Как Айтос через воду подавал

         Август. День Открытия летне-осенней охоты «по перу» – это особый день - настоящий и долгожданный праздник охотников  и  для тех, кто понимает.
         По давно уже установившейся у нас традиции, на открытие охоты мы: двое бывалых наставников и я, далеко уже не новичок, отправились в уводскую пойму. В этом году выбрали для охотничьего лагеря новое место. Его нашёл я, когда натаскивал своего молоденького русского спаниеля – Айтоса.
         Тем летом на старенькой, потрепанной «Ниве», которую купил у В. Хромова специально для охоты, я забирался в такие дебри,  где, казалось, никогда не ступала нога городского человека.  Толи из любви к путешествиям, толи  из-за неудовлетворённого желания новых открытий я продирался на видавшем виды тёмнозелёном «Русджипе», через топкие канавы и буераки в дикие, неохваченные ещё цивилизацией, пойменные уремы между Уводью и Клязьмой. Двигаясь наугад по давно неезженым, полузаросшим просёлкам, по которым ещё в советское время колхоз «Завет Ильича» вывозил  тракторами душистое сено с поемных покосов, я наткнулся на это уединённое место: тихое и сказочное.  Оно представляло собой широкую луговину, окружённую со всех сторон с заболотившимися старицами. Попасть туда на машине можно,  если знаешь как.  И то, только с одной стороны, как через бутылочное горлышко. Километра полтора нужно петлять, оставляя за собой след в некошеной многие годы траве, сочной и столь высокой, что поднимается выше лобового стекла, закрывая водителю обзор,  между куртин ивняка и зарослей шиповника, поднимаясь на взгривки и ныряя в долы, пытаясь угадать направление по памятным с прошлого раза приметам. Или, как я – совершенно случайно. Широкий цветущий луг, окруженный по горизонту тёмно зелёной оторочкой берёзовых и дубовых перелесков. Над всем этим высокий синий купол неба с плывущими кучевыми облачками и ярким солнцем в зените. В самом центре луга – растёт несколько старых раскидистых дубов. На них, для полноты картины, не хватает только цепи «златой», да кота Баюна, что «ходит по цепи кругом». Ну, может быть, ещё и русалки. (Потом, для себя, мы назвали это место «У трёх дубов»). Несколько позже оценились и другие достоинства вновь обретённых угодий: тишина, нет толкотни множества охотников, не вздрагиваешь от близких чужих выстрелов, не осыпает тебя чужая дробь, да и ни кто чужой не сможет подобраться к нашему бивуаку незаметно.
          Вот в этот-то охотничий  рай мы и отправились, как всегда, втроём. Нет, не втроём. Начиная с этого раза - вчетвером! Со мной впервые на охоте был молоденький первопольный русский охотничий спаниель – Айтос.  Забрались в эти благодатные места на трёх машинах в пятницу, после обеда, заранее отпросившись с работы. И, как обычно – до понедельника. Охота открывается с утренней зари в субботу. А пока нужно место обжить, с новыми угодьями  ознакомиться, подобрать для себя  персональные укромные уголки. По-охотничьи - засидки.
          Но прежде, чем что-либо делать, обязательно, по давно заведённому ритуалу  надо с особым чувством сказать друг другу: «Ну, за охоту!». И не просто сказать, а  и отметить, как положено. Поставили на капот Нивы второй «пузырёк» («первый» прикончили, как и положено по традиции, ещё на краю луга – «С прибытием!» - Благо ни жён, ни ГАИ в округе не наблюдается и никто не скажет сурово: «А ну, дыхни! Куда пьяный за рулём?!»), нарезали, хлеб, колбасу, помидоры-огурцы и … «Ну! Будем!». И вот он – праздник Открытия Охоты начался! Тем то он и сладок этот  «День открытия охоты», что после долгих месяцев пребывания в душном городе, беготни изо дня в день, по одному и тому же маршруту: дом-работа, работа-дом, от обрыдлевшего однообразия быта, от привычных до тошноты лиц коллег по работе, от удушающих объятий любящей жены, кажется, поставившей своей жизненной целью - сделать из тебя человека, вырываешься на свободу, на широкий простор! Над тобой огромное небо, перед тобой неизведанный мир, рядом с тобой друзья, которых не видел лет сто с прошлой охоты,  в руках у тебя ружьё, обладающее волшебным свойством превращать  затюканное существо мужского пола в настоящего человека, в уверенного в себе мужчину, в Охотника! Вздохнёшь полной грудью, наберёшь полные лёгкие воздуха и крикнешь во всё горло: «Ого – го – го - о – о...!» и слушаешь, как доносится из  перелесков долгое: «Го – го – о – о…», «Го – го – о – о…», «Го – го – о – о…». Это эхо катится по округе. Хорошо…  «Ну! Будем!» -  и пора за дела. В оставшееся светлое время всё поставили, разожгли, сварили,  осмотрели, подготовили  и т.д. и т.д.
