Рассказ Та памятная весна

                ( Рассказ) «Та памятная весна».

                1

                Часто говорят о человеке, которого не принимает общество, что он появился не там и не в то время. Это наверно и обо мне. Но в моем случае не воспринимала общество, я.  Родилась в бурные шестидесятые, когда к власти пришел Хрущев, со своими великими экспериментами. Пытаясь показать видимость  деятельности, нахватавшись в поездках по заграницам «нового», он бездумно занялся новаторством. Что привело к кризису, нехватке продовольствия, и разгулу тотальной не справедливости. Бедные беднели, богатые богатели. Но все это хорошо камуфлировалось под великой идеей всеобщего равенства, социалистических побед и твердой поступи к грядущему Коммунизму.   Странна под задорное ура, шагала в ад.
                У меня была обычная для тех времен семья.  Которая успела хлебнуть немыслимые  тяготы жизни.  Родители были детьми войны. Их отцов поглотила Великая Отечественная. В жесткой неразберихи политических баталий и пере раздела ценностей, семья отца перенесла  репрессии по национальной, недвусмысленной предвзятости. Сам отец еще пацаном попадал в облавы на беспризорников. Потому что мать, как единственная кормилица работала тяжело и много.  Тогда не мудрено, было, познакомится и с другой стороной медали великих побед, тотальной чисткой общества от негодных элементов. Отец строил Беломор канал, находясь за колючей проволокой. Он гордился тем, что строил, но тщательно скрывал, что это было по принуждению и в жесточайших условиях. Когда по случаю раскрылась эта тайна, он плакал, как ребенок от стыда.
                Не смотря на все перипетии судьбы, они не разучились любить и радоваться жизни. Папка знал несколько языков, играл на гитаре и на гармошке, танцевал степ и неплохо пел, сочинял грубые мужские стихи, записывал их в толстую кожаную тетрадь, и тщательно прятал от посторонних глаз.
                В выходные дни мы всей семьей выбирались в парк, катались на каруселях, ходили в кино и обедали в кофейнях. Так же выезжали на природу, купались в чистых быстрых водах горной речушки, ловили рыбу и жарили шашлыки.
                В нашем доме быстро появились новшества, коими тогда являлись радиола и телевизор. И у нас была большущая коллекция виниловых пластинок, как с классической музыкой, так и разнообразным народным творчеством. А сколько было их с записью детского хора…. Когда мне приходилось оставаться дома одной, я с удовольствием придавалась многочасовому прослушиванию и подпеванию, и время пролетало не заметно.
                Вечерами вся семья собиралась в тесной, но уютной квартирке, слышались оживленные разговоры и смех. После обильного поглощенья трапезы,- у нас любили вкусно и разнообразно поесть. Отец садился на железную хромированную кровать, брал свою потрепанную гармошку и начинал наигрывать любимые мелодии. Я садилась рядом и заворожена, наблюдала, как шустро бегают по клавишам его мозолистые натруженные пальцы. Когда он пел, то я подпевала своим тонким детским фальцетом, и приводила тем всех  в великий  восторг. Мне было около трех,  еще не все звуки выговаривала. Но петь любила, и знала не мало песен наизусть. Меня ставили на возвышенность, обычно на табурет и просили выступить.  И я не отказывала, не себе, не им в удовольствии. Они смеялись и ласково обзывали меня артисткой.  А мне лишь нравилось петь.
                В доме особое место занимали животные, папка видел, как я была к ним привязана, и неутомимо их нес.  Устраивал вольеры, клетки, будки, в общем, все, что могло доставить удовольствие в моем общении с ними. Так кроме кошки Мурки и большого дворового пса Тарзана, у нас были кролики, голуби, ежики, черепахи. Как-то появился поросенок, который вырос в большого кабана Бориса. Я очень любила вертеться около его загона. Свиньи довольно разумные животные и могут быть не плохими интересными друзьями.  А когда пришло время, как я теперь понимаю, с ним простится, родители это сделали аккуратно, и тщательно,  так чтобы  мой детский ум даже не заподозрил жестокой расправы над ним. Для меня, он просто убежал.
             Куры были любимым увлечением бабушки, она их ревностно оберегала от чьего-либо посягательства. И я могла с ними контактировать только через клетки сетки. Но это не умоляло моего восторга.
                Мясо мы ели, но его можно было подавать в пищу, лишь обезличив.  Не в коем случае нельзя было появиться на столе голове, (любого животного). Или то грозило вызвать бурную истерику. И этим правилам неукоснительно придерживались. На меня не кричали, тем более не били. Так как  впечатлительное сознанье грозило впасть в транс, его хранили, как зеницу ока.
                В те давние времена о психологах наверно и понятия не имели, но «бабка». Она стала неотъемлемой реальностью. Хорошо это была, доморощенная бабка и за ней не надо было ходить, за тридевять земель. Каждую неделю, она усаживала меня на порог, разогревала на специальной сковороде церковный воск, шепча скороговоркой молитвы, изливала его над  головой в емкость со святой водой….  Она была известной личностью в местных церковных кругах. Пела в хоре и на досуге лечила людей своей верой.
                Вся эта удивительная семейка любила, и умела заботиться о ближних.  У них была завидная привязанность друг, к другу. Но всегда находится на добро какая-нибудь червоточинка. Отец работал электриком. Ему приходилось тесно общаться с большим количеством различного народа. А народ не знал, как лучше отблагодарить за содеянную им работу.  Как только налить сто грамм, а, где сто, там и двести. Детей он не обижал, но маме доставалось. Она была гораздо моложе, очень красива, с толстой каштановой косой свисающей ниже пояса. Ещё и бабушка подливала масла в огонь:- «Уведут…. Вот дождешься, и уведут девку ». И приходя, навеселе он, изливал кулаками всю свою неуверенность в её чувствах.   
                Она не выдержала, после очередной разборки, взяла меня и рванула, куда глаза глядят. Родителей у неё не было, Отец пропал перед самой войной.  Он работал в НКВд. Мама умерла после войны, не выдержало сердце. Родственникам не нужна, лишний рот. Так что просто села на поезд и поехала куда повезет.
                Вышла в небольшом городке  среди песчаных дюн, устроилась на работу на железной дороге. Получила квартирку. Все было бы хорошо. Но она молода, привлека-тельна и одинока.  И почти тут же находится новый кандидат на пару. И она выходит замуж. Пожила не долго, бросила и уехала к морю на Каспий. Устроилась коком на современный гигантский сухогруз, где я прокаталась все лето перед школой. Потом увезла и кинула меня, у своего дядьке.  Нет, он человек не плохой, но мне  доселе не знакомый. И от того это ввергло мою детскую душу в шок. Кое-как  дотянула до каникул.
                Приехала бабушка, и забрала домой. Там учеба резко пошла  вверх. Нельзя сказать, что было все, как прежде. Мне не простили маминого бегства. При удобном случае так и норовили ткнуть носом. Но это был родной дом. И отец он все также любил.
                Но лишь закончились годовые экзамены, приехала мама и увезла к морю. Там вновь поставила перед фактом своего очередного замужества. Но мне двенадцать, а её муж, горячая кровь горца. И наш треугольник почти сразу начало штормить. Он явно стал делать не двусмысленные намеки. И однажды я все же посвятила в то его жену. Был шумный скандал. Он валялся в ногах. Но мы покинули пределы красивого приморского  города. И прибыли в район большой Комсомольской стройки.
                Там города почти не было, пара районов. Но вокруг множество рабочих поселков, с удивительно веселыми названиями: «Энтузиасты», «Молодежный», «Автозаводцы»…. Их создавали из вагончиков. Но обустраивали со всем комфортом: Магазины, садики, школа, больница, почта, детские спортивные площадки. Постепенно в порядке очередности все получали жилье в новых многоэтажных домах нового города.
                Получили предназначенную для нас часть вагончика, и зажили счастливо. По крайней мере, мне так казалось. Мама работала, я училась. Мы любили и заботились друг о друге. У нас было все.
                Но пролетело пару лет, и все вернулось, на круга свои. Она хотела семью. И вновь выбрала себе кандидата. Как понимающий ребенок я была вроде не против, но только до тех пор, пока не увидела его. Затем  упала в ноги  и умоляла хорошо подумать. Но жребий был брошен. И в этот раз кроме маминого мужа, были и его дети. Мой мирный характер сразу же получил свою толику, звонких оплеух. Сводный брат был на три года старше и уже учился в ПТУ, и у него по венам бурлили, шаловливо чертовы гормоны.
                И как же мне пришлось пересмотреть за эти годы своё привилегированное положение. Я осознала, как  прекрасно, когда тебя не замечают. У меня была своя комната, но у меня не было должной защищенности. И как, на зло, я начала взрослеть.
             Чего только не пришлось пройти по этой школе жизни. Развился синдром жертвы, который хищники распознавали, лишь бросив скользкий взгляд.  Не купившись на маску самодостаточности.   Но мать целеустремленно желала семью…. И я поняла, чтобы иметь честь, её надо уметь отстаивать. Именно тогда созрело решение:- « Вырасту, и ни когда не выйду замуж».
                Училась не плохо. Но в классе не лезла на рожон. Была простенькой серой мышкой.  Хватала внимания домашних монстров. И потому в школе  была неприступной, гордой и не жаждущей внимания особой. Но довольно миролюбивой. Конфликтов не случалось.
                Общество не было готово принять меня. Страна шла верной дорогой социализма, где каждый человек это ячейка целого. Не смотря на индивидуальность каждого, всех гребли под одну гребенку. Их не волновали твои трудности. Каждый гражданин обязан…. И нечего больше.
                Моим верным и близким другом стала книга. Читала много и быстро. Как-то, очередной раз, возвращая стопку.  Пришлось сдать экзамен на паршивость. Библиоте-карша заподозрила, что  этого всего нельзя прочесть за столь короткое время. Но, убедившись в обратном, сдала с потрохами, классной руководительнице.  Из лучших побуждений, та решила взять меня в оборот. И заставляла готовить классные часы еженедельно.
                Какая же это была пытка.  Хотелось провалиться сквозь землю стоя перед классом; что бы они, как обычно шумели, кричали, ходили на головах.  Но они предательски умолкали, и даже было слышно, как одинокая муха ошалело, мечется по классной комнате….  Помучавшись, смерилась с тем. Хороший повод отмазаться от других общественных нагрузок.  Можно дальше удачно скрываться от пытливых любопытных глаз, лукаво ищущих в барьере сем лазейку:-

