Так обретают крылья

                ТАК ОБРЕТАЮТ КРЫЛЬЯ

Жил да был дракон, и звали его Ворм. Собственно говоря, звал его так поначалу только один человек, и человек этот давно умер. Но сам дракон по привычке продолжал считать, что его так зовут, не усматривая в этом имени ничего плохого.

Жил Ворм вот уже пятьсот лет в просторной пещере, размещенной в живописной местности: горы, озеро, лес. Правда, дракону не нравилось, что не так далеко от его дома находилась убогая деревенька. Людей он не любил, но, в конце концов, куда от них денешься? Ради прочих удобств приходилось терпеть это докучное соседство. Люди его боялись и всячески избегали. Ворм в отношениях с ними придерживался двух несложных правил. Сам он называл эти правила принципами и несколько гордился тем, что он, так сказать, принципиален.

Принцип первый. Есть людей нельзя.
Принцип второй. Нельзя есть и домашнюю, то есть принадлежащую людям, скотину.

Оба эти принципа, или же правила, усвоенные Вормом еще в юности, были основательно подтверждены его долгим жизненным опытом: не соблюдавшие их драконы рано или поздно погибали насильственной смертью. Ворм испытывал непреодолимую неприязнь к сородичам, позволявшим себе лакомиться людьми, презрительно называл их «людожорами» и считал выродками, позорящими драконье племя. Сам он питался натуральной, естественной пищей – дичью, которую самостоятельно добывал в лесу – и считал, что именно благодаря доставляемым охотой физическим упражнениям сохранил необыкновенную для своего преклонного возраста силу и бодрость.

Но однажды Ворму все-таки пришлось нарушить один из этих принципов, что повлекло за собой целую цепь событий, бесповоротно изменивших течение его размеренной жизни. Началось все с того, что он заболел. В то лето среди лесных животных свирепствовала какая-то эпидемия; по-видимому, дракон стал одной из ее жертв.

Остаток лета больной не выходил из пещеры. Все это время он ничего не ел и пил лишь изредка, когда мог дотянуться языком до луж, оставленных последним дождем. К тому моменту, когда его организм справился с недугом, дракон был настолько истощен, что едва переставлял лапы.

Охотиться в таком состоянии было невозможно. В конце концов Ворм, не вынеся терзаний голода, дополз до приозерной долины, где, как он знал, до самых холодов паслось деревенское стадо, и на глазах у перепуганного пастуха унес небольшую серую козу. То же самое ему пришлось проделать еще дважды на протяжении последующих десяти дней. А пасмурным, промозглым утром одиннадцатого дня дракона, отсыпавшегося после сытной трапезы, разбудили громкие, на редкость неприятные звуки. Далеко не в лучшем настроении Ворм выполз из пещеры.

В нескольких шагах от склона горы возвышался раскидистый старый вяз. Ворм любил это дерево за то, что в жару оно затеняло вход в его жилище, а об узловатый ствол было очень удобно чесать бока. Сегодня к этому самому стволу была привязана растрепанная девушка в грязном изодранном платье. Время от времени она издавала пронзительные крики, потревожившие дракона.

Ворм был отчасти философом. Его давно умерший знакомый говаривал, что подлинно высокий ум всегда извлечет полезный урок из любого события своей жизни. Поэтому и сейчас дракон, несмотря на охватившее его раздражение, не мог не признать, что сам навлек на себя неприятности. Ведь принципы и правила для того и существуют, чтобы следовать им не только тогда, когда это легко и приятно, но и тогда, когда это представляется почти невозможным.

Все еще слабый после болезни Ворм вяло подполз к дереву (крики усилились и стали совершенно непереносимыми), поднял правую переднюю лапу, поддел когтем веревки и разорвал их. Девушка внезапно замолчала и мягко осела на землю. По-видимому, от ужаса у нее перехватило дыхание и подогнулись ноги. Воспользовавшись наступившей паузой, дракон внятно и, как только мог, спокойно произнес:

– Иди домой. Я больше не трону ваше стадо.

Тут же он развернулся и проковылял обратно в пещеру. Чтобы прийти в себя, ему потребовалось значительное время – настолько он был раздосадован и расстроен. Когда ближе к полудню дракон все же вышел наружу, он, к своему великому неудовольствию, снова наткнулся на девушку. На этот раз она сидела на большом плоском камне совсем рядом со входом. Увидев Ворма, девушка вскочила на ноги и пылко заговорила:

– Съешь меня. Пожалуйста, очень тебя прошу. Мне некуда идти. Если я вернусь в деревню, они все равно меня убьют.

Ворм шумно вздохнул, из его ноздрей вырвались две тонкие струйки дыма. Ситуацию не удалось разрешить с наскоку; волей-неволей приходилось вникать в нее глубже, что, как он подозревал, грозило непредвиденными осложнениями.

– Я не ем людей и не собираюсь делать для тебя исключение. Раз ты жила в деревне, значит, можешь туда вернуться. Повторяю, я больше не трону ваших коз. Уходи, я не хочу тебя видеть.

Девушка опустилась на камень и заплакала. Слезы ручьями текли по ее бледному испачканному лицу. Мелкий дождь, зарядивший с самого утра, успел основательно промочить ее платье и волосы. Грязная, дрожащая от холода, бедняжка  поистине вызывала жалость.

– Съешь меня, – всхлипывая, повторяла она. – Это будет лучше всего.

Дракон понял, что разговор затянется, и улегся на землю, по-кошачьи подобрав под себя лапы.


– Меня зовут Ворм, – сказал он. – А тебя?
– Лилиана… То есть, Лили, – пролепетала девушка.

– Расскажи, почему это ты не можешь вернуться, – потребовал дракон.

Сбивчивый рассказ Лили оказался довольно занимательным. Ее родители, в прошлом горожане, переселились в деревню, когда она была совсем маленькой. Они были вынуждены это сделать, чтобы спасти мать Лили от назойливых преследований какого-то знатного вельможи («Мама была дочерью аптекаря, умела читать и писать. И меня успела научить», – не без гордости сообщила девушка.). Земля здесь, в глухомани, стоила недорого; на свои небольшие сбережения родители приобрели плодородный участок с удобным домом. Два года назад они умерли почти одновременно, оставив Лили круглой сиротой. Уезжать из деревни она не хотела, сама управлялась с хозяйством. К несчастью, на ее землю позарился первый деревенский богатей; его сынок пробовал к девушке свататься, но она ему отказала («он грубый и в детстве мучил кошек», – пояснила она). Поэтому, когда дракон начал нападать на стадо и старики принялись толковать о жертве, папаша и сын без труда убедили всех, что лучше Лили кандидатуры им не найти.

– Они пришли ночью, – утирая слезы, продолжала Лили. – Я знала, что днем был совет, и обо всем догадалась. Я заперлась, но они выломали дверь. Я выпрыгнула в окно, меня догнали и связали. По пути мне удалось скатиться с телеги, но они вернулись и все равно нашли меня. Поэтому я такая грязная.

– Странное решение – кормить дракона девушками, чтобы он не ел коз, – сказал Ворм. – Ведь человек, полагаю, намного ценнее самой лучшей козы. А козы у вас к тому же довольно паршивые.

– За меня никто не заступился, – Лили больше не плакала, но голос ее был тих и безнадежен. – Все боялись дракона и жалели своих дочерей. А я, хотя и выросла здесь, так и осталась для них чужой. Никто не хотел вспоминать, что моя мать столько лет лечила и людей, и скотину. Ни разу не отказала больному и денег не брала …

– Грустная история, – отозвался Ворм. – А почему ты считаешь, что тебя обязательно убьют?

– А как же иначе? – девушка горестно вздохнула. – Раз меня отдали тебе в жертву, я уже не принадлежу здешнему миру. Теперь им со мной нельзя говорить, и даже видеть меня опасно. Если я вернусь, это навлечет проклятие на всю деревню… Так, по крайней мере, все считают.

Ворм поник головой.
– Проклятые суеверия, – проворчал он. – Откуда только они берутся? Ну вот почему люди решили, что всем драконам непременно нравится поедать девушек? Это такая же глупая человеческая сказка, как, к примеру, и то, что у нас есть крылья!

–И правда, крыльев у тебя нет, – согласилась Лили. – Как странно! Может быть, бывают другие, крылатые драконы?

– Ни разу не видел, – отрезал Ворм.

Какое-то время оба собеседника молчали. Наконец девушка решительно поднялась, отряхнула платье, поправила волосы.

– Прощай, Ворм, – сказала она. – Раз ты не хочешь меня съесть, мне придется вернуться в деревню. Меня побьют камнями. Это все же лучше, чем умереть в лесу от голода и холода.

Лили сделала несколько шагов, но дракон окликнул ее.

– Погоди, – он немного помолчал, собираясь с мыслями. – Я бы хотел тебе как-то помочь… Ну, ведь я отчасти виноват в том, что случилось…

– Слово «отчасти» тут явно лишнее, – в ее голосе прозвучал сарказм, но Ворм не обратил на это внимания. Великодушие замысла, который вырисовывался в его мозгу, восхищало и пугало его самого.

– Сейчас по ночам уже холодно, а дороги размокли от дождей. Но если бы у тебя было, где перезимовать, ты могла бы весной добраться до города. Там тебя никто не знает, ты бы нашла работу и жила себе счастливо.

– Может быть. Но перезимовать-то мне негде!

– Ты можешь пожить до весны в моей пещере. Она очень большая, у нее есть другой вход. Я перегорожу ее изнутри, и у тебя будет отдельное жилье. Я разведу огонь и буду делиться добычей. У меня уже достаточно сил, чтобы охотиться, как я это и делал до тех пор, пока не заболел. – Ворм чувствовал, что инцидент с козами все же требует объяснения.
Лили раздумывала недолго.

– Пока мне не за что благодарить тебя, но все же – спасибо, – произнесла она наконец. Дракон понял, что Лили – девушка с характером. – Я постараюсь тебе не мешать. Так где тут второй вход?

– – –

По просьбе Лили Ворм тщательно прогрел дыханием всю отведенную ей часть пещеры, в результате чего стены и потолок просохли, а покрывавшая их плесень погибла. Понаблюдав, как девушка пытается набрать под дождем хвороста, он отыскал неподалеку поваленное бурей дерево, притащил его к пещере и наломал целую кучу дров. После того, как в обложенном камнями очаге весело запылало пламя, дракон счел свои человеколюбивые подвиги на время завершенными и удалился, чтобы как следует отоспаться – ведь его самочувствие все еще оставляло желать лучшего.

От усталости он не сделал сразу того, что казалось ему столь необходимым – не перегородил пещеру изнутри.

Ворм проспал несколько суток и проснулся бодрым и почти здоровым. Его снова разбудили непривычные звуки, но на этот раз они вовсе не показались ему неприятными. Лили пела; ее голос, звучавший нежно и печально, переливчатым эхом отдавался под каменными сводами. Зачарованный мелодией дракон медленно пополз по длинному коридору, отделявшему одну часть пещеры от другой. Вскоре проход расширился, превратившись в просторную подземную комнату, и глазам Ворма открылась следующая картина.

На рдеющих углях очага в большом глиняном горшке кипело какое-то варево; рядом сохли нанизанные на прутики грибы. Вдоль стены выстроилась целая шеренга глиняных изделий – мисок, чашек, горшочков. Пол покрывала тростниковая циновка. Лили, напевая, стояла у очага на коленях и что-то растирала между двумя камнями. Внешний вид девушки явно изменился к лучшему: темные волосы были заплетены в косу, платье стало значительно чище. Поглощенная своим занятием, она не заметила дракона и, вскрикнув, выронила камень, когда за ее спиной внезапно раздался хриплый басовитый рев.

