ПТС

ПТС

Посттравматический синдром — психологическое состояние, которое возникает в результате психотравмирующих ситуаций, выходящих за пределы обычного человеческого опыта и угрожающих физической целостности субъекта или других людей.

Это случается незаметно даже для тебя самой. Просто в какой-то момент что-то внутри тебя щёлкает, и ты больше никогда не можешь быть таким, как прежде.
В какой-то момент всё теряет свой смысл. Ты больше не открываешь окна навстречу прохладному ветру, потому что ты больше его не чувствуешь. Ты больше не говоришь, потому что не видишь никакого смысла в словах. Ты больше не ты, потому что «что-то» уже щёлкнуло внутри тебя.
Ты просыпаешься в той же комнате, на той же кровати, с той же стороны. Будильник стоит на той же тумбочке и звонит в то же время, что и всегда. И ты, как всегда, просыпаешься за минуту до пробуждения этой глупой электромеханической игрушки.
Считаешь от шестидесяти до нуля . Пятьдесят девять, пятьдесят восемь…
Ты думаешь. Как всегда, ты думаешь в течение этой короткой минуты. Раньше все мысли были о счастье, поездке на море и новом платье. А теперь ты думаешь о том, почему рядом с тобой «что-то» не шевелиться, не ворчит, не дышит. Почему «чего-то» больше нет.
Три. Два. Один. Ноль.
Будильник звенит. И ты поднимаешься, принимаешь душ и идёшь завтракать. Пища с утра такая тяжёлая. Половину стакана ненавистного привычного апельсинового сока ты выливаешь в раковину. И начинаешь плакать, глядя на тонущую в стоке оранжевую жидкость.

***

–Вы всё ещё не хотите говорить?
Ты мотаешь головой.
Мужчина напротив  тебя вздыхает, протягивает очередной рецепт на антидепрессанты, а после ты уходишь.
Как сказать, что больше рядом с тобой никого нет? Как сказать, что больше ты не увидишь эту макушку с пережёнными краской волосами? Как сказать, когда не можешь говорить, давишься слезами, соплями и чувствами, которые раньше казались такими ненужными, глупыми.
Как объяснить, что больше ты не хочешь просыпаться в этой мерзкой солнечной комнате, если за стенкой в душе никто не поёт? Как объяснить, что завтрак отвратный, если в раковине теперь только одна чашка?
Как же много всего тебе надо сказать!
Но ты упорно молчишь. Каждый долбанный раз на приёме у врача. Ещё один долбанный раз в полицейском участке. Ты, ****ь, молчишь!
Ты приходишь домой и сворачиваешься калачиком на общей кровати. Вот, он спал слева, а ты – справа. И ещё ты вечно отбирала одеяла, из-за чего он просыпался среди ночи и шёл в гостиную за пледом. Он никогда не будил тебя. Он был терпелив к тебе.
Ты накрываешься одеялом, но тебе чертовски холодно. Тебя знобит, холод будто проник даже под кожу.
Хочется расплакаться, но глаза сильно болят. Не нужно больше. Ничего уже не будет как прежде.
Ты помнишь, помнишь, как хорошо вы начинали?
Как ты дышала ему в лопатки, когда с утра он стоял перед зеркалом в ванной и вглядывался в ваши отражения. Да он вообще так любил зеркала! Помнишь, когда у вас не было кровати, вы часто засыпали на полу перед зеркалом. Вы долго не могли заснуть. Он сидел и водил руками по вашему отражению. Он улыбался кривоватой улыбкой: маленький шрамик рассёк уголок его рта ещё в детстве.
Вы были так счастливы.
Август.
Было так жарко. Ты ненавидишь жару. Часов до шести из дома не выходишь. Он смеётся с тебя.
«Ну, и что мы целый день будем делать, Снежная Королева?»
«Не знаю, но туда я не пойду, даже не думай!»
Хочешь, я расскажу тебе, что вы будете делать?
Вы будете вместе. Ты будешь стонать его имя, вы будете рвано дышать, будете умирать и рождаться заново каждую секунду эйфории. Говорят, душа находится где-то в районе солнечного сплетения. Ты веришь: когда вы вместе, там всегда очень тепло. Но ты не боишься такого тепла, ты любишь это тепло.
Он целует тебя в висок. Ты закрываешь глаза. Уже через несколько минут шаришь по тумбочке в поисках его наручных часов.
«Ещё только четыре!»
«Понеслась по новой, или на что ты мне намекаешь?» – он громко смеётся.
Ты любишь его смех. А голос. Как же ты любишь этот всегда немного хриплый голос!
Вы лежите рядом. Дышите. Друг другом. Глупости, правда? Люди ведь дышут воздухом, а не другими людьми. Просто когда-то кто-то так охарактеризовал это странное чувство, когда от чувств дыхание перехватывает.
Кажется, сейчас ты мечтаешь захлебнуться вашими чувствами. Но не судьба.
И вот уже шесть, и вот вы собираетесь на улицу. На тебе какое-то платье, на нём джинсы и футболка с забавным принтом.
Вы долго ходите по улицам, которые знаете уже наизусть. Но каждый раз вы удивляетесь, насколько здорово идти именно здесь именно вместе.
Темнеет. И вы идёте домой. Готовите ужин, смотрите фильм, нет, не так, вы смотрите друг на друга, а он выключает ноутбук и говорит, что фильм всё равно отстой, лучше пойти спать.
Он называет «отстоем» даже высокорейтинговые фильмы. 
Снова просыпается и идёт за пледом. В этот раз ты тоже просыпаешься, потому что он задевает торшер, и тот падает.
«Извини, извини» – шепчет он, возвращаясь в спальню с пледом и снова укладывая тебя спать.
«Ты мог бы сказать» –сонно бормочешь.
«Что?»
«Про одеяло. Ты мог сказать».
В темноте чувствуешь, как он улыбается.
«Давай, засыпай».
Утро. Снова душ. Снова вместе. Завтра вы уезжаете на море. Он вертит в руках древний «поляроид», смотрит с улыбкой на маленький объектив.
«У тебя же есть новый фотоаппарат» – говоришь ты.
«Ты же так любишь с этим играться» – говорит он.
А ведь правда. Скажи, что испытываешь какой-то детский восторг, когда «поляроид» выплёвывает фотокарточки.
Море.
Синие и бесконечное.
Вы целуетесь на пустом пляже.
Ты и сама не замечаешь, что лежишь на мокром песке, а он нависает над тобой.
Крики чаек и шум волн. Ты дышишь ему в шею, он улыбается.
Скажи, что сейчас ты счастлива. Скажи, что сейчас ты любишь его. Ну же, скажи.