« Моя душа сплошная рана,                Купаюсь в водах умных книг,
Её врачую от обмана,                Ловлю удачи скользкий миг,
От зла сражающих обид,                И задыхаюсь от изъяна.
Скрывая не приглядный вид,                Душа моя сплошная рана
В глубинах синих океана.                А мир безумный жесткий ринг.               
               
                И мне это удавалось, правда, не всегда легко, и не всегда. Иногда все же приходилось общаться со сверстниками, и это производила на них неизгладимое впечатленье.   Они требовали продолженья. Но мне то было в тягость.  И я  ретировалась в далеко не посещаемые ими места, библиотеку….
                Сама писала лет с одиннадцати. Но это для других являлось тайной. Вела старательно дневник, где тщательно выписывала интересные мысли, встречающиеся в умных книгах. И иногда не плохо рисовала, оформляла с наслаждением альбомы. И тем удавалось сохранять свое душевное спокойствие на должном уровне.
                Но вот уже грядет конец десятого класса. Конец отрочества. Пара приема судьбоносных решений…. А вокруг все те же ненавистные баталии. Решительные оговоры, притязания на честь…. «Всех блюд мне вам не перечесть».  И мать, наконец, устала. И развелась. Разменяли жилплощадь, разъехались. Мы стали жить опять вдвоем.
                Но мне уже не полных восемнадцать. И привлекательная внешность. И душа полная тайн и боли. И вызывающий,  дерзкий взгляд. Я думала, что самое худшее, что должно было, случится, уже случилось. И будущее будет  все ж светлей…. «Но моя внешность, мой предатель, мой злодей. Она умышленно бросалась всем в глаза. И вызывала интерес, и вызывала зависть. Подогревала бессмысленно желанья. Творя с другими просто чудеса». В общем, наступили времена, когда моя маска, исчерпала свои возможности и перестала исполнять те функции, для которых создавалась.
                «Настало время новых истязаний. Пришла пора, что не нужна была. Пришла пора изношенных познаний. Познать реаль, к чему я создана».
               
                2
                Та памятная весна.
               
