Относительная нормальность

Мне 16 лет, у меня угольно - черные волосы, синие глаза и три татуировки.
Две надписи, и один простой закрашенный черный треугольник.
Понятия не имею, зачем я его набил.
Я вообще много в жизни делаю неосмысленно, интуитивно.
Захотел – сделал.
Мать, правда, жутко ругалась, да и от отца, когда я к нему приехал на выходные, попало.
Мне было плевать.
Мне всегда было плевать на мнение окружающих. Оно слишком мало значило, это мнение общества, которое зациклилось на общепринятых нормах. Костюмы исключительно двойки, волосы аккуратно уложены, говорить без мата и прочее. Все одинаковые.
Как на фабрике выпущенные.

Моя мама – психиатр, один из лучших в стране. Жутковатая работенка.
Видел я ее дипломы, или личные дела – *** знает как правильно. Лет 12 мне было, мелкий был и любопытный через чур. Из всех слов, написанных там, я понимал только предлоги, а картинки мне потом с год ночами снились.
В общем, не нравится мне мамкина работа, хоть и бабки ого – го какие – живем да шикуем.

И вот угораздило маму забыть одно из своих дел дома, ну и кто же их занесет ей, кроме меня. А что мне – мне уроки прогулять в радость.
Мамина больница за городом, километра два, не больше, но уже даже это настораживает. Вообще, редко я бывал у мамы на работе, и она занята, и мне неприятно было там находиться. Единственное, что я знал - кабинеты, в том числе и мамин, в Южном крыле, а сама психушка в Северном. Причем я понятия не имел, где именно какое крыло. Так что то, что я заблудился в этой чертовой психушке, было неудивительно.
Я сначала даже не понял, что заблудился. Она везде одинаковая – одни и те же светло желтые стены, в кои - то веки попадется пост – но там никого нет. Пробежал 2 этажа – и упал от бессилия – больница то огромная. А мама как назло телефон отключила.

Я не знаю, сколько я просидел один на коридоре, я не смотрел на часы. Может, даже задремал. Очнулся только когда почувствовал, что рядом со мной кто – то есть.

- Привет, - прошептал тихий голосок справа, застав меня подпрыгнуть на месте. На меня смотрели огромные зеленые глазищи, горевшие каким – то безумным огнем на фоне бледной и как – будто фарфоровой коже.
Она была совсем маленькая, хрупкая. Казалось дунь на нее – и она улетит. Ее короткие, до подбородка светлые волосы висели безжизненными прядями. Она вся выглядела так, будто из нее потиху уходила жизнь, только глаза горели, как два огонька.
Мама всегда говорила мне – не говори с незнакомыми людьми, а тем более в моей больнице. Я и не хотел говорить.
Честно.
Само вырвалось.

- Привет.

- Ты откуда?

Я неопределенно помотал головой. Девушка кивнула и закусила потрескавшиеся губы.
- Тебе не кажется, что тут слишком душно?

- Нет, тут вполне нормально.

Она снова посмотрела на меня своими огромными глазами, сдула с лица короткую прядь светлых волос и улыбнулась.

- Глупенький.

Мне стало совсем неуютно и я встал.

- Прости, мне пора.

- Куда?

- По делам.

- Какие дела могут быть в психушке?

Честно говоря, я опешил.
По маминым рассказам, мало кто вообще понимал, где находится. А полное осознание происходящего мало у кого встречалось.

- Разные, - я попытался уйти от темы и вообще уйти в сторону двери, - Слушай, мне правда пора.

- Не уходи, со мной мало кто общается.

- Мне срочно.

Ее зеленые глаза - фонарики потухли, и у меня странно защемило сердце. В конце – концов, от того, что я посижу с ней, ничего плохого не будет.

- Ладно, так и быть.

- Садись.

- Прямо на пол?

- Ну да.

Мы снова сели и меня опять накрыло чувство, что что – то я делаю не так. Ноги сами собой рвались уйти отсюда, да что там – мне было жутко.

- Так зачем ты здесь? – повторила она.
- По делам.

- Я тебя здесь раньше не видела. Ты из города, да? Из внешнего мира? ОНИ привезли тебя сюда, чтобы так же посадить на привязь и заставить думать так, как хочется ИМ? Или ты приехал сюда, чтобы поучиться вправлять на мозги? Отвечай!

- Ничего подобного, я сюда бумаги завожу.

Она немного успокоилась, хотя дышала так же часто, и я мог слышать, как часто бьется ее сердце. Час от часу не легче.

- ОНИ хотят, чтобы мы думали, как думают ОНИ сами. Это глупо, ты не находишь?

Я лишь покачала головой, позволяя ей продолжать свою речь.

- ОНИ запугивают нас, говорят, что мы все делаем неправильно, но кто определил, что именно мы делаем неправильно? Кто? Ты знаешь?

- Нет.

- Да ты сам посмотри. ОНИ каждый день дают мне лекарства. Электрический ток. Строго по расписанию. Минута в минуту. Тик – так, тик – так. Каждый день ОНИ пытаются разобраться в моем мозге, толком не понимая, что же творится в ИХ собственном.
И вбивают окружающим в мозги все тот же бред, что пытаются вбить и в мой. Но у НИХ не получается. Никогда не получится. Идти с толпой значит быть нормальным. Не показывать себя – вот что значит быть нормальным. Это ваша нормальность, свободные люди.

Я боялся пошевелиться, слушая эту гневную тираду. Боялся не потому, что говорила это чокнутая психопатка, а потому что слишком уж эти мысли были схожи с моими.

- Там, где заканчиваются эти толстые стены шириной в метр есть мир. В котором уйма возможностей. Но вы все так одинаковы, однотипны, серы, я не вижу в вас людей, личностей. Вы ничтожества, без своих мыслей, взглядов. Вы просто идете туда, куда вам скажут. И это притом, что вы абсолютно свободны – вы никак это не используете.

Что мне оставалось делать?
Молчать?
Соглашаться?
Я не знал.

- Уже двенадцать двадцать. Мне пора на шоковую терапию. Это что – то типа пыток на электрическом стуле, только с медицинским оправданием. Эта штука убьет меня, я чувствую. Но мне и так недолго осталось, - она повернулась ко мне и улыбнулась, - Ты делаешь вид. Что не понимаешь моих мыслей, но это не так. Я вижу это. В твоих глазах.

Встала и ушла, абсолютно бесшумно.
В полнейшем смятении я позвонил матери, таки нашел ее кабинет и отдал ей бумаги.
А на следующий день, она сказала, что на шоковой терапии скончалась девушка. Совсем молоденькая, с белыми короткими волосами и огромными зелеными глазами.