        Когда вечер опустился на землю и дым  разогнал комаров, полились у костра  задушевные беседы о былом, начинающиеся со слов: «А помнишь?!», перемежающиеся восклицаниями: «Ну! За…!».  Потом, глядя на чёрное звёздное небо, на «Млечный путь», затянуть трёхголосым хором на всю пойму: «Ой, рябина кудря-а-вая…». И так почти до утра, не боясь разбудить и испугать соседей. Их рядом просто нет. Рядом только единомышленники, рядом только друзья!!! Потом, часа за два до рассвета прикорнуть на телогрейке, брошенной на тёплую землю у потухающего костра, слабеющее пламя которого уже не в силах отогнать подступившую темноту.… 
        И вот, пора вставать: открытие охоты в субботу, т.е. сегодня, т.е. вот «прям щас», на утренней зорьке…  Глаза открылись сразу – будто и не спал, уши напряжённо слушают предрассветную тишину. Солнце ещё не встало, но где-то близко: непроглядную тьму сменил серый полумрак, Предметы вблизи и вдали проявились, обрели очертания. Над лугом стелется тонкий, как сигаретный дым, туман. Ещё довольно темно, но вдруг издалека донесся, приглушённый расстоянием, хлопок первого выстрела. Нетерпеливым охотникам не спится!  Вот ещё дуплет. А вот в другой стороне. Началось! Надо поспешать, Айтос в нетерпении тычет носом в спину -  знать, подгоняет. Друзья рядом пыхтят спросонья, щёлкают затворами – собираются. Пора! Глотнув наспех холодного (разогревать некогда – проспали; люди, вон, уже охотятся) чая, дожёвывая уже на ходу ломоть чёрного с  колбасой и сказав друг другу: «Ну, ни пуха…», разбрелись кто куда; кому, где вчера больше приглянулось…
        Ту, первую для Айтоса охотничью зарю, мы отстояли чудесно. Утки летели и справа и слева. И одиночки и стайками. И низко над заводью и высоко. То, завидя меня, издалека отворачивали в сторону, то налетали неожиданно прямо в лоб. Я стрелял и стрелял, одиночными и дуплетом – только, вот, всё мимо (наверное, слишком волновался). Айтос, находясь рядом, повизгивал,  возбуждённый моей пальбой…. По всей пойме стояла такая канонада, будто шёл настоящий бой. Бывалые тоже не дремали. «Настёганные» утки метались по пойме во  всех направлениях, ища укрытия от охотников. Слыша частую пальбу приятелей, подумал: вот, наверное, настреляли – а я пустой. Было уже около 10 часов утра. Вдруг, как последний аккорд, на меня серой молнией налетает, как говорится, «в штык» зашуганная выстрелами утка. Торопливый дуплет – первый выстрел над головой – мимо, второй, отчаянный, не глядя, куда то уже за голову. Поворачиваюсь, ни на что, не надеясь, -  проследить полёт утки и вижу: зацепил! Она удаляется, но с заметным снижением и, наконец, падает в заросли шиповника в конце луговины, в метрах, эдак, ста от меня. Мелькнуло: зря! – мне её, однозначно, не найти. Тут Айтос напомнил о себе: подал голос.  