Сказка жил - был чух болотный

               
                Посвящается Чуху Болотному               
               
                ( Вместо эпиграфа )               
               
                -Друзья,  давайте   
                сделаем  хорошенький   
                мультик про нашу жизнь!-
                весело предложил Чух.
                - Ну,и  где деньги               
                возьмешь?- усмехнулась               
                - Хриплая утка.
                - А что такое деньги? –
                спросил  любопытный Чух               
                (из разговора, не вошедшего в сказку)

                СКАЗКА
               
                ЖИЛ  - БЫЛ   ЧУХ  БОЛОТНЫЙ

       Жил – был маленький зеленый Чух.  Жил он на одном из  болот, каких  много разбросано среди кустарников, на опушках леса и  в его зарослях. На болотах много всякой живности водится, но лягушки и жабы всегда считали  себя здесь  самыми главными. А между собой они враждовали с давних пор,  даже иногда воевали, стараясь расширить и удержать  территорию.  Одни  доказывали свое  преимущество перед другими.  Постороннему  трудно разобраться в таких делах.  Действительно, если лягушки умели хорошо прыгать, громко квакать и иногда кусаться , то жабы замечательно ползали, были толстыми и сильными, хорошо видели ночью и даже  умели плеваться ядовитой слюной.
        И вот так получилось, что в одном лесу у большого заболоченного оврага, но по разную его сторону жили два враждующих племени. На северной стороне оврага закрепились жабы, на южной  - лягушки. Жабье поселение называлось Буфо, а его обитатели – буфиты.  Лягушки назвали  болото  Квакшей, по имени   прародительницы.
      И именно здесь на  болоте племени Квакшей,  когда  солнышко стало прогревать  воду, и появился в один прекрасный день Чух.  Почему, как и  откуда он появился, непонятно, да и сам Чух об этом ничего не мог сказать. Собственно, даже имени-то своего он не знал, а получил его от лягушек. Все обитатели  Квакши, не только старожилы – лягушки, но и   комары, всякие там  жучки, мошки и даже летающие поблизости стрекозы и бабочки сначала донимали его  разными вопросами. А потом  перестали его спрашивать, кто он, да откуда. И правда, к чему вопросы, если все равно не получишь ответа?  Много времени спустя,  когда уже  вся  история с Чухом закончилась, лягушки  любили вспоминать и  пересказывать  друг другу или новым народившимся детенышам о том, как появилось у них  это существо, прозванное Чухом Болотным.
         - Дело было так,- начинал рассказ в долгую осеннюю ночь   кто-нибудь из большого семейства Квакш. Весна в том году пришла ранняя и теплая. Поверхность болота уже стала покрываться нежной  ряской. Денек выдался замечательный. Мы много прыгали и квакали. Охота удавалась, еды было много. От соседей из Буфо никакой подготовки к атакам не наблюдалось.  К вечеру, конечно, похолодало, и мы забрались на  кочки. Сидим,  каждый на своем  месте,  квакаем потихоньку, слушаем приятный звон комаров, готовимся ко сну. И вдруг…-
        Но не успеет, бывало,  первый рассказчик закончить  фразу, как находятся десять – двадцать других, готовых дополнить интересные  подробности. Начинают уточнять, кто на какой кочке сидел, что и как квакал, какая была погода,  и так далее.  Иногда эти детали уводили рассказ о появлении Чуха  очень далеко в сторону.  Своим спором они часто  будили  уважаемую бабушку –  Бакву,  которая была уверена, что она не только самая старая, но и самая умная. Некоторые  действительно считали ее большим авторитетом. Было за что:  ее  дальняя родственница была  лично знакома с той знаменитой лягушкой, которая отправилась  путешествовать  с утками и упала именно в это болото.  Правду сказать, новому поколению лягушат, начиная с головастиков,  эта престарелая тетушка явно поднадоела своими вечными  замечаниями.
      - Не прыгайте слишком высоко, -  не уставала она ворчать. – Однажды  кое-кто тоже захотел прыгнуть выше своей головы, а к чему это привело?-
      По ее убеждению  она имела право на самую лучшую кочку, на самый большой лист водяной лилии, чтобы спрятаться от грозы, на самых откормленных  комаров.  Но как бы то ни было, старушка  на  время заставляла замолчать спорщиков.  На этом болоте все еще сохраняли некое почтительное отношение к старости. 
    - Дело было так, - скрипела Баква в наступившей, наконец, тишине. – Действительно, мы сидели,  наслаждались вечерним солнышком и  квакали. И вдруг я услышала откуда-то из-под камышей странный звук чух-чух.-
      На этом моменте многие   снова  начинали шуметь:  ничего она не могла слышать. Все знали, что старушка давно была глуховата. Вообще казалось странным, что  голоса спорщиков  могли ее разбудить. Наверняка она просто страдала бессонницей и находила  повод, чтобы напомнить о себе. Она не терпела возражений. Иногда  только   старина  - Кулик решался поправить рассказчицу.
      - Уважаемая сударыня, - начинал он  сдержанно, но потом  нервно тараторил писклявым голосом. – Первым услышал этот звук я и мой сосед. Мы оба услышали и спросили   друг друга, что бы это могло быть? Ни на один болотный звук не похож, а мы их все знаем. А тут опять, чух да чух, чух да чух. Как будто кто чихает, но не по-нашему.
     Тут снова все загалдели, заверещали , заквакали.
     - Нет, нет, когда он чихнул второй раз, а уж тем более, третий,  мы уже все услышали. И я, и я,- раздалось со всех сторон.
     - Хорошо, - на удивление  миролюбиво согласилась Баква.  – А кто помнит, как он появился?- 
    Голоса замолкли. Все притихли. В самом деле, мало кто мог точно описать сам момент появления Чуха.  Правда, откуда вдруг взялось это странное существо?  Вылезло из темной болотной воды?  Плюхнулось туда  с высокой осины?   Образовалось каким-то способом  из  водяных линий или вылезло из середины  кувшинок?  На болоте, хоть и редко, но случаются чудеса.               
     Нет, точно никто не мог сказать, как появился Чух. Так, смутно, одни помнили, что зеленая обычная кочка неожиданно стала подниматься и переворачиваться.  Другие настаивали, что не вся кочка, а лишь верхняя часть ее, бугорок стал подниматься вверх, расти как куст морошки. Третьи утверждали, что,  на кочке появился какой-то странный зеленый мохнатый шарик, который стал разворачиваться в спираль. При этом, не переставая, звенело «чух-чух».  Пронырливые рыбешки уверяли, что наблюдали зеленое свечение под водой, и это им позволило поймать парочку водяных жучков. Молоденькие хорошенькие квакши, закатывая глаза, шептали о том, что прыгнув на странную кочку, они ощутили необыкновенное тепло, хотя погода была весьма прохладной. 
        - Мне больше всего  запомнилось, как этот Чух стал выдвигать свои уши и конечности. Как будто он сам и все его тело было из пружинок или маленьких насосиков, которые как бы  заводились спрятанным где-то в животе  моторчиком, как бы, –  запутался в непривычно длинной речи известный мастер на все лапки Большой  Паква, смутился и замолчал.
    - Мы сразу его прозвали  Чухом за то, что он так странно чихал,- продолжал рассказ мудрый Умква. – А чтобы никто не спутал нашего Чуха с другими, мы его назвали  Болотным. А то мало ли. Может быть,  такие же чухи и в лесу, и в поле имеются, и на деревьях растут, то есть, я хотел сказать,  живут.
     - Конечно, мы скоро узнали, что это не чихание, а зарядка, как Чух говорил, «самозаводка». – Включился в разговор заслуженный боец Старква. У него не было  передней лапки,  и он прыгал, опираясь на прутик.
        - Итак, я продолжаю, - продолжала  во вновь наступившей тишине старая лягушка, - на моих глазах…
    И  снова несколько нахальных молодых лягушат дерзко  стали  квакать, сопровождая  кваканье свистом и хохотом. И где только молодежь этому учится?  Но  они было убеждены,  что старуха подслеповата, и тем более в  сумерках ничего не могла различить четко.  Старушка обиженно замолчала, дожидаясь, пока мамы или старшие братья не схватят за ноги озорников. Рассказ возобновился.
     - На моих глазах, – с  упорством произнесла Баква, - тростник, росший на кочке, и сама кочка  стали подниматься, расти. Потом на моих глазах, - снова многозначительно сказала лягушка и стала вращать глазами, покрытыми пленкой, - этот тростник зачихал и провалился в середину кочки, а сама кочка запрыгала. И вот тут из мха вдруг показался этот… И стал чихать. Чихал или лучше сказать чухал, чухал, а потом предстал перед моими глазами… - Старушка сделала  паузу и оглянулась по сторонам, грозя  сжатой в кулачок лапкой  предполагаемому обидчику. - Предстал перед глазами в том виде, в каком вы все его потом увидели.
    Старушка явно переборщила со словами видеть, вид, глаза.  Но никто уже не обращал на это внимание. Все заворожено слушали, еще и еще раз переживая чудо появления на болоте этого необыкновенного существа.
      - Ну вот, когда он, наконец, окончательно прочухался, он смог показаться во всей своей красе, –  закончила почтенная Баква, явно довольная своей шуткой.
     Картина появления Чуха на болоте оживала вновь.
      -  Помните, как молодые лягушки крикнули тогда все разом в восторге, но  и с явным  испугом  «это- Кикимора!»,- засмеялся Большой Паква.
  -   Конечно, мы удивились. Ведь говорили, что Кикимора навсегда покинула наши места и наше болото. Говорили, что вообще ее уже давно нет в живых,-  сказала одна из мам  головастиков.
  В разговор включились остальные Маквы. Они  продолжали бы еще долго перебирать болотные сказания и спорить, но их перебил хор  мужских голосов. Это были Паквы.
      - Мы-то сразу догадались, что это не Кикимора, но подумали что это Водяной, старый знакомый.  Да, он  не был  похож на себя, прежнего. Но ведь мир меняется.  Признаться, мы  согласились, что были бы  не против,  появись он  снова где-нибудь рядом.  Нам-то что?  Будет опять отпугивать  жаб или даже охотников.
   -Да, да,  я  прямо так и сказал, хорошо бы это был Водяной, - признался с улыбкой Умква  -  Ясное дело,  к болоту даже  смельчаки  боялись бы подойти, - добавил он.
     - Мы тоже  тогда обрадовались, - встряли   бекасы, кулики, утки, другие птицы обитавшие на болоте.
     Но по мере того, как странное существо обозначилось, как сказала Баква, во всей своей красе, стало очевидно, что это не Кикимора и не Водяной.
    Появившееся существо было  зеленого цвета, настоящего болотного оттенка. Именно этот цвет и напоминал известных болотных  страшилок. Ну, может быть еще и то, что  весь он был покрыт пушком. Но этот  пушистый мех не свисал клочьями, как у Кикиморы или Водяного, а ровно покрывал все небольшое тельце гостя. Нежная зеленая шерстка была как будто только что подстрижена в модном салоне красоты.  Ярко зеленые глаза  были окружены  частым забором   необычайно длинных  и тоже, как вы уже догадались,  зеленых ресниц. Небольшой  изящный нос имел не две, а целых три ноздрюшки.  Рот был как бы полуоткрыт, возможно потому, что оттуда торчали вперед четыре крепких белых зуба:  два вверху, два  других -  внизу.  При всей несуразности его внешности, незнакомец не выглядел уродливо. Скорее наоборот: это было маленькое симпатичное и, казалось,  не опасное  существо. 
     Однако простое любопытство к чужаку сменилось сначала недоумением, затем  испугом, а  потом чуть ли не паникой. По мере того, как  странное создание продолжало чухать, его коротенькие ножки и ручки стали расти, выдвигаться как на пружинках. Более того, стали выдвигаться в стороны его ушки, превратившись в настоящие миниатюрные локаторы. Мохнатая головешка тоже поднялась, выдвинутая пружинистой шеей, и стала быстро вертеться с мелодичным звоном, делая полные обороты. И если минуту назад  даже  болотная мелочь  смотрела на  все эти выкрутасы  сверху вниз, то сейчас и рослым лягушкам, и  дылде бекасу  пришлось задирать головы, чтобы  охватить явление во весь рост. А незаметный вначале хвост иностранца вдруг превратился в нечто, похожее на большой веер.
    -  Красота! -  Услышали вдруг лягушки. Это было первое слово, которое произнес тот,  кого  назовут потом Чухом Болотным. - Как я рад, друзья, что появился на болоте. Жить на зеленом болоте просто замечательно,-   сделал он неожиданное заключение, не прожив еще здесь и дня.
      Квакши молчали в оцепенении, закатив глаза, тяжело надув животы, перебирая  дрожащими лапками  и стараясь сдержать рвущееся из горла кваканье. Каким-то  чутьем или чуткостью, поняв  неуместность  своего высокого роста, Чух одним движением втянул в себя все пружинки и снова стал маленьким.
   - Добрый вечер,- вежливо сказал чужак, и все сразу оценили его воспитанность. – Меня зовут…-
    Но не успел он сказать свое имя, как старая  Баква  проскрипела:
  - Не знаю, как тебя звали раньше, а у нас ты будешь Чухом Болотным. Уж больно ты чухаешь оригинально.
     Всем очень понравилось это имя, а самому Чуху, кажется, в особенности. Он  радостно засмеялся и сказал :
     - А теперь,  мои новые друзья, разрешите  познакомиться с вами.-
  Тон гостя, его манеры были приятны и доброжелательны,  и  это  сразу расположило  к нему  лягушек. В большинстве своем квакши  были доверчивым и восторженным народцем.
     Поднялся невообразимый гвалт. Все хором заквакали свои имена, чтобы познакомиться с Чухом. Умора. Каждый  хотел переквакать другого. Бедному Чуху трудновато было  в таком шуме  понять и запомнить, кто есть кто. На его очень подвижной мордашке появилось выражение некоторой растерянности.
     - Уважаемый незнакомец, - неожиданно громко, перекрывая орущих лягушек,  насмешливо прокрякала  простуженным голосом  Хриплая Утка. Она  была известной  сплетницей и ходила на все болотные собрания, даже когда дело совершенно не касалось уток. И при этом всегда всех и все  критиковала.
    - Сейчас я  ( сделав ударение на « Я») вам все объясню, а то  эти квакушки- орушки вам совсем голову закрутят.-  Хриплая Утка тут же захотела проявить свою значимость, не обратив внимания, что обидела коренных жителей болота.
     - Перестаньте, пожалуйста,  крякать, – смело остановил Смелква  не в меру разговорившуюся Утку  .
    -  Простите нас, дружок, -   сказала Старшая Маква.- В самом деле,  мы  любим покричать, поспорить, иногда  квакаем без толку, случается…  призналась она. –  Эта квакша  всегда старалась быть справедливой и говорить только правду. Как ни странно, ей это удавалось.   
      - Ква – Ша! Тишина! – громко приказал Большой Паква. Этот призыв всегда использовался в таких случаях, когда общий шум превышал допустимые нормы. После такого приказа обычно все затихали.      
     - Все очень просто, - начал объяснять, едва наступила тишина, Большой Паква.-  Мы не любим  длинные ученые  названия. Ну, так вот, поскольку  мы  из одного племени квакш, окончания имен у нас всех одинаковые – «ква». А сами имена тоже сократили, чтобы скорее произносить: вместо слова мама,  говорим «ма», вместо  папа, «па»; от длинной бабушки осталось  «ба», а от спорщика - «спор».  Получается, естественно, Спорква.  Спокойного,  мы зовем…-.
    Но не успел он договорить, как Чух, оказавшийся весьма сообразительным, радостно  закричал: « Его вы зовете Споква!».
