Удачники

Телевизионная антенна лежит в  сенях укутанная в тёмное тряпьё и мечтает, что будет возвышаться над убаюканной и гостеприимной зеленью палисадника Валентины.
-Валентина Петровна-а-а!
Вздрогнул от крика бревенчатый старенький дом, в ответ скрипнула входная дверь, выпуская грузноватую улыбчивую женщину.
- Виктор Тихонович? Антенну пришёл ставить?
 Валентина, отмахиваясь от назойливой пчелы, присела на скрипучую ступеньку крыльца.
Осторожно открывая тугую железную калитку  и, не выпуская из рук, во двор шагнул Тихонович; калитка вырвалась из рук и, дребезжа, ударилась о  столб, снова открылась. Когда калитка ткнулась в плечо, Тихонович пожалел  свою скупость:  «надо было сестре другую калитку поставить», тут же успокоился: «не так часто хожу через неё». 
- Две недели не мылся. Баню истопишь?
Валентина, отреагировала: - А когда антенну сделаешь?
- Дак, Геннадий Тихонович ещё не приехал.
Геннадий Тихонович – другой двоюродный брат Валентины. Много лет назад муж Валентины – известный писатель Ширев купил в деревне дом, а потом всех родственников Валентины сманил проводить лето в этой глухомани. Приобретенные не задорого усадьбы серьезного ремонта не требовали, без напряга стали любимым пристанищем для души и тела. Оживала деревня ближе к выходным дням.
- А позвонить не мог? Или думаешь, что тоже трубку не беру? – с обидой в голосе сказала.
- Может, что надо сделать - подумал. Дрова есть? Вода?
- Всё есть. Позову, когда баня будет готова. А Геннадий Тихонович для чего тебе нужен?
- Дак, антенну ставить!
Ответ растрогал Валентину. Она вспомнила как на прошлой неделе Виктор и Геннадий спасли её,  с трудом удерживала слёзы в уголках глаз.
- Виктор Тихонович, если бы не вы, наверное, не было бы меня в живых. Думала - никому не нужна. - Попыталась вытереть влагу на переносице через оттянутую горловину цветастой кофты.
Ближайшие соседи держали пасеку. Пчёлам усадьба Валентины нравилась, они всегда резвились среди её цветущего сада, словно любимые детки под заботливым оком  родителя. Иногда их  сладострастное жужжание надоедало, и Валентина прикрикивала: – Для вас я тут сад садила? Летите уже домой!
Одна из пчёл за грубую отмашку впилась в шею. Когда Валентина зашла в дом передохнуть от дневной жары,  тут же упала в обморок. Тихонович её нашёл лежащей на полу, вызвал неотложку. И в больнице навещал и привёз в родные стены, разве не молодец? Как можно после спасения от анафилактического шока претензии предъявлять?   
Искренняя благодарность Тихоновичу вернула доброе расположение духа.
- Ладно, пойду Виктора Петровича позову, - он  наспех заткнул тяжелую калитку за столб, взял курс на соседнюю усадьбу.
Ветер играл в листве высоких деревьев,  скрывая звуки ссорящихся. Звуки с каждым шагом становились слышнее, наконец, Тихонович увидел бойцов – супружескую парочку. Драка была нешуточной: Татьяна, подпрыгивая, попеременно  пинала Виктора Петровича с разбега ногами, то отталкивала руками, если супруг на нее наступал с грубой бранью. Тихонович, позабавившись бесплатным спектаклем,  выкрикнул:
 - Петрович! Успокойся! Иду на помощь!
Женился Виктор Петрович неожиданно для родственников на каратистке, годочков на тридцать моложе его.  Прожили супруги вместе те самые испытательные семь лет и неудержимо стали уставать друг от друга. Усталость злила и требовала естественного бунта. Татьяна при появлении соседа тренировку приостановила,  Тихонович воспользовался передышкой: - Петрович, антенну Валентине ставить нужно. Пойдешь?
Петрович живо представил, что ему придётся ещё и падать  с  высоты,  вздрогнул, активно протестировал органы жизнеобеспечения: потряс плечами, головой.
 - А ещё чего твоей Валентине надо?
- Ты  забыл,  чем мы ей обязаны? Пора бы отблагодарить.
Кстати, этого соседа сам чёрт принёс в деревню, никто его в братство не звал – седьмая вода на киселе, как-то разнюхал и припёрся. Ему Валентина тоже помогла  оформить землю в собственность.  Петрович не ответил, а начал бегать вокруг дома, похожего на теремок – искать сына-шестилетку, вскоре привел, держа за вялую ручку,  на ходу  рассказывая  смешливые байки о прошедшем трендебуялове.
