Батюшка Дон кн. 3 гл. 10

Полковник Родимцев добрался до штаба командарма 62-й армии РККА Чуйкова лишь к полудню следующего дня. Его форма была вся в грязи, по дороге пришлось часто прыгать из воронки в воронку, прячась от обстрелов.
- Командир 13-й гвардейской дивизии прибыл в Ваше распоряжение! - бодро доложил он.
- Дайте умыться полковнику! - крикнул ординарцу генерал Крылов.
В тот момент Александр Ильич больше походил на студента, нежели на командира Красной Армии, Героя Советскою Союза. Преждевременно поседевший интеллектуал и юморист Родимцев был человеком, открыто смеющимся над опасностью.
- Как переправились? - спросил хмурый Чуйков.
- Я могу ещё пару раз туда-сюда сплавать, но дивизии лучше оставаться на этом берегу.
- Думаю, тебе будет, чем заняться в ближайшее время…
Во время войны в Испании, где он был больше известен как «Паблито», Родимцев служил советником и сыграл не последнюю роль в битве за Гвадалахару в 1937 году. Солдаты, служившие у Родимцева в подчинении, считали его настоящим героем и больше всего боялись, что их переведут служить к другому командующему.
- Одна из немецких дивизий, - вводил его в курс дела начальник штаба армии Крылов, - которые тебе противостоят - 71-я пехотная.
- Военная судьба свела меня с нею в третий раз, - рассказал им Родимцев. - В сорок первом году, под Киевом, воздушно-десантный корпус, в котором я командовал бригадой, так потрепал эту дивизию, что её отправили на переформирование во Францию. А летом сорок второго наша 13-я гвардейская имела с ней дело под Харьковом, где уничтожила один из её полков.
- Теперь вам предстоит драться со «старой знакомой» на улицах Сталинграда... - едко заметил Чуйков.
- Кстати, - сказал Крылов, - возьми с собой в дивизию фотокорреспондента армейской газеты.
- Жарко там будет…
- Когда-то по этим снимкам будут изучать историю!
На обратном пути их группу накрыл плотный миномётный залп. Они скатились в какой-то подвал и были вынуждены просидеть там пару часов. От нечего делать Родимцев разговорился с капитаном Бабенко.
- Я до войны работал в городской газете, - удобно устроившись в нише сказал тот. - Снимал однажды на одном заводе передовиков производства, записывая в блокнот их фамилии и названия агрегатов, на которых они работали. Пришёл в редакцию, отпечатал фотки, прикрепил скрепками листики из блокнота и поехал дальше. Редактор номера выбрал фотографию: два колоритных мужика на фоне какой-то гидравлики. Смотрит на листик. Там написано: «Рафик вартанян, вертик шлангбассейн». Вертик - сокращение от «вертикальный», совершенно понятно. Но не редактору. Он понял так, что это фамилия второго работяги, которую фотограф на самом деле забыл записать. Думает редактор: «Ну Вартанян куда ни шло, но Шлангбассейн!» Решил проверить. Звонит на завод: «У вас работает Шлангбассейн?» «Да, уже лет восемь!» «И как работает?» «Не жалуемся!» Пустил фотку в номер. Назавтра в цеху был фурор. А мужика с фамилией Сидоров, в потом только Вертиком да Шлангбассейном и звали.
- Как бы их ни звали, - заметил Александр Ильич, - теперь у них имён нет – одни звания… 
Ближе к вечеру они с трудом добрались до командного пункта дивизии. Первоначально его разместили в районе центральной переправы на берегу Волги у старой мельницы.
- Поснимал и хватит! - на следующий день приказал Родимцев фотокору. - Отправляйся на ту сторону Волги, только надписи над фотографиями не перепутай…
Бои действительно приняли ожесточённый характер, доходя до рукопашных схваток. Однако существенно продвинуться в центре противнику не удавалось. Вокзал Сталинград-I четыре раза переходил из рук в руки и, в конце концов, остался у русских.
- Это вам не сорок первый! - позлорадствовал полковник.
- Но долго мы не продержимся… - предупредил его начальник штаба.
- Поэтому нужно ускорить переправу остальных полков!
В ночь на 16 сентября переправился третий полк дивизии 39-й стрелковый под командованием майора Долгова. В соответствии с боевой задачей, поставленной полку на левом берегу, он был высажен не там, где два других, а в районе завода «Красный Октябрь», ближе к Мамаеву кургану. К этому времени вершиной кургана завладели немцы. Когда рассвело, на одном из водонапорных баков стал различим фашистский флаг.
