Макарыч

Море небесное с раннего утра пожелало превратить нас в рыб и ему это с успехом удавалось. Место раскопок превратилось в озеро правильной прямоугольной формы с множеством обводных каналов и оборонительными рвами полными воды, и казалось крокодилов, вокруг наших армейских палаток. Небо - свинец. Глаза некоторых моих учеников - капли росы на стеблях по утру. Первые раскопки и такие трудности. Так недолго потерять веру и в себя и в выбранную профессию.

Студенты приуныли, если не сказать вовсе опустили руки. Шёл четвертый день экспедиции. В поту и вековой пыли были сняты три культурных слоя, а находок обнаружить так и не удавалось. Ни единой. Давненько не было такого на моей памяти. Еще и дождь. Завтрашний день предстояло провести по колено в черной влажной жиже в лучшем случае. В худшем - в своих сырых, холодных палатках и уехать домой не солона хлебавши.

Вечером собрали совет. Решили начать раскопки на новом, более высоком и не затопленном еще месте. С тем и отправились спать. Долго ворочались, сопели разбухшими от сырости носами. Ливень стучал в натянутый брезент-барабан, ветер трепал распорки-струны расстроенной гитары.

- Нашел, нашел! - еще не выйдя из сна о далеких близких и близких далях услышал я.
- Ура! - пронеслось многоголосьем.

На улице уже собралась вся экспедиция. Кто в кальсонах, кто в трусах, девчонки в ночных рубашках и купальниках.

- Нашел - кричал Юрка, сухой пятикурсник, стоя по щиколотку в жидком культурном слое пятнадцатого-шестнадцатого века. Солнце уже осветило синеву небес. На горизонте ни тучки.

Паренек подбежал ко мне и протянул хорошо сохранившийся костяной предмет - наконечник стрелы, почерневший от проведенных в толще земли веков.

- Ценная находка, - еле слышно проговорил я себе под нос и добавил еще тише - правда у меня странные сомнения... - но когда опомнился и поднял глаза, все мои студенты вручную снимали слои грунта уткнувшись в окопы носами.

Останавливать их было бесполезно. Азарт найти утраченное, возродить из небытия истории культурную и этнографическую ценность перекрывал все - в том числе чувство времени и голода. Полевая кухня проработал весь день вхолостую. Только к вечеру половину студсостава удалось извлечь из разросшихся за день вдвое окопов и усадить за столы. И то только тех у кого число находок перевалило за десятку.

Весь день мы с друзьями-коллегами еле успевали вносить в журнал все новые и новые предметы. Фрагменты керамики, рыбья чешуя, зерна бобовых, костяные фигурки и железные элементы орудий труда. Урожай богатый. То что началось тусклой лампадкой разгорелось в феерический огненный шабаш археологов. Одно мне не давало покоя. Первая находка. Уж очень она была странная. Опыт и интуиция подсказывали мне — что-то здесь не так.

Я долго рассматривал костяной наконечник. Вертел его и так и эдак, но не мог понять что меня в нем смущало.

Подошел Макарыч. Живой, интересный человек. Когда-то познакомившись с ним у меня тотчас появилось ощущение что Макарыча раньше не было, но кто-то его уже успел до меня придумать. Интеллигентный, работящий, мягкий, без излишеств - так бы я его обрисовал сухими мазками черно-белой вязи букв и запятых. Темная одежда, но светлая душа, смуглая кожа и блестящие манеры, грубые руки и добрая душа.

- Стрелу надо бы убрать из журнала..., - слегка улыбаясь мягко проговорил он, - моя работа.

И тут я все понял. Ночью Макарыч взял костяшку специально предусмотрительно припасенную из дома. Походным бориком обточил ее, придав форму наконечника стрелы. Опустил в марганцовку, чтобы «состарить» хотя бы визуально и потихоньку подбросил на место раскопок — как раз аккурат в центр чтобы и слепой не прошел мимо.

По утру «ценнейший экспонат пятнадцатого века» обнаружили студенты и взлетев на седьмое небо от восторга перелопатили вдвое больше площадей чем нами было намечено изначально, вырвав у земли и у прошлого множество тайн.

Редко встретишь такого человека. Кузнец, археолог, этнограф, да еще и блестящий педагог, способный побудить ближнего на великие свершения - Макарыч.