Его приковали к батарее

О жестоком обращении с детьми сказано и написано немало. К сожалению, жизнь не устает преподносить нам все новые факты, свидетельствующие о равнодушии взрослых к тем, кого мы называем цветами жизни и кто составит основу  завтрашнего общества. Лицо этого будущего определяется сейчас, тем, какими сумеем мы вырастить маленьких человечков. За тот мир, который станет слепком с норм морали и поведения (с норм ли?), правящих бал в современной России, становится очень тревожно…

Пролог
Неважно, произошла ли эта дикая история именно в ...ком районе или в одном из соседних с ним. Уточнять, где именно, мы не будем. Это не в интересах главного пострадавшего – маленького Андрюши, которому в самом начале своего земного пути пришлось столкнуться с изнанкой жизни. Поэтому все имена и фамилии ее участников, а также некоторые несущественные факты и детали я посчитал нужным изменить.
Андрюша все еще сторонится незнакомых людей и трудно идет на контакт. Чтобы разговорить малыша, надо завоевать его доверие. Дается это нелегко и не сразу.
- Андрюша, ты по маме скучаешь? – спрашиваю я у крепенького белобрысого пацаненка с большими грустными глазами.
- Да, очень, - он смотрит в землю, ковыряя ногой в песке. Подумав, добавляет: – Только моя мамка злая, я ее боюсь, она дерется больно…

Любовь-морковь
Нине было почти семнадцать, когда она повстречала Кирилла на одной из поселковых дискотек. Он был на полтора года старше. Любовь закрутилась быстро, и не успела она оглянуться, как забеременела. Сначала сдуру не сообразила, в чем дело, а когда дошло, что впереди маячат возня с маленьким беспомощным существом, бесконечные стирки, бессонные ночи, Нина не на шутку испугалась и пошла к Кириллу.
- Ты обязан жениться на мне! - заявила она ему.
Кирилл, которому светила армия, а служить он желанием не горел, сразу смекнул, что может откосить (тогда молодым отцам давалась отсрочка до достижения ребенком трех лет), поэтому особо не отнекивался и быстренько согласился. Да и Нина была девушкой видной, что называется, ядреной. Перетерпев истерики родителей, добившись разрешения в комиссии по делам несовершеннолетних на брак, они поженились. Поселились в однокомнатной квартирке пятиэтажки, которую предоставил в пользование отец Кирилла. Вскоре родился крепкий горластый карапуз.
Сначала в молодой семье все шло нормально, не хуже, чем у других. Нина заботилась о малыше, Кирилл устроился на работу, а вечерами пусть не слишком охотно, но помогал ухаживать за сыном. Его родители, проживавшие в соседнем городе, иногда подкидывали деньжат, а Нинины, увидев, что дочь устроена, уехали на север, чтобы заработать на жизнь и на будущую пенсию. Однако прошло три года, Кирилла забрили на срочную службу, и Нина с ребенком осталась одна в квартире.
Тут-то ее и подстерегла другая любовь, коварная и безответная. Новый жилец дома двадцатипятилетний Саша, поселившийся в соседнем подъезде, был божественно красив, и Нина мечтала о нем день и ночь. Однажды ей удалось с ним переспать (Саша был еще тот плейбой), но, видно, завязывать продолжительные отношения он не собирался.

По рукам
И Нина сникла. Ребенок перестал ее интересовать, и без того не слишком активная переписка с мужем, служившим в Южной Сибири, совсем прервалась (как потом выяснилось, и у Кирилла появилась новая любовь, в родной поселок после демобилизации он так и не вернулся). В квартиру стали наведываться парни и мужики, часто с бутылкой водки за пазухой. Нина стала пить, пошла по рукам, бросила работу, сына все чаще отдавала больной свекрови. Теперь вся округа знала: там, на пятом этаже крайнего дома, Нинка-алкашка за бутылку и нагишом на столе спляшет, и все что захочешь сделает.
Маленький Андрюша Петренко рос непоседой, ему все было интересно. Когда он особенно доставал мать своими «почему» или ребячьими капризами, она награждала его оплеухами, а если была пьяная – могла и отлупить чем попало. Тогда басистый рев Андрюшки, перекрываемый раздраженными криками матери, разносился по всему подъезду. После ряда таких инцидентов, визитов милиции, посещений неблагополучной квартиры органами по делам семьи и детства дошло до того, что Нину вызвали на заседание комиссии по делам несовершеннолетних. На комиссии она клялась и божилась, что ни в чем не виновата, что с понедельника устроится на работу, а сына она не бьет, только ставит в угол, поэтому он и плачет, и это больше никогда не повторится… Она почти верила в то, что говорила. Нине, пригрозив судом и лишением родительских прав, дали время на исправление и взяли с нее слово, что за оставшиеся до школы несколько месяцев она подготовит ребенка к первому классу так, как полагается.