- Если немцы укрепятся там, - размышлял взволнованный комдив, - они будут обстреливать всю линию нашей обороны.
- Значит, Долгову нужно выбить их оттуда!
Поэтому в последующие дни, особенно ожесточённые бои развернулись за эту доминирующую над городом возвышенность.

***
От тылового госпиталя города Ростов, где рядовой Иоганн Майер лечился от липучей желтухи, до линии фронта пришлось добираться длинным и трудным путём.
- Расстояния в России действительно огромные… - рассеянно размышлял Иоганн, трясясь в кузове очередной машины. - Сколько земли напрасно пустует!
Каждый из подвозивших его грузовиков обычно следовал до ближнего населённого пункта. Лишь через несколько дней ему попалась машина их полка.
- Вот повезло!
- Вдвоём мы быстрее найдём наших... - водитель искал тот же батальон.
По дороге они почти не удостаивали взглядом многочисленные подбитые советские танки. Но когда-то тут, то там им попадались поверженные громадины с чёрным крестом свастики или, когда встречался подбитый немецкий самолёт в поле, то они начинали виновато переглядываться:
- Наших тоже много побили…
- Эти обломки несут в себе какое-то предостережение, - хмуро сказал шофёр.
На долгом пути следования они пару раз останавливались на постой в попутных селениях. Однажды, седая старая женщина приветствовала их на ломаном немецком языке, и они весь вечер говорил с ней о Германии. Один раз она всплакнула.
- Там, - женщина, прислушавшись на мгновение к далёкому грохоту артиллерии проговорила, - погибают так много людей, а вы так молоды.
- У вас есть дети?
- Мой сын воюет на другой стороне, - ответила она с горечью. - Не знаю, жив ли он ещё.
- Надеюсь жив.
- Неужели этому не будет конца?
Теперь, так близко к фронту, Майера почти ничего не трогало и не волновало. Он отрезал ещё один кусок белого хлеба из своего пайка для хозяйки, а шофер предложил:
- Как насчёт того, чтобы открыть баночку сардин?
- Прекрасная идея.
- Это же невиданная роскошь по нынешним временам! - упрекнула расточительных гостей женщина.
- К чему нам запасы?.. Сегодня мы живы, а завтра нет.
К вечеру следующего дня они добрались до Сталинграда, и нашли нужную дорогу к своему батальону. В сумерках, пробираясь по узким дорогам, с трудом выехали к указателю родного полка.
- Береги себя, - сказал лопоухий водитель. - Такие парни нужны Рейху.
- Может быть, ещё встретимся! - Иоганн вылез из машины, одеревеневшим от холодной сырости.
После невероятно жаркого лета пришла злая и колючая осень. Наворачивались грозовые облака, и тяжёлое осеннее небо нахмурилось, засверкали молнии. Он чувствовал себя потерянно, отчасти, конечно, из-за погоды, но также и потому, что потерял медальон, который ему дала Улли, девушка, которая осталась в почти забытой Германии.
- Должно быть, он выскользнул из кармана, - сообразил Майер после мучительных размышлений, - когда я перекатом заползал под грузовик, используя его в качестве укрытия от налётов.
У него больше не было этого маленького амулета, а она находилась так далеко, что с таким же успехом могла жить на другой планете. Раскаты грома стали ближе.
- Наверное, теперь я погибну… - некстати подумал солдат. - До этого амулет охранял меня…
Случайная дорога вела его мимо обуглившихся развалин многоэтажных домов. Местами они ещё тлели. Через несколько шагов Иоганн увидел солдатские могилы, земля на которых казалась свежей, а кресты новыми.
- Десятая рота, - прочитал он, присмотревшись, и сердце у него сжалось. - Моя рота.
Пехотинец Георг Хаунштайн. Имя ничего не говорило Иоганну.
- Должно быть, из пополнения… - понял он.
Сержант Карл Манш. Незнакомец. Затем ещё много других фамилий, которые он не знал.
- Но Хабахера я знаю и Штрангеля, живого, горячего парнишку моего взвода помн! - встревожился он и продолжил траурное чтение.
Майер пробежал озабоченно по фамилиям на остальных крестах и нашёл одного и ещё одного, которых знал. Потом у него перехватило дыхание. Он наклонился ниже, чтобы убедиться, что не ошибся.