   И тут сама собой началась увлекательная игра в отгадки. Отгадывать имена должен был Чух, а спрашивал его, кто хотел. Иногда сразу несколько лягушек одновременно квакали свои загадки.
   - Чух, смотри, вот он у нас самый старший. Как его зовут?
     Чух весело отвечал,  не сомневаясь, « Старква».
  - А вот он – самый умный. Как его имя?
      И опять Чух тут же говорил: « Умква»!
  - А этот у нас на болоте самый смелый. Как его зовут?-
  - Конечно, Смелква, - ответил без запинки Чух.
  - Правильно, правильно,- заголосили  радостно лягушки.
  Очень скоро  Чух знал уже всех. А некоторым он даже сам придумал отличные  имена. Например, молодого лягушонка, только что переставшего быть головастиком, он назвал Кляква, потому что тот еще не выговаривал букву «в» и вместо ква- ква, у него получалось кля-кля. Лягушонок не обиделся: имя-то было просто замечательное. А его старшего брата Чух назвал Клюквой, потому что тот  сидел в это время как раз на кочке, где рос куст этой болотной ягоды.   Малышам очень понравился Чух, и они сразу стали его лучшими друзьями.
     Первый день появления Чуха закончился  поздней ночью. Все были слишком взволнованы, чтобы  сразу разойтись по кочкам.
     - И все-таки, хотелось бы мне знать, почему этот Чух оказался именно у нас, а не у соседей – жаб? Хорошо это или плохо? Надо подумать, - зевая, пробормотал ленивый соня Ленква, уставившись на отражение огромной луны. Он много спал днем, а потому ночью иногда долго не мог заснуть. Он любил думать. И  всегда очень  долго думал, прежде чем найти  решение  какого – либо вопроса.  Когда он, наконец, высказывался,  ко всеобщему удивлению, это  было разумно и логично.  Жаль, только, что  его аналитические способности  ценились не очень высоко.  Дело в том, что пока он  находил ответ на важный вопрос или выход из сложной  проблемы, то и другое  давно отыскивалось само собой, или  вообще все население  напрочь забывало о них.               
        Так началась жизнь Чуха на болоте. Болото есть болото, и жизнь там давно идет по раз установленным правилам.  Неожиданности  происходят редко.   Недаром же, чтобы  презрительно сказать о скучной жизни, говорят: « Ой, да это  сплошное болото».  Квакши, напротив, именно неизменное соблюдение устоявшихся традиций, ничем не нарушаемое спокойствие считали главным достоинством и преимуществом болотной жизни. Даже стычки с жабами, иногда  довольно свирепые, вошли у них в привычку, и никто уже не квакал во весь голос о захваченных пленных, потерях и раненых.  Вот почему появление Чуха некоторыми  было воспринято как угроза их  спокойной жизни. Довольно долго они  настороженно и даже подозрительно всматривались в поведение чужеземца.
     Раннее утро на болоте было просто замечательным.  Солнце постепенно показывалось из-за высоких елей и попадало на болотную гладь. Начинался новый хороший день. Молодые лягушата усаживались на просохшие кочки и учились прыгать вверх, в длину и друг через друга.  Хохоча, они шлепались в воду и поднимали кучу брызг. Их родители, степенные паквы и маквы подставляли остывшие за ночь бока  солнечным лучам. Говорливые  утки принимались чистить перышки, покрякивая от удовольствия; ужи тоже старались не упустить время и со всей возможной скоростью ползли к светлой поляне.  Брусника, клюква, голубика и другие ягоды приподнимали листья, чтобы солнечным лучикам было легче навести румянец на их  пока  зеленые щечки.   Камыши раскачивали по ветру свои  шляпки- цилиндры и терпеливо ждали, когда к концу лета они станут бархатными и коричневыми. Легкомысленные кувшинки расправляли свои желтые лепестки,  в тайне уверенные, что  солнце особенно благосклонно именно к ним, поэтому и наградило их таким  прекрасным   цветом. Они ярко  сверкали  и гордились, что  лягушата  действительно принимали их желтые лепестки  за солнышко, разлетевшееся  на мелкие золотые кусочки. Нежные белые лилии на длинных стеблях, уходящих глубоко в воду, как всегда томно вздыхали и  жаловались, что  здесь, на болоте никого нет, кто мог бы по достоинству оценить их красоту. Высокая острая осока  напряженно звенела от желания стать еще выше и острее.  Ну а старина - Кулик, как ему и положено, продолжал хвалить свое болото.
   - Нигде нет такого болота, как у нас,- хвастался он на всю округу. - Только на нашем болоте ряска такая зеленая, осока острая и сочная,  стрекозы  быстрые, а бабочки  такие красивые. Только у нас на болоте  спокойствие и порядок. -   Ну, и так далее и тому подобное.  Но уже на следующий день после появления Чуха, Кулик к старой   похвальбе добавил новенькую.
   - Только у нас на болоте,- стал кричать он каждое утро, - мог появиться такой необыкновенный гость. Только мы  смогли установить с ним контакт.
     А Чух Болотный   с первого же дня  стал  с большим интересом изучать все, что его окружало и всех, с кем ему предстоит теперь  жить рядом. Так он сразу заметил, как здорово лягушки умеют прыгать и плавать.  Обучить технике лягушачьих прыжков взялись Клюква и Кляква, а плаванью по-лягушачьи – боец Смелква. Тренировки в прыжках, конечно, превратились в увлекательную игру – соревнование. Дело в том, что к изумлению лягушат, Чух  уже со второго занятия стал прыгать не хуже их, во всяком случае, в высоту. Он сначала немного не догонял в прыжках в длину, но скоро  освоил и это. Мало того, в конце концов,  он  стал превосходить лягушек в классической технике  прыжков. Чух значительно усовершенствовал прыжки, добавив несколько сложных элементов, которые и позволили ему добиваться лучших результатов в длину, высоту и в ширину. Что касается плаванья, то и здесь Чух  выкинул такое, что заставило  открыть рты от изумления даже самых знаменитых болотных пловцов.
       Вот как это было. Смелква,  научив не одно поколение головастиков плавать и нырять, со всей ответственностью подошел и к обучению Чуха. Но в первый же день занятий, Чух нырнул так глубоко, что вызвал беспокойство лягушек.  Он долго не появлялся на поверхности, а потом вынырнул в таком изумительно изящном и стремительном прыжке вверх, что собравшиеся на берегу  лишь смогли тихо ахнуть в едином восторге.  Если бы лягушки видели когда-нибудь игры дельфинов в море, они бы обязательно сравнили   прыжок Чуха с дельфиньим взлетом над морской волной. Голова, руки,  ноги, все тело Чуха, ставшее гибким и пластичным,  составляли единую плавную  линию. Шерстка завернулась по всему телу в колечки, блестевшие не хуже рыбьей чешуи.  Хвост изогнулся наподобие русалочьего. Да, никто бы в этот момент не мог сказать,  что это существо некрасиво и  неуклюже. Картинка  взметнувшегося над болотом Чуха, надолго сохранилась в памяти всех, кому повезло видеть это. Смелква быстро смекнул, что учить плавать Чуха нелепо. Наоборот, скоро он сам стал  с интересом и не без пользы для себя осваивать методику чуховского плавания.  В быстроте плаванья, особенно в перемещении в стороны, с Чухом могли состязаться только жуки – водомерки. Лягушки присутствовали на этих соревнованиях в качестве наблюдателей и болельщиков.  Азартный Спорква естественно, не упускал шанса поспорить,  кто победит. Делались большие ставки,  забавы ради, а не для обогащения.
        Долго размышляя  об  успехах Чуха в плавании, ленивый аналитик  Ленква изрек:  « Наверняка, этот Чух жил когда-нибудь в море, а может быть и в океане». Но  как всегда, его правильный вывод опоздал: когда он пришел к этому умозаключению, самого Чуха  давно уже  не было на болоте. Но об этом потом.
     Итак, спустя какое-то время, когда, Чух, кажется, научился всему, что умели делать его гостеприимные хозяева – лягушки, он  внимательно стал наблюдать за ужами. Было  очевидно, что Чух заинтересовался возможностью быстро и бесшумно ползать по земле и траве, прятаться между камней, корнями деревьев и старыми корягами. Ужи всегда держались несколько особняком на болоте,  возможно, считая себя гораздо умнее лягушек. К тому же, они были не  склонны к разговорчивости. Их раздражало постоянное кваканье соседей. Они предпочитали уползти куда-нибудь в уединенное, нагретое солнышком местечко и, свернувшись в уютный клубочек, подумать о смысле жизни. Чух с большим уважением отнесся к  ужиным обычаям. Набравшись смелости, он почтительно обратился к ним:
      - Милые ужи, не позволите ли мне поползать рядом с вами. Я бы очень хотел хоть немного научиться вашему умению.
   Получив молчаливое согласие, Чух ежедневно находил время для тренировок в передвижении ползком. Ужи вначале довольно скептически глядели на его неловкие выгибания при малом продвижении. Они, правда, были достаточно тактичны ( не  является  ли это качество истинным показателем  ума?) и  не насмехались  над Чухом,  даже не критиковали. А вскоре отпала и причина  для этого. Чух научился ползать как настоящая змея, бесшумно, гибко, быстро.
      И все-таки истинной страстью Чуха  стали не прыжки, плаванье или ползанье, а полеты. Представьте себе, он захотел летать. И полетел!  Однако, все по порядку.          
        Будучи существом не только любопытным, но и любознательным, Чух  стал изучать растения, травы, цветы,- все, что росло на болоте, около и даже дальше.  Он очень полюбил ягоды, которых здесь было видимо-невидимо: морошка, клюква, брусника костяника, голубика. Он мог есть их и зелеными, и совсем не морщился от жуткой кислятины. Зато, как ни советовали ему лягушки, он не стал охотиться ни на какую мошкару. Писклявая и вредная мелочь оценила,  как говорится, этот жест доброй воли,  и не доставала его. Чуха не кусали даже мстительные  и кровожадные комары.
      Прошло немного времени, когда всем стало  очевидно, что Чух мог делать то, что не умел делать никто на болоте.  Прежде всего, сообщать много полезных сведений. На болоте же нет ни радио, ни телевизора.  И множество болотного народца с определенного времени стало собираться на берегу у старой коряги, чтобы послушать утреннюю сводку погоды и другие  чуховские новости.   
        Как  вы помните, у Чуха  имелись замечательные ушки – локаторы. Может быть, они и были сделаны специально с учетом его пытливой натуры, подвижного ума и неравнодушного к окружающему миру характера?  В любой момент Чух мог выдвинуть свои ушки в любом направлении, чтобы все слышать, что происходит на болоте, вокруг и даже дальше. Кроме того, у него была  довольно длинная шея, которая  тоже могла выдвигаться.  Именно эта замечательная способность  позволяла Чуху  поднимать и вертеть  свою головешку, покрытую зелеными волосами,  над привычными кочками болота. В случае  желания или необходимости он мог за один полный  оборот головы вокруг  вытянутой шеи посмотреть на все  четыре стороны. Поэтому,  сами понимаете,  Чух видел и слышал гораздо больше, глубже и дальше чем  его одноболотчане.
     « Что там, что там?»,-  спрашивали они,  как только  замечали выдвинутые уши и шею Чуха.  Важный в этот момент Чух включал вес свои двигательные способности. Он вращал шеей и головой, выдвигал ушки, раздувал ноздри, распускал свой великолепный хвост - опахало и начинал внимательно смотреть, слушать, нюхать. Он втягивал и выпускал воздух  своим изящным носом и, щелкнув  двумя верхними белыми крепкими зубами о два таких же нижних, объявлял болотным жителям важную информацию:   точное время, точную сводку погоды: температуру воздуха, влажность, давление, скорость ветра и его направление. Он говорил, будет ли дождь и когда будет, рассказывал, какого цвета небо, не затягивается ли облаками,  какие цветы распустились на соседней поляне, какие грибы начали расти под березами,  и начинают ли  созревать болотные ягоды.  Одним словом, Чух  передавал ежедневно очень много всяких  нужных сведений.   Мошкара, благодаря полученным данным, не боролась со встречным ветром, а   летела строго   по его  направлению.  Лягушки заранее устраивались на кочках, так, чтобы их не продуло холодным ветром, и с удовольствием  разминали  голосовые связки. Болотные ягоды, чтобы  посинеть (если это была голубика) или покраснеть  (если это были брусника, костяника или клюква),  послушно следовали советам Чуха. Они вовремя закрывались от дождя листочками и  своевременно  их открывали, чтобы подставить свои бока солнцу.  Кусты ивы,  вербы и ракиты ( смешно, но Чух не сразу научился различать их друг от друга)  начинали стряхивать с листочков росу и упрятывать влагу подальше, потому что Чух их предупреждал, например, что дождя не будет целую неделю.
       Но самое главное, Чух теперь  мог сообщать  своим собратьям – лягушкам обо всех передвижениях в жабьем болоте Буфо.  Правда, для этого ему надо было  выдвигать  длинные пружинки не только на ушах, но и на ресницах.  А это, как признавался сам Чух, было достаточно трудно.
  -Чудно, чудно  это, -  ворчали авторитетные старые квакши, естественно, делая ударение на последнем «о» в этом слове.
     Их менее прыткие соплеменницы, надеясь заполучить благосклонность первых, тут же поддакивали и  подквакивали.- Ох, как вы правы, все не по - нашему, все не так. Нам  эти фокусы  ни к чему.
  - Чудно, чудно,-  оглядывая болото, лес и дальние поля, радостно восклицал Чух, делая ударение в этом слове как раз на другую букву,  на «у». Казалось, он каждый день своей жизни  действительно, воспринимал как чудо, как  замечательный подарок. 
       И все-таки, справедливости ради надо сказать, что  несмотря на вполне объяснительную настороженность  к незнакомцам,  большинство жителей болота соглашалось, что  агрессии от пришельца не исходит, что  характер у него покладистый,  нрав добрый, настроение чаще всего веселое и жизнерадостное. 
      Кроме того,  Чух не переставал вызывать интерес  к себе, а это, признайтесь, бывает не часто. Обычно,  лягушки, да и не только они, неизвестно почему, быстро теряют  интерес  к новому, к тому, что еще вчера так занимало их, удивляло, вызывало умные споры.  Другое дело было сейчас.         
        Даже  при всем старании соблюдать свой размеренный  образ жизни, лягушкам  приходилось ежедневно отвлекаться  на удивление. Да-да, часть времени теперь уходила именно на удивление чуховским  затеям. При этом лягушки были уверены, что Чух  придумывает все новые и новые штучки, чтобы позабавить их. Поэтому они были снисходительны.  Как бы они изумились, узнав, что  Чух делает это не смеха ради, а  из-за научного, можно сказать,  интереса, стремления к открытиям.
           Чух  как будто  привык к  всеобщему  болотному вниманию, и уже не смущался как раньше такому скоплению зевак. К тому же он понял, насколько важны  сведения, которые он может дать всем жителям.  Да и потом, он искренне считал, что у каждого  есть свои  таланты. Вот, например, стрекозы могут со скоростью быстрого  ветра вращать своими крылышками, а бабочки наизусть знают все цветы, а водяные жучки плавают как чемпионы. Уж не говоря о лягушках, которые умеют раздувать животики и становится в три раза больше.
       Чух не переставал радоваться,  что  живет здесь,  в этом зеленом дивном  мире болота. Он грустил очень редко и только по одному поводу: ему очень хотелось знать, откуда он попал сюда,  кто его папа и мама, где они сейчас и почему не ищут его?  Утешало его то, что когда он найдет их, в чем Чух не сомневался, уж он расскажет им столько интересного!  Поэтому-то он и старался каждый день чему ни будь научиться, чего-нибудь увидеть невиданное раньше.
