеднею, да и он не станет богаче!
Она вспомнила, как в молодости, когда устав от его пьяных дебошов, хотела выгнать его. Дети ещё были маленькие - старшей было шесть лет, а младшей - четыре года. На стене в детской комнате висел ковер за пятьдесят шесть рублей, купленный им после долгого стояния в очереди на кирпичном  заводе, где он работал. На ковре висел портрет девочек. Она с содроганием представила ту страшную картину, когда муж полез и убрал портрет детей, чтобы снять ковер со стены и унести с собой… Прошло больше сорока лет, но она не могла простить ему этого, и напоминала при каждом случае. Невзирая на долгие годы, он остался таким же мелочным крохобором.
«Неужели это тот мужчина, что повесился, когда она хотела уйти от него, и целый месяц пролежал в больнице? А её таскали по судам, прокуратурам. Сколько мужчин тогда объяснился ей в любви, каждый из следователей был готов хоть сию минуту жениться на ней, такой юной и красивой в те годы! А она жалела своего мужа, который пошел на смерть ради неё, и давала отпор им всем…»
Мысли её перенеслись на первое заседание суда по разводу.
- Дайте нам время на раздумье, - просил её супруг.
- Время на раздумье? - удивленно спросила она. - О каком раздумье может идти речь, если ты сам сказал, что уже женат четыре года, и у вас родился ребенок?!
- А что мне оставалось делать? Вы знаете, сколько раз я просил её усыновить ребенка из детского дома? Но она не соглашалась. А я чувствовал себя высохшим деревом.
- Что касается усыновления чужого ребенка, как я могла быть уверена, что смогу уберечь их, если не смогла уберечь своих родных, кровных детей?! А вы задайте вопрос моему мужу, он хоть раз ходил в школу к своим детям, хоть раз гулял с ними в парке, водил в кино? Хоть раз поинтересовался,  как они учатся, чем дышат, куда поступили? Все это было на моих плечах, ибо он только и делал, что ходил и пьянствовал со своими друзьями алкашами. А я не спала ночами, чтобы делать переводы, написать какие-то заметки в газеты, чтобы заработать лишнюю копейку в семейный  бюджет!  Я водила дочерей и в музыкальную, и в художественную школу, я бегала с ними, когда они поступали в вузы. Моим уже повзрослевшим дочерям было стыдно говорить, кто их отец! А теперь, когда одной ногой в могиле, тебе захотелось детей?! Что же поздравляю тебя, теперь ты мокрое дерево, но меня оставь в покое!
- Не я первый, не я последний, больше половины мужчин Таджикистана имеют по несколько жен и живут нормально - отпарировал муж.
- Но ты забываешь одну деталь: я не таджичка, я из Кавказа, а наши мужчины, уходя, уходят, а не имеют по несколько жен! Я вас очень прошу, развести нас прямо  сегодня, иначе я наложу на себя руки! - обратилась она к судье.
- Прошу всех выйти, мне нужно поговорить с истицей.
После того, как все вышли из зала суда, судья обратилась к ней:
- Может быть, вы ещё подумаете? Я говорю с вами не как судья, а как женщина с женщиной, ведь вы останетесь совсем одна! Тем более, на чужбине, где у вас нет никаких родственников!
- Я вам очень благодарна за ваше участие, но Таджикистан для меня не чужбина, а давно стал моей любимой Родиной. А что касается одиночества, лучше быть одной, чем жить  с такой мразью, которого я терпела сорок три года, водила его по врачам,  лечила от алкоголизма, поднимала с арыков, где он валялся, купала и на следующий день водила по наркологам, чтобы не дать ему пропасть. А теперь, под старости получила от него такую оплеуху! Такое вероломство и предательство!
А сколько раз она порывалась развестись с ним! Но он валялся у её ног, просил прощения, и она опять прощала его, поверив ему на слово. Вот и год назад она уже подавала на развод, но он стал клясться на Коране, священной могилой детей, что у него никого нет и не может быть! И она снова поверила ему. И вот теперь стало ясно, что он обманул её в очередной раз, и что под предлогом ночных дежурств на работе, ночевал у своей новоявленной так называемой жены, которая была моложе его на целых сорок лет! 
Затем судья пригласила всех в зал и объявила о решении суда о разводе.
Лицо её мужа стало багровым от злости. Особенно его бесило его бессилие чего-то изменить. Видимо, развод с женой никак не входил в его планы.