                Весна пришла. Шумя и радуя свершениями. Переполняя душу ожиданиями.  Закончила школу. Пошла, работать на завод, в центральную исследовательскую лабора-торию спектрального анализа, лаборантом. Специальность получила в школе в У.П.К.а. То был единственный выпуск, но очень кстати. Мне нравилось работать среди воспитанных и сдержанных людей, грызя гранит расчетливой науки: - «Но от проблем моих, все это не спасало. Как будто где-то сорвало стоп кран, на мне повесив стикер всем доступна. И начались коварно приключенья. Без коих, не случалось  дня».
                …. Как-то возвращаясь с работы,  тихо стояла, забившись в самый дальний угол переполненного пассажирами трамвая.  Игнорируя  внимание со стороны расшали-вшихся не на шутку  ПТУшников.  Старательно мостивших под меня мосты. Забивших на  все общее порицание. С каким удовольствием  покидала транспорт. Но это было кратко-временное чувство. За мной вышел и прилип, молодой подпитой человек. Который поспешал, стараясь не отставать, и мило вел беседу сам с собою.
                Когда мой дом, уже был не за горами:- « Вот он, мой милый несравненный дом. Что тих, и прост, и смысла полн. Что служит мне убежищем и кровом. Что Богом не заслуженно дарован. За то ему признательный поклон…». Он был в каких-то двух трех метрах, лишь стоило пройти предшествующий дом. Из-за угла, выплыла стайка бритоголовых, юнцов. В тот миг попутчику случайному была немыслимо я рада. Но, сделав пару завершающих шагов, со мною распрощался он и повернул.
                Оглядываться было не к чему.  Я вдруг почувствовала, как опасность напряглась, рванула с места…. Прибавила чуть ходу. А за спиной все нарастал, и прибли-жался, жуткий топот, как от тяжелых кирзовых сапог, потрясающий до глубины души. Мне вспомнилась походка скорохода.  И применив все эти знанья тут же.  Как Штирлиц, делала вид, что прогуливаюсь. При этом двигалась со скоростью автомобиля.  Любил говаривать по теме иллюзионист Акопян:- « Ляски, масяськи и ать, ать, ать».
                Погоня завершилась у  подъезда.   Мама будто ожидала. Встречала радостно перед раскрытой дверью. И дух, переведя, я обернулась, смотря в их искрометные глаза, съязвила:- « Как-нибудь ребята в другой раз». И растворилась за закрытой дверью. Но день к несчастью ныне задался. И вечером минутами попозже. Мне только удалось перекусить и переодеться. В дверь звякнули….
                Каким-то не понятным образом меня нашел мой давний друг детства. Мы не поддерживали отношений лет пять. И у меня о нем известий не было. Но он передо мной возник внезапно, и с ходу скороговоркой:- «А выходи за меня замуж!!!» Вот так вот сразу, без обиняков?  Нет, замуж это не по мне.  На плечи давит груз, не застарелых ран. И есть ли смысл? Что связывает нас?  Всего лишь детство.  Мы поболтали еще немного, и он исчез теперь уж навсегда. …. В дверь тут же снова позвонили.
                В дверной проём протиснулся настырно новый посетитель. Передо мной возник поддатый дембель. Мы с ним немного как-то в классе восьмом задружили. Но он был старше, и его почти что, тут же забрали в армию на службу.  Я даже помню, что ему писала, пару писем.  Но мы так мало друг, о друге знали. И мой интерес к его особе со временем иссяк. И к слову будет сказано:- « К чему напрасно подогревать  бесперспективные надежды?» Теперь он бурно выражал беспочвенный протест. И требовал продленья отношений. И чем же я обязана неслыханным везеньем? Что связывало нас, любовь? Бес смертные и длительные клятвы? Что привело его к порогу моему? Но как я не люблю людей, что пьют….
                Его кипенья достигало апогея, мой отрешенный вид отменно раздражал. Он вдруг не выдержал и влепил мне оплеуху. Но видно малость не подрассчитал….  В какой-то момент быть может, я была к тому готова, чтобы найти предлог, и, наконец, поставить в этом монологе точку. И зарубить в то прошлое концы…. Но лишь очнулась, когда услышала мамин удивленный и осторожный голос:- « Мила успокойся. Ты же его убьешь». Я отшатнулась. Попятилась испуганно назад. В коридорчике под вешалкой, забившись в угол, сидел недавно неистовующий дембель. Парнишка метр восемьдесят в холке, собравшись как-то странно, прикрывал лицо руками, и прятался за свисающие пальто. При моих метр шестьдесят, и сорока килограммах…. То было, о-го-го!
                Мама спешно отворила дверь,  он выскользнул, и даже не взглянул в мою сторону. На выходе в подъезде стукнул дверью. От чего долго и судорожно стонало по пространству эхо…. Но снова звякнули….
                Я замерла. Стояла около, в нерешительности медля. Потом взглянула в глазок. Там  в ожидании маячил старший брат подруги. Что привело его ко мне? Чего от этого прихода ожидать? Они жили в соседнем подъезде. Я иногда ходила к ним. Но мы знакомы были так недавно, что с ним мы виделись известным образом лишь мельком. Ну что же, надо открывать. Не прилично долго перед дверьми держать людей.
                Он улыбался, смущаясь, но смотрел прямо в глаза: - « Приходи сегодня к нам на вечеринку …. Меня забирают в армию». В нутрии похолодело. Хотелось сразу жестко отказать, но, боясь обидеть, промямлила не вразумительно:- « Посмотрю». И лишь он повернулся спиной, захлопнула за ним. Я чувствовала,  добром  ситуация не разрешится. И в спешке удрала в кино.
                На улице уже гораздо опасней. На город опустилась ночь. Фонари лишь изредка выхватывали из темноты запоздалых прохожих. Но я бежала, одна, на последний сеанс. Шел яркий остросюжетный фильм, «Леди Каролина Лемм». Который,  не однажды пришлось уж посмотреть. По случаю, составляя кому-нибудь компанию….
Теперь пришлось смотреть, как не парадоксально, эту любовную, душещипательную драму, на сон грядущий, в полном одиночестве.  Народу было мало. Сеанс закончился  за полночь. Крадучись по затемненным местам. Сторонясь прохожих, благополучно добралась домой.
                Но день не торопился завершиться. И только коснулось вешалки пальто. В дверь тут же нетерпеливо позвонили. То снова был подружки брат. Я выглянула, делая сонную мордочку, принося искренно, за не присутствие, извинения. Но визитеру этого явно было слишком маловато. Меня, не спрашивая, выдернули в подъезд.   Коварно щелкнул наш дверной  замок. 
                Теперь мы были с посетителем наедине. Он не спешил продолжить разговор, прижал меня спиной к стене. Смотрел горящим не преклонным взглядом…. «На что решился этот отпрыск во хмелю? Что наконец-то этому субъекту надо? Чем я обязана,  столь не двусмысленному визиту?» Но он молчал.  Смотрел, как кот на фрикадельку, и страстно надо мной дышал. Болтала я…. Стараясь разрядить обстановку, мела, что попадало на язык. И это  возымело результат. Он вдруг обмяк. Не спешно стал поддерживать разговор, но позы не менял.
                Но тут мой язычок промашку выдал:- «Все будет замечательно Ванюша. Срок службы быстро, не заметно пролетит. Как будет интересно, встретится, потом.  Быть может, ты тогда будешь женат. Быть может я, к тому времени решусь выйти замуж….». Мне не дали закончить эту фразу. На мне сомкнулись дрожащие от нетерпенья руки. Он  остервенело, жадно целовал лицо. Вцепился в губы.
                – « Чтоб тебя»: мелькнуло в мыслях. Я испугалась, было от чего. Пред вами далеко не мальчик, муж. И явно на лицо его желанья. Я попыталась, было вывернуться, но это был нелепый трюк. Он лишь сильней обвил вокруг, ручища, приподнял и на колено усадил. И далее продолжил пленивший разум увлекательный процесс. Кричать бессмысленно, коль рот зажат, а он вцепился намертво.  Не переставал мусолить влажными губами. И разжигаться своей выплеснувшейся страстью…. – «Вау!!!»: задохнулась. Его рука скользнула под кофточку, и ловко щелкнула застежкой. – «Нет!!!»: запаниковало тело. Трепыхнулось и обмякло. А он прижался и окутал своим телом, я вся была во власти этой страсти. – « Мамочка»: простонала, проваливаясь в вакуум.
                И  дверь, о чудо, тут же отворилась. Воспользовавшись замешательством оппонента,  метнулась к ней,  как кошка. Не объясняя ни чего, немедля отправилась спать…. – «О Господи, коль это доля женщин. То для чего, я ею рождена?»: так горько думала, уткнувшись в мягкую, холодную подушку. И торопила сон, чтоб все забыть и погрузится в утешительные грезы.
                Испугу мамы не было конца.   Она решила переехать вновь. Теперь то выглядело, неким возвращением на родину.  По ближе, к еще здравствующим родственникам. На юг…. – «Там молодежи меньше. Тебя не знают. Ты ни кого не знаешь. Там будет спокойней»: убеждала она себя, и в то сама не веря.  И как же в этом беспощадно ошибалась.