- Этого не может быть! - прошептал Иоганн и продублировал вслух надпись. - Фельдфебель Вилли Щольц!
Каска, надетая на крест, была несколько сдвинута на бок, точно, как носил её при жизни погибший друг. Майер осторожно снял её, его руки дрожали. На внутренней стороне кожаного ремешка выделялась надпись, выведенная химическим карандашом: «В. Шольц».
- Эх, Вилли, Вилли. - Майер чуть не заплакал. - Не уберёг ты себя…
Он с трудном прочитал буквы под тёмно-коричневым пятном от крови. Сбоку на каске светилась дырочка от пули с вогнутыми внутрь острыми краями.
- Наш малыш Вилли - медлительный, симпатичный, чудаковатый малый, - с нежностью подумал Иоганн, - у него очки всегда сползали на нос...
Он прошёл, сутулясь по мягкой земле, насыпанной над ним, чувствуя себя бесконечно одиноким, потерянно шепча:
- Мой друг, наш общий друг, убит…
Гроза окутала его огромным чёрным облаком. Загрохотал гром. Потом ни с того ни с сего, из развалин появился маленький котёнок. Он потёрся мягким боком о крест.
- Кис-кис! - позвал солдат.
Тот подошёл к человеку и доверчиво ткнулся носом в руку с не выводимыми пороховыми пятнами. 
- Кожа да кости, - пожалел животное Майер.
«Пушистик» вдруг начал мурлыкать, словно рассказывал о чём-то. Одновременно разразилась настоящая буря. Пустые каски звенели на крестах, а обуглившиеся стропила крыш, торчавшие из развалин, скрипели и стонали.
- Даже природа оплакивает погибших! - прошептал Иоганн с дрожью в голосе.
Постепенно он взял себя в руки и двинулся по тропе, ведущей в штаб десятой роты. Котенок жалобно мяукал за спиной. Мяуканье походило на плач ребёнка.
… В тот же день ближе к вечеру вся рота выдвигалась ближе к передовой. Только третий взвод оставался на прежней позиции. Лейтенант Штрауб сказал, что Майер можем остаться и присоединиться к своим товарищам позднее.
- Я хочу идти с друзьями, - твёрдо ответил Иоганн, - мне не требуется отдых.
- Как хочешь…
Командир роты приказал атаковать с марша, но развёртывание оказалось не таким уж лёгким. Солдатам приходилось пробираться через сплошные завалы из кирпича, дерева и металла.
- Нужно во что бы то ни стало взять русских в клещи! - сообщил встревоженный лейтенант. - Командование поставило чёткую задачу.
- Лучше бы оно поставило перед нами термос супа… - пробурчал вечно недовольный Зандер.
- Тебе лишь бы жрать!
Наконец солдаты двинулись вперёд. Бойцы Красной Армии встретили их бешеным огнём из всех видов стрелкового оружия. К нему присоединилась пара пулемётов.
- Санитаров! - слева раздался нетерпеливый крик.
Второй взвод первым понёс потери. Выделенные роте тяжёлые пулемёты образовали перед противником огненную завесу.
- Как странно вновь участвовать в ближнем бою… - Иоганн вёл непрерывный огонь.
Отдача оружия и ужасный грохот поддерживали его моральный дух. Они давали ощущение силы и уверенности в себе. Русские стали отходить. Гитлеровцы врывались в разрушенные дома и обыскали их на предмет оставшихся солдат противника. Приходилось занимать каждый из них с боем.
- Нужно продолжать неуклонно продвигаться вперёд! - закричал лейтенант Штрауб.
- Русские не хотят отступать…
С немецкой стороны увеличились потери. Иоганн видел, как Фом тащил одного из солдат в укрытие, у того был разорван живот. Фельдфебель Гесс рухнул, обливаясь кровью, у своего пулемёта.
- Опасайтесь гранат! - предупредил лейтенант.
Они рвались прямо под ногами, унося на небеса неосмотрительных бойцов. Штрауб указал на один из самых больших домов:
- Майер, двигайся туда.
- Там могут прятаться русские…
- Так выкури их!
Иоганн короткими очередями выстрелил по дверям и окнам бывшего жилого дома. Пятеро советских солдат выбросили оттуда винтовки в знак того, что сдаются, и вышли с поднятыми вверх руками. 