Ворм, полузакрыв глаза и покачивая своей огромной головой, увлеченно пел – если, конечно, эти скрипучие, совершенно немузыкальные звуки можно было назвать пением. Впрочем, ритм песни он передавал довольно верно и, несомненно, знал слова. Допев до конца куплет, он замолчал, склонив голову, и наконец произнес:

– Не думал, что кто-нибудь еще помнит эту балладу. Ее сочинил давным-давно один мой знакомый, человек. Это был мудрец, ученый и поэт. Я помню, как он пел, подыгрывая себе на арфе. Красивая мелодия, но вот слова…

– Хорошие слова, – перебила его Лили. Она была немного рассержена, так как еще не оправилась от испуга. Привыкнуть к тесному соседству с драконом не так-то просто. – Чем они тебе не нравятся? Разве не может прекрасный принц полюбить бедную девушку и жениться на ней?

– Так не бывает, и ты отлично это знаешь, – отозвался дракон. – Зачем же обманывать себя? Мечтать о том, что никогда не может случиться? Я имею в виду песни, сказки – всю эту ерунду, у которой всегда счастливый конец. Вечная любовь, живая вода, летающие драконы. Все это неправда. Жизнь на самом деле груба и жестока, и заканчивается смертью. А этот конец счастливым не назовешь.

– Ты так сердишься именно потому, что хочешь, чтобы это было правдой, – возразила Лили.

– Да. Хочу. Но стараюсь не думать об этом. А наслушаешься таких вот красивых песен – и становится совсем невмоготу. Начинаешь верить, надеяться на лучшее. А это приносит боль, и только боль. Уж лучше бы я был простым, диким драконом. Тупым чудовищем, которое только и делает, что жрет всех подряд. Никогда бы не дружил с человеком, не умел бы говорить по-вашему и думать о вещах, которые нельзя увидеть глазами. Может быть, тогда я и был бы счастлив.

Ворм круто развернулся и пополз обратно. В запальчивости он перестал приглушать голос, что необходимо делать дракону при общении с людьми, и ему стало совестно, когда он услышал, как грохочет под сводами эхо его слов. Разговор внезапно разбередил чувства, которые он считал давно побежденными – по крайней мере, он положил немало сил на то, чтобы победить их. Однако достаточно было перекинуться с человеком лишь несколькими словами – и этой его уверенности пришел конец.

– Ты обещал сделать перегородку, – крикнула ему вдогонку Лили. – Пока ее нет, приходи, пожалуйста, с другой стороны. Я не хочу, чтобы ты подкрадывался так внезапно.
– Непременно, не беспокойся, – пробурчал Ворм.

– – –

Прежде чем отправиться на охоту, дракон приподнял лежавший у входа плоский камень и, подталкивая его головой, протащил по подземному коридору до того места, где пещера расширялась. Там он укрепил камень таким образом, чтобы проход на половину Лили оказался закрытым. Однако через щели до него по-прежнему доносились как пение девушки (из чувства протеста она продолжала напевать), так и неаппетитные на драконий вкус ароматы ее стряпни.

Довольно долгое время они почти не общались. Ворма обидело то, что Лили наотрез отказалась от предложенной ей части его добычи. Девушка объяснила это тем, что не любит мяса, но дракон решил, что она попросту брезгует есть убитую им дичь. Несколько ночей подряд Лили тайком ходила на свой огород, собирала оставшиеся там овощи и понемногу переносила их в пещеру. Днем она запасала грибы, орехи и съедобные коренья и даже наловчилась в озере на мелководье ловить рыбешку. В конце концов Ворм уверился в том, что девушке не грозит голодная смерть, и, заготовив для нее достаточно дров, с чистой совестью оставил ее в покое. Когда установилась морозная погода и земля покрылась снегом, он аккуратно заложил камнями изнутри вход и, как это заведено у драконов, уснул на всю зиму.



Весна в том году выдалась ранней и бурной. Снег растаял за считанные дни; лес, пронизанный ослепительным солнцем, наполнился щебетом птиц, жужжанием насекомых, запахами влажной земли и первых цветов. В один прекрасный день отощавший дракон проснулся, разобрал загородку из камней и медленно выполз на волю. То, что он увидел, его поразило: прямо перед пещерой, неподалеку от старого вяза, беспечно помахивая рыжим сверху и белым с изнанки хвостиком, щипал прошлогоднюю травку молодой олень.
Никогда еще дичь не приходила сюда сама. Лесные звери хорошо знали, где живет их главный враг, и далеко обходили его жилище. Однако в первую минуту Ворм не стал раздумывать над странным поведением оленя. Ему очень хотелось есть. Поэтому он тут же припал пустым брюхом к земле и по всем правилам охотничьего искусства начал подкрадываться. На таком близком расстоянии, при полном отсутствии каких-либо укрытий это выглядело довольно глупо. Олень поднял точеную головку, украшенную парой коротких рожек, и с интересом наблюдал за действиями дракона, продолжая пережевывать клочок травы.

Когда Ворм уже готовился к решительному броску, поблизости раздался громкий женский вопль. От неожиданности лапы у дракона стали ватными, а олень, вздрогнув, резво ускакал. Ворм успел заметить, что животное прихрамывало на правую переднюю ногу, которая была перевязана ниже колена холщовой тряпочкой.
К дракону подбежала запыхавшаяся Лили. Зимовка в пещере не прошла для нее даром: девушка стала худой и бледной, а платье обветшало донельзя. Значительную часть ее теперешнего наряда составляла плетеная накидка из каких-то растительных волокон. Вконец разбитые башмаки были обмотаны полосками коры. Но в первую минуту Ворм заметил только ее сердитое лицо.

– Это Рыжик. Я лечу его. Он совсем ручной. Есть его нельзя, – едва отдышавшись, резко заявила она. Ворм перешел из охотничьей позы в позу спокойного ожидания и учтиво произнес:

– Здравствуй, Лили. Мы давно не виделись. Как ты провела зиму?

– Здравствуй, Ворм, – ответила девушка, сбавив тон. – Прости. Я испугалась, что ты схватишь Рыжика. Он такой доверчивый… А зима… она тянулась так долго. Было очень холодно и одиноко. Однажды в очаге погас огонь, и я была в таком отчаянии, что даже собиралась пойти и разбудить тебя. К счастью, отыскала кремень, и сухой мох был в запасе.

– Если бы я знал, что нужен тебе, то не стал бы засыпать, – отозвался дракон. – В теплые зимы я вообще не сплю, продержался бы и на этот раз. Не стоило сразу отказываться от моей помощи. К тому же я решил, что мое общество тебе неприятно.

– Прости, – повторила Лили. – Но зима уже позади. Скоро подсохнут дороги, и я уйду в город.

Олень нерешительно подошел и уткнулся носом в ладонь хозяйки, а та, ласково приговаривая, принялась поглаживать его по голове и чесать за ушами. Дракон с минуту рассматривал поникшую фигурку девушки. Непрошеная гостья – жалость – снова завладела его сердцем. Ворм считал себя весьма здравомыслящим существом, но в таком состоянии был способен на любые глупости. Не удержался он и на этот раз.

– Ты не дойдешь до города, – сказал он наконец. – Тебе надо хорошо есть, чтобы окрепнуть, и одежда эта уже никуда не годится. Ты могла бы все-таки обратиться за помощью к кому-нибудь из людей?

– За озером на хуторе живут Круксы, – немного подумав, ответила Лили. – Они зажиточные и необщительные. Думаю, за деньги они могли бы мне помочь. Им нет дела до нашей деревни, и они не столько суеверны, сколько жадны. Но даром они ничего делать не будут, это точно. Просто прогонят меня, а то и спустят собак.

Ворм проворчал что-то неопределенное себе под нос, потоптался на месте и уполз в пещеру. Смышленая Лили осталась ждать. Через некоторое время дракон высунул голову и раздраженно произнес:

– Эти штуки такие мелкие, что я никак не могу их ухватить. И к языку не прилипают, слишком тяжелые. Пойдем, поможешь. Захвати сухую ветку, а то там темно. Только… Поклянись, что никому не расскажешь о том, что увидишь.

– Честное слово, не расскажу, – торжественно пообещала девушка и, отыскав под вязом подходящую ветку, направилась вслед за драконом.

– – –

Дело в том, что у Ворма в пещере было спрятано сокровище. Каждый уважающий себя дракон хранил в своем логове клад. Тут легенды не врали. Правда, если бы людям стало доступно созерцание этих ревностно оберегаемых коллекций, они были бы весьма разочарованы. Подобно воронам и сорокам, грозные чудища просто-напросто волокли в свои жилища все приглянувшиеся им предметы, желательно блестящие – от стеклянных бус и керамических мисок до искореженных рыцарских лат. Время от времени им попадалось нечто действительно ценное, но в целом содержимое драконьих пещер напоминало скорее лавку старьевщика, чем ювелирный магазин.

Сокровище Ворма было совсем другого рода. Когда-то его, молодого дракона, приручил знатный лорд, владелец замка и окрестных земель. Всю свою жизнь этот замечательный человек посвятил науке и искусству. У него никогда не было семьи, и он, слывший среди людей чудаком и едва ли не безумцем, стал для Ворма и наставником, и другом.
На склоне лет ученому в результате одного сложного опыта случайно удалось получить состав, позволявший превращать любой металл в золото. Обогащение не было целью старого лорда, однако он, не удержавшись, наделал драгоценностей из всех железяк, имевшихся в тот момент в его распоряжении. Удачливый алхимик понимал, чем грозит человечеству в целом и ему самому в частности это открытие. Вскоре он уничтожил опасный рецепт, а изготовленное золото по его просьбе Ворм надежно спрятал в своей пещере. Однако самого ученого эта предосторожность спасти не смогла. Болтливые слуги разгласили его тайну, и бедняга вскоре был убит неизвестными грабителями в собственном замке.

Ворм ничего не знал о трагической гибели друга. Долгое время человек приходил к нему почти каждый день, играл ему на арфе и пел для него, вел с ним увлекательные беседы, потом попросил спрятать золото – и вдруг перестал приходить. Ворм ждал и надеялся несколько десятилетий. Потом ждать перестал, а сокровище, отданное ему на хранение, привык считать своим. Земли старого лорда за отсутствием наследников отошли в казну, его замок, прослывший дурным местом, был уничтожен пожаром, память о безумном ученом сохранилась лишь в легендах, а рана в сердце дракона все не заживала. До сих пор он любил своего друга и тосковал по нему, хотя никогда бы в этом не признался.

– – – 
   
Замысел  Ворма  был воплощен в жизнь и увенчался успехом. Обрывок колодезной                цепи, выданный за фамильную драгоценность, был благополучно обменен на значительное количество продовольствия, пару одеял, добротную одежду, крепкие башмаки и выносливого ослика. Круксы поздравили себя с выгодной сделкой, а Лили, никогда прежде не державшая в руках золота, была потрясена чудесным превращением никчемной побрякушки в такое множество полезных вещей.

