Макет

Сверкают инструменты, длинные тонкие пальцы в постоянном движении, даже кажется иногда,
что это бесхребетные черви, выползшие из-под земли на теплый дождь. Скульптор застыл знаком вопроса на табурете: высокий, худой, жилистый, кочка черных волос, карие глаза, на вытянутом лице на горбинке прямого носа водружены очки с множеством луп, тонкие сухие губы, серый халат в темных пятнах, опилках, глине и еще в чем-то, давно потерявшем цвет. Аккуратно, почти не дыша, водружает миниель в ряды минилеса. Следует выдох, скрип распрямившейся спины и смачные хрусты в суставах. В унисон занемевшему телу забухали столетние часы на весах, стрелки нацелились на цифру двенадцать. Только двенадцать чего? Быстрый взгляд на окно, уличные фонари жгут желтым светом ночь, валит снег.

Сколько дней, недель или месяцев ушло на работу, скульптор не мог вспомнить. Как машина на автопилоте скинул грязный халат, очки сунул в чехол и на полку, мастерская погрузилась во тьму, только продолжала медленно затухать нить накаливания в лампочке. В опустевшем доме появился через минут десять, на скоро умывшись, глотнув воды, свалился в кровать. Перед погружением в сон застыл немой вопрос: «Кто у него прибирается?». В спальне поплыло ровное сопение.

Снова закрутился безумный день, когда скандал с женой привел к разводу. Мозг дабы не свихнутся стер причину, нервы облегченно распрямились, зато занудно бурчит совесть. Скульптор видит сердитые синие глаза жены, чувствует ярость так, что кожа начинает жечь под ее взглядом, взмах прядью иссиня-черных волос, ветерок цветочного аромата и нет в доме никого. Не хватает воздуха, быстрее на улицу, ноги несут независимо головы, после нарезка кругов на автобусе и оказывается в мастерской перед картой России. Он хватает все подряд, руки выстругивают, вылепливают, шлифуют, полируют, красят, только бы уйти от реальности. Главное, походя, придумал цель, простую и ясную – улучшить жизнь, не свою, чужую. За неимением справится с реальной жизнью, лучше сделает дубликат в уменьшенном размере. И цель перерастает в спасительную соломинку.

Скульптор проснулся в приподнятом настроении, понимая, что сегодня последний день работы. Когда этот мир макета будет хоть в чем-то отличаться от реальности, а значит, в нем нет места жестокости, войнам, насилию и бесконечной человеческой горделивой дурости.

Кофе, хлеб с маслом, прошлогодняя запыленная банка варенья – завтракает с аппетитом, еда сгорает в животе. Полчаса на умывание и за дело. Время вокруг скульптора исчезает, встает только цель. Часы беспомощно бьют двенадцать дня, три часа, шесть вечера, девятый. Последние усилия и готовы фигурки жены и его. Дыхание снова перехватило, сердце колотится пугливым зайцем, и они ставятся в дом полным любви и заботы.

Скульптор отодвигается от макета, чтобы полностью охватить взглядом. Захватывает дух, радость накатывает лавиной, после наваливается неверие, что это дело его рук. Мастерская – гигантский ангар, в котором впритык уместился макет России, и о чудо, в необъятных просторах пошло шевеление, затем покатилось волнами странности, словно круги на воде после упавшего камня. Мир ожил, из-за горизонта начало выплывать солнце.
Полчаса ступора. Чушь! Галлюцинации! По нему плачет психиатрическая больница. Но вопреки законам природы его мир живее всех живых: движутся поезда, летят самолеты, ездят машины, шумит лес, носится ветер, появились барашки облаков, и люди, очень много людей. Скульптор от чуда одурел и поздно ночью отправился домой, шлепая ногами, как пьяный.
Дорога, дом, подъезд, лестница и дверь. Ключ щелкает в замочной скважине, ботинки на коврик, куртка на вешалку, шапка скачет на полку, три механических шага вперед и на шее виснет жена. Конфуз? Это еще ничего. В последний раз, что она сказала: «Уеду далеко и навсегда».

Голос проскрипел, как ржавая ножовка:

- Ты откуда?

- Что? Как откуда? Все время была дома, - расхохоталась супруга, глаза светятся, улыбка от уха до уха, - пока ты пропадал на работе. Опять сильно погружался в себя?

- Чего? Нет, нет, - скульптор высвободился из объятий, мозг разогрелся, стараясь понять происходящее.

Испарилась усталость, пришла уверенность, что это не сон, не мираж воспаленного от хандры сознания. Он сам изменил судьбу, взяв упорством и жаждой. И пусть никто не знает, что именно он поменял, но по шестому чувству или интуиции догадывается об исчезновении войн, ужаса смерти, страха перед одиночеством. Есть только сплоченное сознание и будущие открытия человечества.