         Даже утреннюю зарядку Чух  Болотный  делал весело и с удовольствием. Он заряжался  бодростью и любопытством.  Для этого сначала  он долго потягивался в своей  мягкой кровати во мху среди  кочек. Потом он выскакивал и начинал  другое сложное упражнение. Он  старался перепрыгнуть через одну, потом через две, а потом сразу через пять кочек. Потом он делал  разминку для  своей удивительной шеи. Кстати, каждый раз  к этому моменту вокруг Чуха собирались группки  и большие компании.  Никому не надоедало смотреть,  как Чух,  выдвинув шею и выставив уши-локаторы, начинает  быстро-быстро вертеть головой вокруг самого себя. Только от одного вида многие чувствительные девочки-стрекозы и девочки-лягушки падали в обморок, а мальчишки их роду-племени, тоже бы попадали, но заранее хватались за какой-нибудь прутик. Кое-кто из них попробовал  подражать Чуху, но только  повредил себе шею, да вдобавок получил подзатыльник от маквы.
     При этом  сам Чух, открывая в себе одно умение за другим, удивлялся этому вместе со всеми обитателями болот. Чух ведь не знал себя, старался узнать, раскрыть  свои возможности.  Так однажды он  изумился, обнаружив, что может  становиться совсем   незаметным для окружающих.  Прежде чем сообщить об этом открытии, он убедился, что  даже  те, которые проходили, прыгали, ползали, или пролетали в это время  совсем близко,  не замечали его.   Чух позвал  своего верных  друзей, братьев  Клюкву и  Клякву, чтобы вместе провести контрольные испытания.
    - Ребята, вот сейчас вы меня хорошо видите,  четко да? - спросил их Чух.
 Лягушата дружно квакнули в ответ утвердительно.  - Да, Чух, видим. Мы привыкли уже  отличать тебя от зеленой травы или ряски.
- А теперь? -  раздался голос Чуха, но самого его  лягушата уже не видели. Как они  не вертели головами, как не  выкатывали глаза, как ни прыгали из стороны в сторону, нигде не могли  обнаружить Чуха. После нескольких безуспешных попыток, они прижались друг к другу тяжело дышащими боками и жалобно крикнули. - Чух, дружище,  выходи. Где ты?
      И не успели они  квакнуть, как словно из-под земли появился Чух.
 - Ладно, - рассмеялся Чух, - сейчас я вам покажу этот фокус-покус. Я же сам тоже не знал, что я так умею. Следите внимательно.
     Лягушата еще сильнее стали таращить глаза, а Чух прыгал, бегал, валялся и снова вставал, каждый раз меняя цвет.  Перемещаясь по берегу болота,  Чух  беспрерывно изменял   цвет своей шерстки, приобретая все оттенки зеленого. Потом его окраска стала похожей  на  прошлогоднюю рыжую траву, а уже через минуту черно-коричневой,  как старая коряга, а в следующий миг  нежно-сиреневой,  как вереск. Лягушата старались уловить сам момент превращения, но все было напрасно.   Как он это делал, они  не поняли, да ведь  это было и не важно. Им всем очень нравилось кататься, валяться и баловаться  в изумрудно-зеленом влажном мху.  Кстати, самих лягушат тоже частенько  было трудно обнаружить. Все трое  громко смеялись, когда  и Чух не сразу смог их обнаружить в высокой траве. Прятки стали их любимой игрой, но чтобы игра была на равных, честной, Чух не прибегал к фокусам с цветом.
    Потом Клюква  придумал новую затею, которую сразу с удовольствием подхватил Чух. Трое друзей начали скатываться  с бережка болота и плюхаться в воду, разгоняя  жучков и распугивая пожилых лягушек, дремавших на своих  кочках. Было очень весело! Друзья условились, что победителем будет считаться тот, кто сможет, выпрыгнув из воды, снова сделать прыжок и перелететь на другой берег болота.  Чуху почти удалось сделать это, да и Кляква с Клюквой не отставали.  Но тут неожиданно и некстати, впрочем, как часто это бывало, проснулась старая  Баква. Едва открыв глаза, она стала проводить воспитательную работу. 
     - Чух,- сказала  она,  протяжно зевнув.- Ты – очень милое и смышленое существо, но до твоего появления  у нас на болоте такого безобразия не было.  Сон у лягушек – это самое важное занятие после ловли комаров, а ты….
    Но в этот момент, даже еще чуть раньше, не дослушав ее, Чух нырнул под воду и слился с темно-зеленым цветом тины. Баква открыла от изумления рот, хотела что-то сказать, но только тихо квакнула, и  снова  закрыла в сладкой дреме глаза.
      Однажды  случилось нечто  совершенно неожиданное. Впрочем, само слово случай уже подразумевает  нечто неожиданное. Был обычный  летний день. Деревья и кустарники давно стояли  покрытые зелеными листьями.  Цветы расцвели, а ягоды наливались соком. Светило яркое солнце. Чух  делал свою разминку на бережку. Группа его молодых учеников  находилась поблизости. И вдруг, Чух, выдвинув ушки и ресницы, замер на месте, втянул воздух ноздрями и произнес:
    - На болото летят какие-то белые холодные мухи. Их очень  много,  они падают на землю и покрывают ее белым ковром. Что это может быть? - с беспокойством спросил Чух. - Я вижу, как  эти белые мухи превращаются в шарики или круглые камешки. Но они куда-то быстро исчезают, упав на землю.
    - Это снег, снег,- сразу понял один  догадливый лягушонок.
   -Это град, град ,- уточнил другой, оказавшись  еще догадливей. - Бежим скорее, надо предупредить всех. Прячемся, а то замерзнем.
  - Что такое снег?  Что такое град? – Чух  хотел знать все об этом явлении.         -  Я тебе объясню потом, Чух, - заверил Кляква.- Но сейчас, пожалуйста,          выдвинись как можно выше и сделай срочное сообщение о погоде. Все  должны знать о надвигающейся опасности.
 Чух немедленно  завел все выдвижные устройства, вытянул до предела шею и прокричал:
   -  Тревога, тревога. На болото идет снег и град. На болото идет снег и град-.
   - Прячься, Чух, - убегая, посоветовал верный друг Кляква. Снег и град очень холодные, а град вообще ужас. Лягушки  могут погибнуть. Зарывайся в землю, прячься во мху, Чух, а то  замерзнешь.
     Через мгновение рядом никого не было, все попрятались, кто куда. Чух  остался один, но не испугался, а  с присущей ему любознательностью стал наблюдать, что произойдет дальше. На всякий случай, он  задвинул все свои шарнирчики и слился с травой, которая стала быстро скрываться под снежным ковром.  И сам Чух, еще минуту назад имевший  шерстку зеленого цвета, тоже становился белым.
    Снег летом явление не совсем обычное, как вы знаете, хотя  случается в  наших краях. И конечно, он несет с собой всякие неприятности: гибнут посевы, замерзают цветы и  бабочки.  Чух наблюдал из своего укрытия, как  с неба на землю  падали и падали белые снежинки. Потом, с новым порывом ветра вместо мягких хлопьев сверху стали со стуком сваливаться камешки – льдинки. Лягушата оказались правы – пошел град.  Сам Чух не замерзал, потому что его тельце было покрыто шерсткой. Однако несколько льдинок довольно больно стукнуло его по голове. Он протянул свою теплую ладошку и ухватил пару градин.  Он хотел изучить их получше, но они стали быстро таять и превратились в капли воды.
      А на болоте установилась такая тишина, которой Чух не припомнил со дня своего появления. Слышался только стук льдинок о деревья, коряги, друг о друга.
      -Бедные лягушки, - думал Чух. - У них такая нежная кожица. Они такие слабые и беззащитные. Как им сейчас холодно под водой, на которую падает этот град-.
       И именно в этот момент Чух заметил, как сквозь ледяную стрельбу к нему прыгает лягушонок! Он узнал его. Это был его верный друг Клюква. Он вернулся!  Что он делает? Он же погибнет!  Чух высунул шею из-под травы и крикнул что было сил:
    - Клюква, Клюква, прыгай ко мне. Ты можешь замерзнуть. Скорее.-         Лягушонок,  прыгнул что было сил, очутился рядом с Чухом и прижался к его теплому мохнатому  боку.
     -Я пошел искать тебя, Чух. Хотел тебя спасти. Ты ведь первый раз видишь снег. Мало ли чего могло случиться-, - с трудом переводя дыхание  на морозном воздухе, произнес лягушонок. - Чух, здорово, ты весь белый стал, как снег. Я тебя по голосу нашел, а так бы и не заметил. Как это тебе удается? Вот бы мне научиться.-
     -Дружище, я ничего не делал, это само собой произошло. Я сам удивляюсь. Я еще буду думать над этим. А снег- это замечательно… Ой, прости, Клюква. Я -  глупый Чух. Ведь лягушкам  плохо, когда вдруг летом становится холодно, правда?-.
      - Да уж, ничего хорошего нет.  Спасибо тебе, Чух, во- время предупредил, а то бы головастики погибли, да и старые баквы тоже. Я слышал, лет пять назад такое уже случалось…,- грустно сказал Клюква, вздохнул и прижался еще ближе к Чуху.
  - А жабы, там, в Буфо? Они ведь тоже тепло любят? - вдруг спросил Чух. -  Их же никто не предупредил. Наверное, многие погибли-.
- Не думай об этом, Чух. Жабы – наши враги.  Пусть себе погибают-.
 - А почему они ваши враги? Из-за чего вы враждуете?-
 - Честно сказать, не знаю, Чух. Эта история давно началась, а  как,  и почему, я не знаю. Меня еще и на свете не было. Даже моего паквы не было на свете, а может, и баквы. Вот какая это старая-старая история-.   
   Лягушонок заснул, а Чух, сидел, не двигаясь, стараясь не потревожить спящего товарища. Он сидел, задумавшись, а сверху все сыпались белые холодные льдинки.
     -Надо будет как-нибудь добраться до жабьего болота, посмотреть, как  там житье – бытье у жаб?  Какие они?  А может быть, мне удастся примирить их с лягушками?  Зачем им воевать друг с другом? Ведь у каждого племени свое замечательное болото.-
    Так сидел и рассуждал  Чух, пока снег и град снова внезапно не прекратились. Брызнуло яркое солнце, запели птицы  и тут же  громко и весело заквакали лягушки. Жизнь возвращалась в обычное русло.
      По поводу чудесного спасения  и в честь его главного «виновника» - Чуха, было решено на следующий день вечером устроить праздник с выступлением  хора.
           Да, да,   квакши давно, еще до появления Чуха,  организовали свой хоровой коллектив. Ансамбль  был известен на всю округу. Руководил хором заслуженный дирижер Дирква. Он был очень требовательным дирижером. Но может быть, именно благодаря   его настойчивости, хор и  добился потрясающих успехов.  Чуть ли не каждый день лягушки собирались на спевку. Под управлением своего знаменитого мэтра они выводили такие сложные музыкальные вещи, что слушая их, на соседнем Буфо жабы раздувались от  зависти и злости. Некоторые жабы, те, редкие среди них любители хорового пения,  тайком от соплеменников, как бы стесняясь своих музыкальных  привязанностей, иногда приползали поближе к  болоту квакушек. Они прятались за кустами, тихо сидели в траве и слушали,  вздыхая от удовольствия.
     Чух   уже несколько раз присутствовал на занятиях хора и  был лично  знаком  с Дирквой.   И, конечно, у него появились кое-какие идеи по поводу хорового пения. Но пока он молчал. На этот раз, когда было объявлено, что праздник  делается в честь Чуха, он решился рассказать о своих предложениях. Сначала он показал всем дудочку, которую еще раньше вырезал из  стебля камыша. Он работал над ней несколько дней, не открывая секрета даже своим близким друзьям.  Хорошо, что у него имелось четыре крепких и острых зуба. Он довольно легко отрезал тростник. Труднее было провернуть в трубке  несколько дырочек и аккуратно подпилить  конец, чтобы  удобно было держать дудочку во рту. Он потренировался,  и звук дудочки получился чистый и мелодичный.  Когда все собрались, Чух вытащил свою дудочку и обратившись  к Диркве, сказал:
    « Уважаемый маэстро, позвольте Вам показать возможности этого музыкального инструмента.  Если Вам и участникам хора понравится, я мог бы сделать, сколько хотите таких дудочек. Тогда кроме замечательного хора у нас будет еще и оркестр. А сейчас, с вашего позволения, я вам сыграю, а потом спою парочку своих песенок. Может, вам понравится?»
    Чух поднес дудочку к губам и начал  выводить мелодию. Сначала она  разливалась,  медленно, даже жалобно. Постепенно темп менялся, становясь все быстрее. А через какое-то время и вовсе  Чух стал выдавать на дудочке такие динамичные и веселые ритмы, что  молодежь рванула с места и пошла отплясывать, делая невероятно смелые прыжки и кувырки.  Когда все  вернулись на свои места и  понемногу угомонились, наступила тишина. Все ждали, что скажет  Дирква. А он молчал. И чем дольше он молчал, тем напряженнее становилась тишина. Осмелевшие комары черными стаями кружили и пищали над самыми головами, откровенно насмехались над лягушками, но никто не решался схватить нахалов.
      Наконец, Дирква произнес: « Ну что ж, друзья. Все вы знаете, что я – сторонник классической музыки лягушек,  и я не люблю всякие модные современные штучки… вроде тех, что исполнил сейчас Чух. Тем не менее, мы, старики,  должны  прислушиваться к вкусам молодежи…, да. Что поделаешь, времена меняются, меняются нравы. Я хочу, что бы наше пение нравилось всем, и старым, и молодым.  Мы хотим петь  для всех».
    Такое заключение  сделал Дирква.  Вне всяких сомнений, Дирква оказался  мудрым квакшем, а ведь  надо честно признать, что далеко не всегда с годами приходит мудрость.  Его слова были встречены восторженным гулом. Солист хора Солква, к мнению которого прислушивался  сам дирижер, высказался так : «  В песнях Чуха есть и ритм, и мелодия. Я хочу внести эти песни в свои творческие планы». 
    Вздох облегчения пронесся по рядам. Все сразу запрыгали, стали квакать и  поздравлять Чуха. Дирква великодушно согласился включить песни Чуха в концертный репертуар.  И не откладывая на завтра, хор тут же принялся разучивать эти  веселые песенки.  Праздник в честь Чуха Болотного, который предупредил лягушек о надвигающейся беде, обещал быть замечательным.
     Как было сказано, по другую сторону оврага находилось жабье болото Буфо. Время от времени жабы посылали в Квакшу своих лазутчиков, чтобы  знать, не готовится ли там набег на Буфо, да  и просто, чтобы наблюдать за тем, что происходит у соседей. Кстати сказать, многие жабы  считали, что подглядывать за соседями есть одно из интереснейших занятий в жизни.
     Квакши тоже выставляли своих дозорных по окружности болота. Смелые дозорные всегда были начеку и зорко следили за приближающимся врагом. В случае опасности, они давали условный сигнал.  Воинственный танец прыжков и  пронзительное кваканье  отпугивало трусливых жаб. К сожалению, они  иногда использовали в качестве лазутчиков  лягушек, когда-то попавших к ним в плен.  Этих гораздо труднее было обнаружить. Но все-таки  дозорные квакши  научились их различать, так как пожив какое-то время у жаб, они уже  и пахли как жабы. Как бы там ни было, довольно длительное время, благодаря   прочному пограничному контролю, лягушкам   удавалось сохранять мир и спокойствие.
