Устами младенца...

Птицу, как известно из фольклора, видно по полёту. А коней ретивых, как гласит классика, узнают по их таврам.

Характер Арсена Мугадовича, мужа мово многомудрого, хорошо узнаётся и оценивается по одному семейному преданию, кое матушка его, Малика Сайдалиевна, она же в просторечии Майя Сергеевна, любит рассказывать на семейных посиделках, заливаясь звонким хохотом.

Матушкою Майя, назовём её так для простоты повествования, была весьма юной. Сына своего родила чуть позднее совершеннолетия, и потому к пяти его годкам была всё ещё девушкой нежной, смешливой и не очень-то солидной. Не мать, в общем, а ехидна. В хорошем смысле этого слова:) Это явление хорошо известно людям, родившимся у юных родителей: ума житейского ещё нету, а дитятко уже есть. И дитятко это воспринимается как последняя игрушка и отличный тренажёр для самоутверждения в непонятном взрослом мире.

Ребёночек, кстати, по сию пору добрым словом поминает, как боялся в младенчестве раков. Не тех, которые в водоёме клешнями щёлкают, а уже одомашненных кипяточком и от этого красненьких и томных. Так вот, юная мамашка, прознав про сию слабость дитяти, взяла раскрасневшегося от кулинарных приёмов членистоногого - и ну дитятко стращать. Достращала до того, что чадо забилось в угол между стеной и рефрижератором. А мамашка хохочет и суёт мальцу в нос безвредное, по её пониманию, существо... Ну и как её после этого назвать?:) Ехидна и есть:)

Но и малец у такой мамашки тоже рос не промах. Здесь и уместно будет семейное предание.

Обычно из детского саду младенец Арсен Мугадович возвращался несколько испачканным по самые уши. Соблазнов много: песочница, лужа, дырка в земле и прочая гонобобель, юному пытливому созданию зело любопытная. И всё это эмпирическое добро имело поганую привычку оставлять следы на вретище младенческом. А у нас ведь как: если на люди, ребёнка надо одеть в парадное, лучшее, чтоб не в грязь лицом и чтоб публика обзавидовалась на благосостояние. А в детский-то садик – это же в самые что ни на есть люди! Посему каждый день ребёночка обряжают, как католического подростка на конфирмацию, а каждый вечер получают нормальное человеческое дитя, свершающее процесс познавания действительности в дотрудовой период...

Короче, закончилось у Майи терпение. Ну, как это обычно у родителей бывает, независимо от возраста дитяти и родителя. Было-было терпение, а потом раз – и закончилось. И чтоб научать младенца порядку и тщанию, а такоже бережливости к уважению к чужому труду, ему было выдано мыло, тазик с водой и строгий наказ: коли пачкаешь одежонку так рьяно, изволь сам её и в порядок привести!

Несмотря на нежный младенческий возраст, нраву юный Арсен Мугадович был самого несносного. Причём в точном соответствии с присказкой про тихий омут. Мамашка говорит, заснувши, дышал, подлец, так тихо, что она, обливаясь холодным потом, ходила щупать тельце – не остывает ли уже, покуль она тут в заботах колотится? Отмечу, что поганой этой привычки – дышать невидимо и неслышимо – не утратил он и по сию пору. Другой раз проснусь, гляну на профиль орлиный, и сердце замирает: а ведь не дышит супостат! Тут уж обычно не до церемониев, тряхану,бывалыча, слегка, чтоб не напугать, если таки живой. А ничего: распахивает глазёнки и взгляд такой небесный-небесный! Чистый андел, даром, что заросший, как ваххабит, по самые глаза...

И вот стоит младенец Арсен Мугадович несносного нраву, жулькает одежонку. Сопит, но стирает. Пощады не просит. Сердце мамашкино теплеет от понимания: вот теперь-то чадушко воньмёт её стенаниям и в садике детском прекратит извозюкиваться, аки свиньища некошерная! То-то наступит в доме мир да покой, то-то времечко золотое грядёт!

Иногда родителям, во благости ожидающим резкого изменения континентального климата в характере дитятки, срочно требуется аппарат РГЗ последней модификации. Реактивная, то есть, губозакатайка. Так и на этот раз вышло.

Возвращается на следующий день младенец Арсен Мугадович из детского учреждения грязнее прежнего. Уж таково грязный, что подсвинок из вонючей лужи эльфийским принцем покажется!

Матерь, ясное дело, в допрос: этого чего же ты, сын мой строптивый, так разуделался-то? Это почему же до тебя слова-то и просьбы человеческие никак не доходят? Это что же за наказание мне Божье?

А младенец Арсен Мугадович ответствует ей с достоинством в голосе и взоре:

«А я, между прочим, сам на себя стираю!».

Вот так вот. И с годами, скажу я вам, характер сего дитяти ничуть не поменялся:)


Рецензии