Прошел еще месяц. Дороги просохли, Лили окрепла, но все же со дня на день откладывала свое путешествие. Теперь, когда вокруг зеленел и пышно цвел майский лес, когда она была сыта и спокойна, ей все меньше хотелось уходить из родных мест в неизвестность. Она продолжала лечить больных и раненых зверюшек (которых, по мнению Ворма, из чувства сострадания следовало бы попросту съесть), подбирала и выхаживала выпавших из гнезда птенцов. Вся эта шумная братия, привыкнув к виду и запаху дракона, чувствовала себя в окрестностях пещеры как дома, и Ворму отныне приходилось уходить в поисках добычи все глубже в лес – совесть не позволяла ему охотиться на доверчивых питомцев его соседки. Несмотря на подобные мелкие неудобства, дракон не жалел о том, что приютил Лили. Они научились неплохо ладить, и Ворму было интересно с ней разговаривать. К тому же она так хорошо пела…

Однако идиллия продолжалась недолго. Одним прекрасным вечером Ворма, возвращавшегося с охоты, Лили встретила еще на подходе к пещере. Девушка была сильно взволнована и смущена. Она теребила передник и не могла произнести двух связных фраз. Потерявший терпение дракон чуть было не зарычал на нее (он очень устал и хотел спать), но она замахала на него руками и повела за собой.

У противоположного склона горы, среди пышных зарослей папоротника, на одном из круксовских одеял неподвижно лежал навзничь рослый мужчина. Он был одет в полотняную рубаху, испачканную кровью, и полотняные  же штаны. Ни бороды, ни усов у него не было; исходя из этого, Ворм заключил, что человек еще молод. Глаза раненого были закрыты. Неподалеку бродил оседланный белый конь; завидев дракона, он всхрапнул и отбежал подальше.

– Вот. – Лили стиснула руки на груди. – Я нашла его в лесу, к северу отсюда. Он лежал на земле без сознания. Видно, упал с коня. Конь все время был рядом, но мне не дался. Пришлось сбегать за одеялом и вот так тащить. Я ужасно устала, просто сил нет. Пожалуйста, дотащи его до пещеры. Там я смогу ему помочь.

В глазах дракона зажегся мрачный огонь.

– Рыцарь, сразу видно, – прорычал он. – Попал в переделку, и поделом ему. Проклятые бездельники эти рыцари, убийцы драконов. Кичатся своим благородством, а сами нападают, даже не попытавшись выяснить, виноват ли ты хоть в чем-нибудь. Ты дракон – и уже поэтому заслуживаешь смерти. Ненавижу.

– С чего ты взял, что это рыцарь? – воскликнула Лили. – Может, он какой-нибудь мирный торговец, откуда тебе знать?

– Да уж знаю, – Ворм нервно шлепнул хвостом по траве. – Волосы у него длинные, у благородных так принято. Рубаха и штаны такие под латы надеваются. Конь дорогой, породистый... Если уж объявился рыцарь в этой глухомани, так значит, по мою душу, не иначе. Зря ты его сюда притащила. Не собираюсь ему помогать, и тебе не советую. Наше дело сторона. Брось его, пойдем.

Лили выпрямилась. Заговорить она смогла не сразу, но слова ее прозвучали звонко и отчетливо.

– В таком случае, я не вернусь в пещеру. Завтра же меня и рыцаря здесь не будет. Вещи я потом верну. Прощай, дракон.

– У меня есть имя, – тихо напомнил Ворм.

– Ты безжалостен, как дикий дракон, у которого нет имени, – выкрикнула девушка. – Как ты мог подумать, что я брошу здесь этого несчастного?! Да будь он даже одним из тех, кто тащил меня к тебе на съедение, я бы этого не сделала!

– Ладно, – после долгого молчания произнес Ворм. – Так и быть. Я постараюсь забыть о том, что сделал со мной другой такой вот рыцарь. О том, как он вместо честного поединка заманил меня в ловушку. В яму, утыканную острыми кольями. Надеялся, что я пропорю себе брюхо и издохну, а он тогда отрежет мне язык, чтобы выхваляться славной победой перед дамочками.

– Наверное, бывают плохие рыцари,  но этот не такой, – тут же ответила Лили. – Он – настоящий. Посмотри, какое у него честное, доброе лицо.

Ворм, плохо разбиравшийся в выражениях человеческих физиономий, все же взглянул рыцарю в лицо и вдруг увидел широко раскрытые глаза, полные ярости и отвращения. От неожиданности дракон протяжно зашипел. Человек, приподнявшись на локте, что-то отчаянно крикнул, потянулся правой рукой к левому бедру – туда, где обычно находится меч – и, потеряв от резкого движения сознание, снова упал на одеяло.

Лили от усталости и пережитого волнения разразилась слезами. Ворм, сочтя дальнейшие разговоры бесполезными, сжал в челюстях край одеяла и поволок раненого к пещере.

– – –

На отношения соседей снова легла тень. Ворм был сердит, Лили старалась поменьше попадаться ему на глаза. Впрочем, это не потребовало от нее особых усилий. Первые дни у незнакомца был сильный жар, он метался и бредил. Девушке приходилось неотлучно быть рядом с ним, чтобы менять холодные компрессы и поправлять повязки.

   Наконец дракон сам подошел к Лили, когда она неподалеку от входа в свое жилище развешивала на кусте шиповника влажные после стирки куски полотна.


-- Ну, как он там? – неловко спросил Ворм.
-- Сегодня пришел в себя, -- голос девушки был усталым, лицо осунулось. – Он еще очень слаб и почти не говорит.

-- Хотя бы сказал, кто напал на него?

-- Да. Разбойники, большая вооруженная шайка. Устроили засаду на опушке леса, рядом с  большой дорогой. Они ранили и ограбили рыцаря, но он смог вскочить на коня и скрыться. А потом все же ослабел и упал.

-- Представляю, где это произошло, -- пробормотал Ворм. – Давненько я не наведывался в те места… Пожалуй, настало время навести там порядок.

-- Ты… ведь не съешь их, правда, Ворм?

-- Конечно, нет. Просто головы поотрываю, -- мрачно пообещал дракон. Девушка побледнела и выронила из рук очередную тряпочку. Ворм поспешил добавить: -- Ничего я им не сделаю, не бойся. Всего-навсего поговорю по душам. Пусть убираются из моего леса на все четыре стороны. А сначала вещи рыцарю вернут, он ведь не может ехать домой раздетым.

   Лили перевела дыхание, ее лицо просветлело.
-- Ты… такой хороший, Ворм, -- тихо сказала она. – Ты не рассердишься, если я тебя кое о чем спрошу?

-- Смотря о чем, -- проворчал дракон. На самом деле в тот момент он вовсе не был расположен сердиться.

-- Что стало с тем рыцарем, о котором ты рассказывал? Ну, который заманил тебя в ловушку?

-- Честно говоря,  ему-то уж точно было за что откусить голову, -- задумчиво произнес Ворм. – Но я вовремя вспомнил, что тоже когда-то вел себя далеко не лучшим образом.

  Взгляд старого дракона затуманился. Он погрузился в воспоминания.
  -- Когда-то я был молод, самонадеян и  особо не задумывался над тем, что можно делать, а что – нельзя, -- продолжил он через некоторое время. -- Однажды я охотился довольно далеко от дома. Ты, конечно, знаешь это место, там сейчас развалины замка. Тогда замок был еще цел, а неподалеку от него, в долине, паслось большое стадо красивых рыжих коров. Теперь тут таких не разводят, а жаль... В общем, на одну из этих коров я напал – хотя смутно догадывался, что поступаю нехорошо… Пастух оказался не робкого десятка; вместо того, чтобы убежать и дать мне спокойно пообедать,  он принялся кричать и натравил на меня своих злющих лохматых собак. Помню, я очень разозлился. Я в два счета съел бы этого пастуха,  если бы не собаки. Они ужасно лаяли, а я, видишь ли, не люблю шума… Стадо принадлежало знатному лорду. Он имел полное право покончить со мной, ведь были все основания предполагать, что одной коровой дело не закончится. Но лорд решил поступить иначе. Он знал из книг, что драконы умны и любят музыку. И вот он взял арфу и на свой страх и риск пришел к моей пещере. Так началась наша дружба.

   Человек пощадил меня, и я пощадил человека. Этого требовала простая справедливость. С тех пор я стараюсь  не причинять людям зла. Я поступаю так в память о моем друге, --  закончил Ворм.

---   ---   ---

 После разговора с Лили Ворм  отправился на самую окраину своих владений, где, как он подозревал, обосновались разбойники. Издревле люди опасались селиться в Драконьем лесу, но, по-видимому, миролюбивый характер Ворма и соблазнительная близость проезжей дороги придали грабителям смелости.

Дракон без особого труда отыскал убогую лачугу, где обитала шайка. Предварительно порычав и потопав, чтобы люди успели выскочить, он зубами содрал с нее крышу и, слегка надавив плечом, разрушил (в лесу он предпочитал не пользоваться огнем, опасаясь вызвать пожар). В единственном человеке, оказавшем сопротивление, Ворм распознал атамана, изловил его и, осторожно прижав лапой к земле, в ультимативной форме высказал ему свои требования.

Недели через две рыцарь наконец смог выйти из пещеры. Ворм издали наблюдал за тем, как он, опираясь на руку Лили, прогуливался на солнышке в сопровождении белого коня, любопытного Рыжика и двух его более робких подружек. Дракон решил, что настала подходящая минута для знакомства.

С достоинством приблизившись (насколько позволял сохранить достоинство зажатый в зубах внушительный тюк), он с грохотом сложил свою ношу у ног ошеломленного рыцаря и, слегка склонив голову, произнес:

– Позвольте представиться – Ворм, дракон. Здесь ваше добро – меч, доспехи и прочее. Когда вы достаточно поправитесь, чтобы сразиться со мной – вы ведь за этим сюда прибыли? – сообщите через Лили время и место поединка.

Юноша учтиво поклонился; его длинные каштановые кудри на мгновение закрыли лицо. Выпрямившись, он пристально посмотрел дракону в глаза. Теперь в его взгляде не было ни ненависти, ни отвращения – только дружелюбие и немалая толика чисто детского любопытства.

– Меня зовут Гай, – представился он. – Свое происхождение я по некоторым причинам вынужден скрывать. Уважаемый Ворм, я глубоко вам признателен за предоставленный мне приют, за хлопоты по розыску и возвращению моих вещей и прошу у вас прощения за нелестное мнение, сложившееся у меня ранее о вашей особе. Благодаря сведениям, сообщенным мне моей спасительницей, – он, наклонившись, поцеловал руку девушки, на которую опирался, – в моих глазах вы полностью оправданы. Я отказываюсь от намерения сразиться с вами, если, разумеется, вы не будете на этом настаивать.

Ворм уселся поудобнее и широко зевнул, в деталях продемонстрировав собеседнику свою устрашающую пасть. Он наслаждался ситуацией.

– Вот как, – задумчиво протянул он. – Сэр рыцарь дозволил этому зловредному чудовищу, дракону, остаться в живых. Как это мило. Спасибо разбойникам, предоставившим мне возможность вот так, тихо-мирно, без всей этой суматохи с мечом и копьем, побеседовать с его благородием. Что же, извинения и благодарности принимаются. Однако я все же не отказался бы узнать причины, побудившие сэра Гая Такого-то желать моей смерти.

Лили удалилась, сославшись на дела по хозяйству. Гай опустился на траву возле узла с доспехами и, вздохнув, начал свое повествование.