    И надо же было случиться, что именно в тот вечер, когда в Квакше был организован праздник,  лазутчиком из  Буфо оказался большой любитель музыки и хорового пения в особенности. Затаившись в кустах, послушав минуту – другую,  молодой  буфит  стал  перебирать лапками, пытаясь попасть в такт мелодии. Его живот раскачивался из стороны в сторону,  глаза от удовольствия были закрыты и конечно, он не заметил, как около него появилась его соплеменница. Да не просто какая – ни будь. Это была  злобная и вредная Ага.  У нее была самая ядовитая слюна, за что ее и побаивались даже сородичи. Она возвращалась в Буфо после дальней  прогулки и остановилась, привлеченная праздничным шумом,  звуком дудочки и общей  веселой разноголосицей. Она подползла поближе и стала внимательно глядеть на происходящее.   Ее огромные недобрые глаза остановились на странном существе, явно не лягушонке, которое выделывало немыслимые танцевальные движения. Мало того, что существо вертелось то на одной, то  на другой ножке, подпрыгивало и кувыркалось. Оно еще и выдвигало шею, уши, хлопало длинными ресницами и с легкостью перекусывало прутики, ловко жонглируя ими в руках.  Тут  жаба  заметила своего лазутчика, который в  забытьи пританцовывал с явным удовольствием. 
     - Эй ты,  чем  ты занимаешься, негодник? – прямо над ухом бедного буфита угрожающе зашипела Ага. - Вместо того чтобы следить и запоминать, ты развлекаешься.  Какой позор, плясать под дудочку лягушек, слушать их хор.  Стыд и срам! Я доложу все на жабьем совете.
    Бедный буфит  задрожал  от страха и стал умолять не рассказывать  о его поступке.  Он сразу  поклялся, что  больше  никогда не будет с удовольствием слушать хор, а будет слушать с большим неудовольствием.
       - Ладно уж, но ты  должен все рассказать об этом странном существе. Давно он появился? Почему никто об этом не доложил? Ты  же, признайся, не первый раз сюда шастаешь, чтобы послушать хор? Даже  думаю, специально приползаешь, а не только, когда тебя посылают в разведку. Ты его уже видел раньше? Кто это такой или что это такое?-  строго стала спрашивать Ага.
      - Точно не могу сказать, - отвечал незадачливый лазутчик. -  Знаю, что его зовут Чух Болотный и что он умеет предсказывать погоду. Вот, например, он заранее сказал лягушкам о том, что пойдет снег и град, и они успели спрятаться и не замерзнуть. Не то, что у нас. Опять многие погибли,- вздохнул буфит.-   
       -Ладно, оставайся и следи в оба. Будь внимательным. Придется тебе подробненько обо всем рассказать, когда вернешься, – сказала жаба и прибавила шепотом - Видимо, надо собрать главное руководство,  обсудить, что делать с этим, как его там, Чухом Болотным-.
       С трудом подтянув огромный живот, ядовитая жаба, наконец, поползла восвояси. Лазутчик остался один, внимательно следил за происходящим, стараясь, как и обещал, не наслаждаться  музыкой и пением. 
    Вернувшись  домой, дрожащий от голода и холода рядовой буфит сразу попал на заседание главного руководства. Кроме главного, было еще среднее и нижнее. В руководство всех уровней входили только толстые жабы, разной степени упитанности.  Кроме физических данных, веса, роста, объема живота и выпученности глаз,  каждый  член среднего и главного руководства должен был хорошо плеваться. Все жабы  Буфо умели это делать. Но главное руководство состояло только из настоящих мастеров. Они умели  плеваться лучше других, дальше и чаще. А некоторые, как например,  жаба Ага обладали еще  и очень ядовитой слюной. Каждое лето не менее пяти раз для всего населения Буфо  устраивались показательные выступления. Зрителей собиралось видимо-невидимо. Главное руководство никогда не разочаровывало своих болельщиков, показывая высший класс мастерства плеваться.
       На заседаниях каждое из руководств  четко знало свое место. Главное, состоящее только из самых крупных, очень откормленных жаб, рассаживалось на самых высоких и удобных кочках.  На  мелких кочках,  едва выступающих из воды, сидели умеренно упитанные  буфиты.  Они  составляли нижнее руководство.  А между ними восседали  просто толстые жабы, образующие среднее руководство.  Все остальные обитатели Буфо, худые и  не входящие ни в одно руководство,  назывались рядовыми.  Председателя совета звали Буффалло Десятый.  Все на болоте должны были всегда помнить, что Буффалло  принадлежит к  старинному  роду итальянских жаб.  Сам председатель и его помошники  строго следили за тем, чтобы это имя произносили не спеша, отчетливо выговаривая два «ф» и два «л». Вот так: БуФ – ФаЛ – Ло.  Если  замечалось, что некто произносит имя скороговоркой,  упорно не удваивает эф и эл, его обвиняли в бунте против руководства и  выгоняли из Буфо навсегда.  Следили и за тем, чтобы каждый раз,  как только Буффалло Десятый появлялся в толпе, кто-нибудь из рядовых обязательно должен был  громко спросить :
  - Скажите, господин председатель, а вы родом из Италии будете?-
       Самому  председателю не полагалось  отвечать. Для ответа назначался заранее  член  нижнего руководства с отличными голосовыми данными. Он должен был громко закричать  примерно так :
      - А то ты не знаешь, дурак?  Тогда запомни  и передай другим: род Буффалло самый старинный даже в Италии, а уж в этом болоте и подавно. 
      Своих детей у председателя, как ни странно, не было. Он воспитывал племянника, которого звали Буффоллино. Он был хороший парень, но слишком затюканный своим дядей. Кроме того, племянник никак не становился толстым.  Его дядя специально научил его выпячивать живот, чтобы хоть немного быть похожим на члена главного руководства.  Решив, что в будущем  управлять  Буфо такой рохля,  не сможет, группа тайных завистников из среднего руководства упорно пыталась  выдвинуть на главный пост одного сильного буфита по имени Жабо ( ударение на последнем «О». Он требовал, чтобы именно так его называли. Никто особенно и  не возражал).  Жабо   прилагал много усилий, чтобы втереться в доверие к  председателю, стать  незаменимым. Он рассчитывал, что в конце концов, председатель усыновит его,  и он когда – ни будь  станет Буффалло Одиннадцатым..
      Что касается рядовых буфитов, то они мало чем интересовались, кроме еды и сна. Как и все члены руководства, рядовые   любили плеваться. Причем, делали это не пять раз за лето, а в любую свободную минуту. Всегда можно было застать рядовых, которые или просто тренируются, или соревнуются друг с другом,  или даже  устраивают командные состязания по плевкам. С особым удовольствием они плевали на политику, на всякие там заседания руководства,  заговоры,  назначения нового председателя и тому подобную ерунду. По очереди рядовых назначали  лазутчиками в лягушачье болото, по очереди они  выкрикивали в толпе обычный вопрос : « А вы, господин председатель, родом из Италии будете?», по очереди  приносили главному и среднему руководству каждого пятого пойманного комара. Ну и что? Зато плевать они хотели на все остальное.
     Однако, рядовому  буфиту, стоящему сейчас на глазах у всего главного руководства, было совсем не наплевать. Он дрожал от страха. Он не хотел быть изгнанным из теплого болота, от своих приятелей и родни. Да и еда, хоть и скудная, но ежедневно  была здесь обеспечена.
       Посыпались вопросы.
     - Уточни, пожалуйста, на кого похож этот, как ты назвал, Чух? Ведь, как мы поняли, это точно не лягушка, не рыба, не птица, не червяк или змея-.
    - Может быть, это просто маленький человек? Ребенок? Иногда  заблудившись, сюда приходят люди. А может быть, это какой-нибудь неизвестный нам зверек?-
    - Может и зверек, - тихо и монотонно отвечал бедолага. Но я таких еще не встречал. Точно, что он – не комар и не червяк, не ежик и не змея. А кто он, не знаю. Но он умеет прыгать выше лягушек, становиться высоким, почти с куст и умеет вертеть шеей.
     Этот факт, казалось, особенно поразил жаб, у которых вообще отсутствовала шея. Они дружно плюнули и тяжело задышали.
    - Это совершенно определенно не лягушка  и не птица. Скорее всего, действительно, его можно сравнить с маленьким человеком. Однако, очень много отличий, - вставила Ага.
  Все задумались, прикрыв глаза плотными веками. Казалось, что  руководство внезапно охватил глубокий сон.
    - Что там долго рассуждать?, – снова проскрипела  злобная Ага.  – Пошлем в Квакшу своих воинов и захватим этого Чуха, притащим к нам и здесь-то мы очень хорошо его рассмотрим.-
    - Пока это преждевременно, – чуть поразмыслив. возразил председатель совета Буффалло Десятый. - Надо понаблюдать и подумать, нужен ли он нам? Придется ведь все время отражать атаки лягушек, которые наверняка захотят его вернуть себе. Начнутся снова стычки, и мы опять окажемся  в войне. Нет, не думаю, чтобы сейчас надо было захватывать Чуха.
   - Я согласна, – сказала старая Максибуфа. - Сейчас у нас очень важный момент. Надо метать икру и выращивать новое поколение. Мы не можем рисковать будущим нашего племени из-за какой-то заморской диковинки. Мало ли мы их видели здесь.
   - Так и порешим?- громко спросил Жабо и, оглянувшись на председателя, приняв его молчание за одобрение, продолжал. - Надо усилить наши наблюдения за Квакшей. Посылать туда ежедневно по две пары лазутчиков утром и вечером. Пленных лягушек исключить из этой работы. Я им не доверяю. 
  - Вот выскочка,- злобно прошептала Ага.
  - Какая смелость высказываний,- тут же возразил ей подхалим Бубу. Он делал ставку на Жабо и надеялся  сохранить свое теплое местечко в будущем.
  - Так мы и сделаем для начала, а  там видно будет, что делать дальше-, заключил собрание председатель Буффалло Десятый.
    Эти мудрые слова были одобрены всеми, вероятнее  всего и  потому, что всем давно хотелось есть и спать. А это были, что ни говорите, самые важные дела, и уж конечно, намного важнее какого-то  непонятного Чуха.
     А в Квакше тем временем праздник продолжался до поздней ночи. Заснули поздно, поэтому ранним утром как всегда бодро и весело встал один Чух.  Закончив легкую разминку, Чух перешел к упражнениям посложнее, которые с некоторых пор ввел в свои ежедневные занятия.   Для этого он выбрал  самую высокую и сухую кочку.  С нее он смог, подпрыгнув, ухватиться  до свисающей ветки  куста и покачаться на ней, выдыхая при каждом взмахе «качелей» свое любимое  чух-чух.  Он  уже натренировался так, что  раскачав одну ветку, перемахивал  на более высокую. Постепенно  он добирался до макушки куста, а то и небольшого дерева. Оттуда он   учился не спрыгивать, а слетать, ожидая подходящий порыв ветра, приземляясь точно на заранее намеченное место. Для этого он выдвигал до предела ушки, шею, и растопыривал руки с широкими ладонями и  десятью  пальцами на каждой.
     Друзья Чуха с огромным интересом наблюдали за его тренировками и спорили между собой о том, удастся ли все-таки Чуху взлететь или нет. Кляква  однажды попытался повторить упражнение Чуха. Он подпрыгнул , оттолкнувшись посильнее, растопырил в воздухе лапки, но туту же упал вниз, больно ударившись животом.
   - Ребята, - терпеливо объяснял Чух лягушатам,-  вы должны не только изображать птицу, но вы мысленно старайтесь представить себя птицей. Вы как будто влезаете в нее, покрываетесь перьями, раскрываете крылья, вытягиваетесь в линию и летите.
   Лягушата слушали очень – очень внимательно, не моргая,  смотрели на Чуха, но представить себя птицей, как ни старались, не могли.
        Иногда, чтобы полностью сосредоточиться на своем занятии, Чух убегал довольно далеко от болота, к лесному  озеру. По его берегу были разбросаны могучие каменные валуны, поросшие сиреневым вереском.  Вокруг благоухали тысячи разнообразных цветов, невиданных им раньше. Здесь его не отвлекали многочисленные болотные друзья.  Творческому существу, как известно, бывает  полезно одиночество, или смена обстановки, или смена круга общения. 
      Да,  именно здесь, у чистого лесного озера Чух сделал основной прорыв в своих полетах. А помогли ему в этом гуси. Оказывается, дикие гуси давно выбрали берега этого  озера для  отдыха. Впервые увидев серых гусей, Чух так  засмотрелся, что забыл спрятаться.  Его привел в восхищение их стремительный взлет, изумительная сила и  красота тела,  он любовался их мягким и грациозным приземлением, горделивой  походкой. Он  с восторгом стоял и слушал их гортанные бодрые голоса, сочные шлепки мощных крыльев по воде.
     Вдруг вожак стаи заметил Чуха и дал короткий сигнал к  сбору. Тревоги не было. Просто на всякий случай, гуси подобрались вместе, образуя круг. В центре стоял Чух,  явно смущенный  таким высоким вниманием.
  - Ты кто? – спросил вожак. К какой стае принадлежишь? Что умеешь: летать, ползать, прыгать, бегать? Чем питаешься?
 - Я – Чух болотный,- скромно ответил Чух. - Я ползаю, прыгаю, бегаю, плаваю. И еще учусь летать. Я ем ягоды, грибы, орехи, пью много воды. Живу я на болоте Квакша. Ну, вот и все.   
 - А почему ты не похож ни на лягушку, ни на стрекозу, если ты живешь на болоте? - задал умный  вопрос вожак стати, но Чух промолчал, не зная ответа.
  - Он  вообще ни на кого не похож, - насмешливо прогоготал молодой гусак.                - Так ты хочешь научиться летать? - с удивлением спросила  его старая гусыня. - Похвально, похвально. Ну, покажи, что у тебя получается? Смелей!-
      Чуха охватила несвойственная ему робость. Еще бы!   Показывать  свои  нелепые корявые «леталки» с  растопыренными  некрасивыми пальцами рук на глазах у серо-жемчужной стаи гусей – мастеров пилотирования?  Это было бы не смелостью, а нахальством.
   - Ну, давай, вперед!- неожиданно снова подбодрила его гусыня.- Мы приветствуем всех и каждого, кто хочет учиться летать.
   И Чух решился. «Была – не была»,- сказал он сам себе и со всей силы оттолкнулся от камня,  на котором стоял. Он  взлетел на вершину ивового куста, затем, почти сразу, так же сильно оттолкнувшись от ветки, перелетел на другой куст, оттуда – на третий, довольно высокий. Сделав  некий круг, Чух вернулся на место, опустив голову и закрыв глаза. Он, конечно, ожидал насмешек, но  дал себе слово выдержать любую критику. Он безгранично  уважал своих учителей.
  - Совсем неплохо для начинающего,- авторитетно сказал вожак, и многие за ним стали повторять  эту глубоко-умную фразу. -  Совсем неплохо. Очень неплохо. Я готов дать тебе в помощь на час-два моего брата. Он потренирует тебя. –  Вожак показал на крепкого гуся средних лет. - Основы пилотажа ты, я уверен, освоишь довольно легко. Ну,  а высшее искусство – тут надо родиться гусем. А ты, как я понимаю, не гусь. Ха-ха, - громко, но доброжелательно загоготал сначала вожак, а за ним и вся стая. Они гоготали долго, с большим удовольствием  и опять все повторяли  замечательное высказывание их лидера: « А ты, как я понимаю, не гусь».
       Вот как случилось, что тайком от своих болотных друзей, Чух стал каждое утро убегать к озеру и брать уроки мастерства полетов.   