- Сегодня нам сопутствует удача! - прохрипел довольный Франц.
- Не спугни!
Лейтенант распорядился собрать всех пленных на маленькой рыночной площади посёлка. Многие красноармейцы уверились, что будут расстреляны. Они заволновались, но Штрауб отослал их с небольшой охраной вниз по оврагу в самый его конец. Пленные побитой толпой поплелись туда, понурив голову и неся или поддерживая своих раненых.
- Возможно, русские больше не полезут? - предположил Майер, когда бой временно затих.
- Даже не надейся, - усмехнувшись, сказал недавний новобранец Вульф. - В этом дьявольском городе на месте убитого или пленного русского сразу возникают трое новых.
 Солдаты Вермахта захватили доминирующую высоту и могли смотреть на раскинувшийся под ними город. Красноармейцы вскоре начали прибывать большими беспорядочными группами. Они заполнили всю городскую низину. Два танка, по-видимому, Т-34, медленно, но верно ползли в сторону противника. 
- Только танков нам и не хватало, - проворчал Зандер, старый знакомый Майера.
- Кто там говорил об удачном дне?
Он тоже недавно вернулся из госпиталя и не горел особым желанием подставлять голову под пули.
- Мы с ними легко справимся! - легкомысленно заметил Вульф.
- А ты видел их вблизи?
- Нет, но нам говорили, что они слабо вооружены.
- Зря ты так думаешь.
- А разве нет?
- У них большая дальнобойность, - объяснил новичку Зандер. - Я как-то видел бой наших танков с Т-34. Мы не могли атаковать их на равнине, и, совершив широкий маневр, атаковали противника с тыла… Русские танки рассеялись, за исключением одного, потерявшего гусеницу, у него заклинило механизм поворота, и башня не вращалась. Окружив машину, наши танкисты расстреляли её в упор. Странно, но ни один из наших снарядов не пробил русской брони.
- Не может быть!
- Потом я заметил, что экипаж пытается открыть люк. Сообразив, что русские хотят сдаться, командир по радио приказал отряду прекратить огонь... Русские открыли люк и выбрались из танка. Все они получили контузии, похоже, у них полопались барабанные перепонки, однако каких-либо видимых ранений не было видно. Для меня стало истинным потрясением узнать, сколь маломощны танковые орудия Германии.
- Вот даже как!
- Ты побольше слушай доктора Геббельса…
Сержант Бакес, заново выбрав позиции для своих тяжёлых пулемётов, возбужденно носился от одной точки к другой, отдавая последние указания.
- Никто не должен стрелять раньше моей команды.
- Русские перегруппировались для атаки. - Майер удобно спрятался за поваленным деревом.
Один Зандер, казалось, потерял интерес к происходящему. Он прислонился к дереву и погрузился в свои мысли, уставившись на небо, где заходящее солнце заполняло всё увеличивающуюся чёрную тучу алым светом.
- Эй, Зандер! - крикнул Иоганн, но ему пришлось позвать ещё раз, прежде чем тот ответил.
- Чего тебе?
- Ради бога, проснись!.. Что с тобой?
Зандер вскочил и бросил по сторонам беспокойный взгляд.
- А? - спросил он товарища. - Что случилось?
- Русские атакуют.
- Это ерунда по сравнению с вечностью!
Иоганн не поверил своим ушам.
- Неужели это тот самый циничный Зандер?
Все вокруг невольно вслушивались в грохот ударов вражеских миномётов, по старой привычке считали секунды до взрывов. Майер чувствовал, как земля вздрагивала от фугасных бомб, и видел следы бесчисленных ракет «Сталинских органов».
- Что-то не нравится мне настроение Зандера… - прикинул Иоганн и сплюнул три раза. - Может, чувствует, что?
Утром следующего дня, удачно пережив две ночные атаки разъярённых красноармейцев, Зандер мгновенно погиб от случайного осколка артиллерийского снаряда.

***
На юго-востоке Ленинградской области, среди хмурых лесов и непролазных болот затерялся незаметный железнодорожный полустанок Капище. Он спрятался на берегу чёрной от торфа речки, живущей без цели и даже без названия.
- Как здесь люди только живут? - первым делом задумывается каждый попавший сюда.
Вокруг поселения расположились плотные заросли низкорослого кустарника, берёзовые рощи и бесконечные нудные болота. Пассажиры спешащих мимо поездов проезжали это забытое Богом место, даже не замечая несколько неприметных домишек.