По его словам, он служил при королевском дворе и был в курсе основных событий в жизни государства. Несколько месяцев назад до короля дошли вести о том, что в одной из отдаленных провинций объявился огромный, крайне опасный дракон. По причине грандиозного ущерба, нанесенного чудовищем сельскому хозяйству, губернатор даже не смог собрать с крестьян своей области ежегодные налоги. Чудище якобы беспрестанно уничтожало стада и посевы и, что самое ужасное, похищало людей, отдавая предпочтение юным девицам. Меры, предпринятые против этой напасти, не имели успеха. Дракон погубил целый взвод пехотинцев и их отважного командира.

– На месте вашего короля я занялся бы этим самым губернатором, – вставил Ворм. – Тот еще фрукт. Быстро сообразил, как можно поживиться за мой счет. И врет складно.

Рыцарь продолжал. Король, всегда заботящийся как о благе своих подданных, так и о регулярном пополнении казны, разумеется, не мог оставить тревожное сообщение без последствий. Всестороннее обсуждение мер по борьбе с чудовищем было поручено соответствующим инстанциям и надолго затянулось. Гай, движимый жаждой подвигов, решился померяться силами с драконом, не дожидаясь разрешения свыше. Сейчас он с раскаянием признавал, что поступил опрометчиво и своевольно.

В заключение Гай еще раз выразил Ворму глубокую признательность, уверил его в своих мирных намерениях и, немного непоследовательно, перешел к восхвалению своей спасительницы – так он называл Лили. По его словам, такой великодушной, разумной, благонравной девицы он не встречал еще ни разу в жизни, хотя знаком со множеством барышень, принадлежащих к лучшим семействам королевства. С какой самоотверженностью она, хрупкое, слабое создание, тащила его из лесу, с какими заботой и терпением ухаживала за ним! Какие скромность и здравомыслие обнаружила в долгих беседах! А ее удивительная красота воистину достойна быть воспетой лучшими трубадурами королевства!

– Лили – девица неплохая, – согласился Ворм. – Правда, довольно дерзкая и упрямая, но зато поет. А что до красоты, то тут я не знаток. По-моему, ей пошло бы на пользу, если бы она не отказывалась от мяса. Сейчас она выглядит получше, чем сразу после зимы, но все же слишком тоща.

Рыцаря немного покоробила столь оригинальная характеристика покорившей его девушки. Однако он справился с собой, решив, что не следует ожидать понимания таких деликатных вещей от животного, пусть даже и говорящего.

– Очень славно, что вы подружились, – произнес дракон, немного подумав. – Думаю, будет лучше всего, если вы сами довезете ее до города или куда там ей угодно. Хотя разбойников в лесу больше нет, путешествовать вместе безопаснее, да и веселее.

– Забота о прекрасной спасительнице – мой приятнейший долг и драгоценнейшее право, – отозвался Гай. – Бедственное положение, в котором она безвинно оказалась, а также ее многочисленные и несомненные достоинства никого не оставили бы равнодушным. Надеюсь, пройдет не так много времени, и Лили переступит порог моего дома не только как желанная гостья, но и как полновластная госпожа.

– Попросту говоря, вы собираетесь на ней жениться, – подытожил дракон. – Очень благородно и романтично. Не случайно она сразу же назвала вас «настоящим рыцарем». Что же, желаю счастья вам обоим. Похоже на то, что история с драконом, девицей и рыцарем на этот раз закончится без смертоубийства.

– – –

После отбытия Гая и Лили жизнь Ворма вошла в привычную колею, однако необъяснимое чувство утраты долго не покидало его. Оно было почти таким же сильным, как после разлуки с прежним другом, хотя и не таким мучительным. Дракону удалось преодолеть неприязнь к рыцарю; ко времени отъезда они даже перешли на «ты». Начитанный юноша рассказал сохранившуюся в старинных хрониках историю жизни и смерти ученого лорда. В известной Гаю версии тех давних событий алхимик был представлен безвредным чудаком, по трагической случайности пострадавшим из-за невежества и алчности окружавших его людей. Дракон мог бы многое добавить к сообщенным ему сведениям, однако благоразумно промолчал.

В конце лета хозяина пещеры ожидал еще один сюрприз. Однажды утром на стволе своего вяза он обнаружил большой лист пергамента, украшенный размашистой подписью и внушительной печатью. Помянув добрым словом старого лорда за то, что тот в свое время научил его читать, Ворм принялся изучать документ, с трудом разбирая крупные витиеватые буквы.
Содержание пергамента – это оказался королевский указ – его приятно удивило. Отныне ему, Ворму, даровалось право до конца своих дней безраздельно владеть Драконьим лесом и свободно пользоваться прилежащими территориями (исключая пашни и луга, относящиеся к деревне). Никто отныне не мог проезжать через лес или охотиться в нем без его, Ворма, разрешения. На дракона возлагалась лишь одна обязанность: следить за тем, чтобы в лесу и его окрестностях не было разбойников. В случае необходимости ему дозволялось употреблять в пищу животных из деревенского стада. Убытки, понесенные при этом крестьянами, подлежали возмещению за счет казны.

Ворм снова и снова перечитывал указ, недоуменно качая своей тяжелой головой. Впервые дракону оказывались такая честь, такое доверие.  Невольно он задавался вопросом – кем же он был, этот «настоящий рыцарь» Гай, выхлопотавший для него у самого короля столь небывалые привилегии?

Ответ на этот вопрос Ворм получил нескоро.

– – –

Как только Ворм после очередной зимней спячки выбрался из своей пещеры, он сразу же почувствовал: случилось что-то недоброе. Сырой мартовский воздух явственно отдавал гарью, а этот запах всегда предвещал беду.

Хорошенько принюхавшись, дракон определил направление ветра и пополз к источнику опасности. Вскоре стало ясно, что дело тут вовсе не в лесном пожаре, какие время от времени случались в этих местах. Дела обстояли намного хуже.

Деревни больше не было. Сгорело всё – дома, хозяйственные постройки, заборы, кустарники и фруктовые деревья. Пламя, бушевавшее здесь несколько дней назад, было настолько сильным, что обуглилась даже пропитанная весенней сыростью прошлогодняя трава.

Судя по всему, пожар никто не тушил; огонь погас сам собой, не найдя себе новой пищи. Люди и скот исчезли. Ворм спугнул лишь нескольких тощих собак, воровато рывшихся в кучах мусора среди развалин.

Что-то тут было не так. Слишком много следов на усыпанной пеплом и головешками раскисшей земле, слишком много чужих пугающих запахов. Особенно сильным был один, такой резкий, такой узнаваемый…

Некоторое время Ворм лихорадочно рыскал из стороны в сторону, как ищейка, пригнув голову к земле. И почти не удивился, обнаружив на обочине дороги наполовину затоптанный лошадиными подковами след огромной драконьей лапы.

– – –

Несколько последующих дней Ворм безвылазно просидел в пещере. Он был очень напуган и растерян. Сознание того, что совсем рядом объявился такой крупный дракон, да еще из ненавистной породы «людожоров», стало для него серьезным потрясением. Среди драконов встречались случаи захвата чужой территории; их необходимым условием была схватка с прежним хозяином. Ворм знал, что не сможет долго противостоять сильному молодому сопернику, и поэтому предпочитал встретиться с врагом поблизости от своего логова.
Однако неведомый пришелец не появлялся. По-видимому, он не собирался предъявлять свои права на Драконий лес, ограничившись единичным случаем наглого разбоя. Такого подлеца и труса не стоило воспринимать всерьез. Убедив себя в этом, Ворм немного успокоился и отважился выйти на охоту.

Тот день явно выдался для него неудачным. Из низких лохматых туч, цеплявших голые верхушки деревьев, нудно сыпался мелкий дождик. Почва, и без того насквозь пропитанная талой водой, была местами настолько топкой, что дракон увязал по самое брюхо. Лес, казалось, вымер; даже птицы примолкли, будто перед грозой. С отвращением глотая по пути медлительных из-за холода лягушек, Ворм долго бродил в поисках добычи и наконец оказался в самом сердце своих владений. Лесную чащобу здесь пересекала древняя дорога, вымощенная необработанным камнем – давно заброшенная, почти сплошь поросшая травой и чахлым кустарником.

Звон доспехов и стук копыт Ворм услышал задолго до того, как смог увидеть большой конный отряд, длинной вереницей двигавшийся по дороге. Возглавлял всадников грузный пожилой рыцарь на крупном гнедом коне. Дракон незаметно обогнал отряд лесом и преградил ему путь, предварительно для пущей важности выпустив густой клуб дыма.

Кони передовых всадников захрапели и поднялись на дыбы. Возникло замешательство; послышались крики, блеснуло оружие. Ворм прочистил горло и внушительно  произнес:

– Стойте. Отвечайте, кто вы такие и почему без моего дозволения держите путь через Драконий лес?

Прежде чем ответить, предводитель отряда обернулся к обнажившим мечи рыцарям со словами:
– Это Ворм, королевский дракон. Он имеет право остановить нас.

Затем он с вежливым поклоном обратился к дракону:

– Простите, уважаемый Ворм, что мы двинулись в путь, не испросив на то вашего разрешения. Наш отряд выступал в большой спешке, и сейчас мы вынуждены двигаться со всей возможной скоростью, чтобы успеть соединиться с основными силами до начала битвы за столицу.

Ворм был потрясен услышанным. Узнав о его полной неосведомленности, рыцарь счел своим долгом поведать ему о последних событиях.

В стране уже давно бушевала война, и положение дел было весьма неутешительным. На королевство напало неведомое воинственное племя, вот уже несколько лет одну за другой разорявшее близлежащие страны. Слухи, предшествовавшие появлению неприятеля, были настолько пугающими, что казались преувеличением, пока местным жителям не пришлось самим убедиться в их правдивости. Завоеватели были коварны и безжалостны; вопреки общепринятым правилам ведения войны они не щадили ни пленных, ни мирного населения. Одной из главных наступательных сил чужаков был огромный дракон, которому те согласно своим верованиям поклонялись, как грозному божеству. Кормили дракона пленниками…

Ворм внутренне содрогнулся. Дикий дракон-людожор представлял собой явление отвратительное, но все же объяснимое. Такое же чудовище на службе у людей было злом, выходившим за рамки мыслимого.

В настоящее время противник, разорив юго-восточные области, неумолимо продвигался вглубь страны. Чудовище, могучее, практически неуязвимое и к тому же обученное боевым приемам, с легкостью ломало ряды пехоты и наводило непреодолимый ужас на лошадей; смятение, вызванное его появлением, умело использовали завоеватели. До сих пор королевским войскам не удавалось перейти в наступление; неся значительные потери, они отходили к столице. Положение усугубила измена нескольких знатных лордов, из страха или корыстных соображений переметнувшихся на сторону врага.

В здешних местах завоеватели побывали не так давно. Город, куда в свое время решила уйти Лили, был разграблен и сожжен, как и большинство деревень. Лишь один владетельный лорд – это и был собеседник Ворма – смог отсидеться за стенами своего хорошо укрепленного замка. Захватчики настолько спешили нанести главный удар, что не стали тратить времени на осаду. Сейчас лорд со своим отрядом обходными путями двигался к столице, подбирая по пути всех способных держать в руках оружие.

– Теперь вы понимаете, что мы обязаны пройти через лес как можно скорее, – заключил рыцарь. – Король отчаянно нуждается в помощи. Тяжело ему приходится. Так молод и женился совсем недавно, а тут – война…

– Постойте, – перебил собеседника Ворм. – Разве старый король умер?