               
                3

                И этот шумный, зеленый город, встретил меня восторженно, с распростертыми объятиями, как старую знакомую. Маленький замкнутый дворик, состоящий из пяти двух этажных зданий, загудел как улей, при появлении чужака. Я стала вновь желанной достопримечательностью, в красивой дорогой обвертке. И наплевать, что есть мозги и принципы.
                Сосед Вадим столкнувшись в первый день приезда, решил небрежно, обменя-ться именами. Мы были возраста примерно одного, но его эго больно пострадало от моего сдержанного холодного ответа. Он был симпатичным интеллигентом, среднего достатка, и это должно было впечатлить меня, ну если только не сразить. Но это зацепило лишь его. Он стал маячить, что бы вновь столкнуться.
                В доме напротив, проживали два брата близнеца, Тимохины, они были тоже сверстниками, но куда попроще. И как-то стали сразу лишь друзьями. Без ведомых тогда для меня причин появилась блондинистая подружка Светка. Та, на года, два была помладше. Но в женских играх уже знала толк. И мне, конечно, не была четой…. Являясь экс подружкой ужаленного мной соседа. (Его это немного напрягало.) А мне как раз ужасно подходило. Держи врага поближе. Хотя она и не была врагом. Но Вадим отстал.
                А в ней и другие прелести скрывались. Ведь девочка  налилась, как персик. Пленяя формами и полными губами, по части принципов отменная дуреха. Шла как приманка для моей отмазки, а главное, что ей того и было надо. А я могла спокойно оставаться в тени. Хотя и это не всегда работало. Даже если очень захотеть невидимкой для всех не станешь. И приключения печально продолжались. Никчемные знакомства сыпались как снег на голову, все завертелось по привычной колее. Мама разочаровалась и опустила руки…. А я осталась один на один с миром, что жадно тянул ко мне свои грязные и потные ручонки.
                Как-то в один из походов в супермаркет, нам повстречалась развеселая кампания подростков, из окружающих наш двор домов.  С блондинистой они были знакомы и весьма на дружеской ноге. Она была не прочь потусоваться. Но то, что я не её уровня бросалось всем в глаза,  они откровенно и настороженно пялились в мою сторону. Кидая едкие приколы. Мое терпенье быстро дало сбой. И я открыла рот, осаждая не на шутку расшалившегося подростка:- « Ты мальчик тащишься как таракан, вот и тащись. Забудь, что рядом я с тобой стояла». И не дожидаясь, Светки, двинула своей дорогой.
                Та потащилась нехотя за мной. Но её утешительный приз поджидал у магазина. Там собралась компания постарше.   Кинула её им на потеху. Не понимая, как же все это так может нравиться, весь этот флирт, кокетство, фарс, стрелянье глазками. А как же то, что следует за этим. Все это безумная  детская игра с огнем. 
    Супермаркет днем, идиллия для таких, как я, - эмансипаток. За покупками ходит в основном женская половина общества. Так что некоторое время путешествие от полки к полке проходило в полном одиночестве. Разглядывая товар и делая покупки, медленно плыла по  немноголюдным залам. Подружка всплыла неожиданно, возбужденная и удовлетворенная. От прежней досады не осталась и следа….
                ….Я, наконец, нашла работу. Коллектив был женским.   В воздухе витало уравновешенное дыханье, как чудное везенье, для моей дичившейся души. Что принесло  умиротворенье.
                Однажды днем отдыхая после смены, на удобном диванчике, в нашей тихой, сумрачной квартирке. В дверь позвонили. Вставать не хотелось. Натянула на голову плед, залезла под подушку. Создавая вид, что дома ни кого нет. Но в дверь продолжали настойчиво звонить. И когда  раздраженно приближалась уже к ней, ещё и стали нетерпеливо тарабанить. В глазке кривлялась физиономия дурехи…. Весело же кому-то!
                Влетела довольная и окрыленная. Стараясь разбудить меня, растормошить, расшевелить. Опьяненная очередной порцией адреналина, она не желала замечать моего раздраженья. Её так и перло.  Мне стало душно, тесно, не уютно. С трудом дошло, что ей   нужно…. Оказалось, что кукла познакомилась с очередным мальчиком, а он изволил прейти к ней с другом. Моей особе вверялось развлекать его…. И как же этого тогда мне не хватало!? Я б лучше с книжкой полежала на диванчике. Ну, можно было бы конечно и поспать. Но видно от неё не отвертеться. Да ладно, пацаны ровесники её, чего я парюсь. Сон был испорчен. Чтоб как-то разогнать остатки дремы,  согласилась.
                Весело беседуя, бродили по многочисленным  тенистым аллеям. Бесконечно нарезая круги.  Эпицентром являлся мой милый несравненный двор. Петляя и рисуя неведомые узоры из следов, по знакомым и веселеньким маршрутам.
                Все было не так плохо. Беседа лилась сама собой и просто забавляла всех. Но вечер уже коснулся края крыш, и медленно пополз по темнеющим улицам. Мы повернули к дому. В процессе как бы невзначай, шутки ради, разделились по парам, и пошли разными путями. Ну, да, Светка жаждала остаться наедине с Антоном. Егор естественно пошел со мной. Мы шли, не торопясь, о чем-то говорили, не помню точно уже о чем, но  было интересно нам обоим. Он поражал своим бесспорным интеллектом, что будто чертик из табакерки выглядывал и пощипывал мои слегка напрягшиеся  нервы. Мальчишка был не прост, как показалось с первого заспанного взгляда.
                Аккуратен.  Слегка развязан.  Знаком с приятными для дам манерами. И иногда позволял себе весьма циничные высказывания, относительно не которых
незыблемых, и глубоко уважаемых мной догматов. Когда мы были в двух шагах от дома, около укутанной в бетон речушки. Ночь уже полноправно раскинула своё звездное покрывало над городом. Где-то в глубине темнеющего русла быстро неслась вода. Плескалась и вздыхала,  отражая случайные вспыхивающие огни проезжающих авто.
                Мы остановились под сенью старой одинокой ивы. Егор вдруг умолк. Дерзко развернул меня к себе, прижал сильными руками, и стал осыпать поцелуями. Я засмеялась. Попыталась оттолкнуть. Но не тут-то было. Играя мускулатурой, он легко сомкнул руки в замок, и прижался к моему дрожащему от волненья телу. Холодок пробежал по вспотевшей спине. Снова и снова, я пыталась высвободиться, из его мертвой хватки, извивалась как змея. Но кричать было стыдно…. Попалась как последняя дура. Да еще и малолетке. А он молча целовал мое лицо, шею, грудь, жадно ловил губы. И без грамма сожаления смотрел на мои безрезультатные попытки выскользнуть из его объятий. А когда адреналин зашкалил, и шаловливые ручки поползли исследовать другие части тела. Я испугалась и сменила тактику защиты. Всплакнула. Схватилась за сердце. Сыграла на публику. И стала умолять его не делать этого со мной…. Рассказывать, как дорога мне честь. И он остановился. Хотя то удалось ему с немыслимым трудом.
                Остыв немного. Отпустил. И даже проводил до дома.   Миролюбиво, как ничего и не было распрощался. Когда родная дверь хлопнула  за спиной, подумала:- «Что это было? Кошмарное виденье? Где рос, неведомый сей мальчик? Не уж-то я дала на это повод?»
                А Светка, распрощавшись с Антоном, не лишила себя удовольствия,  заглянуть ко мне на огонек. Где я сидела на раскаленных углях,  шипя подобно той змее, что тупо извивалась у речушки. Конечно же, дала я волю чувствам. Блондинистая от неожиданности ретировалась. Бежала, дребезжа и отгавкиваясь, как мелкая шавка, поджав облезлый куцый хвост. Стараясь побольнее укусить.
                -« Уф! Ещё один не мыслимый этап, в крутом круговороте бренных дней.
Собрал скучающих не дремлющих зевак, и посмеялся над никчемностью идей…. Разнес по камешку воздвигнутый маяк. Задул огонь, пылающий надеждой. Куда преткнуться бедной теперь мне? И после этого не станешь уже прежней»: шептала строки как молитву, засыпая. От потрясенья, к радости моей, глаза смыкались сами.