- Хорошо, что я тут ненадолго! - обречённо решил Сергей Косиков, когда впервые увидел Капище. - Скоро погибну…
Он на удивление быстро оправился от проникающего осколочного ранения, после которого едва остался жив.
- Если бы не кот Васька я бы истёк кровью! - рассказывал Серёга историю своего чудесного спасения соседям по госпитальной палате.
- Кот прибежал в санчасть и привёл врача? - переспрашивали те.
- Так и было…
- Да уж!
Слушатели охали и ахали, но особо не верили. Косиков приобрёл стойкую репутацию выдумщика и вруна. Хотя ему на это обстоятельство было наплевать, но всё же неприятно. Поэтому он даже обрадовался, когда лечащий врач прифронтового госпиталя сообщил ему:
- Рана зажила полностью, можешь снова воевать!
- Вот и ладненько…
Полустанок являлся исходным пунктом советского наступления при попытке снять блокаду Ленинграда, и сюда гнали всех, кого могли собрать. Так рядовой Косиков вновь оказался на фронте.
- Чего мы уцепились за этот клочок земли! - от нечего делать спросил он командира маршевой роты.
- Здесь начиналась Любаньская операция, - терпеливо объяснил новичкам рано поседевший ветеран. - Наша 54-я армия должны были прорвать фронт, продвинуться до станции Любань на железной дороге Ленинград-Москва и соединиться там со 2-й ударной армией, наступавшей от Мясного Бора на Волхове... Таким образом, немецкая группировка под Ленинградом расчленялась и уничтожалась с последующим снятием блокады.
- А почему не получилось?
- 2-я ударная армия попала в окружение и была сама полностью уничтожена, частично пленена вместе с командующим, генералом Власовым, а мы прорвалась лишь километров на двадцать вперёд.
- Тогда понятно…
Стылым утром поздней осени пополнение, с которым шёл Косиков, прибыло под Капище. По дороге, в серой мгле рассвета, брела на передовую пехота. Ряд за рядом, полк за полком. Безликие, увешанные оружием, укрытые горбатыми плащ-палатками фигуры. Медленно, но неотвратимо шагали они вперёд, к собственной гибели.
- Поколение, уходящее в вечность… - подумал Сергей и вытер рукавом шинели мокроту под носом.
Чахлые деревья с трудом поднимались из ранних сугробов. Устойчивый снежный покров плотно расстилался на болотах и полях.
- Что за глухомань? - пробурчал его сосед справа.
- Не всё ли равно где умирать? - спросил Сергей.
- Ты парень брось думать о смерти, - недовольно ответил он, - беду накличешь…
- Как тут не думать?
У дороги тут и там виднелись свежие могилы - холмики с деревянным столбиком у изголовья. В серых сумерках клубился морозный туман. Температура опустилась ниже десяти градусов.
- Не растягиваться! - привычная команда звучала особенно холодно.
Недалеко грохотало и ухало, мимо пролетали шальные пули. Виднелось множество грузовых машин, каких-то ящиков и всевозможное снаряжение, кое-как замаскированное ветвями. Разрозненные группы солдат и отдельные согбенные фигуры медленно расползались в разные стороны.
- Братки, дайте закурить… - попросил ковыляющий в обратном направлении раненый.
- Как там впереди? - волнуясь, спросил явно необстрелянный паренёк и протянул новенький кисет.
- Давит стерва!
Раненый рассказал, что очередная атака на Капище захлебнулась ведь огневые точки немцев, врытые в железнодорожную насыпь, сметают всё живое шквальным пулемётным огнём. Подступы к станции интенсивно обстреливает артиллерия и миномёты «фрицев».
- Головы поднять невозможно… - с плохо скрытой гордостью сказал раненый.
- Так что взять нельзя?
- Почему нельзя?.. Можно, но немец не позволяет.
Он же сообщил пополнению, что заколдованную станцию русские, якобы, взяли с ходу, в конце декабря прошлого года, когда впервые приблизились к этим местам.
- Но в станционных зданиях оказался запас спирта, - с многозначительным видом сказал солдат, - перепивших бойцов втихую вырезали подоспевшие немцы.
- Вот незадача!
- С тех пор все попытки прорваться оканчиваются крахом. 