     И  пришел день, когда Чух действительно полетел!  Пусть пока не очень   далеко и  невысоко, но летел!  Он научился пользоваться и воздушными потоками.   Он летел и наслаждался полетом.  Лягушата были в полном восторге и жалобно квакали, сознавая, что им никогда не удастся этому научиться.  Но Чух  не переставал убеждать  лягушек, что  они тоже  могут летать. Он  готов был начать с ними заниматься. Но ему мало кто верил, а заботливые мамы  не разрешали своим ребятам - лягушатам даже пробовать.      И, тем не менее, в новом лягушачьем поколении нашлись смельчаки, которые дерзнули идти даже на разрыв родственных отношений. Они, как и  братья Клюква и Кляква,  пропадали целыми днями в общества Чуха Болотного.  Молодым хотелось  чего-то нового, необычного. В своих смелых речах  молодые лягушата договаривались  до того, что предлагали немедленно начать очищать болото от ряски, рубить осоку и камыши  и сделать  из болота  озеро или пруд. Другие, еще более отважные,  предлагали засыпать болото сучьями, травой, землей и превратить болото в одну большую кочку.  Чух  слушал эти пылкие  речи с присущим ему вниманием, но не встревал в разговоры. Он молчал, потому что  его мнения никто не спрашивал. Ну а если бы спросили, он засмеялся бы и сказал, что болото – замечательное место для житья, и здесь все так здорово придумано, что ничего улучшать не надо. Выждав паузу в жарких спорах молодых и отважных лягушат, он говорил обычно :
 - Давайте поучимся чего-нибудь делать, полетаем, например, - и снова возвращался к прерванным тренировкам.-
    Следуя общей договоренности, Чуха  никто не обижал, а уже тем более, не   прогонял из болота. Это было решено практически сразу. Но все-таки некоторые взрослые лягушки старались держаться подальше от странного чужака, а чересчур опасливые маквы  вообще с самого начала строго настрого запретили своим детям находиться в его компании.
    И то сказать,  сто лет, а то и больше, на болоте все шло своим чередом,  и никто ничего не придумывал нового. А  этот новоявленный  обитатель оказался  большим выдумщиком, слишком часто возмущая болотное спокойствие. 
    Но одно чуховское открытие примирило практически всех с его существованием. После этого даже самые  ворчливые и недоверчивые  угомонились и замолчали. А дело было в том, что Чух  изобрел  болотное освещение.  Он научился зажигать на болоте маленькие зеленые огоньки, чтоб было веселей и видней ночью. 
      Помог, как часто бывает, случай.  Чух узнал от головастиков,  что когда он находится под водой,  наблюдается какое-то зеленое свечение. Чух задумался.
      - Ведь если я могу светиться под водой, значит, может получиться и на суше-, - размышлял он.  И стал делать разные опыты.  Он дотрагивался  то до цветка, то до какого-нибудь листочка, стебелька, травинки. Он дул на них, растирал руками, укрывал своей  шерсткой, тыкал острыми, как иголочки ресницами, делал еще какие-то манипуляции и напряженно ждал, засветится   хоть что-нибудь от его прикосновения. В общем, он перепробовал почти  все, что  имелось на болоте и вокруг него. Увы! Все было напрасно. Он выдвигал ушки, шею, крутил головой, прыгал изо всех сил с кочки на кочку, с одного валуна на другой. Он даже попробовал облизывать камешки: вдруг  что-нибудь получится?  Чух так уставал в своих поисках, что валился навзничь, смотрел в голубое небо и тяжело дышал. Из его трех ноздрюшек шел пар. Но зеленого свечения так и не было.
         Однажды, лежал он так на траве , прислонившись к старой коряге и  думал с досадой о своей неудаче. В это время сверкнула молния,  пошел дождь.  Чух быстро, быстро захлопал длинными  ресницами. Неожиданно, капли дождя, попавшие на ресницы Чуха, засветились нежным зеленым светом. «Ура, получилось!» – радостно завопил Чух. Боясь, что чудо исчезнет, он стал оглядываться, стараясь быстро сообразить, как сохранить этот огонек. Но поблизости, кроме трухлявой коряги ничего не было.  Чух наклонился, заглядывая внутрь старого пня, и увидел там личинки каких-то жучков.  Острые кончики ресниц Чуха с зелеными светящимися шариками на концах, коснулись белых личинок и тут же погасли. Зато вдруг ярко засветился сам пень.  Чух плясал под дождем , смеялся и пел от радости. Он кружился вокруг пенька, подпрыгивал, делал всякие кувырки и жалел только о том, что нельзя разбудить друзей-лягушат, чтобы поделиться радостью. Известно, что квакши не любят, когда их тревожат ночью. Да и сам пенек, надо сказать, отстоял от болота довольно далеко: лягушки редко сюда допрыгивали. Чух задумался.
          - Как же мне  показать всем эти зеленые огоньки? -  спросил он самого себя и через минуту сам же и ответил: - Это же так просто. Я возьму прутик, насажу туда эту светящуюся личинку и принесу  на болото.-
     Так он и сделал. Довольный собой, веселый Чух встал, поднял прутик над головой и двинулся  в обратный путь, освещая себе дорогу зеленым огоньком.  На пути ему попался еще один трухлявый пенек. Чух остановился, подумал и сунул внутрь прутик со светящейся личинкой. И тут же  черная коряга  стала излучать зеленый свет.
  - Ага, - чуть опять во весь голос не закричал Чух,- я понял!  Теперь можно зажигать  свет в любом  старом пеньке, где живут эти замечательные жучки-.    
      Чух  не мог больше сдерживать свою радость, он должен был немедленно поделиться ею с кем-нибудь. Он знал кочку, где обычно спали его  два верных друга  Клюква и Кляква.  Подошел к ним, осторожно дотронулся до лапок, подождал, пока лягушата окончательно проснуться. Наконец,  они во всю ширь открыли свои выпуклые глаза, увидели Чуха со светящимся прутиком и тихо квакнули :
  - Чух, что случилось? Пожар? Что у тебя в руках?-
    Чух сделал знак, призывая  молчать и следовать за ним.
      Но разве на болоте что-нибудь можно скрыть? Даже тихое кваканье молодых лягушат разбудило сначала одну макву, потом другую. За ними стали просыпаться и паквы. Еще через какое-то время все болото  уже знало о великом открытии Чуха,  и его обитатели любовались зеленым свечением.  Свет исходил от  тех уродливых старых пеньков и коряг, которые  давным - давно  лежали вокруг болота и на которые давным - давно никто не обращал никакого внимания. Ну,  разве что иногда   заглядывали  внутрь, чтобы полакомиться вкусными белыми  личинками, жившими в этих пеньках.  А теперь, как оказалось, они еще и светятся! Красота была совершенно необыкновенная. Это признали все, даже и те мрачноватые  ворчуны, которые вообще не считали красоту обязательной частью болотной жизни.  Главная цель - пропитание,  всегда повторяли они. И все же, скрепя, как говорится, своими лягушачьими сердцами, им пришлось  поднять лапки вверх и проквакать, как и всем остальным за то, чтобы никогда больше  не поедать этих удивительных светящихся личинок из старых коряг. Самые сообразительные  квакши стали сами пробовать зажигать огоньки на старых корягах. Они брали прутики, подскакивали к светящимся личинкам в одном пне и несли его к другому. И тот тоже начинал светиться.  Удивлению и восхищению не было конца.
     И опять на  болоте   получился праздник.  Кому хотелось – зажигали огоньки, кто-то устроил хороводы вокруг светящихся пеньков, кто-то, как в цирке, стал  жонглировать прутиками со светящимися шариками на концах. Конечно, собрался хор, а Чух быстренько сочинил новую отличную песенку про зеленые огоньки на болоте. В общем, веселились во - всю.
    Обычно Чух уходил спать последним. Он любил, оставшись один, подумать, сидя на мягком мху. Потом он валился на спину, глядел на ночное небо в звездах и  слушал лесную тишину.
     Правду сказать, даже ночью полной тишины никогда не было. Лес, болото, трава молчали, но Чуху казалось, что это молчанье скрывает  тысячи загадок, которые хотелось разгадать. Хотелось понять молчанье леса, травы,  ночных цветов…
      А вот речь людей он, почему то, понял сразу.
      Первый раз Чух увидел маленьких людей – детенышей, как он сразу догадался, в середине лета, когда стали поспевать ягоды.  Чух в это время как раз осваивал технику полетов. Совершив очередной полет в прыжке,  и зацепившись за ветку  ракиты, Чух заметил, что к болоту идет группка малышей с корзинками в руках.  « Ау»,- весело кричали они кому-то,  может быть, своей макве или бакве, и в ответ тот час же раздавалось: « Ау, далеко не уходить. До болота и  назад».   « Ой, брусника еще зеленая, а голубика кислая»,- сказала  девочка. - Я не буду такую собирать».  « А я за то гриб нашел»,- сказал мальчик и с гордостью показал отличный гриб.
    Чух, кстати, наблюдал за ростом этого гриба уже три дня, с того момента, когда чуть-чуть из-под травы стала появляться коричневая шляпка. « Покажи, покажи»,-  заверещали остальные дети, окружив мальчика.  « Вот, давайте, вместо ягод грибы искать»,- предложила девочка в розовом  сарафанчике, в платочке и резиновых сапожках. И тут же громко закричала, повернувшись в ту сторону, откуда слышался  минутой раньше голос:  « Мы гриб нашли. Мы еще пойдем, грибы поищем». -  « Возвращайтесь немедленно. Мы вас ждем. Никаких грибов», - раздалось в ответ.   
    -И правильно,- прошептал Чух, никаких грибов пока нет. Я тоже это могу сказать совершенно определенно. Один только и вылез, то ли  самый любопытный, то ли  на разведку послали.
      Чух висел на ветке и смотрел сверху вниз на ребят, слышал, как они немного поспорили еще, видел, как они повернули и направились к опушке леса. Он спрыгнул вниз, сел на землю и подумал : «Какой легкий язык у людей, сразу все понимаешь. Он легче языка лягушек, не говоря уже о языке птиц или стрекоз. Интересно, а лягушки понимают человеческую речь? Надо будет спросить об этом».
       Как-то ночью к Чуху, который задумчиво сидел прислонившись  к светящейся коряге, зашел на огонек Старква.  Чух очень ценил дружбу с ним, гордился вниманием к себе со стороны старого мудрого квакши.   Да и Старква  с большим интересом и доброжелательностью относился к Чуху. Вдвоем, как и сейчас, они любили беседовать о том, о сем, о разном. О жизни, короче говоря.
    « Чух, а ты помнишь свою жизнь до болота? Ведь ты так много знаешь и умеешь. Ты ведь где-то жил, у тебя были родители, друзья. Расскажи,-  попросил Старква, и тут же спохватился:  слишком личный вопрос он задал. Так не было принято среди квакш. - Ты уже понял, что я тебе друг, и не выдам тебя. Чтобы ты мне не сказал, все останется в тайне, – горячо, как бы оправдываясь за свою невоспитанность, заверил он Чуха.
    - Старква,  дорогой, я рад бы тебе рассказать все без утайки, но я ничего не помню или не знаю. Из моей памяти как бы стерлись все воспоминания, - с грустью,  честно признался Чух.
    - Но знания - то остались, - возразил Старква.- Ты столько умеешь, и тебе с такой легкостью даются все новые умения. Значит, ты когда-то это мог делать, когда-то ты этому уже научился, а сейчас вспоминаешь. Может быть, ты постепенно вспомнишь и свою родину, откуда ты? Ведь может так случиться?- настаивал Старква.
    -Хорошо бы-, - протянул Чух и замолчал. Потом сказал: - Но ты не совсем прав, Старква. Мне не всегда и не все дается легко. Ты видишь, сколько я уже тренируюсь, чтобы взлететь, а все никак не получается.
     - Да, но вот, например, языки разные ты сразу узнал. Ты  понял язык  лягушек,  даже стрекоз и бабочек. А это очень трудно.  Ты умеешь общаться со всеми и со всеми находишь общий язык, но он ведь у каждого племени разный. Как тебе это удается?-   
      - Понимаешь, Старква, я очень люблю слушать. Извини, пожалуйста, но  вы, лягушки, большинство,  во всяком случае, почти все время квакаете между собой, спорите. Ты, мой друг,  – редкое исключение. К сожалению, у многих вообще   нет привычки слушать другого или других. А я просто сидел, смотрел, например, на стрекоз, очень  внимательно слушал их стрекот и понял, о чем они переговариваются.  А, кстати,  хотел спросить, лягушки понимают язык людей или нет?
     -Некоторые понимают и довольно хорошо. Кому было интересно, научились, не поленились. Он ведь и не очень трудный. А тебе приходилось видеть людей? - с любопытством спросил  Старква.
    Чух кивнул утвердительно, не объясняя, впрочем, когда и кого он видел. Он задумался, а потом, как бы решившись на что-то очень важное для себя,  произнес:
 - Знаешь, Старква, есть гораздо труднее задача, что касается понимания,  и сейчас я ею занимаюсь.
  - А-а, научиться общаться с человеком, говорить ?- тут же спросил Сатарква, уверенный, что догадался.
  - Нет, совсем нет, дорогой Старква. Я хочу понять молчание, - торжественно, как великую тайну,  произнес Чух, и зеленые глаза его заблестели ярче обычного. Даже  огоньки старых коряг светились не так ярко как глаза Чуха. –Я хочу понять, о чем молчат цветы, деревья, трава. Но это трудно…
      И  вдруг  совсем близко от Страквы и Чуха, у берега спящего  болота остановились люди. Их было двое. Один из них включил фонарик. Старква затаил дыхание и спрятался под корягу.  Чух слился с  землей.
      В  ночном лесу всегда  даже негромко сказанное слово слышится  вполне отчетливо.               
    - Мрачноватое местечко,- сказал один голос.
    - Ночью везде в лесу не слишком уютно,- зевая, сказал другой.
    - Надо будут днем сюда придти. Может быть, это то, что нам нужно.     Здесь должно быть полно лягушек,- сказал первый, стараясь разглядеть что-нибудь в слабом свете фонарика.
    -Точно, здесь их тысячи,- легко согласился второй. - Хватит и тебе для научных опытов, и мне для бизнеса.
    - Вкусных милых лягушат я продам, продам, продам  в один модный ресторан, -  пропел тот же голос.
    - Ладно, завтра посмотрим, а сейчас давай назад на поляну. Спать хочется, а нам еще палатку ставить,- заключил разговор первый и, повернувшись, направил фонарик прямо в ту сторону, где сидели Чух и Старква.
       Вот тут-то особенно пригодилась Чуху  способность становиться совсем незаметным. Сколько раз он показывал этот фокус своим друзьям – лягушатам, а теперь ему  и в самом деле, а  не для забавы, надо было прятаться. От этих людей исходила явная угроза.
     - Ты понял, о чем они говорили?- спросил Старква Чуха, когда  люди удалились, и оба вышли из своих укрытий. –  Они пришли за нами. Они  снова будут вылавливать нас.-  Взгляд огромных  глаз мужественного Старквы был невыносимо печален..
          - Старква, друг, подожди. Мы обязательно что-нибудь придумаем, у нас впереди целая ночь. Только скажи мне, пожалуйста, а что такое ресторан и  зачем лягушки нужны там? И что за опыты ставят люди? Для чего им лягушки?
          - Я тебе обязательно объясню, Чух. Но сейчас надо срочно  рыть  ходы, норы, ямки. Надо уводить племя квакш под землю, зарываться как можно глубже.  Я должен быстро разбудить и  собрать  всех молодых и сильных пакв и  лягушат. Мы  немедленно начинаем работу. И ты сейчас можешь нам помочь. У тебя сильные длинные руки, и ты можешь  просверлить много ходов. Надо за ночь успеть спрятаться.