Она вспомнила свою последнюю попытку суицида: когда увидела, что муж снова украл деньги из дома, у неё лопнуло терпение:
- Я не хочу больше жить! - воскликнула она. - Когда ты не можешь доверить самому близкому человеку- мужу, страшно жить.
И схватив упаковку с таблетками клофелина начала их глотать. После трагедии у неё было много попыток суицида, ибо она не хотела жить без своих любимых девочек, но каждый раз успевали отвезти её в больницу и спасти. Муж сходил с ума от горя, выкидывал из аптечки все таблетки. Но, а в этот раз… Он спокойно стоял и наблюдал, как она глотает, чуть ли не сотую таблетку. Он не даже не пошевелил рукой, чтобы остановить её. Потом, как ей расскажут её подруга Аза и Гулру, заменившая ей дочку, она звонила им и прощалась с ними. И только благодаря этому она осталась жива: Аза позвонила соседке под ними Мунавваре, та прибежала вместе с другой соседкой Ханифой, а Гулру, в это время находилась в кишлаке в 70- и километрах от города, и из- за вечернего времени не могла приехать ни на чем. Она позвонила Зумрад- полуазербайджанке, которая находилась на девятом месяце беременности и попросила съездить к отравленной. И именно они настояли на вызове Скорой помощи, ибо муж её наотрез отказывался вызвать врача, говоря, что ему надоели её бесконечные попытки суицида. В больницу её увезли в бессознательном состоянии. Как потом ей расскажут, муж не хотел дать денег на анализы, говоря, что у него их нет. И только когда Гулру пригрозила ему тюрьмой, он был вынужден заплатить врачам… Видимо, у него с молодой женой были очень далеко идущие планы, которым не суждено было сбыться.
 А, сейчас выйдя из суда, он накинулся на жену:
- Что, добилась своего угрозами самоубийства?!
- Оставь её в покое! -  набросилась на него Солмаз, её сестра, специально приехавшая из Баку, чтобы поддержать её в трудную минуту.- У тебя теперь есть другая жена, вот и устраивай разборки с ней!
Шоев стиснул зубы, и промолчал. Было видно, что он побаивается своей золовки.
И вот сегодня заседание суда по разделу имуществу. Судебная экспертиза оценила их трехкомнатную квартиру в старом Сталинском доме в 50 тысяч долларов США. И перед нею стояла дилемма: как остаться в том же квартале, отдав половину суммы бывшему супругу?
- Солмаз, я умру, если уеду из этого квартала, не буду видеть сквер напротив дома, не буду слышать пение птиц по утрам! - говорила она сестре.
- Будем надеяться на милость Аллаха, - отвечала та. - В начале нужно продать квартиру, а покупать не проблема,  их хоть отбавляй! Ты же видишь, сейчас все продавцы, и нет ни одного покупателя!
И потянулись долгие, томительные дни ожидания покупателей: они дали объявление во все газеты, обзвонили все агентства по недвижимости. Правда, им звонили, спрашивали цену, и, пообещав перезвонить, исчезали вовсе. И все это время приходил бывший муж, требовал денег, затевал скандалы, ссоры, она уже была на грани нервного срыва, даже часто ссорилась со своей сестрой.
Однажды он пришел и сказал ей:
- Я подал на тебя иск, завтра пойдем в суд.
- Зачем я должна ходить по судам? - удивилась она. - Я что, веду аморальный образ жизни, ворую, или разбила чужую семью?!
Честно говоря, она не приняла всерьез его слова об иске.
В тот день она пекла кульчи, ибо Солмаз отказывалась, есть лепешки, купленные из базара. В это время позвонили в дверь, Солмаз открыла дверь и она услышала сердитый голос мужа: Все, я больше не могу, я заселюсь в своей комнате, и буду жить! - заявил он с порога тоном, не терпящим возражений.
- Ты в этом уверен? - спокойно спросила Солмаз.
Муж начал выражаться нецензурными словами, и она была вынуждена оставить тесто и выбежать в коридор.
- Что буянишь? В чем дело? Ах, тебе негде жить?! Какого же черта ты не дал продать квартиру, когда у меня за столом сидел клиент с деньгами? Почему ты тогда поднял скандал и отпугнул его? Теперь мой милый, будешь скитаться пока я не найду клиента и не продам квартиру, понял? И я ни за что не позволю тебе заселиться!
Муж ушел громко ругаясь. Она вернулась на кухню к тесту. Но не прошло и десяти минут, как в коридоре раздались голос мужа и какой-то женщины. Она снова отставила тесто и вышла к ним.