Разговорчивый раненый двинулся в тыл. Прибывших солдат распределили по подразделениям. Косиков случайно оказался в обслуге передислоцированной откуда-то артиллерийской батареи:
- Теперь повоюешь пушкарём! - поприветствовал его косоглазый старшина батареи по фамилии Чепурной.
- Так я в пушках полный ноль…
- Здеся все такие, но стрелять кто-то ж должон!
Крупнокалиберные пушки тут же заняли позиции и открыли беглый огонь.
- Чем крупнее калибр орудия, тем больше желающих его обслуживать! - глубокомысленно сказал Чепурной, когда кончились снаряды.
- А что нужно сделать, если у нас перелёт? - спросил его молодой артиллерист.
- Оттянем пушку назад.
После громкой премьеры красноармейцы начали активно устраиваться в лесу.
- Роем себе землянки! - велел неунывающий старшина.
- Так земля мёрзлая…
- А спать вы, где собираетесь?
Мёрзлую землю удалось раздолбить лишь на глубину сорока-пятидесяти сантиметров. Ниже стояла болотная вода, поэтому убежища получились неглубокими. В них можно было вползти через узкий лаз, закрываемый плащ-палаткой, и находиться там только лёжа.
- Всё же лучше, чем наружи! - дрожал худой Косиков.
- Но значительно теснее…
В глубине топилась печурка, сделанная из старого ведра, и ощущалась банная, мокрая теплота. От огня снег превращался в воду, вода в пар.
- Дня через три всё высохнет, - подбадривали поникших новичков опытный старшина, - станет совсем уютно…
- Как у мамки на печке! - зубоскалили остряки.
Во всяком случае, спал Сергей в тепле, а это было великое счастье. Для освещения землянки жгли телефонный кабель. Он горел смрадным смоляным пламенем, распространяя зловоние и копоть, оседавшую на лицах. По утрам, выползая из нор, солдаты выхаркивали и высмаркивали на белый снег чёрные смолистые сгустки сажи.
- Почти как шахтёры!
- Только нам подземный стаж не идёт…
Однажды Косиков высунул из землянки свою опухшую, грязную физиономию. После непроглядного мрака убежища солнечные лучи ослепляли, и он долго моргал, озираясь кругом. Оказалось, за ним наблюдал Чепурной, стоявший рядом. Он с усмешкой заметил:
- Не понимаю, лицом или задницей ты вперёд лезешь…
- А я и сам не знаю!
Жизнь в землянках была роскошью и привилегией, так как большинство солдат, прежде всего пехотинцев, ночевало прямо на снегу.
- Казармы им, что ли строить? - отвечали отцы-командиры на постоянные запросы из штаба армии. - Всё равно больше недели никто не задерживается…
Костёр не всегда можно было разжечь из-за активности авиации, и множество людей обмораживали носы, пальцы на руках и ногах, а иногда замерзали совсем. Солдаты имели страшный вид: почерневшие, с красными воспалёнными глазами, в прожжённых шинелях и валенках.
- Прямо как черти из преисподней! - ржали красноармейцы.
- То-то нас немец боится…
Чепурной оптимизма не терял и однажды рассказал опасный анекдот:
- Сидор Поликарпович в обеденный перерыв, проходя мимо дома оперуполномоченного, выгуливавшего свою собаку, всегда вежливо здоровался с ним: «Добрый вечер!» Но однажды уполномоченный НКВД заметил ему: «Какой вечер? Посмотрите: солнце сияет над головой!» «У меня, когда я вас вижу, темно в глазах становится»
- Как бы особисты не услышали… - заметил кто-то.
- Дальше передовой не пошлют! - отмахнулся старшина.
Между тем, в месте их расположения становилось всё многолюдней. В березняке образовался целый военный город. Палатки, землянки, шалаши, штабы, склады и кухни. Всё это нещадно дымило, обрастало суетящимися людьми, и немецкий самолёт-корректировщик по прозвищу «кочерга» легко обнаружил лагерь.
- Теперь дадут нам весёлой жизни! - сказал Чепурной, провожая глазами уплывающего шпиона.
- А нам то что?
- Увидишь…
Начался обстрел, редкий, но продолжавшийся почти постоянно много дней, то усиливаясь, то ослабевая. К нему привыкли, хотя ежедневно было несколько убитых и раненых. 
- Всё равно здесь спокойнее, чем на передовой! - радовались артиллеристы.
- И кормят лучше…
 
Продолжение http://proza.ru/2012/09/14/13