От возбуждения он энергично переминается с лапы на лапу, подскуливает, уставясь взглядом в сторону упавшей утки. Ждёт команду! Сообразно ситуации, впервые, как в настоящем бою, командую: «Ищи!!» Мой первопольный пёс сорвался с места, но не помчался прямиком к месту падения утки. Нет, он на отчаянном галопе начал выписывать идеальный «челнок» с отходом в стороны на 30 метров. Мысленно подгоняю его: «Скорей, скорей, а то уйдёт! Ну, ты же видел, где упала!» Но Айтос нарезает по лугу «челнок» – всё как учили по команде: «Искать!» - не придерёшься. Я молчу (сам учил) – жду, что будет. Постепенно, видимо, и сам Айтос понял, что что-то не так он делает: его челнок становится всё уже и уже. Наконец, плюнув на всю науку, он стремглав бросается напрямую к зарослям шиповника и скрывается там. Прошло немного времени – и вот спаниель возвращается с добычей. Я стоял, где стоял - не двигаясь с места. Пёс  на галопе, прямиком подбежал ко мне и подал в руки подранка. Утки,  похоже, сумели попрятаться - канонада в округе  постепенно стихла. Я стоял на краю высокого берега, держал в руках живую утку и раздумывал, что же с ней делать.  До появления у меня собаки подранков в руках никогда не держал – уходили.  А уж, если честно, далеко не каждую чисто битую находил. Пока раздумывал, что  делать – утка вырвалась из рук и скрылась в зарослях густого шиповника, покрывавшего весь откос вплоть до самой до воды. Вот так конфуз: была добыча - и нет её. Что скажу «бывалым»? Позвал Айтоса на подмогу. Пёс сразу прихватил свежий след и исчез в зарослях. Потом вижу – он переплыл  неширокую протоку и скрылся в высокой осоке небольшого островка. Что он там делает? – утка то здесь скрылась в кустах – мысленно стал поучать его. По шевелению травы я следил за  его поисками.  Порой  Айтос делал коронные спаниелиные  «свечки», выпрыгивая над осокой, как бы проверяя, здесь ли хозяин, не ушёл ли, видит ли, как я стараюсь? Наконец, пёс показался с той стороны протоки с уткой в зубах. Вон куда, оказывается, она ушла. Подошёл он к воде, встал передними лапами в воду, и всё – дальше ни шагу. Как я ни звал его: «Айтос, Айтос! Ко мне!! Дай!!!» - пёс в воду не шёл. Что за дела? – надо помочь ему. Начал спускаться с откоса к протоке, еле продираясь через густой шиповник выше моего роста. Закрыв голову и глаза локтями, я еле продрался к воде, а Айтоса уже там нет. Ни  его, ни утки! На мой зов пёс подошёл ко мне, но  со спины из шиповника на берегу. Подошёл без утки! Где она? Послал его ещё раз на остров. Пёс сплавал, полазил по осоке и  вернулся пустой! Значит, утки там нет!? Где же она? Я ведь видел, как он держал её в зубах!? Тут, ненароком, в голову пришла мысль, от которой стало жарко! Сожрал? Этим летом на районных испытаниях по утке наблюдал как один спаниель вместо того, чтобы принести из воды утку хозяину, оттащил её на противоположный берег старицы и начал на глазах у всех её пожирать.  Только пух и перья в стороны! Когда он закончил - от неё остались лишь голова, шея и крылья. Консилиум экспертов и охотников вынес единодушный вердикт: собаку, которая попробовала дичь не исправить – только застрелить. Неужели и Айтос стал таким?!  С одной стороны за год, что мы вместе, я к нему душой прирос, а с другой – такой помощник мне не нужен!