В дверях стояла высокая, симпатичная таджичка в красной куртке и в брюках. Вела она себя очень нагло: бесцеремонно ворвалась в коридор, и, невзирая на протесты её сестры, не хотела ни за что выйти.
- Кто это? - Обратилась она к мужу.
- Моя жена, - ответил тот.
- Ты можешь обмануть Солмаз, но не меня: я видела твою мордастую, носастую, смуглую жену, или ты уже забыл?!
- Да, я жена его! - вмешалась женщина в беседу на таджикском языке и грязно выругалась. - Я пришла вселиться, имею на это право!
- И после этого ты считаешь себя мужчиной? - с отвращением посмотрела она на мужа. - Ты привел какую-ту уличную девку, чтобы устроить разборки с двумя женщинами?! Лучше бы ты умер!
- Я говорю тебе, что это моя жена! - заорал муж. - И мы сейчас же вселимся в квартиру, и вы ничего не сможете сделать!
- А ну покиньте сейчас же квартиру! - негромко, но решительно сказала Солмаз,  выталкивая женщину. Но та изо всех сил оказывала ей сопротивление - Иначе…
- Что иначе? Да я сейчас вам обеим покажу! - замахнулся муж на Солмаз.
- Ах, ты нам покажешь? Решил, что мы бессильны перед тобой и твоей уличной девкой? Но сейчас!
Она набрала номер участкового милиционера и сообщила ему о происходящем.
Только после её звонка они оба ретировались. А её всю трясло от гнева. Солмаз налила ей успокоительных капель.
- Эти нелюди не стоят твоих нервов, успокойся! - велела она ей.
Участковый появился только на следующее утро: Это был высокий, коренастый мужчина лет сорока.
- Фируз, а если вчера меня убили? - набросилась она на него. - Почему вы не пришли на мой вызов?
- Вы же участковый, и были обязаны появиться по первому зову! - присоединилась к ней и сестра.
- Я не пришел, потому что встретил их у ворот и отвел в участок. Провел с ними очень серьезный разговор. А ей объяснил, что она вообще не имеет никакого права даже подходить к вашей двери. Его предупредил, что если он будет продолжать в том же духе, это не кончится добром для него. Так что не бойтесь, больше они не осмелятся беспокоить вас. А если что, позвоните мне.
И после всех этих подлостей теперь этот разговор об иске…
Через несколько дней ей позвонили из суда и сообщили об иске, поданным её бывшим мужем. У неё было такое чувство, будто её окатили помоями, и хотелось быстрей принять душ, освежиться. В назначенное время она пришла в суд, где секретарь суда ознакомил её с иском: муж её писал, что ему негде жить и он просит вселить его в квартиру к бывшей жене.
- Я же говорила ему, что скоро придут деньги из банка США, которые одалживает мне мой сослуживец! С каким подлецом я прожила жизнь!- с горечью воскликнула она.
В это время постучали в дверь, и появился её муж. Она оглядела его с презрением и отвернулась. Ибо ей было противно смотреть на него не только из-за иска: он был словно бомж, в белой  рубашке с черным от грязи, воротником, в мятых брюках, в заляпанных грязью, ботинках. Она всегда заставляла его купаться каждый день, менять бельё и рубашки, ходить в опрятной одежде. А сейчас… От него пахло немытым мужским телом, и её чуть не стошнило.
- Шоев, ваша жена же не отказывается выплатить вам деньги, зачем же нужно было подавать иск?- пожурил его секретарь суда. - Она обещала, что вы их получите в течение трех дней.

Действительно, доведенная до отчаяния, она заняла денег у своих сослуживцев, чтобы расплатиться с ним. А сама перебралась в двухкомнатную квартиру напротив, обменяв трехкомнатную.
И вот, наконец-то деньги поступили, она расплатилась с мужем при секретаре суда, который все оформил, взяв расписку  у её мужа о том, что у него нет никаких претензий к бывшей жене…
Но  она позвала его, и предложила забрать и вещи: стиральную машину, телевизор, ковры, паласы, половики, постель, посуду, другую домашнюю утварь.
- Хоть ты и не покупал ничего, ты знаешь прекрасно, что все куплено на мои зарплаты да гонорары, я не хочу, чтобы ты остался совсем нищим, - обратилась она к нему.
В начале он стал отказываться, строя из себя порядочного мужчину. Но позже вошел во вкус:
- Я заберу сервант! Я заберу палас  на полу! - И смотрел на неё, ожидая, что она начнет отказываться. Видимо, он хотел вызвать её на скандал. Но она спокойно отвечала:
- Забери все, что хочешь, для меня вещи не имеют такой цены, как для тебя!