Щелчок затвора.
Его высветленные жёсткие волосы.
Щелчок затвора.
Его кривоватая улыбка.

***

По утрам он выбирается из-под одеяла и собирается на пробежку.
«Останься. Холодно!» – просишь ты.
«Останься – заплыви жиром!» – передразнивает он и накидывает на тебя плед.
Он уже надевает толстовку и берёт с полки плеер и наушники. Перед выходом легонько касается губами твоей щеки.
Чертовски счастливы.
Он обувается. Дверной замок щёлкает.
Счастливый щелчок.
Он возвращается. Весь мокрый, но ты всё равно обнимаешь его.
«В душ меня пусти!» – вырывается, но ты сжимаешь его руку, и он больше не может никуда уйти.
«Ну вот и охота тебе со мной потным обниматься, а?» – бормочет он, зарываясь носом в твои волосы.
Ты что-то тоже бормочешь, что-то утвердительное.
Наконец ты отпускаешь его в душ.
Он вглядывается в своё отражение. Ищёт, что же тебе в нём может нравится. С мокрых волос на грудь стекают холодные капли. Он не находит ничего замечательного в себе. Когда он смотрит на ваше отражение, он думает только о красивой тебе.
«Эй, ну иди завтракать» – в дверях ванной появляешься ты.
Замечаешь, что футболка уже мокрая, подходишь вплотную к нему и сама стягиваешь элемент одежды с него, пробегаясь пальцами по прессу.

***

В этот вечер дождь идёт. Но он обещал своим друзьям, что вы будете.
Ты сидишь в гостиной, уже собранная, и читаешь «Весенний снег» Юкио Мисимы. Твоя любимая, но такая трагичная часть из всего цикла.
«Может не поедем» – не отрываясь от книги произносишь ты, ощущая на себе его взгляд.
«Я же обещал. Извини. Давай, уже надо выходить».
Дорога ужасная.
Нет ничего необычного в том, что случилось.
Машины столкнулись.
Он погиб на месте.
Помнишь?
Его бежевый пиджак стал багровым. И светлые волосы стали багровыми.
Дверца машины отворяется.
Несчастливый щелчок.

***

–Можете ничего не рассказывать, просто кивните, если до сих пор думаете о нём, – говорит психиатр.
Ты почему-то улыбаешься. И киваешь.
Ты постоянно думаешь о нём.
Боже, да сколько раз ты уже прокручивала тот вечер в своей голове? Ты каждый раз примечаешь что-то новое. Что на шее у него был красный след от цепочки, что рубашку, в которой он был, ты гладила утром. Что пиджак висел где-то в глубине шкафа. И остановилась ты на последней странице.
«Киёаки, провалившийся было в сон, вдруг открыл глаза и протянул Хонде руку. И, сильно сжимая руку друга, сказал:
– Я сейчас видел сон. Мы встретимся. Обязательно встретимся. Под водопадом».*
Что же ещё?
Зеркала сказали завесить. А ты не хотела, потому что он любил зеркала.
Его мать забрала все его вещи. Только «поляроид» остался.
И ты. Теперь ты тоже чувствовала себя оставленной вещью.
Тебе он часто снится, правда? Кажется, вот сейчас, он заворочается рядом. Кажется, вот сейчас, он прижмёт тебя к себе, будет вдыхать запах твоего шампуня и шепнёт: « Спи, давай».
Ты встаёшь и идёшь в гостиную за пледом.
Боже, снова этот холод.
Снова эта пустота где-то в районе солнечного сплетения.
А когда просыпаешься, всё начинается сначала: минута размышлений, гадкий завтрак, душ. Ещё ты плачешь. Очень много плачешь. Если бы он знал это, у него бы сердце разорвалось на части.
Психологи говорят, что это ПТС.
А ты не можешь произнести ни слова.
Сжимаешь в руках забытую в недрах шкафа толстовку.
Что ещё он оставил тебе?
Выцветшие фотокарточки, на которых вы были счастливы?
Напоминание о том, что ты не сказала.
Любишь. Разумеется, он знал. Поэтому так часто улыбался.

*- «Весенний Снег» - первая книга из цикла «Море Изобилия» Юкио Мисимы.