         В горьких размышлениях вернулся с ним к костру, который уже развели «бывалые» и разогревали шолёмку. Охота, охотой, а кушать надо!  Вернулись они тоже пустые, без добычи. Говорят, что сбили по паре, но в болотистых крепях не найти. После моего грустного рассказа начали шутить по поводу случившегося, усиливая моё мрачное настроение.  Особо старался съязвить друган и свояк, по совместительству: «Ну и учёный пёс, вот так  медалист. Давай застрелим вместо утки»… На душе от этого становилось ещё более гадко и горестно. Я молчал погружённый в свои тяжёлые мысли. Айтос не отходил от меня и настойчиво заглядывал мне в глаза, а я не мог его видеть в упор! Не хочу ни пить, ни есть, и охотиться тоже уже не хочу....
         Перекусившие «бывалые», наконец, перестали прохаживаться насчёт Айтоса, накачали лодку, спустили её на воду и, даже поставили какие то драные  сетёнки. Хоть на ушицу что-нибудь поймать, коль нет дичи. Мрачные мысли и тяжёлые предчувствия разъедали меня, как ни старался я думать о чём-нибудь другом. В прошлом году у нас Айтосом  были трудные моменты, но мы справились с ними. И вот новая беда. Хотя, он то тут при чём? – это моя вина, мой недогляд в воспитании. Пёс  грустно сидит передо мной, не резвится, будто чувствует  что-то неладное, смотрит преданно мне в глаза.  Тяжело вздохнув, протянул руку и погладил его по голове. Я, наконец, принял тяжёлое для себя решение: с ним я не расстанусь ни за что! Справимся с этой бедой, что-нибудь придумаю, не впервой. А сейчас, не горячась, надо проверить ещё кое-что...
        Взяв с собой Айтоса, переправился на лодке на тот злополучный островок, что бы увидеть остатки  утки своими глазами.  Айтос активно помогал мне: шёл впереди, показывая путь,  и   вывел к тому месту, где ещё пару часов назад он не решился войти в воду. Подведя к протоке, спаниель ткнул своим носом  в утку, которая целехонькая лежала  за кочкой. Волна эмоций захлестнула нас: я горячо обнял его, а он запрыгал, заплясал с лаем вокруг меня. Уф!.. Гора с плеч!! Немного поуспокоившись, сделал,  для проверки, несколько забросов на подачу с суши, а потом с воды. Всё в порядке – Айтос подавал отлично, как  на ученьях….
        С легким сердцем я вернулся к костру, сунул крякву прямо под нос свояку и сказал, что если я! ещё раз! услышу от него! что-то нехорошее про Айтоса - то… ну, и т.д.  А в душе моей был праздник! В ней всё цвело и пело! Айтос, весёлый, сбивая цветы, носился по лугу за бабочками. Тогда я впервые обратил внимание, как он чутко улавливал моё настроение.  Ну, мужики, давай за Айтоса!..
       Немного погодя, от обиды не осталось и следа. Я  великодушно амнистировал друзей и по их настойчивым просьбам, уповая на Айтоса, отправились на поиски сбитых уток.  Айтос, поочерёдно, разыскал и подал из болота  их добычу. Правда, по одной утке каждому.  Пусть они настаивали, что сбили по две, я верил умнице Айтосу: такой пёс не может обманывать. Если есть – разыщет, принесёт, если нет – извините!..
        Позже, уже вечером, приняв  по одной, другой «на грудь» – друганы признались, что сбили, действительно, по одной.  Не будь Айтоса рядом, они ни за что бы их не нашли. Ну, ещё по одной за его здоровье!...  Вот это пёс! Я наслаждался, слушая дифирамбы в адрес Айтоса. Друзья – они и в Африке друзья. Ну, ещё по маленькой, за дружбу!...