Лишний
На несколько дней в квартире воцарилась тишина. Нина, собравшись с духом, как-то даже отправилась искать работу. Но на обратном пути у подъезда встретила старого дружка Гошу. Гоша был слегка навеселе и явно искал, с кем можно продолжить мероприятие.
- А… я с угощеньицем к тебе, - заплетающимся языком сообщил он, демонстрируя выглядывающую из-за пазухи бутылку с самогоном. – Подогреемся?
Поднялись в стылую неухоженную квартиру. Дома ждал голодный Андрюшка.
- Ма-а-м, кушать хочу, - захныкал он, - кушать дай.
- А хлеб на кухне для кого, бестолочь? – буркнула Нина. – Не мог сам согреть чай, что ли?
- Хлеб я днем съел, а чайник пустой, вода с утра не идет, - продолжал канючить сын.
- Раз съел, марш на кухню и сиди там, не пудри мозги! – цыкнула Нина. – Вертишься тут под ногами!
Не дожидаясь, пока мальчик уйдет, Гоша наполнил услужливо поданные Ниной рюмки.
- Ну давай, будем! – сказал Гоша, и они одновременно опорожнили рюмки.
- Чего такая слабая сегодня, ты у кого ее брал, а? – недовольно скривилась Нина. – Давай, наливай еще!
Самогонка кончилась быстро, нехитрая закуска тоже. Маловато будет, раздраженно подумала Нина.
- Ма-а-м, ну дай покушать, ну хотя бы кусочек! – в дверях опять появился Андрюшка.
Нина разозлилась: сколько же можно нудить!
- Не тебе сказано было сидеть на кухне и не высовываться, балда? – грубо прикрикнула Нина. – Замолкни! Мать занята, блин, у нее гости, что тебе непонятно? Сиди и жди, а то сейчас заработаешь у меня!
Андрюшка, скуксившись и еле слышно всхлипывая, поплелся обратно на кухню.
Цепь для сына
В голове у Гоши зрела мысль. Долго зрела. Наконец он собрался с силами изложить ее.
- Может, парня, это самое, того? – пробормотал Гоша.
- В смысле – того? - не поняла Нина. – Ты что мелешь?
- Да привязать к чему-нибудь, чтоб не мешал. И пусть, это самое, сидит себе.
- Привязать? – задумалась Нина. – Ты лучше за водкой сходи. Хотя… если есть что покрепче, чем мелкого привязать, - неси.
- Цепь есть на конуре, прочная, мой пес на ней сидел, пока не издох, - оживился Гоша. – А ты, это самое, денежек мне дай! У меня, это самое, больше ни копейки не осталось, взять самогончику не на что, а в долг баба Рая больше не дает.
Нина покопалась в куртке и протянула Гоше смятую купюру.
- Давай быстрее, одна нога здесь, другая – там, - приказала она. – И цепь, или что там у тебя, не забудь.
- П-понял! – Гоша обрадованно притопнул ногой: если Нинка посылает за второй и при этом торопит – это верный признак того, что скоро она дойдет до кондиции и его ждут жаркие объятия. – Айн момент!
Через пятнадцать минут друзья-собутыльники уже распивали вторую поллитровку, а хнычущий от обиды и голода Андрюшка сидел на полу в кухне, накрепко привязанный к трубе отопительной батареи цепью, громко позвякивающей при малейшем движении. Мать плотно закрыла дверь, чтобы сын не мешал веселью, и велела ему «не возникать». Охмелевший Гоша орал пьяные песни, Нина подпевала ему невпопад. Осушив бутылку, они уединились в спальне, потом оттуда раздался звон разбитой посуды, следом громкая ругань. Для примирения Гоша предложил продолжить кутеж у него дома. Вдрызг пьяная Нина, недолго думая, согласилась. Приоткрыв дверь на кухню, она, ища мутным взором сына, изрекла:
- Ты, блин… Андрюха, м-мать… твою!
Дверной косяк норовил уплыть в сторону. Нина, покачиваясь, пыталась сфокусировать взгляд на сыне, свернувшемся на холодном грязном полу калачиком.
- Ты… за старшего, блин… остаешься, на фиг, понял? …А-а? Не слышу, блин, ответа, твою мать! – на последних словах Нина уже перешла в крик. В ней неудержимо нарастало раздражение, и она попыталась пнуть лежащего Андрюшку. Очнувшийся от голодного неспокойного сна малыш испуганно прижался к стене рядом с батареей. Он хорошо знал, что когда мать в таком состоянии, самое меньшее, что можно от нее ждать – это тумаков.
От расправы его спас Гоша, потянувший подругу к выходу.
- Нин, пошли, Нин, ну его, пошли скорее, - бубнил он под нос, не желая задерживать «продолжение банкета».
Они ушли, забыв запереть дверь. Нина, ударившаяся в запой, вернулась домой только через три дня. Не сама, а с милицией, имевшей на руках доказательство жестокого обращения с ребенком – ту самую цепь.
На счастье мальчика соседка, поднимавшаяся по лестнице, услышала его тихое поскуливание. Зайдя в квартиру, она увидела прикованного цепью к батарее худющего заплаканного ребенка в грязной одежде, дрожавшего от страха и холода.

Эпилог
От жестокой и равнодушной матери Андрюшу избавляли уже всем миром, словно разом проснулись от спячки. Нину лишили родительских прав и завели на нее уголовное дело за жестокое обращение с детьми. Она не смогла одуматься, вскоре совершила на пару с тем же Гошей кражу и теперь отбывает срок. Андрюша же на долгое время попал в социальное учреждение, где, собственно, я с ним случайно и встретился. Там мне и рассказали в подробностях эту его печальную историю.
Андрюшин отец, Кирилл, и другие родственники не проявили интереса к его судьбе. Кирилл прислал официальную бумагу с отказом участвовать в воспитании сына, был лишен родительских прав, и поэтому не так давно Андрюша поселился в приемной семье. Хочется верить, что в дальнейшем у него все будет хорошо.
Но сколько еще детей, глядя на взрослых большими печальными глазами, скажут им: «Моя мамка злая, я ее боюсь, она дерется больно…»?