Открытый массаж сердца

    

  Я уже доводил до сведения читателя, что
в  начале моей хирургической деятельности
анестезиологической службы как таковой не было, и наркоз давала санитарка операционной, которая не имела медицинского образования. Просто ее научили этому ремеслу. Обычный ее реквизит – флакон эфира, банка с вазелином, маска Эсмарха и полотенце.
После того, как больного укладывали на операционный стол, она смазывала лицо больного вазелином (что бы не обжечь
кожу эфиром), наливала эфир в маску, накладывала маску на лицо больного, поплотнее окутывала маску полотенцем и
просила больного глубоко дышать. Конечно, за всеми ее действиями врачам приходилось пристально следить, т.к. наркоз дело серьезное и отвечать все равно придется врачу, если произойдет
какой - то сбой в ходе наркоза. И во время операции хирург постоянно отвлекался от операции и спрашивал, как идут дела, какое давление, узкие ли зрачки и др.
А когда наркоз достигал стадии возбуждения, то все, кто находился в операционной, наваливались на больного и удерживали его до засыпания.
   Конечно, это была вынужденная мера,
т.к. врачей в отделении было мало и кого – либо поставить на наркоз не представлялось возможным. Но уже в то время  появились наркозные аппараты
(«Красногвардеец») и аппаратный наркоз давали врачи. Кому –то идти на наркоз, а кому – то на операцию.
  В 1963 – 65 гг. стала намечаться анестезиологическая служба, появились желающие врачи сменить профессию хирурга, терапевта, гинеколога на анестезиолога.  Они проходили специализацию, а в последствии  занимались  только наркозами. Врачу – анестезиологу придавалась медсестра
и это была бригада анестезиологической службы. Я лично тоже прошел специализацию, давал эндотрахеальные наркозы, но профессию не сменил, остался
верен хирургической профессии  и  не жалею об этом.
   С 1963 года я работал в городской клинической больнице № 2, которую именовали как  «Чкаловская». Первым анестезиологом  был у нас Анатолий Иванович Иванов, а его медсестрой Нина Душенина. Вот они то и давали наркозы на серьезные полостные  операции. Некоторые  операции, как аппендэктомия, грыжесечение, зоб, варикозное расширение вен, геморрой и др.  еще долгое время проводились под местной анестезией.  В настоящее время исключительно все операции выполняются под общим обезболиванием  бригадой анестезиологов.
  Однажды в отделение травматологии поступил пострадавший с переломом лодыжек. Рентгенологическое исследование показало, что необходимо произвести репозицию костных отломков (т.е. поставить отломки на место), и пострадавшего взяли в гипсовую комнату, куда перевезли наркозный аппарат, чтобы под наркозом заняться репозицией отломков. Пострадавшим занялись травматологи, а я в это время в ординаторской занимался историями болезней своих больных.
   Вдруг открывается дверь ординаторской и медсестра взволнованным голосом кричит:
-  Юрий Олегович, срочно зайдите в гипсовую, там что – то с больным !!!
   Открыв дверь гипсовой, я увидел, как Анатолий Иванович  производит закрытый массаж сердца у пострадавшего, а медсестра делает  искусственное дыхание
через рот. Я спросил:
- Толя, что случилось ?
- Остановка сердца. Я давал ему наркоз
хлороформом, а с хлороформом я имею дело первый раз, хотя нам преподавали на
курсах,  как его применять. У него очень маленький диапозон  дозировки и, похоже, я передозировал.  Надо делать открытый массаж сердца, закрытый не эффективен. Так что давай, Юра! – все это Толя выпалил мне, не прекращая массажа. Я тут же распорядился, что бы принесли стерильный перчатки,  скальпель и несколько  кровеостанавливающих зажимов. Очень быстро появилась операционная сестра с подносом,  и я приступил к операции. Быстро обработал операционное поле в области сердца, скальпелем произвел разрез по пятому межреберью и вошел в плевральную полость. Перикард вскрывать не стал. Сердце не работало. Запустив руку в полость грудной клетки, я охватил сердце и начал массировать. Кто-то протянул мне шприц с адреналином и я ввел его в полость сердца. Массаж продолжался минуты три-четыре, и я почувствовал, как сердце начало работать. Держа руку на сердце, я ощущал, как сердце набирает силу и вскоре оно начало работать нормально. Убрав руку из  грудной полости, все мы продолжали наблюдать за работой сердца. Анатолий Иванович произнес:
- Надо еще понаблюдать, а то может вновь остановится.
  Прошло около  десяти минут,  и я начал зашивать рану на рудной клетке.      Пострадавший все еще был в наркозе, но сердцебиение и дыхание были стабильны.
   В палате пострадавший чувствовал себя неважно и  находился под бдительным наблюдением Анатолия Ивановича и медсестры. Вводились капельно различные растворы, сердечные, сосудистые средства,
средства, улучшающие дыхание и др. Но, несмотря на проводимые мероприятия, больной скончался к концу третьих суток.
  Конечно, при разборе летального случая пришли к выводу, что имело место передозировка хлороформа. Анатолий Иванович больше не применял хлороформ,
да и в других больницах после такого случая не рисковали.
   Должен добавить, что это был период
в медицине, когда открытый массаж сердца считали панацеей, хотя после такого массажа мало кто выживал. Высокая летальность и заставила оставить этот метод реанимации. А применялся он даже на улице на месте происшествия, например при ДТП, в нестерильных условиях, случайно оказавшийся на месте происшествия хирург, перочинным ножом входил в плевральную полость и нестерильной рукой производил массаж сердца. Как – то в одной из газет была
заметка о том, как хирург вскрыл плевральную полость и , не снимая кольца с пальца, производил массаж сердца, и подъехавшая «скорая помощь» увезла пострадавшего в больницу.
  В настоящее время открытый массаж сердца ушел в архив, а закрытый отработан до мелочей и теперь считается эффективным методом реанимации.
   Почему погибали больные после такого мероприятия ? Вероятно потому, что в то время не было еще реаниматологии, которая появилась вслед за анестезиологией. Теперь – то в каждой больнице имеется отделение реанимации, где выхаживают самых

тяжелых, а иногда и безнадежных больных.
В этом плане медицина сделала шаг вперед. Поживем, увидим, что будет дальше.