– Да, еще прошлой осенью. Он и так был слаб здоровьем, а самовольная отлучка сына его совсем подкосила. И то сказать – как мог наследный принц учинить такое: тайком от всех отправиться на поиски приключений, без свиты, под видом простого рыцаря! Правду люди говорят: молодо-зелено…

Ворм начал что-то соображать.
– А как зовут молодого короля? Может быть… Гай?

– Ну да, конечно. Гай Александр Девятый. В роду у них все Александры, ну а второе имя уже лично его. Добрый, говорят, юноша, и храбро воюет, только опыта пока маловато. Жена его – красавица Лилиана – будто бы родом из здешних мест. Правда, я в свое время все родословные пересмотрел, такой не нашел… Ну вот, почтенный Ворм, я рассказал вам все, что знаю, на вопросы ответил. Будьте добры, пропустите нас, мы и так довольно задержались.

Когда этого требовал момент, Ворм умел быстро принимать решения. И сейчас он колебался не дольше минуты.

– Вообще-то драконы не должны вмешиваться в дела людей, – промолвил он. – Однако это правило, похоже, больше не действует… Ваш отряд не откажется от еще одного бойца?

– – –

Когда впоследствии Ворм вспоминал о событиях тех дней, он каждый раз изумлялся собственному безрассудству. Как мог он, пожилой и не очень крупный дракон, покинуть уютную пещеру с дорогим его сердцу сокровищем, богатые угодья, дарованные ему самим королем, и пуститься навстречу почти верной гибели? Что руководило им – сентиментальная привязанность к девушке, ненадолго взбаламутившей болотце его однообразного существования? Отвращение к сородичу–людожору и использовавшим его завоевателям? Необъяснимое чувство, именуемое «любовью к родине»?

Скорее всего, сыграла свою роль каждая из этих причин. Но главным было то, что когда-то его, Ворма, любил один мудрый и добрый человек. Тот, кто научил его понимать красоту музыки, цветов и звезд, преподал ему правила поведения и заставил вечно тосковать по звукам человеческого голоса. С тех давних пор взгляды дракона на жизнь незаметно для него самого бесповоротно изменились. Не отдавая в том себе отчета, он старался совершать лишь те поступки, которые одобрил бы его друг.

Солдаты, узнав о том, что «королевский дракон» отправляется с ними, необычайно воодушевились. Первое время Ворму приходилось ползти на значительном отдалении от всадников, так как лошади не выносили его присутствия. Однако постепенно животные к нему привыкли, и последние дни пути Ворм уже возглавлял отряд, прокладывал дорогу в труднопроходимых местах и помогал на привалах в дождливые дни разводить огонь. Солдаты обеспечивали его пищей и развлекали разговорами. Основной темой были военные события и, в частности, предстоящее генеральное сражение, которого все, несмотря на неожиданную помощь дракона, побаивались.

Ворм чувствовал себя не очень хорошо, как морально, так и физически. Давний домосед, он был выбит из колеи необходимостью быстрого передвижения. Постоянное присутствие рядом людей его утомляло, а зрелище разоренных селений лишало бодрости духа… И все же Ворма поддерживала уверенность в том, что он поступает правильно. Поступить иначе означало бы признать себя, как выразилась когда-то Лили, «диким драконом, у которого нет имени».

– – –

В последние дни перед битвой погода, до того ясная и теплая, испортилась. Ночами было холодно, днем – ветрено и сыро. Ворм все время был вялым и сонным. Утешало лишь то, что его противник тоже наверняка чувствовал себя не лучшим образом.

   Молодой король искренне обрадовался прибытию дракона. Он со свитой выехал из лагеря навстречу Ворму, низко ему поклонился, приветливо и сердечно с ним заговорил. Как отметили сведущие в церемониалах придворные, такие почести подобало воздавать лишь главе суверенного государства. Однако ни Гай, ни тем более Ворм о тонкостях этикета в тот момент не задумывались.

Накануне сражения король и дракон осмотрели укрепления, Гай рассказал Ворму о своих планах. Он был полон решимости и уверен в победе – настолько, что решил не выпускать дракона на поле битвы, придерживая его в резерве на самый крайний случай. Действительно, место для сражения было выбрано удачно. Королевские войска с тыла – там, где находились штаб и лазарет – были защищены укреплением, созданным самой природой: под скалистым обрывистым берегом тут протекала неширокая, но быстрая, не замерзавшая даже зимой, река. Переправиться через реку, а затем подняться на крутой каменистый склон для солдат врага было бы весьма затруднительно, а драконы, как известно, боятся воды и не умеют плавать. Предполагать, что оттуда будет нанесен удар, у военачальников не было никаких оснований.
Два огромных войска расположились друг напротив друга на расстоянии примерно пяти полетов стрелы. Их разделяла широкая, покрытая молодой весенней травкой равнина, которой предстояло стать ареной последней битвы за страну.

По мере приближения к позициям королевских войск на равнине все чаще встречались купы густого вечнозеленого кустарника. Кусты эти были посажены солдатами короля совсем недавно с одной целью – прикрывать длинные, глубокие, тщательно замаскированные хворостом и дерном ямы-ловушки. Их покрытие выдерживало вес пешего солдата и даже всадника, но ступивший сюда дракон неминуемо оказался бы на дне, утыканном вертикально вкопанными бревнами с окованными железом остриями. Приготовления велись в глубокой тайне, по ночам, задолго до приближения вражеского войска.

Ворм, одобряя все предпринятые меры, разделял надежды на победу, но сомневался в том, что его помощь не понадобится. Он решил держаться неподалеку от короля и договорился с ним о совместных действиях в случае непредвиденного поворота событий.

– – –

Начало сражения Ворм проспал. Уже потом он узнал, что Гай велел его не будить: битва началась на рассвете, а дракон за день до того плотно поел, ему был необходим покой. Он отлично выспался на сухой соломе под навесом для лошадей и спал бы дольше, если бы порыв ветра не донес до него звон клинков, крики людей и страшный запах войны – запах железа и горячей крови.

Перед большим шатром, где раненым оказывали помощь, Ворм отыскал короля. Гай был без доспехов; врач забинтовывал ему левое предплечье, пострадавшее от множества принятых на щит ударов. С разгоряченного лица молодого полководца не сходило выражение крайней озабоченности.

– Дракона нигде нет, – сказал Гай, поприветствовав Ворма. – Вчера он, будто напоказ, маячил перед их войском, а сегодня исчез. Вряд ли он ранен или болен. Скорее всего, они догадались о ловушках и теперь что-то замышляют. Мне следовало бы получше укрепить левый фланг и тыл. Но сейчас это сделать невозможно. Они нападают с такой яростью…

Дракон ничего не успел ответить. Из-за шатров послышались тревожные крики, туда немедленно побежали немногие оставшиеся при лагере солдаты. Ворм последовал за ними. Вскоре пара десятков людей и дракон остановились на краю обрывистого берега. Картина, развернувшаяся перед взволнованными зрителями, раскрыла им коварный план завоевателей.

Вражеский дракон в сопровождении большого отряда пеших воинов только что выполз из леса на противоположном – пологом – берегу реки, широким полукругом огибавшей находившийся на возвышенности королевский лагерь. На шее дракона – огромного черного чудовища с высоким гребнем вдоль хребта – было нечто вроде грубой упряжи; он тащил несколько скрепленных между собой длинных бревен.

Королевские лучники принялись осыпать врагов стрелами, однако те, несмотря на потери, действовали слаженно и быстро. У самой воды дракон остановился, солдаты отвязали бревна и, зайдя в воду, принялись укладывать их через реку.

По-видимому, местность была разведана неприятелем заранее. Временный мост был установлен с такой скоростью, что Ворм не поверил своим глазам. Первым по бревнам пополз дракон; укрываясь за его огромным телом от стрел, люди принялись переправляться на противоположный берег. Нападавшим предстояло взять еще одно препятствие – высокий обрывистый склон, на краю которого их поджидали защитники лагеря. Ворм заметил среди них короля. Гай все еще был без доспехов, но при мече и со щитом.

Черный дракон задрал голову и выпустил в сторону королевских воинов густой клуб горячего дыма. Ослепленные и обожженные лучники на некоторое время прекратили обстрел; чудовище, цепляясь когтями за малейшие выступы, прижимаясь брюхом к камням, с ловкостью и быстротой ящерицы принялось карабкаться вверх по склону. За свисавшие с его шеи веревки ухватились несколько солдат; через минуту авангард вражеского отряда уже был наверху.

Следует признать, Ворм несколько растерялся. Драгоценные секунды, когда смелым натиском он мог бы опрокинуть врага, были упущены. У дракона в голове прочно засело предупреждение короля о том, чтобы он не смел вступать в битву без особого приказа. Приказа не поступало, и Ворм бездействовал.

Широко расставив для устойчивости лапы, черный дракон стоял на краю обрыва. То и дело он с пронзительным свистящим шипением выпускал в сторону оборонявшихся все новые порции огня и дыма, а из-за его спины один за другим выскакивали вражеские воины. В жестокой схватке перевес пока явно был на стороне неприятеля. Король и защищавшие его рыцари сражались как львы, но нападавших было много больше и они не были утомлены участием в битве.

Ворм наконец решился. Устремившись вперед, он несколькими выдохами опалил и разогнал с десяток врагов; затем, гордо выпрямив шею и стрункой вытянув хвост над самой землей, вразвалочку зашагал к черному дракону. Тот все еще стоял на краю обрыва; последний из поднявшихся солдат рассек мечом и стащил с его шеи веревочную сбрую. Черный встряхнулся и двинулся навстречу Ворму, обдавая его презрительным взглядом глубоко посаженных темно-желтых глаз.

– Отойди, старик, – прорычал он (драконий разговор людям кажется низким рычанием; добрую половину звуков человеку вообще невозможно услышать). – Сейчас мне некогда. Сразимся позже, если уж тебе так не терпится умереть.

– Не хитри, – ответил Ворм. – Ты прекрасно знаешь, что дело не во мне или тебе. Ты помогаешь своему королю, я – своему. Одному из нас отсюда не уйти.

– Ты не только стар, но еще и глуп. – Черный поднял голову, явно с целью взглянуть на Ворма свысока. Ему это вполне удалось.– Подумай вот над чем. Мы победим, и тебе будут поклоняться. У твоей пещеры воздвигнут жертвенник, тебя будут кормить вкусными молодыми человечками. Если бы ты знал, какие праздники и пиршества устраивают в мою честь, ты бы понял, на чьей стороне должен сражаться сегодня. Помоги мне и моему войску или хотя бы не мешай – и получишь все.

– Ты называешь это войско своим, но ты ошибаешься, – произнес Ворм. Его целью было как можно дольше затянуть разговор – ведь для выполнения запасного плана ему нужна была помощь короля, а тот все еще отбивался от наседавших неприятелей. К счастью, драконы любят поговорить друг с другом, особенно перед поединком. Это своего рода ритуал. – На самом же деле тебя используют. Ты просто служишь людям за корм и уход, точно так же, как служат им пес или лошадь. Где же твоя свобода, о гордый, могучий собрат?

– Зачем мне свобода, если мне нравится то, что дают мне люди? – проревел Черный. – Да, я сражаюсь для них, но знаю, почему это делаю. Моя страна сильна и могущественна, мой король и мои люди поклоняются силе – силе драконов. Так раньше было везде, во всем мире люди боялись нас и приносили нам жертвы (тут Ворм вспомнил, каким образом он сам познакомился с Лили). Потом они приняли новую веру и стали истреблять нас, как вредных животных. В твоей стране дела обстоят именно так, не правда ли? Мы, драконы, и без того вымираем. Помогая людям, я забочусь о своем племени. А ты, по-видимому, хочешь, чтобы нас совсем не осталось.