                4

                Следующий день не оставил без сюрпризов. И не разочаровал своим не мыслимым сюжетом. У дверей родного подъезда.  Во дворе нашего милого, тишайшего дворика.  Днем.  Встретила незнакомца. Весьма внушительной комплекции. Под два метра, плечистый, мускулистый красавчик. Оценивающе посмотрел на меня, и неожиданно поймал за руку. Увлекая за собой под нишу дома моего, зашептал:- « Слушай птаха, выходи за меня замуж?» Меня от неожиданности хватила оторопь.   Еле выдавила из себя:- « А вдруг у меня есть парень. Я  может, жду ребенка?» Он, продолжая пожирать  огромными глазами, выдохнул:- «Ребенок мне не помешает». Я вырвалась, выскользнула на улицу и убежала туда, где ни кого не знаю. Забыв про то, куда и зачем шла. Бродила по немноголюдным улицам, изнывая от палящего солнца. От которого, даже не спасали кроны вековых деревьев.  – « Что же со мной не так? Что с ними всеми происходит? Как будто сговорились. Но я же сама скромность….»: подобным образом пыталась размышлять. И лишь под вечер решилась тайно пробираться к дому.
                На следующий день се действо возымело продолженье. Лишь только моя нога коснулась дворового асфальта,  встретилась с глазами незнакомца, и поняла что это по мою душу. Но это был не вчерашний великан, он был гораздо ниже. Светлее и проще в обращенье. То был всего лишь его друг, Вовка. Он стал настаивать на нашей новой встрече с Геной. Рассказывал, как страшно тот страдает. Все это слушала, но обуревало чувство не реальности:- « Пожалуйста, ущипните. Наверно это сон». Хотелось скрыться  вновь и бред такой не слушать:- «Как может быть тот человек влюблен? Когда мы встретились лишь только в первый раз? Я не была красавицей бесспорной, чтобы сразить его своей нетленной красотой. А душу, он мою тем более не знал. Ну что же им то, от меня всем надо?»
                Не стала обижать парламентера, сказала, что подумаю над предложеньем. И непременно дам ответ. При этом пошутила:- « Но поклянись, что завтра не прейдешь ты сам. С подобной чушью». Он посмеялся. И мы расстались. А в мыслях завертелась, как пластинка:- « Взгляни в лицо, измученное страстью, Взгляни в глаза, пылающие болью.
Кем сотворимы, эти блики счастья? Что за напасть, что все зовут любовью?»
                На завтра Вовка опять ждал меня во дворе. Он был при полном параде, костюмчик, белая рубаха, галстук, на версту разило дорогим одеколоном. Но выглядел он, как побитая собака. От него вчерашнего не осталось ни чего…. – « Нет! Нет!  Лучше не начинай!»: взвизгнула я, и взлетела как ужаленная, по лестнице, к дверям.
                Ближе к вечеру в дверь нерешительно позвонили снова. Взглянула в глазок и удивилась, и было чему. Притащился Таракан.  Его я видела впервые, после нашей первой встречи. Но пару раз приветы от него передавала Светка.  И если бы не моя зрительная память и то, что он стоит под моей дверью. Встретив на улице его бы, точно не узнала. Сейчас он выглядел потрясно. В костюме, в голубой отглаженной рубашке, при бабочке, в начищенных до ослепительного блеска туфлях. Его манеры, рассужденья. Куда исчез  тот уличный пацан?  Как странно изливал он свою пафосную речь, ему бы прям сейчас на сцену. Платочком, утирая потный лоб, он заходил до сути, из долечи, и от волненья сам как лошадь взмок:- « Мила. Тебе пора уже остепенится…. Пора подумать о своем семейном гнездышке…. О любящем и нежном муже…. Детях….»   Заканчивал он это почти угасшим голосом. Боясь взглянуть в глаза. Я слушала, не веря своим ушам. Слов не было…. Предел всем удивленьям. Я ж имени его ещё не знала. Он был мной окрещен, Тараканом и так клеймо к нему и прицепилось. – «Кто ты, мил человек? Тебе ещё не рано? А может я тебе не по зубам?  Что варится, в прекрасной сей головке? А может, создается, подлый план?»: так размышляла в полном обалденье, сконфуженно разглядывая франта.
                Но тут послышался шум с верхнего этажа. На лестничном марше шла чья-то мышиная возня, и жалобный визгливый голосок молил стыдливо. Я  выглянула в межлестнечный проем, и встретилась взглядом с соседом Ленькой. Он был женат, имел пару детишек. С ними жила его старушка мать. Теперь он был изрядно подпитой.  И метал
громы и молнии, резко угрожающе выкрикивая мое имя. На руках и ногах повисли жена и мать. Жена же и молила:- « Лёнечка…. Я твоя жена. Я твоя Мила…. Пойдем со мной домой».   Она была мне тезка. Но он как затравленный бык, водил не понимающим взглядом по сторонам и рвался в низ.
                Когда  снова взглянула на оппонента, его и след простыл.  Он не заметно скрылся, унося покрытое великой тайной имя. Я с облегчением вздохнула и вернулась в дом. Следующая неделя, вторая смена. Возвращаться буду поздно. Быть может все, немного поутихнет….
                5