И он, пригнав машину, забрал все, что смог забрать. Было противно, с какой жадностью он таскал все вещи, как он оглядывал квартиру, чтобы найти ещё что-нибудь, унести. Даже уходя, он не смог остаться человеком: Видимо его бесило то, что она вселилась в уютную, чистую квартиру с ремонтом, и он воскликнул грязно выругавшись:
- Больше моей ноги здесь не будет никогда!
- Какое счастье! Это как раз то, чего хочу я! - ответила она радостно.
После его ухода, она вздохнула облегченно:
- Надеюсь, теперь он оставит меня в покое! 
После оформления всех документов, приведя квартиру в порядок, Солмаз улетела к себе домой, оставив её одну. Муж хоть и знал о дне и часе вылета, даже не пришел проводить её. Этого она не могла простить ему: Ибо именно благодаря Солмаз, которая настаивала на том, чтобы они расстались друзьями, он ещё мог приходить к ней, общаться.
Через три дня после её отъезда стали разрываться  телефоны, то домашний, то мобильный. Звонил он, и она ни разу не подняла трубку, чтобы не услышать голос столь презираемого ею человека.
Ей позвонил председатель Союза журналистов и сообщил о том, что она была в списке награжденных, но, увы, её не было на церемонии, невзирая на то, что она была приглашена, и приглашение должна была передать ей  дочь её покойного друга журналиста - Джамиля . Удивленная, она позвонила Джамиле, чтобы узнать, почему та не передала ей приглашение:
- Я же оставила вам сообщение на автоответчике! - воскликнула та. - И очень удивилась, что вы не пришли.
И только тогда она посмотрела телефон, и увидела, что автоответчик отключен, с помощью паспорта ей удалось включить его.
Придя с работы на следующий день, она увидела сообщения на телефоне и решила прослушать их:
- Любимая, прости меня дурака, прости, прошу тебя! Только позвони мне, почему ты не отвечаешь на мои звонки? Я не могу жить без тебя! Я так жалею о содеянном! Прости!
- Любимчик мой, почему ты не отвечаешь мне? Я беспокоюсь. Позвони, я умоляю!
- Где ты шляешься? Позвони мне!
И дальше - больше нецензурных слов. Она стерла все сообщения и легла спать.
Утром ни свет, ни заря зазвенел телефон, увидев снова его номер, она решила ответить, чтобы избавиться от этого назойливого типа:
- С праздником тебя, любимая! - раздался радостный голос ненавистного мужа.- Спасибо, что ответила. А то я тебе звонил сто раз!
- Послушай, когда ты говорил о том, что я шляюсь где-то, и выражался нецензурными словами, наверное, ты меня спутал со своей нынешней молодой и непутевой женой? А потом… Пока ты с ней кайфуешь, я не сплю ночами, думаю о том, как бы мне расплатиться с долгами, в которые влезла по твоей милости! Теперь у тебя твоя жизнь, у меня - своя. Прошу больше не звонить и не беспокоить меня! Женился, заимел ребенка, так будь счастлив в той семье и оставь в меня в покое!- и она бросила трубку.
Несколько месяцев от него не было никаких вестей, и, честно говоря, она даже забыла о его существовании. Утром, выходя на работу, она чуть не споткнулась о тело, лежащее перед дверью: это был её бывший муж в грязных лохмотьях: от него разило дешевым вином и луком. Лицо было измято, под глазом фонарь. Он с трудом разлепил свои гноящиеся, узкие глаза и пробормотал:
- Спаси меня, спаси, прошу тебя! Я пропадаю! Она выгнала меня! У неё молодой любовник! Прошу тебя, не дай мне погибнуть, прости за все зло, что я причинил тебе! Прости, за то, что я предал тебя!
Она брезгливо перешагнула через него и сказала:
- То, что ты предал меня, ничего. Но я никогда не прощу тебе то, что ты предал память моих святых девочек! Если ты не исчезнешь до моего прихода, сдам тебя в милицию! - воскликнула она и, торопливой походкой отправилась на работу.
Хоть и она, лежа в одинокой постели ночами, мечтала о таком для него конце, никакой радости не чувствовала, а на душе скребли кошки. Было гадко и мерзко. Какой жестокой может быть судьба!..

Амаль Ханум ГАДЖИЕВА
Душанбе 25 марта 2012 год