– Если те драконы, что останутся в живых, должны стать такими, как ты, продажный людожор, то лучше им не жить, – промолвил Ворм. Краем глаза он наблюдал за сражавшимися и увидел, что к королю подоспело подкрепление. Гай вышел из схватки и теперь осторожно приближался к Черному со стороны хвоста. – Я тоже знаю, за что сражаюсь сегодня. Это не еда и не почести, так что ты, боюсь, меня не поймешь. Защищайся! – и Ворм, сделав резкий выпад, пустил врагу в глаза длинный язык пламени.

Бой драконов со стороны выглядит ужасно. Не смолкает оглушительный рев, огромные тела мечутся и сплетаются в смертельных объятьях, взвиваются и хлещут могучие хвосты, все вокруг окутано горячим дымом, сквозь который прорываются вспышки огня. Однако эти чудовища так хорошо защищены от нападения себе подобных, что длиться такой поединок может довольно долго и далеко не всегда заканчивается смертью.

Но в этой схватке силы были слишком не равны. Соперник Ворма был раза в полтора крупнее и намного моложе; к тому же война являлась для него привычным занятием. Он мог бы покончить со старым драконом очень быстро, но играл с ним, как кошка с мышью, что, кстати, было на руку королевским солдатам, теперь уже теснившим не получавший помощи вражеский десант. Ворму приходилось туго. Из многочисленных ран лилась кровь, он уже не мог изрыгать пламя, но, тем не менее, четко помнил, что должен сделать, и, прикидываясь совсем ослабевшим, дожидался удобного момента.

Наконец этот момент настал. Ворм, чудом вывернувшись из захвата когтистых лап Черного, вцепился ему зубами в высокий выступ шейного гребня и, обхватив лапами голову противника, всем своим весом придавил ее к земле. В таком положении он ничем не мог повредить Черному, но его целью было  лишь удержать врага хотя бы на минуту.

   Гай тут же взбежал по длинному хвосту на неистово дергавшееся тело Черного, поскользнулся, упал, вскарабкался снова и, сев на огромную шею верхом, вонзил меч по самую рукоять между пятым и шестым зубцами гребня.

Ворм почувствовал, как по телу противника пробежала конвульсивная дрожь, и тут же отпустил его. Гай, выдернув клинок, спрыгнул с драконьей шеи и откатился в сторону. Черный попытался поднять голову, но не смог этого сделать. Могучие лапы подкосились, с протяжным утробным ревом чудовище завалилось на бок. Удар меча поразил важный нервный узел и обездвижил дракона.

– Тебе не следовало ввязываться в дела людей, – произнес Ворм, поймав полный панического ужаса взгляд Черного. – Я был готов умереть сегодня, а ты – нет. Ведь за будущее нашего племени сражался именно я. Жаль, что ты этого не понял, мой несчастный, обманутый сородич. Прощай.

   Король подошел к поверженному чудовищу и занес над его головой  меч. Не желая видеть дальнейшее, Ворм отвернулся и медленно пополз к лагерю. Почти сразу же ему пришлось столкнуться с необъяснимым явлением. Окружающий мир начали стремительно покидать звуки и краски. Шум сражения становился все глуше, день вокруг выцветал и превращался в туманные сумерки…

С каждым шагом Ворму все больше хотелось спать. Он не спеша улегся, положил на землю голову, закрыл глаза. Некоторое время его беспокоил человеческий голос, что-то настойчиво кричавший в самое ухо, но вскоре и этот звук истончился и угас, как все остальные. Дракон уснул.

– – –

Ворм мог быть доволен. Ему все-таки удалось внести свой вклад в победу. Остальное довершили люди, защищавшие свою веру, свой дом, своих близких. Жестокий предводитель драконопоклонников пал в бою, его огромное войско было полностью разбито.

  Вопреки опасениям врачей, старый дракон выжил. Смертельных ранений у него не оказалось, он всего лишь сильно ослабел от потери крови. Ему был обеспечен такой же уход, как и любому королевскому воину – разумеется, с учетом его размеров и вкусов. Над ним на время болезни был поставлен огромный шатер, его раны смазывали целебными снадобьями и покрывали чистыми полотняными повязками. Ему вволю давали пить, а когда он уже мог есть, кормили измельченным вареным мясом. Будто бы в благодарность за такие заботы, Ворм постепенно шел на поправку и к началу лета уже был на ногах. Теперь им владело одно стремление – поскорее попасть домой. Король через вестового сообщил, что хочет лично с ним попрощаться.

Гай прискакал в лагерь на своем белом Буране ясным июньским утром. Ворм грелся под солнышком, вольготно растянувшись на мягкой травке среди клевера и ромашек. Он вполуха слушал пение и игру на лютне королевского менестреля, разместившегося неподалеку в компании слуг и врачей за уставленной закусками скатертью. Менестрель, важный полноватый человек средних лет в нарядном камзоле, недавно прибыл сюда специально для того, чтобы выяснить у дракона некоторые подробности поединка. Теперь он впервые прилюдно исполнял  пространную «Песнь о великой битве», готовясь во всем блеске выступить перед королем. Ворм с грустью размышлял о том, что современной музыки ему не понять. Шедевр придворной знаменитости, написанный вычурными стихами и полный виртуозных пассажей, нравился ему гораздо меньше, чем безыскусные творения старого лорда.

Гай спрыгнул с коня и приблизился к Ворму. Бард и его слушатели, раскланявшись, тактично удалились.

-- Ну вот ты и убил своего дракона, -- сказал Ворм после обмена приветствиями. – Твоя мечта сбылась. Ты доволен?

-- Иногда мы получаем то, к чему стремились,  совсем не тогда и  не так, как ожидали, -- ответил молодой король. –Уж лучше бы это мое желание  никогда не исполнялось… Как твое здоровье?

-- Неплохо, -- дракон для убедительности  напряг мускулы лап, спины и хвоста; по его могучему телу будто бы пробежала рябь.  – Моя шкура нуждалась в серьезной починке, и твои врачи вполне с этим справились. Большое им спасибо… Как поживает Лили?

– Она передает тебе привет, – сказал Гай. – Ей бы тоже хотелось увидеть тебя, но она пока должна оставаться во дворце… Ты, должно быть,  уже знаешь -- три дня назад у нас родился сын.

– Прекрасная новость, – промолвил Ворм. – Поздравляю. Пусть ваш мальчик вырастет славным рыцарем, добрым королем. Слушается папу и маму. Не наскакивает с мечом на дракона или там еще на кого, не разобравшись, что к чему. И не удирает из дома без спросу.

– Ох, не напоминай, – король вздохнул. – Моя юношеская выходка стоила мне многих бессонных ночей, полных угрызениями совести. Правда, если бы не то путешествие, я никогда бы не встретил Лили,  не  познакомился бы с тобой. И судьбы королевства могли бы сложиться иначе.

– Раньше я тоже сокрушался о том, что съел тех трех коз и навлек на себя такие неприятности. Но теперь – не жалею. Старый лорд, мой друг, говорил: «Не стоит много раздумывать о том, что «было бы, если бы…». Только Тот, Кто пишет Книгу нашего мира, знает, что будет написано на последней странице».

– Думаю, мы все, в какой-то мере, соавторы этой Книги, – добавил Гай. – Каждый из нас вписывает в нее строку – свою жизнь. И долг каждого – постараться, чтобы Главному Автору не приходилось исправлять сделанные нами ошибки.

– А у тебя есть вкус к философским беседам, – Ворм окинул короля смеющимся взглядом. – Жаль, что нам едва ли доведется поболтать еще раз. Но если ты вдруг когда-нибудь встретишь молодого невежественного дракона, попробуй-ка обучить его… правописанию. Возможно, из этого выйдет толк.

– Обещаю – ради тебя, – твердо сказал Гай. – Мы рядом сражались, ты пролил ради людей свою кровь. Я об этом никогда не забуду. Прощай, мой соратник и друг.

– Прощай, мой король, – ответил Ворм.

– – –

Возвращение дракона домой происходило совсем в другой обстановке, чем путешествие к месту сражения. Впервые Ворму довелось почувствовать бремя славы. Повсюду его встречали благодарные люди всех возрастов и сословий. Именитые лорды предлагали ему погостить в своих замках, а их прелестные дочери, едва дыша от страха, надевали венки из цветов и лент на его огромную голову. Ворму пришлось скрепя сердце выслушать множество вариантов «Песни о Великой битве», с необычайной быстротой распространившейся среди провинциальных трубадуров. Жители разоренных деревень были готовы отдать «королевскому дракону» последнюю курицу, босоногие ребятишки с восторженными воплями бежали за ним, пока хватало сил.

На протяжении всего пути Ворма сопровождала свита из шести всадников; в их обязанности входило обеспечивать его безопасность и доставлять ему пропитание. На деле же его спутникам приходилось главным образом следить за тем, чтобы люди не слишком докучали дракону своим гостеприимством. И все-таки Ворм порядком устал. Оказаться в родной пещере было для него ни с чем не сравнимым блаженством.

Первые дни Ворм отсыпался, затем жизнь его потекла своим чередом. Разница была лишь в том, что каждые три-четыре дня он находил привязанную к стволу вяза козу, овцу или пару индюшек. Эти дары были отнюдь не лишними: с недавних пор дракон почему-то постоянно испытывал голод. Ему приходилось охотиться больше, чем обычно, и промежутки между трапезами сократились. Такое состояние не покидало его все лето, а с наступлением осени внезапно прекратилось. Более того, отяжелевший дракон вовсе перестал есть. Он больше не трогал предназначенных ему в пищу животных; поняв это, люди перестали их приводить.
Наступил октябрь. После тихих, теплых дней бабьего лета погода окончательно испортилась. Почти все время шли дожди, лес поспешно расставался со своим роскошным ало-золотым убором, караваны журавлей и диких гусей с печальными криками отбывали на юг. Привычная картина увядания природы для старого дракона на этот раз была наполнена особым смыслом. Что-то подсказывало Ворму, что он видит ее в последний раз.

В середине осени им овладело непонятное томление. Какая-то неведомая сила настойчиво подталкивала его покинуть пещеру и брести неизвестно куда по сырому опустевшему лесу... Чтобы не поддаться этому безумному желанию, дракон старался пореже выходить из логова. Большую часть времени он лежал возле своего золота, раскалял его дыханием докрасна  и  любовался медленно гаснущим свечением. Это занятие развлекало Ворма с давних времен; теперь же оно  надежно удерживало его в пещере.

– – –

На склоне одного холодного пасмурного дня Ворму захотелось подышать свежим воздухом. Он подполз к выходу из пещеры и принялся наблюдать, как с вяза плавно слетают последние листья. Убаюканный их монотонным кружением и унылым шуршанием дождя, дракон сам не заметил, как задремал. А когда снова открыл глаза, то решил, что все еще видит сон. Под деревом, склонив голову, стояла Лили, желтые листья медленно падали на ее плечи и капюшон накидки. Она гладила оленя, тот тыкался ей носом в ладонь, дружелюбно помахивая своим коротеньким хвостиком.