- Сколько ещё - то быть в долгу? Если бы не я, то все дома сгорели, и земля не стала нужной.
Этой весной случился пожар, он шёл от трансформаторной будки. Спасла дома  смекалка Петровича – он по картофельному полю организовал встречный пожар. Сгорела дотла лишь одна усадьба.    
Аргумент Тихоновича не убедил, а возмутил:
- Да, ладно тебе заслуги то выпячивать, бабе помочь надо.
- Конечно, поможем, - смягчился Петрович, поймав суровый взгляд супруги, хитро подмигнул ей.
- Конечно, поможем, - командирским голосом  Татьяна завершила переговоры.
Виктор Тихонович в вопросах электричества был подобием бога, поскольку имел диплом о высшем образовании, а в некоторых исключительных случаях даже богом. В данной ситуации требовался связист и альпинист, этими данными обладал Петрович. Обрадовавшись удачному стечению обстоятельств, Тихонович поспешил к сестре.
- Будет у тебя антенна, - обрадовал Валентину в её выходе из вынужденного поклона перед клумбой приветливых пионов.
Виктору Тихоновичу - как богу она чаще не доверяла, чем доверяла. Скоропалительные  обещания брата оставались лишь мыльными пузырями, если сразу же того не привлекать к реализации задумок.
- Пойду  поищу  хорошую жердь для антенны. – пообещал Тихонович и удалился через дребезжащую калитку. 
Валентина нашла в морозилке мясо для шашлыков, в буфете обнаружила бутылку коньяка и, закрутившись в поварском деле, не услышала приветствия Виктора Петровича: «Доброго дня, Валентина Петровна! Вот принимай красавицу!»
Валентина наблюдала, руками перехватив бока, как цепляясь ветками за клиновую изгородь,  ударяясь о землю, во двор пробиралось молодое тело берёзки.
- Виктор Тихонович тоже жердину принести обещал, не помешает и эта, вот, только ветки бы подрубить.
Гость  занялся делом,  приглядывая за калиткой; она вздрогнула и распахнулась, впуская с длинной жердиной Тихоновича; следом шла Татьяна, за руку тянула, упирающегося сына.
- Не-е-е-т, у тебя намного короче! - радостно пропел Петрович, выпрямляясь, добавил: -  березка надёжнее клёна, - для убедительности положил рядом с кривоватым стволом стройный ствол берёзки.
- Осталось только поженить, - отшутился Тихонович и подтолкнул носком ботинка ствол берёзки. - Петровна, какую выбираешь? – спросил наигранно вежливо.
Валентина  наклонилась, подняла берёзовую жердину. - Её , - ответила и тут же мыслями улетела в детство: увидела бабушкино лицо, услышала её голос и меткую, но болезненную характеристику: « Точно, жердь ты , Валька. Какой же парень тебе ровней будет?»
« Ровни по фигуре не нашлось, но вот по уму и по характеру половинка обнаружилась», - ответила Валентина в целом прошлому и бабушкиному беспокойству.
- Тань! А ты что так странно вырядилась?
Татьяна в жаркие дни всегда ходила в закрытом купальнике,  удивляя всех точеной фигуркой, к Валентине пришла в спортивном костюме.
 - Понятно же, что ни вэ, ни дубль вэ на крышу не полезут. Мой победитель шею сломает или что - поминиатюрнее, а фигуру Тихоновича ни одна лестница не выдержит - ежу понятно.
- Нет, нет! – пропела Валентина, - И не думай даже! Дело это не женское, уж лучше не надо!
Петрович её поддержал: - Ты же не альпинистка, не скалолазка, да и устала, душа моя. Я тебе не разрешаю.
Тихонович понимал, что все правы, повел честную компанию в палисадник - хотя бы место действия определить. Каждый подходил к дому и, задирая голову, всматривался  в просвет на козырьке крыши. Так примеряясь, услышали испуганный крик:
- Тихоныч! Иди ко мне!
Это кричал сосед - судья Виктор Иванович.  Его голос резко оборвался, словно застрял между трех рядов соседской изгороди. Осталось и болталось в воздухе  только эхо - « мне, мне…».
- Спокойно! Понял! – крикнул Тихонович, жестом приказывая всем оставаться на местах. Подбежав к крыльцу, сгреб, всегда лежащую «наготове»,   запасную сетку.