                Смена заканчивалась ровно в полночь. Весь транспорт следовал в парк. Но мне было по пути. Да и руководство подсуетилось, у них был с ними  уговор, чтоб работниц развозили и высаживали там, где попросят.
                Мой двор стоял обнесенный железным частоколом и имел два выхода. Один вел на главную улицу и упирался в автобусную остановку. Другой был с западной стороны и был гораздо ближе к дверям желанного подъезда. И все это  на пересечении двух транспортных дорог с весело мигающими светофорами.
                Троллейбус тормознул прямо на зебре, под многочисленными фонарями. Подождал немного, и плавно покатил. Меня было видно как днем, а вокруг кромешная тьма.   Поежилась тревожно и шагнула на  пешеходную дорожку, горел зеленый свет. И лишь затем глянула на противоположную сторону дороги. Из темноты вышли и замерли две фигуры. – « Атас!»: но бежать поздно. Да и куда? Путь к дому был отрезан. Я неуверенно зашагала  на встречу. Это был Антон и Егор.
                - « Что нужно этим болваном, в столь поздний час? Чем я обязана бессмысле-нным визитом? Они же даже не с этого района. Чем голова у пацанов забита?»: возникли, взвизгивая раздраженно мысли. Особенно напрягала встреча с Егором. А вдруг он рассказал все Антону? Пугала мысль: - « Не завершив своё негодное дело в прошлый раз, вернулся завершить его сегодня?»
                Они вели себя не принужденно.  Весело болтали, вертелись, устраивали возню между собой. Острили и осыпали меня любезностями. Что как-то не вязалось к нашей встрече. – « Мальчишки, глупые мальчишки»: клеймила  их про себя:- «Что надо им то от меня?»
                Домой мы не пошли. Увлекая за собой, они просто потащили  к бульвару.
По темным безлюдным улицам. По тротуарам, над которыми склонялись своими толсте-нными ветвями старые карагачи. А я покорно следовала им, болтая тупо полу пустой авоськой. То Антон, то Егор, бахвалясь своей силой, подкидывали меня и усаживали, на одну из таких веток. Я вежливо ворчала. Требовала не делать этого, но все безрезультатно. И оказавшись в очередной раз на ветке, просила снять. – « О, Боже, разве может быть ситуация глупей чем эта?» искрило у меня в сознанье. От чрезмерной болтанки, стало уже слегка подташнивать.
                – «Но вот бульвар, с тенистым парком. Скамейки были все пусты. Гуляли пары, видимо влюбленных. На клумбах замерли пугливые цветы. Смотревших в небо малость удивленно. Как будто встретив отражение своё, им были чуть слегка заворожены. Им стали клумбы чуточку тесны. И наполняя воздух ароматом. Пьянили им гуляющие пары. И разжигали тем сердечные пожары.  И навевали чудные мечты»: ещё хватало сил о чем-то думать….
                Выбрали первую попавшуюся лавочку. Уселись. Я по середине.  Продолжая строить глазки и весело болтать. С одной стороны прилип Егор, с другой, чуть не решительно, колени жал, Антон.  Мой ужас вырос  до внушительных размеров. Егор мою ладонь вложил в свою, и тихо потирал при разговоре. Антон вторую согревал у сердца. Я думала, что точно за ару, сорвусь и убегу. Но продолжала что-то лепетать, играть в нелепую, ужасную игру.
                Болтали весело о милых пустячках, как давние, хорошие друзья. Я глубоко в себя загнала страх, и создавала вид, что  действам этим рада. Конечно же, мы старые хорошие друзья.   Друзьям не станут делать больно…. А время будто бы устало замерло, жестоко все, пустив на самотек.
                Сколь это длилось трудно уточнить. Но вдруг они слегка засуетились и собрались домой. Меня до самого подъезда проводили. И тут случилось отступленье.
Егор пошел до двери провожать, Антон остался.  Уже прощаясь, наклонился и поцеловал, слегка цепляя зубами дрогнувшие губы…. Рванул с места и скрылся в темноте….  От потрясений, уснула лишь под утро.

                6

- « Не оскверни души столь девы юной.
Не дай сгореть её цветам в безумной страсти
Не поступай в порывах сих бездумно,
И удержи узду в своей полнейшей власти.

Откуда знать тебе её судьбу?
И о своей, в познаниях нету прока.
Ты отведи с её пути беду,
Быть может к ней судьба и так жестока».

                Охота.

              - « Звезды  тихо мерцали на безоблачном небе, как множество небрежно рассыпанных страз. Молодой волк в первые, вышел на тропу охоты в одиночку.
Ветерок уже принес аромат его будущей жертвы. Чем вызвал жуткий приступ жажды.
Жажды крови…. Она овладела им, он просто не мог думать ни о чем другом. Все нейроны его молодого  восторженного мозга  взорвались и работали только на нее. Вызывая эйфорию. И полностью подчиняя.
                Он сделал первый шаг, затем другой. Ощетинился. Затем подпрыгнул.  Стряхнув с себя остатки напряженья. Рванул вперед…. Охота началась….»
               Теперь Егор приходил каждый день, при свети солнца. Он приходил с друзьями, вытаскивал меня из дома. Те потусовавшись малость, незаметно исчезали. Оставляя нас наедине. Минуты не было, чтоб я забыла  первый вечер знакомства. О том открыто увещала. И умоляла не  являться больше. 
                Старалась в разговорах донести, что те, намеренья его, были чрезвычайно подлы, мерзки, низки. И мне бы принесли разочарование и боль…. И  мы с ним разные до кончика волос. И не подходим для общения друг другу…. И если  ж замыслы его свершаться, я просто порешу себя….
                Он делал вид, что слушает, понимающе улыбался. Затем переводил все в шутку, чудачился,  втягивал в мышиную возню.   Не заметно разговор переходил на более нейтральные темы, что не вызывали тягостных раздумий. И в те мгновенья для меня он был обычным.
               Но  доверия к нему  уж не была. Слова, поступки не принимались за чистую монету. Мне всюду мерещилась игра.  И напряженье оставалось. Такое трудно взять все и забыть. Он будет для меня всегда опасным. Но не могла сама той ситуации достойно разрешить, а мама бросила. Жестоко обвинив во всем. – «   Я не хочу играть с огнем. Нет мотыльку,  в том действе блага. Он искрометен даже днем. Но я ему, увы, не рада. Мне нужен тихий яркий сад. Прохлада пышных его крон.  А сердце, впитывая яд. Ведет игру неспешно в том ». Но даже если кто-нибудь тогда вмешался, я с трудом представляю, чем бы это закончилось…. Это могло его лишь подтолкнуть к более решительным действиям…. На что ещё способен этот друг?
                А он играл со мной, как кот с мышкой. Заглядывал в глаза, мурлыкал. Смачно облизывал своим розовым, шершавым язычком. Подбрасывал вверх, делал вид, что я свободна. И в последний миг запускал в меня свои острые цепкие коготки. Так продолжалось недели две, он брал меня измором. И, правда, нервы были на пределе.
                Как-то появился неожиданно один. Был день. На улице светило ярко солнце.
То было, числа двадцать восьмого марта.  Тянуло с гор приятная прохлада. Они стояли   рядом, сверкая снежными острыми вершинами. По улицам бродил не многочисленный народ. Была пора затишья, в которую мне нравилось гулять одной. Но тут я уперлась.
На его уговоры пойти в кино, последовал отказ. Сразу же нашлись очень срочные и неотложные дела. И дверь уже медленно поплыла, чтобы закрыться. Он придержал, втолкнул меня в квартиру. Командным голосом, давая указанья: - « Переоденься. Обувайся». А затем просто потащил в кино.
                Мы долго шли пешком до кинотеатра, как милая влюбленная парочка. Я иногда шипела не довольно. При этом натяжно улыбалась, чтобы не напугать случайных прохожих, боялась выглядеть в глазах у них ужасно. Но разве может быть что, ещё глупей?  У касс, вдруг выяснилось, что билетов нет, ни у него, ни в кассах. Он купил по мороженному, и мы присели на скамейке в парке. Егор создавал вид, что сильно огорчен. Но вскоре, как бы случайный вариант, предложил: - « Пойдем, сходим в мой колледж. Там кое-какие дела решим. Мила, правда, чего бояться?  Потом я провожу тебя домой…. Соглашайся». Уговаривал. Как будто у меня был выбор. Его рука всегда лежала на моем запястье.
                Колледж был большой и светлый, хотя не новый. Увидав Егора, сокурсники обступили нас. И весело беззаботно стали обсуждать, какие-то лишь им ведомые подробности. Кидая на меня многозначительные взгляды…. Они его любили, доверяли, и тем паче не боялись. Как обычные подростки они устраивали весело потасовки, вокруг крутились, шумели, дурачились. И я расслабилась. Прозвенел звонок, студенты разошлись на пары.
                Егор потащил прочь на улицу. Он был в прекрасном расположенье духа. И вновь как бы случайно предложил: - « Может, зайдем ко мне? Здесь не далеко. Поесть так хочется. А потом я точно, провожу тебя». Уже таща по направленью к дому, добавил:- «Ты не пугайся. Мы живем с другом, на квартире у бабульки. Она всегда дома.
У нее больные ноги». Наконец доверительно завершил он.
                - « Блин, блин, блин, как меня уже это достало»: подумала, тоскливо тащась следом. По пути посетили магазин, закупились провиантом. И шелестя пакетами, вторглись в его личное пространство. Бабушка действительно была. Она взглянула на нас равнодушно и проковыляла мимо в нужном направленье.
                Его комната была не велика. В нее помещались две кровати стол и тумбы с книгами. Вместо ковров, все стены украшали постеры. Мальчишки были ценители красивых тел, мужчин и женщин. Соблазнительно смотрящих, лукаво улыбающихся, и откровенно смеющихся над добродетелью. Теперь понятно, почему он так озабочен. Тут любому башню снесет.
                Стол быстро был накрыт. Со вкусом сервирован, и это лишь творил он сам. Я молча ожидала, присев на стуле.  Затем,  играя, пригласил, как в лучших великосветских домах присесть поближе. Присев, я вдруг почувствовала голод. И с наслажденьем уплела предложенную пищу. Егор вел себя, как истый джентльмен, учтиво прислуживая во время еды. Я же говорила, он был знаком с приятными, для дам манерами. Но лишь салфетка была скомкана и брошена на стол, что означало завершенье трапезы…. Волчонок рванул…. Сильным толчком в грудь я была сбита и брошена на кровать. И тут же он навалился на меня всем телом, и придавил. Казалось, что бросили могильную плиту.
                Барахтаясь и трепыхаясь, заверещала от ужаса. Он улыбнулся и шепнул на ушко: - « Бабушка к тому же и глуха на оба уха»…. –« Придет твой друг»: выпалила в ответ. - « Я с ним договорился»: парировал, кривясь в усмешке, он. - « Но я не дамся без боя»: продолжая с ним бороться, озлобленно шипела…. – « А мне то как, то нравится. И как заводит. Я еще больше хочу тебя»: постанывая в предвкушенье, жестоко ляпнул он.
               - « Это не правильно. Это цинично, подло, мерзко…. Отпусти…»: умоляла я срывающимся голосом. – « С этим не шутят. Это ж, преступление»: но он уже не слушал.
Одежда разлетелась по комнате. Обнажая, он жадно целовал. Цепляясь губами, как присосками, и просто растирал мое тело своим. В нем будто что-то кипело, он задыхался. Его оголенный торс играл передо мною мышцами. А руки обвивались и подавляли безрезультатные мои движенья.
                Я уворачивалась и извивалась, боролась и кусалась. Но он казалось, ни чего не чувствовал, был весь во власти своего действа. Стянул с трудом не подающиеся трусики, и зафиксировав ноги, на конец достиг того, за что боролся. Я замерла от ужаса и боли, когда почувствовала, что в меня что-то проникает. Шок просто парализовал. Из глаз прыснули и заструились слезы.
                С безумной ненасытностью он истязал обмякшее, поддавшееся тело. Жадно осыпая поцелуями, лапая за интимные места. Он двигался, и двигался, и двигался. Ему было не до моей разорванной в хлам чести. Когда, наконец, затих. За окнами светила огромная бесстрастная луна. И звезды холодно мерцали удивленно. – « Что это было? Что со мной будет?» мелькали слабые проблески сознанья. От боли защемило сердце, душа рыдала и заламывала руки. При том слагала горестные строки.  Что ещё делать?  Если все так грустно: - «Чья эта щедрость изобилием играет? То пламя страсти, то холод отчужденья. Кто души так изыскано пытает? Когда приемлет разум примиренье?   Коль есть еда, то дайте мне еды. Коль есть вода, извольте напоить. Позвольте же цветы в букет собрать. Коль есть любовь, позвольте же любить». Слезы текли и текли неумолимо, капали на уже изрядно подмоченную подушку. Я лежала в темноте, пялилась на белый ненавистный потолок, ревела, как последняя дура. Наслаждаясь пустотой. Наедине с врагом.