По-видимому, Ворм издал какой-то звук, и иллюзия разрушилась. Рыжик, матерый олень с ветвистыми рогами, отбежал в сторону, а Лили, выпрямившись, легкими шагами приблизилась ко входу в пещеру. Одета она была, конечно же, не в старую накидку, а в длинный подбитый мехом коричневый плащ. На ней не было других драгоценностей, кроме тонкого золотого кольца на пальце, но Ворм сразу же увидел – перед ним стоит королева. Выражение ее темных глаз стало иным, между бровями появилась едва заметная морщинка. Но улыбалась Лили по-прежнему. Дракон впервые за долгое время ощутил себя счастливым.

– Здравствуй, прекрасная  Лилиана, – сказал он, с трудом выползая наружу. – Тебя ведь так теперь называют? Ты высоко взлетела, маленькая Лили, и все же не забыла обо мне,  пришла  навестить старика. Я так рад тебя видеть.

Лили ничего не ответила. Ей сдавило горло, когда она увидела, как изменился дракон. Он  казался тяжело больным. Кожа на его громоздком теле натянулась и посветлела, на ней некрасиво бугрились шрамы. Ворм на радостях продолжал говорить, не умолкая:

– Удивительно, что Рыжик узнал тебя. Он стал таким молодцом! Видела бы ты, как он дерется с молодыми оленями, там, на опушке леса – только рога трещат. У меня тут теперь целое оленье стадо. Они знают, что я их не трону, и волков здесь нет…. Скорее заходи в пещеру, на свою половину. Там все, как прежде, даже хворост есть в очаге. Посидим, вспомним старину. Ты споешь мне ту балладу – помнишь? – про принца и бедную девушку. Признаю, я тогда ошибался. Но кто мог знать, что твоя песня сбудется…

– Здравствуй, Ворм, – сказала наконец  Лили. – Я тоже очень рада тебя видеть. Но зайти в пещеру не могу. Там, за деревьями, двое моих слуг; они держат лошадей и ждут меня.

– Ну ладно, побеседуем здесь. – Ворм наконец выбрался из пещеры и, тяжело дыша, уселся, одну за другой подбирая под себя лапы. – Хорошо, что хоть дождик перестал… Присядь-ка вот сюда, а я пока согрею тебе ноги, – дракон опустил голову и осторожно подышал на подол плаща Лили. Та послушно уселась на толстое замшелое бревно, не поместившееся когда-то в ее очаге.– Ну, рассказывай скорее, как тебе удалось стать королевой. Наверняка не все прошло гладко. Ты ведь, как-никак, своему мужу неровня…

Лили фыркнула, в ее взгляде заискрилось лукавство.

– Неужели  ты еще не слыхал этой истории? Так знай же: наследник престола женился на могущественной фее – дочери самого лесного царя, повелительнице птиц и зверей! Это она усмирила дракона и чудесным образом исцелила раненого чудовищем принца. Первое время после нашего прибытия в столицу поглазеть на меня приходили толпы народу, я не могла даже в окно выглянуть, не то чтоб выйти на улицу. А все из-за нескольких пташек, которых я прихватила из лесу с собой. Да еще тебя кто-то увидел – помнишь, когда ты провожал нас до большой дороги…

– Ох уж эти люди! Хлебом не корми, дай сочинить очередную сказку, – вставил дракон.

– Конечно, старый король знал правду. Он поступил благородно и мудро: оставил меня при дворе, долго приглядывался,  много беседовал со мной,  наконец сказал сыну, что одобряет его выбор. Он был так добр ко мне, радовался моим успехам. Сам понимаешь, мне многому пришлось научиться… Когда он умер, мне показалось, что я во второй раз лишилась отца. Мы и нашего сына назвали в честь деда – Артуром. Кстати, малыш здоров, хорошо кушает, быстро растет. Хватает ручками погремушку, переворачивается со спинки на животик. У него уже и зубки режутся, представляешь?

Ворм забеспокоился.

– Как же я сразу не вспомнил о твоем детеныше! Он ведь еще совсем беспомощный. Как ты могла его оставить, уехать в такую даль? Это очень неразумно. Я уж как-нибудь доскрипел бы до весны, дождался бы тебя. Не так уж я плох, как кажется на первый взгляд.

Лили опустила глаза. Оживление сбежало с ее лица.

– Видишь ли, Ворм… Я… виновата перед тобой. Ведь я здесь не только для того, чтобы повидать тебя. Я пришла… просить.

Сердце старого дракона упало. Он догадался. Лили, смущенная его молчанием, торопливо продолжала:

– Ты не думай, я никому не рассказала о твоем золоте, ведь я дала слово. Никто не знает, что я здесь – кроме нескольких близких слуг. Все, даже мой муж, считают, что я уехала поправить здоровье на лечебные воды. Поверь, если бы не крайняя необходимость, я никогда не обратилась бы к тебе.

Дракон молчал. У него не было сил говорить. Голос Лили, напротив, окреп.

– Наша страна разорена. За время войны погибло много людей и скота, урожай был совсем плох, зерна едва хватит до середины зимы. Королевская казна пуста. Гай обращался за помощью к другим королям, но безуспешно. Многие пострадали так же, как и мы. А правители тех государств, куда драконопоклонники не дошли, решили воспользоваться нашей бедой. Они требуют за продовольствие золото или земли. Не хотят вспоминать о том, что, если бы не наша победа, враг обрушился бы на них.

– Иногда люди более жестоки, чем драконы, – негромко произнес Ворм.

Лили подхватила:
– Да, почему-то так бывает, особенно, если дело касается выгоды… Вот я и вспомнила о твоем сокровище. Теперь я знаю истинную цену золота. Если ты отдашь его нам, мы сможем закупить столько зерна, что хватит до нового урожая. Ты спасешь от голодной смерти тысячи людей. Прошу тебя, Ворм, помоги нам еще раз. Сделай это для меня, ради нашей дружбы.

– Разве я мало сделал для тебя, Лили? – с горечью спросил дракон. – Я пустил тебя в свой дом. Я открыл для тебя свое сокровище. По твоему настоянию приютил человека, который собирался меня убить. Наконец, я сражался, чтобы защитить тебя. И после всего этого ты приходишь, чтобы забрать мое золото. Это… это  несправедливо.

– Я знаю, знаю, – с болью выкрикнула Лили. Она вскочила на ноги и теперь стояла перед драконом, тонкая и прямая, как стрела. – Сколько раз я перебирала в уме эти доводы, и многие другие. Мой муж страшно разгневается, если узнает, что я посмела обратиться к тебе с такой просьбой. Ведь он – настоящий рыцарь, для него справедливость – превыше всего. Гай так благодарен тебе за все, что ты сделал. Он хочет, чтобы ты жил спокойно и счастливо, чтобы никто не докучал тебе, как вот я сейчас. Но я знаю, что милосердие выше справедливости. И я молю тебя о милосердии. Сжалься над людьми, сжалься надо мной. Как я смогу улыбаться своему ребенку, если буду знать, что сотни таких же малышей не доживут до будущей весны?

– Мне нет дела до людей, – угрюмо обронил дракон. – То, что я делал, я делал для тебя. Ты разговаривала со мной, пела для меня, я к тебе привязался. А теперь ты меня предала. Уходи, я больше не хочу тебя видеть.

– Ты мне уже говорил это однажды – помнишь? Я тогда не ушла, и ты меня пожалел. На этот раз я тоже не уйду, даже не сойду с этого места, и буду просить тебя снова и снова. Ты ведь знаешь, как я упряма.

– Уходи, – снова прорычал Ворм. Так плохо ему еще не бывало. Лили сделала шаг вперед, он попятился назад. Она окликнула его, он не ответил. Неуклюже развернувшись, дракон уполз домой.

– – –

Всю ночь хозяин пещеры не сомкнул глаз. С тяжелыми горячими вздохами он ворочался на куче золота, и привычное ложе казалось ему твердым и неудобным. Как только ночная тьма начала рассеиваться, он выбрался наружу.

Под старым вязом среди опавших листьев темнел небольшой холмик. Ворм приблизился и тихонько на него подышал. Холмик зашевелился, раздалось громкое чиханье, и из-под полы плаща показалось бледное лицо Лили. Дракон дохнул на бревно, на котором вчера сидела королева, оно с веселым треском загорелось.

– Вот так слуги, бросили свою госпожу замерзать, – ворчливо произнес Ворм. – Я и то лучше бы о тебе позаботился.

– Они хотели развести огонь, но я им не дала, – стуча зубами, еле выговорила Лили. – Вдруг бы тебе это не понравилось. Они отдали мне свои плащи, так что им еще холоднее, чем мне.

– Ну, им недолго еще мерзнуть. Пусть подходят, греются, я уползу, чтобы их не пугать. Работы  тут будет на целый день. Пожалуй, потребуется лошадь с телегой, и не одна. Золота много, а оно ведь тяжелое.

На глаза у Лили навернулись слезы.

– Ворм… Спасибо...  Не знаю, как мне тебя отблагодарить…

Дракон положил свою тяжелую голову на землю у ног королевы.

– В благодарность – прости меня, – промолвил он. – Не вспоминай, что я заставил тебя  мерзнуть тут целую ночь. Ведь ты была тысячу раз права, а я вел себя, как старый безмозглый скупердяй. Ты из деликатности не напомнила мне о том, о чем сам я предпочел забыть. Это золото было дано мне всего лишь на хранение. Оно не мое и никогда моим не было. Старый лорд отдал бы тебе все до последнего золотого гвоздика, ты бы даже не успела попросить его об этом. А я…

– Не кори себя, – мягко сказала Лили. – Я понимаю, тебе пришлось нелегко. В конце концов, ты – дракон, не человек...

– Может быть. Но то доброе, что у меня есть, что отличает меня от дикого зверя, я получил от человека. И всю сегодняшнюю ночь, едва я закрывал глаза, передо мной появлялся мой друг. Он ничего не говорил, только печально смотрел на меня. Наконец я перестал жалеть себя и злиться и тогда понял, как мне  поступить.

Видишь ли, последнее время я много думал о разных вещах и додумался вот до чего, – продолжал Ворм, и в глубине его зрачка таинственно и тревожно мерцал красноватый отблеск костра. – Выбор между добром и злом –  удел людей. Животные этого выбора не знают. Дикие живут сами по себе. А остальные только следуют выбору человека, который их приручил. Черный дракон, с которым я сражался, не был бы так плох, если бы у него не оказались злые наставники. Поэтому они виновны намного больше, чем он. Если бы люди были добрее, мы, драконы, тоже могли бы стать другими. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Да, кажется, понимаю, – задумчиво произнесла Лили. Она уже немного отогрелась, ее лицо разрумянилось, глаза блестели. – Бог создал человека, чтобы тот был мудрым, добрым хозяином земли и всех тварей. Тогда, в самом начале истории, все животные любили человека и подчинялись ему. Однако человек ослушался Бога. Он выбрал зло, и с тех пор все в мире пошло не так, как задумал Творец.

Из зарослей кустарника донесся треск ветвей и приглушенный кашель. Две человеческие фигуры выступили на поляну и начали нерешительно приближаться.

– Ну, мне пора, – Ворм медленно поднялся. – Я, пожалуй, поживу пару дней в лесу, чтобы вам тут не мешать. Поэтому попрощаемся прямо сейчас.

– Я тебя еще когда-нибудь увижу? – Лили робко заглянула Ворму в глаза.