        - Мы справимся, друг. Я буду работать, не покладая рук и ног.  Возможно, и моя выдвижная шея понадобится. Прорывать ходы – это запросто, это с большим удовольствием,- сказал Чух и немедленно приступил к делу, выдвинув на всю длину свои конечности, начиная буравить ими илистый берег. - Только объясни,  все-таки,  зачем лягушки людям? Я умру от любопытства. Ну, пожалуйста. Хоть совсем коротко.-
    Старква  между тем прыгнул на самую высокую  кочку и поднял тревогу. На его призыв тут же откликнулись молодые бойцы вместе с командиром – Смелквой.  Старква, никогда не отличавшейся многословием, на этот раз  вообще ограничился одной фразой. - Люди на болоте, уходим, - только и промолвил он.
    И сразу все приступили к рытью подземных канавок и ходов.
 Организовав работу, Старква, наконец, нашел время  объяснить Чуху.
    - Люди  уже не в первый раз приходят сюда и вылавливают лягушек, даже мальков. Сачками.  Это такие длинные палки, а на концах  мешочки. Люди охотятся за нами. Это наши враги хуже жаб. Лягушки нужны им для каких-то опытов, не знаю точно для каких, но знаю, что их, нас то есть, кладут на стол, вспарывают живот и … А дальше, наверное, смотрят, как мы устроены, изучают.   Ну а  рестораны – это такие места у людей, где они вместе собираются и едят. Некоторые люди  едят лягушек. Отрезают лапки, жарят и поедают в огромном количестве. Вот так, брат Чух.
        Чух слушал эти признания с ужасом, то открывая свои огромные глаза, то закрывая их длинными ресницами. Из -  под ресниц вдруг скатилась капля, другая, третья. Это были слезы. Впервые в своей  жизни Чух плакал.
       Сосредоточенная работа сотен здоровых сильных лягушек и, конечно Чуха,  принесла результаты. Задолго до рассвета все квакши забились в глубокие подземные норы и сидели, не только не квакая, но казалось, не дыша. Над  болотом  повисла плотная тишина. Лягушачья тревога передалась и другим обитателям, и они тоже затихли. Чух выбрался из воды, перескочил через несколько кочек. Потом  в полете перемахнул еще некоторое расстояние и устроился за выступающими наружу большими корнями старой ели. Тело его изогнулось и тоже стало похоже на корневой отросток дерева. Даже когда взойдет солнце, он останется здесь незамеченным.
     Ранним – ранним утром,  когда едва стало светать, два человека появились на берегу болота. В руках каждый из них нес по нескольку огромных прозрачных мешков, на плечах  лежало оружие – сачки.  Они сложили мешки на берегу, приготовились замахнуться и запустить в воду длинные палки сачков, но внезапно один из них остановился и с недоумением произнес:
  - Подожди - ка. Ничего не понимаю. Чувствуешь, тишина какая? Ни одного кваканья, ни малейшего движения. Одни комары летают. 
  - Ну? Рано ведь еще. Спят все твои квакушки,- сказал второй и со смехом добавил - Оно и лучше: спящих возьмем без сопротивления и шума.
  - Боюсь, что брать будет некого. Я уже с таким явлением встречался. Чутье  какое-то, что ли у этих квакш. В один момент они все куда-то исчезают. Жди хоть день – ночь, не появятся.
    -Да ладно, - сказал один из них. -  Здесь есть и другие болота. Пойдем туда.-
     Они постояли  немного, покурили, выпуская противный дым, потом подхватили свои мешки и сачки  и двинулись в обратную сторону.
      Квакши не сразу выползли из своих убежищ, не сразу поверили, что беда  миновала. Но они не привыкли долго грустить и вспоминать о прошлом. Уже  к полудню болото снова весело гудело от кваканья, стрекота, хлопанья крыльев, пения птиц, вздохов камышей и лилий.  После пережитого страха болотная жизнь возвращалась к обычному энергичному и радостному настроению.
    В этот вечер по традиции отмечать славные денечки все лягушачье племя готовилось к  большому  вечернему концерту.  Такое событие, как  сегодняшнее, спасение от вылавливания,  требовало грандиозного праздника. И он состоялся!      
     Веселье было в самом разгаре, когда   у края болота остановилась передохнуть  толстая черная жаба Буфила, тоже, кстати, дальняя родственница председателя, но без права удваивать «ф» и «л» в фамилии. Она попала сюда совершенно  случайно, спутав в темноте дорогу к своему дому. Заметив странные огоньки и услышав веселую песенку, Буфила стала пытаться просунуть морду через тростник и разглядеть получше, что там происходит. Обладая необходимой толщиной и размерами, она конечно входила в руководство Буфо и  знала о  решении усилить наблюдения за квакшами. Конечно, она слышала о Чухе. Но слышать – одно, а вот увидеть собственными глазами оказалось совершенно другое. И то, что она увидела,  потрясло до основания и ее толстый живот, и ее воображение. Живот затрясся от удивления, а глаза выкатились почти наружу.  Она оглянулась, пытаясь обнаружить агентов - буфитов, которые, согласно указу руководства, должны были постоянно находиться у лягушачьего болота.  Однако тайных лазутчиков она  так и не нашла. Вполне возможно, что они слишком хорошо прятались, хуже – если просто заснули на посту. С этими рядовыми это случается. Да что с них, худых, взять!
       Жаба начала уже двигаться в сторону своего болота, но остановилась, догадавшись, что ее могут сейчас обнаружить.  Дело в том, что  Чух, который как известно, чуял  запахи и шорохи очень хорошо, выставил свои ушки-локаторы, втянул воздух и громко сказал : « Здесь кто-то чужой».  Все тут же замолчали и стали направлять огоньки в сторону, указанную Чухом.  Жаба  втянула огромный живот,  распласталась по земле, вжала голову и  застыла  на месте,  почти не дыша.   - Да нет здесь никого, - уверенно сказал один лягушонок и снова затянул веселую песенку.
        Жаба подождала  немного, а потом большими скачками ринулась к своим.  Несмотря на поздний час, она подняла всех членов жабьего совета  и, задыхаясь от непривычной скорости передвижения,  путаясь в словах и мыслях, она  подробно рассказала обо всем увиденном,  беспрерывно перебивая сама себя ругательствами в адрес бездельников - лазутчиков.  Жабы задумались. Их снова, как и в первый раз,  поразило описание странного существа с выдвигающимися ушами и шеей.  На этот раз их очень заинтересовали зеленые огоньки на  Квакше. А некоторые, наиболее осторожные,  если не сказать, трусливые, почему-то пришли в крайнее беспокойство, услышав рассказ Буфилы о лягушачьих песнях  в сопровождении собственного  оркестра и танцев под дудочку. Конечно, лазутчики докладывали им кое-что и кое-когда. Однако, новости из Квакши, полученные от агентов, не вызывали  до этого особого беспокойства у руководства. Но эта  Буфила , рассказывая о том, что и как происходит у соседей,  буквально сотрясалась всем могучим телом от возмущения  и многих других чувств.  Рассказ ее произвел должное впечатление.
      - Да, да. Теперь я понимаю.  Этот Чух  означает угрозу нашему спокойствию,- произнес в напряженной тишине  великий Буффалло Десятый. Он высказал вслух то, что у всех вертелось на языке. И добавил то, что многим давно хотелось сделать.-– Пора брать этого Чуха Болотного.
           Утро для жаб не было  мудренее ночи, а потому они сразу, не расходясь,  начали намечать план нападения на Квакшу и захвата чужеземца.
            Теперь вместо ленивых лазутчиков, которые, как выяснилось, просто мирно засыпали, едва добравшись до Квакши, туда направили группу опытных разведчиков. Они были обязаны не только  наблюдать и запоминать, но и каждые два часа приползать в Буфо с подробным докладом.    Подробные ежедневные сведения, которые, наконец, стало получать руководство,  вызывали  все большую тревогу. Был создан штаб, специально разрабатывающий тактику поимки Чуха. Сюда входили старые опытные бойцы, но руководил ими молодой проныра Жабо. Информации о   необыкновенных способностях Чуха  накопилось много, и стало  понятно, что  будет довольно трудно  осуществить задуманное.
     Узнали они и о страсти Чуха Болотного к полетам. Разборка его полетов привела жаб к выводу, что  Чух теряет остроту зрения и обоняния, когда  стремится  взлететь как можно выше. Стало ясно, что в тот момент  его сила и  внимание  направлены  только на полет,  увеличение скорости,  набор высоты.  Разведчики не раз наблюдали, как после приземления Чух  долго  сидит как бы в забытьи, ничего не видя и не слыша, находясь все еще, наверное,  под впечатлением полета.
      -Вот тут-то и надо его хватать, - решили военные специалисты и начали готовиться к активным действиям. 
          И этот день пришел. Полчища черных жаб двинулись на южный берег оврага, к берегам Квакши.  Лягушки замерли от страха,  и ни одна не посмела  квакнуть и предупредить Чуха.
     А он  плавно облетал  болото, устремив счастливые глаза вверх, к синему небу, а потом, расставив широко руки и растопырив пальцы, плавно понесся вниз, уверенный, что приземлится на знакомую кочку. Но, увы!  Вместо влажного согретого солнцем  мха, он ощутил холодное  прикосновение бородавчатой кожи жабы.  И тут же злобная Ага, ожидающая своего важного участия в операции, мгновенно нанесла Чуху  плевок  своей ядовитой слюной. Настолько сильна была отрава, что Чух тут же  потерял способность двигаться.  Лягушки   не смели оказать сопротивление, защитить  Чуха. Они вообще не показывались на поверхности, спрятавшись,  кто в воду, кто под куст кувшинки, а кто и зарывшись  на всякий случай в мягкий торфяник.   Группа  молодых  лягушат, особенно  привязанная дружбой к Чуху, сделала робкую попытку  проквакать  протест против насилия и захвата, но встретив свирепый взгляд  жабьей охраны, лягушата снова спрятали головы и замолкали. Над болотом нависла тяжелая тишина.
           Жабы, несмотря на свои отвисшие животы и вторые подбородки, бодро тащили Чуха  на свою территорию.  Ах, это было  совсем другое болото,  холодное и мрачное.  Открыв зеленые глаза с острыми ресницами, Чух увидел вокруг себя  безобразные морды жаб. На него смотрели их выпученные глаза, и во взглядах совсем не было того задорного  любопытства и доброжелательности, как у  его милых друзей – лягушат. Взгляды жаб были  убийственно равнодушными. Впервые за свою  жизнь Чуху стало очень невесело.  Он почувствовал себя  слабым и беззащитным. Ведь у него не было оружия, ни  ядовитой слюны, ни жала или острых когтей. Четыре острых зуба, по два сверху и снизу,  использовались им  исключительно для того,  чтобы грызть орешки или ломать засохшие ветки. Впрочем, ему и в голову бы не пришло рвать  зубами чью-то живую плоть.  Неподвижный, он лежал на спине жабы и смотрел   на  кусочки  звездного неба, иногда мелькающие где-то высоко-высоко над деревьями.
         Начинался новый этап его существования. 
          Сбросив Чуха на землю и наскоро перекусив, жабье руководство  собралось на совещание. Обсуждалась одна тема, а именно, что делать с пойманным Чухом.   Выскочка Жабо взял слово первым и заговорил, как всегда  витиевато, многословно, наслаждаясь звуками собственного голоса:
    -  Я считаю, что главной нашей задачей – заставить Чуха Болотного работать на нас.  Для этого, используя его, чуховские, уже известные нам способности, и предполагая наличие скрытых, пока не проявленных им  со всей очевидностью, я предложил бы сделать из него профессионального разведчика.-
   - Отличное предложение,- тут же, едва дождавшись  окончания высказывания Жабо, прокричал подхалим Бубу.
   - Предложение, действительно, интересное, - важно промолвил Буффалло Десятый. – Продолжай, Жабо, я тебя слушаю.-
    Жабо продолжал, и слушали его, естественно все, а не только председатель.
    - Итак, используя Чуха в качестве разведчика, мы будем собирать и обрабатывать данные о близлежащих территориях, обстановке, боевой силе соседей и так далее. Таким образом, мы легко сможем подготовить и провести  военную операцию по захвату и расширению наших границ.-
   Жабо закончил свою речь и гордо посмотрел сверху вниз на среднее и нижнее руководство. Подняв лапки, все  одобрительно захлопали.   Буффалло Десятый тоже кивнул в знак согласия и закрыл заседание. Вообще-то на этом болоте всякие собрания всегда заканчивались быстро и без особых споров. Во-первых, потому, что  жабы не были столько говорливы как лягушки. А во-вторых, потому, что в Буфо  все обсуждалось  и  решалось  руководством, а не населением.
     Итак,  допрос Чуха начался.  Основным собеседником  была назначена  хитрая, средних лет жаба №  222 ( ее имя держалось в секрете), которой в свое время  удалось переманить на службу нескольких квакш. Жаба то вкрадчиво, спокойно  обращалась к поверженному Чуху, то переходила на тон резкий и гневный, затем  чуть ли не  по-дружески  шутила  с ним, чтобы в следующий момент  угрожающе зарычать. Да, недаром, к этой дамочке боялись попасть на беседу  даже ее соплеменники. Очень коварная была особа.
- Скажите, Чух, ведь вас зовут Чух?,- просипела жаба, предвкушая удовольствие от своего собственного остроумия. -  Не могли бы вы нам рассказать, каким образом вы появились на болоте?  Вас занесло туда   ветром из какой-нибудь далекой страны, а может быть вообще с другой планеты? Говорят, в наш век и такое случается.  Вполне так же  вероятно,  вы  выросли  на болоте …  естественным путем, как  растет осока, например,  или образуется ряска? Или, ха-ха, вы особый вид болотного  кузнечика, эдакий мутант?         
         Чух молчал, но не из протеста, а просто потому, что он на самом деле не знал, откуда он появился, где его настоящий дом и кто его родители. Но говорить об этом с жабами ему было как-то досадно и неловко. Он оценил тактичность лягушек, которые  об этом его не спрашивали, хотя, конечно, надо думать, тоже сгорали от любопытства узнать о нем побольше.
        И все же, посчитав не вежливо не отвечать даме на вопросы, Чух после долгой паузы вдохнул и  честно сказал: «Не знаю», чем почему-то вызвал громкий хохот  жаб, присутствующих на допросе. Собственно, смеха, переливчатого, как у лягушек, Чух не услышал. Он скорее догадался, что жабы смеются,  судя по тому, как стали раздуваться их щеки  и животы. Рты были растянуты во всю морду, глаза совсем вылезли наружу. Жабы схватились за свои животы двумя цепкими кривыми лапками и придерживали их, показывая всем видом, как они умирают от смеха.
- Он не знает, откуда он. Ха-ха-ха,- держите меня, у меня животик надорвется,- тряслись в беззвучном смехе и повторяли  жабы  одна за другой.
- А может быть, - продолжала допрос хитроумная жаба №222, - вы вспомните хотя бы, как вы научились выдвигать уши, ноги, руки, шею?  Можно ли и нам научиться делать это?-
   Жабы перестали, кажется, дышать. Вопрос, вернее, ответ, их очень-очень интересовал.
             -Наверное, можно. Всему, я думаю, можно научиться. Надо только тренироваться, -  сказал Чух и добавил скромно: - Правда, сам я этому не учился. Я это сразу как-то  умел. – Чух помолчал, а потом доверительно сообщил.- А вот летать я учился довольно долго. И немножко научился,- радостно произнес  Чух, но  тут же примолк,  смутившись  собственной хвальбы.
            - О ваших полетах мы еще поговорим. А сейчас все-таки, будьте любезны, расскажите, о ваших способностях выдвигать конечности.
            - Я же сказал уже, что не знаю, откуда они у меня,- со вздохом произнес Чух без раздражения, но с легкой досадой. Он не любил рассуждать о своих способностях. -  Наверное, просто они даны мне от природы, как говорили лягушки.
        - Позвольте, позвольте, - заверещали сразу   несколько жаб. -  Почему это именно вам дано такое умение?  Мы - жабы самые главные, умные и богатые здесь, однако никто из нас не умеет выдвигать вверх  голову и лапы.