 - Иваныч! Живой!? - как-то сразу нашёл дыру в изгороди и, втаптывая армейскими ботинками обломки штакетника, пробираясь между копнами свежескошенной травы, оказался возле  адресата.
Виктор Иванович лежал на огуречной грядке, воткнувшись в неё лицом, руки прятал в складках клетчатой рубахи. Тихонович никогда не верил в пчелиную верность – на каждую встречу с пчелами одевал спасательный шлем, с разбегу  накрыл  Виктора Ивановича телом, нахлобучивая на его голову сетку.
Молоденькие ротозеи – велосипедисты, вечно снующие по горбатой уличной дороге то вниз, то вверх, спрыгнули со своих коней, поглазели сквозь частокол изгороди, сели на свои велосипеды и наперегонки покатились дальше. Мужики встали с грядки, похохатывая,  двинулись к дому, держась друг за друга, а рой пчел вынужденно озаботился  роскошным бело-яблоневым облаком.
У крыльца Тихонович спросил: - Антонина дома?
– Дурак -  я. Они же при Тоне меня не трогают. Тоня с гостями уехала, а я вот немного на грудь принял.
Погоревав, отправили по окрестным местам призыв:
- Виктор Петрови-и-ч!
Эхо им ответило: - Вич-вич...
Петрович, оставленный на хозяйстве Валентины,  метнулся к калитке.
- Мужики зовут. Я пошёл.
-Да, уж, иди, - смиренно отмахнулась Татьяна от супруга и Петровича поглотили кусты молодой малины,  а фигуры Татьяны с сыном и Валентиной   остались встречать вечернюю прохладу.
Только обрадовалась Валентина: «шашлыки не надо готовить», как раздался гудок подъезжавшего авто. Первым из машины вышел сухощавый длинноногий Фёдор. Он открыл дверь и помог выйти Наталье Сергеевне – даме неопределенного возраста, с  заднего сиденья выгрузилась  загадочно-цивильного вида женщина с оравой  квёлых котов.
- Здрасьте! Вот мы и приехали! – сказала  Надежда, втаскивая охапку котов на крыльцо, распластала усталое тело и многоэтажную юбку на всю нижнюю ступеньку крыльца, так что миниатюрная Наталья Сергеевна с трудом притулилась.
- Валюша, душенька, прими котов,  Надюшке на семинар по парковому дизайну нужно ехать  в Воронеж, а мне из города.
Подружки говорили  о своих достижениях, о событиях в мире, Татьяна посчитала себя лишней, взяла сына за руку, отправилась к  своему терему. Проходя мимо участка Тихоновича,  попыталась разглядеть за  кустами малины  мужскую компанию.
- Мама, - сказал сын, выдернул руку и пальцем ткнул в направлении голосов, - Папа там!
Коты ходили по двору, привыкали к  новым запахам и новым звукам, осмелели – осторожно ступая по зелёному настилу, начали исследовать дальние территории усадьбы. Замерла природа, наблюдая за гостями: перестали шуметь тополи - великаны, неслышной стала деятельность пчёл; наконец,  выпустила с соседского участка ту самую истово-задиристую пчёлку. Заскрипели, зашумели листвой тополя; коты в испуге бросились к калитке, прорвались сквозь зеленый кленовый забор и помчались в сторону усадьбы Тихоновича.
Встали с крыльца три женщины.
- Дальше деревни не убегут, - успокоила Наталья хозяйку котов. 
- На собрание  все коты сбегаются, - пошутила Надежда,- тему бы узнать.
- Тема известная – не обидеть бы пузо, не пролить  медовуху или чего покрепче, - построжилась  Валентина.
А тема открытого мужиками собрания была наболевшей. Одна часть деревни -  постоянные жители желала, чтобы в деревню ходил рейсовый автобус. Другая часть - дачники,  имевшие авто, не хотели этого. Вдохновителем и организатором первого варианта была Валентина, поддерживающая принципы демократии, несущие в массы цивилизацию и закон.  Главным аргументом для второго варианта  являлся тезис - « естественная удалённость – спасительное оружие от воровства».