                7
- «Ночь тихо продолжала тяжкий бег,
Часы упрямо отмеряли время.
А рядом кто-то был не человек,
На человека, не тянуло это племя».
         
                Егор был, как бы во хмелю.  Обнимал и страстно целовал, шептал нелепое люблю. И неумолимо, снова и снова меня хотел. Горел как солома на ветру. Обуреваемый адреналином. И ни о чем другом, в тот момент, больше не мог думать.  Он упивался жуткой своей страстью. Как будто выпил чарку злейшего напитка, что отключил сознанье безвозвратно.
                А я устала над собой рыдать, смотрела молча на его движенья. На разгоряче-нное тоскующее тело, на блики мне не ведомого счастья. И не заметно для себя сдалась. Ответила ему на поцелуй. Прижалась к его слегка покрытой волосатостью груди. И стала двигаться в такт мне не ведомого танца. И улетела, тая в ощущеньях. Расслабилась и получала удовольствие….
                А утром обреченно сидя на кровати, кутаясь в простыню,  тихо у него спросила: - «Ты понимаешь, мальчик, что сегодня сделал? Не уж-то тебе наплевать, что со мной будет? Что я скажу своей маме в оправданье? Я ни когда не ночевала в не дома. Она наверно там сходит с ума. Теряясь в догадках». Он не надолго задумался. За тем по-дружески шепнул: - « Не волнуйся, я сам поговорю сегодня с твоей мамой. А сейчас одевайся, мы едим к нам домой….  Я должен встретится со своей мамой…. Она меня сегодня будет ждать»…. И я опять, как телка потащилась следом. Надеясь, что сюрпризов больше не будет, он же получил, чего хотел. Теперь ко мне, интерес потерян. И можно от кошмара отдыхать.
                Его мама была дома. Эта была худощавая потрепанная жизнью женщина. Но довольно живая, для своего пенсионного возраста. Она бурно радовалась приезду сына. И вся светилась, как солнышко на ясном небе. Дом был опрятен и довольно скромен. Ни чего лишнего. Егор подошел и чмокнул её в щечку. Затем обернулся ко мне и предста-вил:- « Мама, это моя жена, Мила».   У меня перехватило дыхание и потемнело в глазах. Этого ни как не ожидала.  Хлопала и без того большими глазами, и не могла раскрыть рта. Мое лицо горело, как факел. В коленях появилась дрожь.  Я просто рухнула на предло-женный мне стул…. Он явно издевался. И как хотелось, побыстрей проснуться от наважденья. Стряхнуть с себя всю тяжесть, столь безумного кошмара. И Господи, не дай такому повторится. Бежать. Бежать подальше, это все, чего мне в тот момент хотелось. Подальше от безмозглова мальчишки.
                С полна наговорившись. Пообедав. Он наконец-то вспомнил обо мне. И засобирался. Мать засуетилась.  Всплакнула на дорожку. Я думаю, она была, как и я потрясена. Но как могла, скрывала то от сына….
                Когда приехали домой ко мне, мама уже пришла с работы. Я прятала старательно глаза. Представила попутчика: - « Мамочка, это Егор….»: и все, что я о нем могла ещё сказать? Он оживился. Широко улыбаясь, шагнул к ней навстречу. Кокетничая и слегка переигрывая, пропел: - « Ну, здравствуй милая тёщенька. Безумно рад!» Я оперлась на стену. Во рту пересохло, язык распух. От удивленья, просто потеряла дар речи. – «Чего он тут творит? Все это далеко не игрушки. Я не собираюсь за него замуж, но что могу сама сказать?  Что скажу, чем заслужу поступкам оправданья? »:  Я промолчала…. Егор непринужденно весело болтал, не замечая нашего замешательства. По-свойски расхаживал по квартире, разглядывая  достопримечательности. Трындел не давая очнуться, и поражал своим нетленным просветленьем….
                Вечером осторожно позвонили в дверь. Егор с мамой мило чайковал на кухне.
Я нехотя потащилась к двери. У порога, виновато пряча глаза, и улыбаясь, вытанцо-вывала, Светка:- « Прости, прости, прости!»: выпалила она: - « Давай поговорим….» Но, бросив взгляд через плечо, вдруг вытаращила глаза, как будто увидела приведенье. Попятилась, шипя не членораздельные звуки. Спохватилась, шепнула: - « Ладно, в следующий раз». Махнула хвостом и скрылась. Обернувшись, я встретила вопроси-тельный взгляд мужа.  – « А, Светка прибегала»: отшутилась: - «Но убежала снова по делам». Он протянул на встречу не терпеливо руки, и поманил. И я покорно поковыляла в его объятья.