  - Не забудьте про уши,- раздались выкрики  сразу нескольких голосов.- У него еще и уши выдвигаются.
   - А шея?! Это вообще неприлично. Иметь такую безобразно длинную шею, фу, как некрасиво,- с презрением выдохнула местная красавица Жабина.
    -Пусть покажет, может вообще это враки.- Смело крикнул кто-то из присутствующих.
    -Да, пожалуй, было бы интересно посмотреть, как вы это делаете,- решила жаба – главный дознаватель,  укорив себя мысленно, что не начала допрос именно с этого.
     Чух, которых все это время продолжал лежать на траве, попробовал сделать  свою обычную заводку, но послушное раньше тело,  оставалось неподвижным, не выдвинулся  ни один «шарнирчик».
  -Вот видите, видите – со злобной радостью опять встряли в допрос  присутствующие.-  Нас ввели в заблуждение.  Зачем нам этот маленький зеленый Чух?  Разве только съесть его всем вместе? - И все засмеялись.   
   - Господа, - забулькала, с показной скромностью, потупив глаза,  ядовитая  Ага, - Неспособность к движению - это  действие моего яда. Я плюнула на него, чтобы он не дергался в дороге. 
    Соплеменники  испуганно притихли. Схватив свою минуту славы, Ага с неохотой  протянула:  - Ладно, приведем его в чувство. Достаньте со дна болота,  ближе к берегу, где растет  старый куст ракиты, торфяной мази. Смажьте  тело.  Это единственный способ  вернуть его к жизни.
     Кто-то быстро  нырнул вниз ко дну болота и принес в лапках комок целебного торфа.  Чуха обильно намазали пахучим месивом,  и из зеленого он стал почти черным. Зато он действительно  почувствовал, что может снова  свободно двигать всеми частями тела. Чух  с удовольствием потянулся после стольких часов неподвижного состояния: голова с шей поднялась над черным болотом  так высоко, что жабам пришлось  валиться на спины, чтобы разглядеть Чуха. А тот  продолжал заводиться.  Ушки- локаторы развернулись в обе стороны и задели куст морошки. Посыпались ягоды, и самые прожорливые жабы, используя момент,  стали жадно поедать их.  Потом он  выдвинул свои ноги и руки, затем веерный хвост и, наконец, предстал во всем великолепии, сам не очень радуясь производимым на жаб впечатлением.  К тому же Чух заметил, что  нервные особы просто попадали в обморок, глядя на него.  Но их можно было понять. Ведь  за одну минуту вместо невзрачного маленького существа перед ними стоял  настоящий великан. В темноте ночи  ярко вспыхнули его изумрудно-зеленые глаза.  Даже  тело, покрытое шерсткой, засветилось сотнями  крошечных зеленых шариков.
      Внезапно наступила полная тишина. Теперь уже все просто оцепенели. Мало того, что их пленник оказался таким высоким, он еще и светился, а  жабы  терпеть не могли яркого света, предпочитая  сумерки или полную темноту.
- Он опасен, - вдруг истошно завопил кто-то один, а  за ним тут же последовал  другой, третий.
          Спустя  мгновение, жабьи вопли уже заполнили пространство.
-Чух Болотный - угроза всему нашему племени,- слышалось из рядов нижнего руководства.
- С ним мы потеряем власть над буфитами, - перешептывались члены верхнего руководства 
- Связать его, убить,  напустить на него еще больше  яду, – посыпались предложения.
- Он нарушает наш образ жизни. Он вреден нашей среде обитания.
- От этих огней может загореться торф на болоте.
- При таком освещении мы не сможем  охотиться ночью.
Кто-то уже сочинил лозунг « Выбить дух из Чуха! Вон Чуха из нашего Буфа!».  Быстро образовавшаяся группа  активистов стала  повторять призыв  все громче и громче.  Гул голосов членов  малого, среднего и главного руководства, разбудил рядовых буфитов. Проснувшись,  не  уразумев, о чем  идет речь,  всегда охочие покричать, они  дружно завопили:  « Долой Чуха, долой Чуха!»
    Все это время Чух, светящийся зеленым светом, вертел  головой, вращал ушками и шевелил раскинутыми в стороны ладонями. Он, казалось, не понимал нависшей опасности. Став высоким, сильным и подвижным, он был просто счастлив и не обращал внимания на крики жаб где-то там, внизу у его ног. Он слушал  ветер и шум листьев, он ловил дальние звуки, трепет крыльев ночной птицы, ловил дымок от костра на берегу гусиного озера. Он смотрел на  звезды и наслаждался свободой. По привычке он определил  температуру и влажность воздуха, узнал погоду на следующие день-два, предсказал грибной солнечный дождик  на завтра.   Потом он  замер на минуту, расставил пальцы рук, веер хвоста и ушки –локаторы, потянул носом воздух и громко произнес: « Сюда летят какие-то большие птицы. Завтра они будут здесь. У них огромные крылья, длинные клювы и еще длиннее ноги.  Я никогда не видел таких птиц. Это не гуси. Они летят к вашему  болоту».
     Он и не заметил, что к его ступням  тихо подкралась  Ага и пустила свою ядовитую слюну.  Тут же чуховские шарнирчики и  пружинки  стали терять  свою  подвижность и упругость. Он снова превращался в маленькое  и слабое существо. Вжав головешку в плечи, Чух  снова упал на мокрую траву. Он лишь успел еще раз сказать, только  теперь  шепотом: « Ах, какие большие птицы летят сюда».
    Наконец, смысл его слов дошел до ядовитой жабы. Она наклонилась к нему и спросила: « Что ты сказал? Какие птицы?  Когда они  прилетят? Какие они, как называются?». 
     - Что он говорит?   Повторите, что сказал Чух? – раздались голоса из задних рядов.
    - Он сказал , что сюда летят большие птицы. Я уверена, что это – цапли. -        Неожиданно  отчетливо проговорила  сова,  давно наблюдавшая за происходящим. Она- то сразу поняла, почему так всполошились жабы.    Для цапель лягушки и жабы  представляли   настоящее лакомство.
     Теперь жабье болото по-настоящему охватил панический ужас. Опасность быть съеденными цаплями  была абсолютно реальной и понятной.  В тысячу раз понятней той, которую могло  представлять это слабое существо, тихо  лежащее сейчас на   мокрой траве.      
     - Эй, кто там сидит поближе к  Чуху? Пусть точно скажет, далеко ли цапли? Успеем ли мы спрятаться?  -  спрашивали  одни и ждали ответа. Другие,  не задавая вопросов и не  ожидая ответа,  немедля  стали зарываться в глубокий ил и  мягкий торфяник.  А вскоре все берега темного болота, еще недавно заполненные до отказа жабами, опустели. Кочки, на которых всегда сидело  тройственное  руководство Буфо, даже когда не было заседаний, впервые  были свободны.
     На берегу  затихшего черного болота под кустом морошки неподвижно остался лежать  маленький зеленый Чух. Да, он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, но его  отважное сердце билось в тревоге за своих друзей, а мысль не была парализована как тело. На возможность думать не действовала никакая отрава,  даже такой ядовитой жабы как Ага.
  И Чух напряженно думал, как освободиться из плена неподвижности, как спасти  лягушек.
      Он  слышал  слова совы и, наблюдая жабью панику, понял, что цапли – угроза жизни не только для жаб, но и для милых   друзей – лягушек. Как им сообщить новость, как предупредить их об опасности?  Он снова  попробовал двинуть конечностями, шеей или ушками. Все напрасно.
    - Говорят, что некоторым становится легче, когда они плачут. Вот чего я   не умею хорошо делать, так это плакать. Да ведь, причин особых не было,- рассуждал, глядя в  небо Чух. 
   А  на небе луна становилась все прозрачнее, звезды пропадали,  верхушки деревьев начинали окрашиваться золотым солнечным светом.
    - Но зато я научился смеяться, - продолжал говорить сам с собой Чух.  Может быть, вообще, когда случается беда надо не плакать, а смеяться. Беда испугается и уйдет, - философствовал Чух.
    И Чух сначала тихонечко, а потом все громче стал смаяться.  Он все так же  не мог выдвинуть свою конечности – руки и ноги,  ему не удавалось поднять шею и выставить в сторону ушки, распустить веерный хвост, но он лежал и хохотал.
    Слыша этот непонятный хохот,  из своего укрытия высовывалась то одна, то другая жаба, чтобы посмотреть, над чем  так смеется Чух. Но любопытство могло стоить им жизни, и не найдя ничего интересного  и заслуживающего внимания, жабы снова скрывались в своих убежищах.
          А в  Квакше  кипели страсти. Все обитатели болота, не только лягушки собрались на берегу.  Кому не хватило места, уселись на  листья кувшинок и лилий. Стрекозы и бабочки  зацепились за  стебельки осоки и камышей и раскачивались, трепеща крыльями. Легкие мошки, всякие жучки, паучки взволнованно  плавали среди  зеленой ряски.  Было шумно и невесело. Все обвиняли друг друга  в том, что не защитили Чуха, не оказали сопротивление жабам, дали им возможность захватить и увести такого замечательного болотного товарища.
     Старая Баква попросила  молодого и самого  горластого лягушонка проквакать тишину. Тот постарался, и через некоторое время на болоте, действительно, стало тише. Тогда  старая Баква сказала:
    - Друзья, мы все виноваты в том, что у нас  похитили Чуха.  Он был гордостью нашего болота. И мы должны его вернуть. Он – наш друг. А  кроме всего прочего, он очень помогал нам жить спокойно и сытно-.
   - Да это понятно, что там долго рассуждать. Давайте предложения по спасению,- сказали одновременно братья Кляква и Клюква и запрыгали из в стороны в сторону, выражая свою взволнованность.
    Все  обернулись на рассудительного Пакву,  на опытного Старкву, на отважного Смелкву, на мудрого Умкву. Не без основания все ожидали именно  от них разумного решения.
     - Я предлагаю,  вот что, -  начал Паква.  Вы знаете, что на службе у жаб состоят наши родственники, когда-то попавшие в плен. Надо послать в жабье болото  лазутчиков. Пусть они встретятся с кем-нибудь из наших и попытаются уговорить их участвовать в  организации   освобождения Чуха-.
    - К сожалению, наши сородичи так давно  обитают в Буфо, что, боюсь, они стали жабами,- печально сказал Умква.
     - Если затея провалится,  это будет означать новую войну с буфитами.  Спокойствие и мир, которых мы добивались так долго,  будут снова нарушены, – высказал свое мнение старый  воин Смелква. Он был один из немногих  оставшихся в живых после последней битвы с жабами за болото. Тогда  в бою, как было сказано, он потерял  одну лапку. Ему приходилось прыгать на трех, но в его смелости никто не сомневался и сейчас. Поэтому    его слова об осторожности были восприняты с уважением и  несколько остудили пыл даже самых горячих голов.
      - Смелква прав, безусловно. И все же надо найти  способ освободить Чуха.  Надо подумать, составить план, подготовиться, - убедительно проговорил Старква.
     - Конечно, нельзя терять время. Если никто не решится, мы пойдем  с братом одни,  – в один голос сказали  верные друзья Чуха Клюква и Кляква.   В доказательство своей готовности они  запрыгнули на самую высокую кочку, сделали там кувырок и даже чуть взлетели, как их учил Чух.
   Старква, помолчал, перекинулся взглядом с  Паквой  и Смелкой,  нашел у них молчаливую поддержку и  постановил:
  - Ну что ж, попытаемся начать сегодня же. Но все равно надо составить план. Прыгайте сюда все, кто хочет принять участие в обсуждении, а главное, в действиях-.
       К месту,  где собрались  на разработку операции лягушки, подтянулись и представители других обитателей болота. Конечно, пришлепала и Хриплая Утка, рядом  устроился  старина - Бекас, высунул морду  хвастун -Кулик, выползла парочка умных Ужей.
     -Так вот, я думаю, – сказал Старква, – надо сначала послать птиц. – И все тут же  посмотрели на утку, бекаса и кулика. - Пусть они шумят и хлопают крыльями, отвлекая внимание жаб.
   - Нет, нет. Сначала пусть поползут ужи,  накрывшись большими листьями,     переодевшись как бы в ядовитых больших змей. Они должны напугать стражу, а  уж потом, сразу за ними  - птицы, – закричали молодые лягушата, нарушая обычай  не перебивать, когда говорит старший.
   - Пожалуй, – неожиданно легко согласились Старква и Смелква, не сделав замечания молодежи. - Но сначала нам надо точно узнать, где жабы держат Чуха. Разумно будет, согласитесь,  сначала  послать разведчиков.
   - Ну, конечно, пойдем мы, - опять дружно заквакали  Клюква и Кляква.      Мы – маленькие и быстрые. Нас не заметят, а если и заметят, не подумают, что мы – разведчики,  правда же?
   - Нет, здесь для такого дела требуется  опытный боец, -  проговорила, молчавшая до того старушка Баква. Все удивились ее разумному замечанию. Да и вообще, в этой ситуации она многих удивила своим непосредственным участием и искренним сочувствием к Чуху, которого, казалось бы, не очень жаловала.
     - Тогда пойду я, - твердо сказал Паква. -  И я пойду не ночью, когда жабы  выходят на охоту,  и не спят, а днем.  Днем в любом случае будет легче искать.
     - Я иду с тобой. Медлить нельзя. Идем прямо сейчас,-  сказал Старква.
    Едва были произнесены эти слова, как оба  приготовились к  первому  прыжку в сторону жабьего болота.
      Они прыгали без остановки, делая лишь небольшие крюки в сторону, когда им казалось, что на прямом  пути  они могут столкнуться с бойцами противника.  Но, как ни странно, никто им не попался. Вообще  на дороге ни справа, ни слева, ни прямо не видно было ни одной жабы,  ни вблизи, ни издалека.  Не раздавалось ни одного звука, характерного для жабьего болота.
     Зато совсем неожиданно они услышали громкий смех Чуха. Именно это и  помогло  разведчикам  во главе с Паквой  определить его местонахождение. .  Длинными сильными прыжками лягушки двинулись вперед, ориентируясь на чуховский хохот. Вплотную приблизившись к Буфо, лягушки с удивлением заметили, что и здесь не видно ни одного ее обитателя. Стояла необычная тишина. И среди этого безмолвья смех Чуха казался особенно громким и даже странно-жутковатым.
     Старква, прожив долгую жизнь на болоте, давно уже мало чему удивлялся. Но тут и он остановился на минуточку, чутьем угадав, что эта тишина – неспроста. Однако, не желая терять время,  оттолкнувшись со всех сил, он сделал  последний  и самый длинный  прыжок и оказался прямо   над зеленой головешкой Чуха.  Старква  опередил своих помошников. Он устал, это было видно по тому, как его живот быстро - быстро надувался и сдувался. Но вот он отдышался и стал серьезно, даже с некоторым укором смотреть сверху вниз на смеющегося Чуха.  Тот его, наконец, заметил и очень обрадовался.
      - Старква, друг, как ты сюда попал?  – удивленно  спросил Чух.
      - Меня и других послали  с нашего болота. У нас целая команда. Это разведчики и спасатели. Сейчас они подойдут. Мы должны были найти тебя.  Ты можешь двигаться?
       - Боюсь, что нет. Прости, дружище, - ответил Чух. - В меня стрельнула  слюной ядовитая жаба. – Чух замолчал, но всего лишь на мгновение, а потом быстро зашептал. - Послушай, Старква. Я знаю,  где найти противоядие.
    - Говори скорей, пока жаб не видно. Кстати, почему это они все попрятались?-
     - Ой, Старква,  беги, бегите скорей обратно в наше болото. Потом будете меня спасать. Сначала спасайтесь сами. К болотам летят белые цапли. Если я правильно понял, они представляют и для лягушек смертельную опасность-.
