Размышления о кино и не только

Будучи в детстве, несмотря на кулинарные старания бабушек, очень худым мальчиком, я испытывал постоянные неудобства, из-за того, что мои родители, будучи людьми далеко не обеспеченными, старались в старших классах покупать мне вещи «на вырост». И если длинные брюки можно было еще как то укоротить, то пиджаки сорок восьмого размера, висели на моих сорокачетырехразмерных плечиках как мешок, вызывая подчас не только насмешки, но и самые что ни на есть подозрения. Например, подозрения в покушении на Ленина. Это произошло летом 1979 года, когда я с родителями поехал отдыхать в дом отдыха в Подмосковье. Насыщенная культурная программа включала в себя не только знакомство с древним и чудом сохранившимся церковным зодчеством, пришвинскими и левитановскими местами около Звенигорода, но и с посещением столицы нашей Родины и его главного музейного экспоната, лежавшего там к моменту моего приезда уже целых 55 лет. Бойкая экскурсоводша поставила нашу группу в середину гигантской очереди, состоявшей в большей своей численности из среднеазиатских гостей столицы. Буквально в десяти метрах от входа в Мавзолей,как будто из под земли передо мной вырос гигантских размеров гэбист в штатском и начал молча и бесцеремонно меня шмонать сверху до низу. По всей видимости висевший на мне мешком пиджак и одетый мамой, папин галстук произвели на чекистов на столь неизгладимое впечатление, что они не исключили вероятность, что за полами пиджака спрятана бомба, которую я смогу взорвать. Обыскав меня в течении нескольких секунд, охранник исчез так же внезапно, как и появился. Шок и неприятное впечатление еще более усилились от мрачного краснознаменного склепа с желтой восковой мумией раскосого трупа. Выйдя на воздух, нас провели вокруг кремлевских захоронений , около таблички с надписью «Мехлис», отец проворчал:«Сволочь». Сталин же в то время вызывал у нас мальчишек 70-х противоречивые чувства. С одной стороны мы, из передач радиоголосов в первую очередь частично представляли себе, уж если не масштаб репрессий, то их наличие. Среди наших друзей и приятелей были те, у кого родные «пострадали» от Сталина, кого «забрали» при Ежове, кто «сидел» при Берии. Но с другой, героический Сталин, победитель фашизма, красовавшийся на лобовых стеклах белых «волжанок» с грузинскими номерами противопоставлялся больному, шепеляво-чмокающему генсеку, вручающему себе с интервалом в полгода по золотой звезде и, наверняка присвоившему себе подвиги и доблесть в своих растиражированных трехтомных воспоминаниях.
Именно этим можно объяснить, что когда всех старшеклассников повели организованно в кинотеатр на фильм «Солдаты свободы», во время кадров с игравшим Брежнева артистом Матвеевым, раздался дикий свист. Учителя бегали вдоль рядов, пытаясь выявить организаторов, но это было бесполезно, свистеть начали не по команде, а одновременно все. А вот когда на экране появился усач в мундире, украшенном всего лишь одной звездочкой, с трубкой в руке, мы опять не по команде дружно встали и начали аплодировать. Аплодировали мы подспудно конечно не Сталину. Скорее всего, это были аплодисменты протеста. Может быть это происходило и потому, что наше поколение мальчиков 70-х, было последним в той череде не доигравшихся в войну. «А в подвалах и полуподвалах, ребятишкам хотелось под танки»- это и о нас успел спеть Высоцкий. Через пару лет Родина предоставит сполна нашему поколению эту возможность в Афганистане.
Кино было в те годы самым доступным видом отдыха и развлечения. И даже не потому, что «билетик синенький» стоил 10-20 копеек. Кино было волшебной возможностью на полтора часа уйти от реальности серой и мрачной советской жизни. Очень часто вылезая из «плюшевой утробы» кинозала в течении нескольких минут ты приходил в себя понимая, что находишься в мрачном и пыльном советском городе конца 20 -го века, а не в мушкетерском Париже 17- го или среди гордых индейцев племени апачи. Уход от действительности в большей части и формировал наши кинопристрастия. Фильмы про индейцев, производства студии ДЕФА с югославом Гойко Митичем, и румынские картины про гайдуков, чехословацкий фильм « Секрет племени бороро» про инопланетян, и знаменитая экранизация «Рукописи, найденной в Сарагосе», «Опасные гастроли» (там впервые увидели и услышали живьем Высоцкого) и «Большие гонки» с Кёртисом, Леммоном и очаровательной Натали Вуд, настоящее имя которой оказывается было Наташа Захаренко, вот только мизерный перечень тех фильмов, на которые, не по разу, ходили с билетами или без билетов мы и наши друзья. Только в радиусе 10 минут пешком, около моего дома в те годы было шесть кинотеатров, два дворца культуры с кинозалами,  и два летних кинотеатра. Сегодня из них сохранились только два.
Упомянутый польский фильм «Рукопись, найденная в Сарагосе», действительно был культовым. Не зря в нашем классе даже проходил негласный конкурс, на лучшее изображение несчастного Пашеко, блистательно сыгранного актером Печкой, больше известным как Густлик из сериала «Четыре танкиста и собака». Прозвище «Пашеко» автоматически получила Лена Пашенко из нашей компании, а миниатюра с искаженным и скошенным лицом, выставленной вперед правой рукой и дикими возгласами (так мы изображали Пашеко) часто исполнялась на улицах, пугая ничего не понимающих мирных гуляк.
Апофеоз произошел неожиданно, и не где-нибудь, а в зрительном зале Дома офицеров, где театральными артистами читалась переписка Ивана Сергеевича Тургенева с актрисой Полиной Виардо. Постановка не пользовалась спросом, и организаторы решили при помощи учителей нашей школы распространить билеты насильно. Делалось это бесцеремонно и нагло. И мы решили отомстить. Бедные интеллигентные театральные старушки, пришедшие насладиться высоким стилем писем влюбленного русского классика гордой испанке. Как мне стыдно перед ними до сих пор. Вечер для них по нашей вине был испорчен. Усевшись в конце зала, мы решили провести конкурс, кто лучше изобразит Пашеко. Кончилось это тем, что актеры на сцене были вынуждены её покинуть. Искаженные (не хуже чем у Пашеко) лица театральных старушек и наших учителей были обращены в нашу сторону. В перерыве, мы с позором, прямо как Бендер с Воробьяниновым с аукциона, были удалены из зала.
Еще одним «культовым» для нас фильмом стала глупая итальянская комедия «Синьор Робинзон», в которой впервые откровенно говорили о сексе, которого в СССР вроде и не было. Знаменитое выражение «динь-динь», как раз и обозначавшее действие вошло в наш «словарь» надолго.
Эпоха киноромантизма заканчивалась с окончанием школы, последние киношедевры пришлись уже печальное лето 1980 года, «Пираты двадцатого века» и «Экипаж» стали заключительными аккордами нашего детства. Плакаты с портретами героев Николая Ерёменко и Леонида Филатова украсили девичьи спальни и комнаты в общежитиях. Но это уже другая история. И явно не моя.