Дневник V-41 Котомка и песни мои подруги

Дневник V-41 Котомка и песни — мои подруги.

9 июля 2003 г. Дана считает, что ёрничество, мат, цинизм Кости — это только маска. Он человек блестящего ума, трепетный и великий. Она пробыла у меня весь день. Порой она интересно реагировала на то, что не вызывало во мне ни смеха, ни восторга. Я почти бесстрастна нынче. Но цветок, детская фигурка, лик луны могут ввергнуть меня в состояние нежности.

10 июля. Приезжала ко мне Майя, благодаря ей я несколько лет назад, расстроенная ею, упала, сломав два ребра. Она тогда сказала, что ухаживать за мной не будет. У неё горе, уголки губ опущены, она постарела, но голос живой, красивый, очаровательная фигура. Я всячески пыталась ей помочь. Я анализировала её ситуацию с разных сторон. Она смеялась временами, потом говорила о самоубийстве, потом опять смеялась, прикасаясь ко мне нежными лёгкими руками.

Я вынула скандинавские руны, они поразительно совпадали с её ситуацией. Майя сказала, что я очень изменилась к лучшему, что у меня красивое, выразительное лицо.

11 июля. Литературная встреча с Сашей Бубновым. Я читала ему о Владимире Сергеевиче Печорине, о Василие Васильевиче Розанове, о Рудольфе Штейнере. Прочла десяток своих стихов. Саша прочитал свои стихи.

Я поехала петь в храм, приехала раньше времени, сидела у берёзы и читала о добром и прозорливом оптинском старце Амвросие.

Весь вечер вспоминаю юного Костю, думаю о его жене Эмме. Я не смогла бы совершить подвиг Эммы, у меня слабое здоровье, нет терпенья, много творческих планов.

Майя звонила мне и благодарила, ей стало легче, голос у неё был весёлый.

Я читала свои дневники вечером, не могла оторваться, так интересно. Пришла от себя самой в восторг.

Молилась Богу о своём человеке, мне так хочется с ним наговориться. Где он? Сколько лет я вопрошаю?

12 июля. Почему нам не открывают с детства, с юности цель нашего прихода на землю, почему мы бредём на ощупь?

Звонила Марина Бобр. - умна, рассудительна, много знает.  Издание её книги у моего бывшего издателя застопорилось.

14 июля. Устаю от всего. Поплавала немного в водохранилище. На велосипед уже сил не хватает.

15 июля. Мой друг Т. В. ничем мне не помогает в жизни, или не хочет или не может.

Долго сидела в парке на склоне холма в лучах заходящего солнца.

16 июля. Думаю о Боге, думаю о Косте.

Слушала песни Володи Оксиковского. Как мне всё это близко, мелодии у него замечательные, голос тёплый, страстный, нежный. Не надоедает эта музыка, радуюсь ей, она звучит во мне в течение дня.

Вошла после реки в свой двор. Во мне раздались строчки о том, что вот я вечный странник бреду по земле одиноко сотни лет, котомка и песни — мои подруги.

17 июля. Звонил Толя. Я спросила его: «Ты готов к воскресению из мёртвых?». Он ответил: «Всегда готов!». Он раздобыл мне проигрыватель.

18 июля. Настройщик, который два года учился настраиванию инструментов в Гамбурге, настроил моё пианино, сказал, что не надо его продавать, оценил его в две тысячи долларов. Он странноват и многословен. Он много времени тратил на мало интересные разговоры.

24 июля. С грубыми людьми и я грубею.

Неотвратимо приближается рассвет.
Гремучий ямб далёких поездов.
Гул самолётов, лай собак. Сна нет.
Мелькают образы иных миров.
За что в ночи осуждена страдать,
Кузьминского с любовью вспоминать?

На даче у знакомой читала Эдуарда Бабаева. Как он тонок, деликатен, кроток, умён, чудесный человек с прекрасной памятью, поэт, литератор.

При мысли о Косте теплеет сердце.

Читала книгу о И.А. Бунине. Страшные годы с 14-го по 22-й двадцатого века. Сколько человеческих мук, кому это было нужно? Бедная земля, бедные люди.

Я странник, в России скитаюсь,
Печальные песни пою.
Не сплю, по ночам задыхась.
По-прежнему Костю люблю.

Вспоминаю свои ранние стихи о Косте:

Смотрю в твои глаза и вновь рождаюсь.
Какое странное единство.
Безмолвное паденье мира.
Как обрывается сознанье.
Когда я на тебя смотрю.

Так на людей смотреть нельзя.
Так можно только погубить.
Я удивляться перестану
Твоим глазам, когда умру.

*

Как же легко без него пропасть.
Только обнять бы его, припасть,
На руки взять, убаюкать, спасти,
Не отдавать никому, унести.
Не сберегла равнодушная птица.
Как же легко мне о нём молиться.

Мой рисунок.