– Едва ли, – ответил дракон. – Прощай, прекрасная Лилиана. Я рад, что когда-то приютил тебя, я рад, что ты пришла ко мне со своей просьбой. Все же  ты меня не забыла… Думаю, ты будешь хорошей королевой. И о тебе когда-нибудь обязательно сложат песню.

– – –

Почти двое суток, до вечера следующего дня, Ворм провел в лесу. Он не отходил далеко от горы, поэтому ветер изредка доносил до него запахи людей и лошадей, восклицания возниц и скрип тележных колес. Когда все затихло, он вернулся к своему логову.

Перед самым входом дракон остановился. Он не мог заставить себя войти в пещеру. Будто бы она перестала быть его домом. За время его отсутствия вяз потерял последние листья, на месте костра теперь чернело большое пятно выжженной травы, все вокруг было истоптано и плохо пахло. Чтобы не расстраиваться, Ворм отвернулся и стал смотреть на запад, туда, где гора и верхушки деревьев не закрывали обзор.

Короткий осенний день заканчивался. Ветер улегся, сквозь плотные фиолетовые тучи ненадолго проглянуло солнце. Старый лорд очень любил этот тихий вечерний час, его ускользающую, неяркую красоту. «День угасает, его не вернуть. Ночь, будто смерть, темна и тиха. Но сердце верит, что ее сменит новый рассвет», – так сказал он однажды. А потом спел песню, которая дракону очень понравилась. Ворм не слышал ее много-много лет. В свое время он просил Лили ее спеть, но девушка ее не знала…

В стараниях вспомнить ту чудную песню Ворм медленно пополз навстречу заходящему солнцу и сам не заметил, как миновал полосу кустарника и остановился на берегу озера. Раньше он редко забредал сюда – разве что половить лягушек, когда бывал совсем голоден. Ведь драконы боятся воды и не любят к ней приближаться. Но сейчас – удивительное дело – его тянуло к воде. Ворм вступил в озеро передними лапами и хорошенько напился, заставив поколыхаться расстеленную закатом по поверхности золотую дорожку. Но это не утолило его жажды. Дракону вдруг захотелось войти в воду, полностью погрузиться в нее, слиться с ней. Это странное желание было настолько сильным, что он даже немного испугался. И тут внезапно вспомнил еще кое-что.

Как-то раз у них со старым лордом зашел разговор об особенностях поведения драконов. Ученый рассказал поразивший его факт, вычитанный в одной редкой книге: «Естественная смерть драконов наступает в воде. Не знаю, почему это так и как об этом узнали люди. Но если ты доживешь до старости и тебя когда-нибудь потянет зайти в воду, не пугайся и не удивляйся: так должно быть».

– Так должно быть, – повторил про себя дракон. Глубокий покой вошел в его сердце. Он начал медленно заползать в озеро. Вода казалась холодной только первые минуты. Потом ползти стало даже приятно: вес тела не так давил на лапы. Когда Ворм погрузился с головой, его ноздри незаметно для него самого закрылись, и он перестал дышать. Некоторое время он еще видел сквозь зеленоватую толщу воды слабый отблеск солнца, но вскоре и это воспоминание о жизни поглотила непроглядная ночь.

Повинуясь неведомому зову, Ворм шел  по дну все дальше и дальше, пока не отыскал самое глубокое место. Там он аккуратно улегся,  будто бы устраиваясь на зимнюю спячку, и утомленно закрыл глаза. Вскоре он услышал далекую музыку, торжественную, светлую и невыразимо прекрасную. Это играл на арфе старый лорд. Дракон обрадовался: теперь ему не надо вспоминать ту дивную песнь, он услышит ее снова.

– – –

Прошло семь лет. Деревня, где когда-то жила Лили, отстроилась и разрослась; стараниями королевы там теперь были церковь, школа и больница. После исчезновения дракона жители деревни стали пользоваться территорией между озером, лесом и горой для выпаса скота. Оленье стадо ушло в лесную чащу, старый вяз засох   и его спилили, оба входа в пещеру завалили камнями, чтобы туда не забирались дети.

Жарким солнечным днем в конце июня двое мальчиков-пастушков расположились со своими козами на берегу озера. Тут была самая сочная трава, а еще можно было половить головастиков и стрекоз. Увлекательная охота была в самом разгаре, когда вода посередине озера вдруг заволновалась, вскипела большими бурунами, и на поверхности показалась голова какого-то крупного животного.

Мальчишки с криком бросились бежать. Козы, подняв головы, принялись настороженно присматриваться, не переставая, однако, пережевывать траву.

Пастушки побежали было к деревне, потом, опомнившись, решили вернуться. Оставить стадо без уважительной причины было бы непростительным проступком.

Козы, в целости и сохранности, продолжали пастись на берегу. Мальчики внимательно изучили окрестности водоема, но не заметили ничего подозрительного. Потом один из них указал на необычные следы, тянувшиеся через полосу мокрого песка в сторону Драконьей пещеры. Любопытные подростки отправились туда же. Спрятавшись в зарослях кустарника, они оглядели местность. И вот что они увидели.

На пологой вершине горы, обхватив нагретые солнцем камни тонкими когтистыми лапами, сидело невиданное существо. Его длинное легкое тело было покрыто гладкой бархатистой кожей, которая отливала в солнечных лучах рубином и изумрудом. Удлиненная голова с большими золотистыми глазами, высоко поднятая на изящной шее, медленно поворачивалась из стороны в сторону, будто странное создание знакомилось с окружающим миром. По склону спускался украшенный волнистым узором гибкий хвост. А на спине существа с тихим потрескиванием неспешно расправлялись огромные полупрозрачные крылья.

– Вот так зверюга, – прошептал приятелю на ухо мальчик постарше. – В точности дракон из книжки. А я думал, таких на самом деле не бывает. Наш старина Ворм был совсем другой.

– Может, это его детеныш? – предположил младший пастушок.

– Ну ты и балда, – прошипел первый, пихнув товарища локтем. – Лучше смотри.

Крылья – слюдяная радуга в переплете стальных жил – раскрылись полностью. Они были так велики, что само существо по сравнению с ними казалось хрупким и почти невесомым. Дракон – теперь не оставалось сомнений, что это именно он – поднялся на лапы и, выгнув шею, выпустил в воздух перед собой окутанный дымом язык пламени. Затем он издал резкий ликующий крик, похожий на сигнал горна, подобрался, как кошка перед прыжком, и прянул вверх.

На запрокинутые лица мальчишек на мгновение упала сквозная разноцветная тень. Сделав несколько мощных взмахов, пустивших волну ветра по верхушкам деревьев, дракон скрылся из вида. Оба подростка только сейчас перевели дыхание.

– Ура! – младший выбежал на поляну перед пещерой и, размахивая руками, запрыгал на одной ноге. – Мы видели дракона, огромного дракона, летучего дракона! Никто его не видел, только мы!.. Пойдем, скорее всем расскажем.

– Ну да, так нам и поверят, держи карман шире, – сварливо отозвался старший. Когда дракон улетел, мальчику почему-то стало грустно. – Ладно бы он хоть одну козу утащил…

– – –

Позади королевского дворца находился большой парк. Здесь рядом с нарядными клумбами и кустами роз по настоянию Лилианы были посажены несколько фруктовых деревьев и разбит огород; королева и ее дети сами  ухаживали за ним. Сегодня Лили в покрытом передником ситцевом платьице и белой косынке  обирала гусениц с молодой капусты. Старший сын, Артур, ей помогал. На соседней грядке пятилетняя принцесса Анна вырывала из земли подросшую редиску, ее трехлетняя сестра Люси пыталась заниматься тем же, но постоянно отбегала к матери, чтобы похвастать особенно крупным трофеем. Пожилая няня с полугодовалым малышом на руках сидела на резной скамейке в тени большого куста жасмина и с  неудовольствием взирала на мирные занятия августейшего семейства. По ее понятиям, ковыряться в земле, подобно крестьянским ребятишкам, королевским детям не пристало. На причуды самой королевы при дворе уже давно махнули рукой.

– Мама, а для чего нужны гусеницы? – неожиданно спросил принц. Хотя он гордился своим умением безбоязненно брать в руки любых насекомых, зеленых капустных гусеничек он все же немного опасался.

– Они превращаются в бабочек, – ответила Лили. Ее ловкие пальцы бережно разбирали сизоватые остро пахнущие листья, гусеницы одна за другой сыпались в широкогорлый глиняный горшочек. – Сначала гусеница только ест и растет, потом замирает, становится неподвижной куколкой. Через некоторое время из куколки выбирается бабочка. Бабочка откладывает яички. Из них выводятся маленькие гусенички, и все повторяется сначала.

– Бедненькие гусенички, – подала голос Анна. Принцесса отличалась жалостливым сердцем; в окрестностях дворца каждый бесприютный щенок или котенок мог рассчитывать на ее покровительство. – Мы отдадим их курам, и из них никогда не получатся бабочки. Они так и умрут гадкими червяками.

– Что поделаешь, – королева вытерла пот со лба и поправила косынку. – Если бы они не ели нашу капусту, мы бы их не трогали.

На повороте дорожки, огибавшей клумбу с высокими флоксами, показался король. Дети с радостным визгом бросились к отцу и принялись наперебой хвастаться своими достижениями в сельском хозяйстве. Гай, приласкав старших, поднял на руки малышку Люси, поцеловал ее в замурзанную щечку и с улыбкой подошел к Лилиане. Первое время король, как и многие придворные, не понимал увлечения королевы, считая его странным чудачеством, но постепенно его мнение изменилось. Теперь и он после утомительного приема или сложных переговоров частенько приходил сюда, чтобы перекопать грядки или подрезать деревья; эта работа успокаивала и, как ни странно, прибавляла сил. И теперь, глядя на оживленные личики детей и слушая их щебет, Гай в который раз с любовью подумал о том, насколько мудра его жена.

– Я узнал новость, которая будет тебе интересна, – сказал он Лили, когда волнение, вызванное его появлением, несколько улеглось. – Неподалеку от твоей деревни видели крылатого дракона. Он грелся на солнце на вершине горы и вскоре куда-то улетел.

– Крылатый дракон? – Лили растерянно опустила  руки и принялась давно забытым жестом теребить передник. – Но… ведь таких не бывает! И… почему именно там? Больше о нем ничего не известно?

Гай отрицательно покачал головой.

– Я знаю, о ком ты подумала. Этот дракон был совсем на него не похож… Но если кто-то из их племени и заслужил крылья, то это, без сомнения, наш с тобой общий знакомый -- Ворм.

– – –

А в это время Ворм, единственный за несколько столетий дракон, которому удалось стать взрослым в мире людей, стремительно мчался над изумрудной гладью океана. Соленый ветер могучей ладонью поддерживал его сверкающие крылья, ослепительное солнце согревало и наполняло силой легкое тело. Внутренний компас вел дракона туда, где он мог встретить себе подобных – к далекому архипелагу необитаемых островов, над которым и доныне свободно кружили в потоках теплого воздуха его крылатые сородичи.

Ворм был счастлив. Все, происходившее с ним до сих пор, он помнил смутно, как далекий сон, но с ним осталось имя, которое дал ему человек, а музыка, когда-то трогавшая его сердце, теперь звучала для него повсюду. Пели солнце и ветер, пел океан, пела кровь, бегущая по его жилам. Каждая из этих мелодий была прекрасна сама по себе; звуча одновременно, они сливались в чудную гармонию, светлую и торжественную, подобную серебряному перебору струн полнозвучной арфы. И музыке этой, как дано было ему узнать, никогда не будет конца.