Все трое Викторов были  помешаны на накопительстве. Тихонович тащил с работы всё, что морально или физически устаревало, и прятал добро в укромных местах усадьбы или впихивал внутрь небольшого дачного домика. Когда добро пропадало, «да и, слава богу, а то другое некуда было пристраивать» - так успокаивала брата Валентина, то Тихонович заболевал. А заболевая, он начинал жутко пить, в основном, самогон. Иванович коллекционировал пчёл. Если весной он не успевал пристроить свой, а лучше чужой рой пчёл, то  тоже заболевал и  начинал пить, в основном, медовуху. Петрович коллекционировал орудия защиты от супруги-каратистки. Вокруг дома всегда валялись палки, бревёшки, черенки и битые или цельные кирпичи. Ранней весной, будучи дружными, супруги всё это с энтузиазмом пристраивали на постоянное место хранения. Петрович после таких трудов заболевал и начинал ходить на лечение к Тихоновичу,  возвращаясь от него с новым орудием защиты.
Самым добрым из Викторов был Тихонович, так как больше всех страдал от потерь. Когда Тихонович был трезвым, то  он всё равно оставался добрым. Последнее приобретение - два рулона полутораметрового линолеума,  чтоб не украли – расстелил  в сторону соседа Петровича, тот жил несколько выше, сестре объяснил: «Петровичу легче ходить ко мне в гости – сел и приехал, и уходить тоже легко». На что Валентина, включив  не худое воображение, ответила: «Представляю - как он будет прикатываться, и даже как ты его будешь закатывать, но не могу представить - как он будет легко уходить».
Звенели цикады, благоухала сиренью не спадающая жара, на лужайке перед домиком Тихоновича на берёзовых чурбачках сидели мужики, пили пиво и цивилизованно беседовали. После выпитых нескольких кружек  медовухи мужики перешли к главному вопросу открытого собрания: «как воспрепятствовать деятельности Валентины или вообще её свернуть».
- Надо скинуться и купить ей машину, - предложил, слывший авторитетным, судья Иванович.
- Машину ей купит муж, если вернётся  живым с золотого прииска, уазик мой до осени без дела стоит; сестра не хочет учиться водить, -  Тихонович тяжело вздохнул, снял с головы зелёную сетку.
Петрович пощипал длинные  серо-зелёные шорты, воткнул в разговор  нравоучение:
- Лучше бы  родственничек - Ширев помог вашу золотую жилу разработать.
И Тихонович, и Иванович  поняли, что Петрович имел в виду пчеловодство.
- Нет, ему деньги нужны быстрые, у меня пчёлы, - у него своя поэзия.
- Будем по очереди возить её туда-сюда, - предложил Петрович, тут же отредактировал, - Нет, не получиться. Она же всех друзей на нашу шею посадит. - сделал шумный выдох-«ф-ф-ф», хлопнул руками по  огнём пылающим коленкам.
Иванович хохотнул. - Когда синяки вылечишь? – на всякий случай с чурбачком отодвинулся.
- А то мы не знаем, как тебя любовницы трепали, - сказал Петрович и тоже скакнул с чурбачком ближе к Тихоновичу, словно за защитой.
- Мужики, может катер по речке пустить.  Людям – благодать, да, и нам спокойно –приплывут только свои,  - предложил Иванович.
- Если твой авторитет в силе, может и получиться, но вряд ли казна престарелых братков полна, - съехидничал Петрович.
Тихонович понял, что из собрания может вырасти перебранка, миролюбиво вставился:
- Слушайте, может, к Знаку сходим,  что-нибудь дельное предложит.
- Если бы он не был варягом, - в уме переводится - «ворогом», - тогда, коне-е-шно, поклониться можно, - резюмировал Иванович, руками усердно очищая колени от жухлых огуречных цветков, убедительнее добавил, - он же в свою пользу обернёт.
- Ладно, звони – зови Знака, - разрешил Петрович.
Объявился Иван Иванович  - вышел из зарослей крапивы и конопли, отовсюду наступающих на лужайку,  с бутылью самогона.
- Ну, если оно так, - Иванович встал с чурбачка, уступая  место гостю, сам пересел на большое сучковатое полено.
Иван сел, быстро откупорил бутыль, с вытянутой руки начал разливать бульки по кружкам. Когда налил себе в алюминиевую кружку, почему-то повернулся в сторону  калитки. От нее, почти не приминая травинок, шли три разношерстных кота.
Мужики замерли - следили за приближением котов.
- Вместе мы найдем достойное решение, - с пафосом произнёс широкоплечий и плотный Иван, - и движением свободной руки пригласил котов  к столу.
Наконец, выпили. Каждый из котов, подойдя ближе, хвостом  стал закручивать спираль удовольствия вокруг избранника.
-Тащи нам рыбу! Хотим закусь!  – высокими нотами транслировал желание котов Иванович, не выпуская из рук кружку, потеребил кота тигровой окраски. - Да, Петрович!