       Теперь, на охотах Айтос надёжно подавал добычу из любых крепей. Вот только беда – не подавал из-за воды. С птицей в пасти не шёл он в воду – и всё тут. Получалось всё, как в старой песне: «я уж с ним и так и этак, со словами и без слов…» - не идёт и всё!  Долго думал, как преодолеть этот неприятный  момент. Наверное, есть методики, что бы избавиться от этого недостатка, но я их не знал, и спросить было у некого. Наконец додумался: пёс привык подавать добычу мне в руки, а пусть-ка он поносит её за мной. И он нёс на любое расстояние. Тогда стал я  понемногу усложнять упражнения: незаметно сбрасывал дичь по дороге.  А потом, отойдя подальше, посылал Айтоса назад: подберёт или не подберёт? Он подбирал, догонял и нес птицу за мной, пока не заберу. Но подавать через воду - никак. Бился я с этой проблемой, наверное, с месяц.  Но вот, однажды, охотился с Айтосом  на бекасов в бельковской пойме. Идём вдоль полузаросшего дренажного канала. Пёс шерстит «челноком» некошеную траву. Вдруг неожиданно с воды взлетает пара чирков. Стреляю навскидку – один падает в траву на противоположной стороне канавы. Посылаю Айтоса – сам стою, наблюдаю за его действиями. Тогда мы с ним ещё не освоили голосовые команды управления  «вправо – влево». Это было потом, а пока приходилось набраться терпения и уповать на замечательное чутьё и врождённую сообразительность русского спаниеля. Через непродолжительное время Айтос появился на краю канавы с чирком в пасти, спустился вниз и остановился, не решаясь войти в воду. И опять, что я ни делал, как ни звал – с добычей в пасти в воду он не шёл. Я пошёл вдоль канавы в поисках перехода – собака,  не бросая добычи, шла за мной, но по другому берегу. Я повернул обратно – он также повернул за мной не оставляя чирка и не решаясь переплыть с ним канаву. Не зная, что ещё предпринять, я, рискуя потерять добычу, решился ещё на один эксперимент. Заметив, на всякий случай, место, позвал Айтоса, повернулся и решительно пошёл от канавы (и от него) прочь. Пёс отчаянно заскулил – подумал, наверное, что  хозяин его бросил. Не оборачиваясь и не останавливаясь, я громко позвал пса ещё раз: «Айтос! Ко мне!!». Раздался такой жалобный вой, что у меня дрогнуло сердце, но я продолжал шагать. Не прошёл и пятидесяти метров как меня вдруг догоняет Айтос, забегает наперёд и – о, чудо! – подаёт мне чирка! Молодец! Решился!! Браво!!!
         Видимо, мои усилия не прошли даром. Пёс, чтобы не потерять ни хозяина, ни добычу преодолел  свой страх; и с этого момента проблем с подачей «из-за воды» не было….  Айтос сделал ещё один шаг к повышению своего мастерства….
        Это, кстати, однажды, сильно польстило моему тщеславию владельца классного охотничьего пса. На следующий год на областных испытаниях экспертная комиссия во главе с опытнейшим российским экспертом, тогда ещё 1й категории, Михайловым Г.Ф. присудила Айтосу полевой диплом 1й степени…. Недели две спустя, в лугах под Владимиром, проводились межпородные  (русские спаниели против континентальных легавых) полевые мероприятия по болотно-полевой дичи. Главным судьёй был известный не только во Владимирской области, опытнейший дратхаарист и очень квалифицированный эксперт (также тогда ещё 1й категории)  – С - цев А.С.  Просматривая документы на Айтоса, и, видимо, обратив внимание на предыдущие полевые оценки, он как-то по-особому глянул на молодого пса, но ничего не сказал. И потом, мне показалось, в процессе испытаний, более придирчиво относился к нему. В частности, например, при проверке подачи с воды, неожиданно забросил, отстрелянного из-под Айтоса, дупеля не в воду, как другим, а за воду, на другой берег  широкой дренажной канавы. Я сразу понял, что он задумал и молча улыбнулся: ну-ну, нас этим не возьмёшь! А потому не стал возражать против каверзной попытки эксперта подвергнуть Айтоса испытанию не предусмотренного Правилами. Он же не знал, что это пройденный этап и нам такие фокусы нипочём. Посланный на подачу Айтос, казалось, тоже  понял судейский прикол. Он, как моторная лодка пересёк водоём, быстро подобрал дичь и стремглав, «через воду», подал её мне. Оп-па! Знай наших! С ликованием в душе, я принял дупеля и смачно чмокнул умницу в чёрную мочку носа. Молодец! Так появилась в родословной Айтоса в соответствующей графе вторая запись  - Д1б/п.
      А, сколько их было потом…

                Г. Ковров