     - Как цапли? Откуда ты знаешь ?  А, ты уловил шелест их крыльев. Понятно. Что же мне делать? – в волнении вопрошал  Старква
     - Видишь вон там ракитник? - Чух взглядом указал место на дальнем берегу Буфо. – У крайнего к воде куста ныряй ко дну.  Попробуй достать   кусок черной глины. Брось мне, а сами  изо всех сил прыгайте  к нашей Квакше без остановки. А я  как – ни будь один справлюсь. 
     - Нет, я без тебя не пойду. Мы решили отбить тебя любой ценой,- настаивал Старква.
     Как раз это время  подскочили и другие лягушки. Все запыхались, но тоже были полны решимости не сдаваться и спасти Чуха из жабьего плена.
    - Друзья мои, - проговорил Чух, -  как видите, я неподвижен и беспомощен. Но сейчас главное, уберечься от цапель, они совсем близко. Бегите. Меня  они не тронут. Я же не вкусная лягушка,- пытался пошутить Чух 
  Но лягушкам было не до смеха. Непохожий на себя, обычно веселый непоседа Чух, показался лягушкам  умирающим. Смелые разведчики – бойцы, которые готовы  были сражаться с жабами и преодолевать все,  просто  растерялись, глядя  на скорчившуюся,  неподвижную фигурку маленького Чуха Болотного.   
   - Не унывайте, друзья,- поняв их смущение, сказал Чух. Он приложил все усилия, чтобы его голос не дрогнул,  и в словах звучала убедительная решимость.- Я справлюсь. Мне  бы только достать  этот мокрый кусок глины, чтобы завестись. Увидите, я справлюсь.
    Старква и Паква кинулись в сторону ракитника и уже через несколько минут несли  глину. Они положили ее на свои спины, чтобы не занимать лапки для прыжков. Кляква и Клюква стали быстро смазывать Чуха, тщательно накладывая мазь на локти, коленки, шейные позвонки, спину, уши. Противоядие подействовало очень быстро, да и сам организм Чуха был сильным и здоровым.  Никто из лягушек не двинулся с места, несмотря на предупреждение Чуха о  летящих на болото цаплях. Сначала все хотели убедиться, что Чух окончательно вошел в форму.
     Чух с удовольствием потянулся, как после долгого сна, затем  вскочил на ноги и стал  делать свою заводку, распрямляя и вытягивая руки, ноги, шею, ушки, хвост.  Высокий великолепный Чух Болотный, полный энергии, снова был готов к активным действиям.   Он немедленно настроил свой слух и обоняние, добавил  смекалку и опыт и  сообщил.
    -  Друзья, цапли уже приземлились. Они сели за полем, у реки.  В воздухе не чувствуется угрозы. Я хочу сказать, что цапли не настроены на охоту.-
    - Ура,- закричали лягушки, - цапли пролетели мимо! Ура! Они не остановятся на болоте.
      Кляква и Клюква, сбросив напряжение,  начали кувыркаться и выделывать немыслимые прыжки. Вся их серьезность бойцов – разведчиков моментально пропала, и они снова стали веселыми молодыми лягушатами.
     Паква остановил разыгравшихся лягушат строгим окриком.
     -  Эй, молодежь, а ну прекратите. Вы  забыли, что мы находимся на территории жаб? Нас могут схватить в любую минуту. Хорошо, что они все попрятались.
        Никто из разведчиков не заметил, как из-под большого камня показалась морда жабы. Это был сам великий Буффалло Десятый. Он не сразу  отдал приказ о нападении.  Умный и опытный руководитель, он хотел сначала сам лично получить точную информацию.  И Буффалло Десятый, затаив дыхание, стал  очень  внимательно  прислушиваться к разговору лягушек
      Потребовав у всей группы соблюдать осторожность, Паква – снова  обратился к Чуху.
       - Чух, ты что-нибудь еще  слышишь, понимаешь?-
        Чух вытянулся на все шарниры, сконцентрировался, медленно  втянул носом  воздух, повел ушками, повертел шеей  и сказал.
   -  Вероятнее всего, цапли  не собираются сегодня  снова подниматься на крыло.  Они очень устали. Мне кажется, они долго летели и  готовятся к новому  долгому пути. Они не будут есть перед дорогой, чтобы  быть легкими и быстрыми.
    - А, так они уже летят в южные края,- догадался Старква.  – Я знаю. Всегда перед наступлением холодов птицы улетают  туда, где солнце и тепло. Ведь вот как бывает, я и не заметил, что  скоро осень, - с грустью добавил старый вояка.
     При этих словах  Клюква и Кляква тоже загрустили, поежились, как будто уже наступила холодная  осень. Но они  грустили всего одну минутку. А в следующую,  они уже снова пустились в свой бесшабашный танец прыжков и кувырков.
     Тут уже не выдержал и Старква.  -  Послушайте, мы еще не выполнили задания. Нас ждут на болоте с Чухом.  Пока буфиты не вылезли из своих нор, трогаемся в обратный путь.
     Но было поздно. Буффалло  Десятый, услышав о том, что цапли не прилетят на болото, дал сигнал к сбору.  Этот сигнал был слышен и понятен только жабам, поэтому лягушки упустили последнюю возможность  незаметно и спокойно вернуться в Квакшу.
     Удивительно, но эти толстые, неповоротливые буфиты с непостижимой для их комплекции скоростью, выскочили на берег, окружили лягушек и стали издавать воинственные победные звуки. Чух не стал терять время. Он  подтянулся и взлетел на ветку ближайшей ели. Сейчас было бы совсем некстати снова получить дозу жабьего яда и оказаться парализованным.
     Вперед выдвинулся Буффалло  Десятый. По обе стороны от него, грозно подняв морды, твердо упершись в землю кривыми лапами, стояли  Жабо, Бубу, Ага, Максибуфа, Жабина, другие сильные буфиты из состава  главного и среднего руководства, затем следовали члены нижнего руководящего состава, а дальше по кругу выстроились отряды рядовых. Ситуация  явно складывалась не в пользу лягушек. Но никто из них не дрогнул.
     - Мы отпустим вас,- громко произнес Буффалло  Десятый,- но с условием, что Чух Болотный останется у нас. Вот от чего зависит ваша  свобода и даже жизнь, - с  презрительной усмешкой  добавил он.
      Буффалло был точен и немногословен. Он был хорошим оратором.  Возможно, и впрямь его предки родились в Италии.   
       В напряженной тишине вдруг громко раздался звучный и смелый голос Старквы.
     - Не вы, а мы вам будем ставить условие.  Знайте, по моему сигналу сотни и сотни наших бойцов ринутся на Буфо.  Они  уже совсем близко. В несколько прыжков все будут здесь. Или новая битва, или Чух уходит с нами.
      Напряжение возрастало.  Рядовые буфиты, вначале стоящие за руководством одной темной массой, распались на две части и стали окружать квакш. Они быстро сомкнули кольцо. Потом  стало образовываться второе, третье. Рядовые напирали и теснили  лягушек – разведчиков. И тут  Старква дал сигнал. Как он и предупреждал, с непостижимой скоростью берега Буфо стали заполняться лягушками. Они  выпрыгивали откуда-то из-под земли,  кустов,  камней. Десятки, сотни, тысяча лягушек. С громким кваканьем они бесстрашно ринулись к цепям рядовых буфитов, разрывая одно кольцо за другим. Казалось, еще мгновение, и кровавая бойня развернется в полную силу.
    Но  именно в этот момент Чух, висящий на  ветке высокой, ели и внимательно наблюдавший за разыгрывающейся драмой , крикнул с такой мощью, что все замерли:
    - Остановитесь! Я приказываю! Не надо воевать. Я остаюсь, и буду служить  и в Буфо,  и в Квакше. Мне совсем это не трудно. Но теперь и я скажу свое условие: я буду жить на дереве и  перелетать то сюда, то туда. Я клянусь не скрывать ни одного важного сведения, полученного мною ни от  лягушек, ни от жаб. Я клянусь не разглашать ни одной тайны, важной только для лягушек или только для жаб без  согласия одной из сторон. И пока я с вами, между двумя болотами  Буфо и Квакшей должен быть мир.
      Чух раньше никогда не говорил такой длинной речи для такого многочисленного собрания. Он сам, признаться, удивился  своему умению оратора.  Понимая, что и лягушкам, и жабам трудно высоко задирать глаза, Чух перелетел на нижнюю ветку,  не забыв точно прикинуть расстояние, куда  Ага  не достанет своим ядовитым плевком.
      И вдруг, нарушив  зловещую тишину, раздался голос признанной красавицы  Жабины. Она знала, что ей многое прощалось из-за красоты.
-  А ты научишь нас зажигать зеленые огоньки?-  жеманно спросила она.-  Чтобы мы  вечером гуляли по Буфо и освещали себя и дорогу.- Жабина подняла  одну лапку вверх, изображая, как она будет разгуливать, держа в руке  фонарик. Это получилось у нее столь уморительно, что многие просто покатились со смеху.
      Смех, как известно, очень заразительная штука.  Только что острая обстановка, нервное напряжение, угроза серьезных боев,  куда-то разом исчезли. На берегах Буфо разрастался смех, сопровождаемый  всхлипываниями, как бывает при смехе ( а не только при плаче), кваканьем, шумом прыжков и звуками  шлепков о воду. Многие жабы и лягушки просто валились на спины от смеха и дрыгали лапками, повторяя : Ой, не могу, ой, сейчас умру от смеха.-
     - А  ты  нам сделаешь такие же дудочки как у лягушек?-   решился спросить кто-то из рядовых.
   -И еще  ты должен нас научить своим песенкам, - со смехом прокричал другой буфит. Тон был дерзкий, но темнота позволяла быть смелым и не бояться, что руководство заметит нахала.
  – Да, песенки, мы хотим распевать песенки как там,  на лягушачьем болоте,- поддержали  смельчака сразу несколько голосов.
     Можно сказать, что болото  было охвачено буйным весельем. Чух на своей ветке добавлял веселья, развлекая бойцов  обеих армий своими прыжками, кувырками, показывал  фокусы , выворачивая шею и вертя головой.
       - Конечно, я научу вас всему, что умею сам, - беззаботно повторял Чух,  закончив очередное сальто - мортале. А песенки… да хоть сейчас. Эй, Клюква, запевай.
        Клюква тут же, как будто ожидал этой просьбы, запел самую веселую Чуховскую песенку. Лягушки  присоединились к нему. Поскольку припев был простой,  жабы его быстро подхватили, и на поляне уже гремел настоящий сводный хор.
       Верхнее руководство жабьего болота во главе с Буффалло Десятым вначале держалось особняком, стараясь сохранить свое руководящее достоинство, но потом все не выдержали и присоединились к общему веселью. Правда, перед этим великий Буффалло все же высказался:
      - Я весьма рад, что два таких близких даже родственных поселения,  нашли возможность договориться. Это доказывает не только нашу силу, но и  мудрость. Но это еще и заслуга  уважаемого Чуха. Мы надеемся на полезное сотрудничество с ним. Все. Я сказал. – Буффалло, как всегда, был краток и понятен. Нет, кто бы еще сомневался, что его праотцы  приходились земляками самому Цицерону. 
        Постепенно буфиты стали расходиться по своим излюбленным местам.   Попрощавшись с Чухом, попрыгали и лягушки в свою родную Квакшу.  Под веткой ели, где сидел Чух, задержались только братья Клюква и Кляква, Старква, Смелква и Большой Паква.  Чух спрыгнул с ветки, убедившись, что ядовитая Ага поплелась восвояси.   
       - Чух, дружище,- тихо сказал Старква, - нам тебя будет здорово не хватать. Мы очень привыкли к тебе. Мы, как это сказать… Полюбили тебя.
          - Да, да будет не хватать, да, да, полюбили,- эхом откликнулись братья.
       - Мы будем всегда рады видеть тебя у нас, ждать твоего прихода,- проговорил молчавший до того  Большой Паква, - или твоего  прилета. Скоро осень, потом зима. Нам нужно готовиться. Ты ведь нам поможешь, особенно молодым лягушатам?
       Чух спрыгнул с  дерева, обнял каждую лягушку, пощекотал, как прежде Клюкву и Клякву, чтобы расставание не было столь печальным,  и сказал.
- Друзья мои, вы всегда будет занимать  в моем сердце  главное место. Помните об этом.
      Когда Чух остался один, он взлетел на самую высокую ветку, почти на верхушку ели, устроился среди ее зеленых ветвей, лег на спину и стал смотреть в небо и думать. Это было  его любимым занятием. Он продолжал думать о том, как научиться понимать молчание  травы, деревьев, цветов.
      На  небе между тем  разыгрывалось настоящее чудо: оттуда, из темно-синей глубины начали падать звезды. Они летели и летели, а Чух протягивал руки, старясь поймать хоть одну, но все было напрасно. Они пролетали мимо, исчезали, растворялись в темноте, может быть,  даже не долетев до земли. 
     - Надо бы проследить путь падающей звезды и попробовать  найти место, куда она падает,- решил Чух и  заснул. 
      Лето кончалось. При первых же заморозках стали пропадать из виду и жабы, и лягушки. Они прятались глубоко под землю. Как-то утром Чух обнаружил, что его сведения  о наступающей зиме некому передать. Оба болота, Буфо и Квакша покрылись ледком, листья давно облетели, а вместо зеленой травы везде лежит снег.  Чух сделал пару кругов над одним болотом, потом над другим и, слившись по цвету с белыми хлопьями, совсем пропал из виду.
      Чух  пропал не только с болота Квакши и с болота Буфо. Пропал вообще.  Когда пришла весна, и лягушки, и жабы стали выползать из своих земляных нор,  они не увидели своего друга и помошника Чуха Болотного Он прожил с ними только одно лето. И пропал…
      Но с тех пор,  на Квакше,  когда приходит лето, в длинные теплые вечера, лягушки  любят вспоминать, как когда-то  впервые появилось у них  странное существо прозванное Чухом Болотным. Начинала обычно престарелая Баква
    - Как-то вечером, сижу я на кочке и вдруг слышу чух да чух.-
     Ее рассказ многие давно знали  наизусть, но никому не надоедало слушать снова и снова.  И не только слушать, но и постоянно встревать, добавляя действительные или выдуманные подробности. Никто не возражал против этого. Каждый рассказчик имеет полное право на свои выдумки и придумки. Главное, чтобы было интересно.
      Среди постоянных слушателей всегда были и верные друзья Чуха, уже совсем взрослые  Кляква и Клюква. Братья молчали, хотя как раз им бы  нашлось, о чем поведать сородичам. Оба встрепенулись лишь  однажды. В тот вечер в разговор встряла известная сплетница Хриплая  Утка, которая принесла в клюве новые сведения. Она сказала, что услышала их от своих приятелей перелетных  гусей.  Те уверяли, что когда им пришлось лететь  у края африканской пустыни, они заметили какое-то странное существо, очень похожее на Чуха Болотного.
     - Но даже если это действительно ваш приятель Чух Болотный, вы бы его и не узнали. Говорят, он стал ярко золотистого цвета,-  с некоторым злорадством прохрипела Утка, а потом, иронично усмехнувшись, прибавила:
      -Представьте себе, гуси сделали несколько кругов над этим местом, чтобы убедиться, что это странное существо  пытается научить ящериц петь песенки, танцевать и даже  летать между песчаных дюн! Чудной он все-таки-.   
      - Не чудной, а чудный!  Точно, это наш друг,- радостно  проквакали Клюква и Кляква и закружились в быстром танце, подпрыгивая и даже взлетая над и кочками, как учил их когда-то Чух Болотный .
   
                К О Н Е Ц