               

                8

                - «Судьба не раз ещё покажет зубы
Коней поставит если надо на дыбы
Чем сможем ей ответить мы?
Чем сможем факты и сюжеты под итожить?

Иль прыгнув в реку, испугаемся ее?
И захотим вернуться вновь на берег,
Закроемся, зароемся в бельё,
И будем слушать выплески истерик?

Все в нашей власти выбираем мы
Лишь сохранить бы в наших душах веру.
И не страшны тогда её бразды,
И мы укажем ей  её пределы».

               Мы стали жить вместе. Егор заканчивал учебу. Защищал диплом. Я работала. И выполняла, роль жены. Расписались, когда ему исполнилось восемнадцать. Устроили домашнюю вечеринку для самых близких. Светку тоже пригласили, она была свидетелем и подружкой. Её новый друг и будущий муж Серега, стал другом и свидетелем со стороны Егора.
                Мы оба были романтики. Я любила жизнь, но боялась её, а он любил её и знал, что от неё хочет. Ходили в кино, театры на спектакли, концерты. Ходили в гости, приглашали сами. Нам было интересно узнавать друг друга. И было, чем поделится.
               Он дарил мне по случаю цветы, а я как можно чаще устраивала ужин при свечах. Тогда еще не знали о стриптизе. Но я любила танцевать и танцевала, специально для него классические танцы, ловила музыку и придумывала движенья, что привлекали и заводили нас обоих.
                Ходили в парк, гуляли, держась за руки. И разговаривали на уйму, нескончаемых тем. Он был хорошим оппонентом в спорах, хотя мы спорили довольно редко. И ни когда не злился.
                Этот мальчишка стал для меня откровением. Он был внимательным и понимающим, предупредительным, рассудительным, сильным и мужественным. Что ни как не вязалось с нашим первым знакомством. Но это было так. Я просто таяла от его ярко синих глаз. Пылала от неровного дыханья. Меня к нему тянуло как луну к земле. Его любовь взорвала мое сознанье. Я вскипала от его ласк и умирала в приступах страсти. Мое тело ожидало этого вновь и вновь. И горело в предвкушении свиданий.
                Диплом был защищен. Егор устроился на работу. Его быстро заметили и оценили. Так что его зарплаты хватало, чтоб семья  жила без бедно.  Через несколько месяцев, я почувствовала, что во мне кто-то живет. В поликлинике подтвердили мои подозренья.  Я встала на учет.  А  в срок родилась, маленькая, хорошенькая девочка. Которой дали имя Александра. Она была великолепна. И еще больше сблизила нас. Мы стали полноценной полноправной семьей. У которой, было настоящее будущее.
                А пламя страсти разгорелось с такой силой. Что, при встречи не утолив её просто, ни о чем другом думать, не могли. И лишь утолив её слегка, замечали другие прекрасные мелочи. Так прожили душа в душу, два года.
                Но однажды в дверь позвонили. Мне сунули в трясущуюся руку повестку из военкомата и тут же скрылись. В глазах потемнело. Тело перестало слушаться, я так и осела перед закрытой дверью. Егора забирают в армию. На долгих, несуразных два года.
                Сколько так сидела не знаю. Очнулась от прикосновенья маленьких пухленьких рученак, от её сладкого лепета. От её барахтанья на моих коленях.  – « Сашенька солнышко, прости мамочку»: запричитала я, утирая безудержно текущие слезы. Подхватила  на руки и  обреченно поковыляла в зал.
                Егор ходил, как маленькая грозовая тучка. Я собирала кое-что в дорогу, что было разрешено. Стараясь разрядить обстановку ободряюще улыбалась,  шутила, как уж получалось.  – « Любимый у нас все будет хорошо. Это лишь два года. Ни чего страшного. Я буду приезжать. Я тебя люблю. Егор, моя любовь это панацея, от всех грядущих трудностей. Верь мне»: шептала так, кутаясь в его объятья….
                Солнце затянуло облаками. Шел мелкий моросящий дождь. Серые обшарпанные здания, сутулясь и теснясь, молча созерцали  на опустевший дворик. – « Господи как одиноко и промозгло.  От меня как бут-то оторвали часть меня. И от того так странно не уютно. Забрали человека, который, не раздумывая, ворвался в мою жизнь. Перевернул в ней все, и показал, как можно стать счастливой. И научил любить. Два года расставания, а мы так молоды. Сможем ли сохранить наши невероятные чувства? Или не выдержим испытание временем? Господи, не уж-то это все?»….
                Желтая листва украсила промокшие осенние деревья. Птицы, тоскливо крича, потянулись на юг. Лишь воронье налетело в безлюдные парки. И гомонило вещая приход холодов. Я получила первую весточку от мужа. Где он подробно описывал свой незатейливый солдатский быт, переплетая это все побасенками и байками. И лишь в конце письма, расслабился,  долго и подробно  рассказывал, как он скучает, любит и тоскует. И кроме нас, у нег ни кого нет ближе и родней. Две женщины как свет  его надежды, жена и маленькая непоседа дочка.
                Я несколько раз перечитала тот тетрадный лист.  Растрогавшись, всплакнула. Вернув обратно в конверт, убрала в шкатулку. Быть может, есть ещё надежда? Мы будем вместе долго и счастливо, как прежде? Любовь преодолеет все невзгоды? И нам подставит по случаю плечо? Ну, как же все непросто, в жизни…. Ну почему испортить надо было счастье? Кому все это делалось в угоду?
                А где-то пел приятный женский голос. Вплетая грусть в тоскливые раздумья: -  « В бокалах вспыхнуло вино. И свечи плакали сгорая. Тогда мы знали лишь одно, страсть наши души согревала».
                Егора не хватала, как воздух. И это будет так всегда: - « И даже если  с места сдвинется вселенная. Я буду помнить милый его образ. И буду страсти той, его верна….»

                Конец.