Угощая котов свежей рыбкой, мужики начали игру «в имена»:  «Васька, иди ко мне, Барсик…, Мурзик…».   
Валентина вместе с Надеждой подошли к калитке зазывать котов домой; уже был час ночи, а они не возвращались. Наталья казалась спокойной и мудрой.
– Где-то за мышками охотятся, пошлите спать.
 После  шашлыков и коньяка гости  долго не засыпали – лежали, болтали. Федор, устроился на кушетке в кухне, засыпая, слышал женский  окрик - « катись – откуда пришёл!», тяжелый удар обо что-то мягкое и еле-доносившиеся  выкрики - «…т-а-нь, встань,…т-а-нь»".
Наступило утро. Где-то рядом с домом Валентины залаяли деревенские собаки. Валентина почувствовала, что во дворе - чужой. Увидев в окно родственника соседки Антонины, идущего к крыльцу, вышла навстречу.- Случилось что? – спросила.
- Найти Петровича не можем, Тихоновича тоже нет, нет и уазика.
- А Нива на месте?
- Нива на месте.
- Даже чудно, - забеспокоилась, засуетилась Валентина, - Надо у Петровича спросить.
Петровича дома не оказалось. Сонная Татьяна призналась, что его с гладкой горки спустила ночью.
- Геодезист конченный. Никак жилу с водкой не обнаружит. Пришёл ночью с котом под мышкой, еле на ногах стоит и просит меру определить. Весь дом перерыл - искал. Куда же он укатился-то? Может в кустах у Тихоновича застрял. Вместе и лежат.
- Уазика же нет, -  выразила Валентина сомнение, но осматривать кусты вокруг дороги из линолеума с Татьяной пошла. Осторожно ступая и скользя по розовой дорожке, они то и дело наклонялись, раздвигая  мокрые жирные кусты полыни.  Антонина осталась их поджидать на месте пирушки, оценивая её размах и последствия. Все трое сошлись возле столика, развели руками в бессилии  - «где искать?».
Антонина,  профессиональным долгим взглядом рассматривала содержимое стола. Он был усыпан рыбной чешуей, обратила внимание на пожелтевшую газету и толстый красный фломастер, возможно, брошенный в порыве азарта неким стратегом.  На газете жирный  красный овалом очерчена строчка, водя пальцем по строчке, тревожным голосом прочитала: «..Усть-стрелинские мироеды убили Подонинского комсомольца…»
- Может, они на зайцев   поехали охотиться? – придумала альтернативу серьезным опасениям Валентина.- Уазик же пропал. -  Эта газета из архива мужа, как она попала сюда на стол? - обратилась лицом к Татьяне, - Что Петрович говорил до того как ты его вытолкала?
Татьяна напряглась, точно готовилась к незапланированному рауту.
- Говорил про жилу и что надо меру определить.
Затарахнел знакомыми нотками уазик на дороге. Послышался голос Надежды, звавший котов: «Васька! Муся! Соня!». Уазик Валентина узнала, но волнение её не оставляло. Женщины пошли навстречу машине одинаково решительные в своём  любопытстве. Машина затормозила и остановилась, вышедший водитель превратился в участкового оперуполномоченного. За ним тут же выскочили три кота и пулей помчались на зов хозяйки.
- Вот привёз охотников. Принимайте! – щегольски одетый в форму участковый, подойдя к дверям пассажирского салона, их резко открыл и начал поочерёдно выгружать бесхребетных мужиков, те еле стояли на ногах, виновато лыбились.
- Под суд бы вас, отцы, но дело - хлопотное, да и заявления пострадавший вряд ли напишет. 
Мужики валились на пыльную дорогу и даже не пытались подняться.
- Приманивали на котов волкодавов Подонинского фермера, а потом начали по ним стрелять, - участковый небрежно выволок из уазика охотничьи ружья, бросил в дорожную пыль. «Сестру в обиду не дадим!» – орали, -  «Пусть спокойно ходит!». Кто тут сестра?
Валентина, выступив вперёд, якнула.
- Помню, кажись. Вы ко мне обращались, но вот не помню по какому поводу? - схитрил участковый.
-  Собаки Подонинского фермера  могут наброситься, я просила  повлиять на него.
- Получается, я виноват – создал благоприятные условия для незаконных действий. Да, Виктор Иванович? Урон котами будете восполнять, или чем другим? Может, пешком ходить станете – препятствий ведь нет.
Возможно, скоро телевизионная антенна будет возвышаться над убаюканной и гостеприимной зеленью палисадника Валентины.