Январь 1348 года. Авиньон

Вечерело.  Тьерри несся по кривым узким улочкам, подчас спотыкаясь о тела тех, кто ещё вчера пытался как-то спастись от Черной смерти.  Он приостановился на пересечении двух улиц, заметив процессию флагеллантов, и будто завороженный наблюдал за белыми робами, оголенными изуродованными телами, за взмахами плетей, которыми фанатики ударяли себя. Но вот флагелланты скрылись за почерневшей аркой, и Тьерри вновь продолжил свой бег, сам не понимая, куда ведут его ноги.  Ветхие посеревшие от копоти дома встречали юношу пустыми глазницами окон. Едкий дым от костров разъедал и без того убитые легкие. Глаза застилались туманом.

Тьерри вошел в один из домов, на полу которого валялось грязное тряпье и сор, услышал слабые стоны, доносившиеся сверху. Взбежал по лестнице в одну из комнат. В самом далёком её углу Тьерри увидел девушку, лежавшую ничком в разорванном книзу платье и с обезображенным мором лицом. Но он узнал её.  «Анни…да, Анни… какой ужас», - лихорадочно проносились мысли. Руки и ноги девушки были покрыты тёмно-розовыми язвами, всё тело было испещрено узором фиолетовых вен. Она тихо непрерывно стонала от разъедающей боли. Белки серо-зеленых глаз затянула еле темная пленка.  Каштановые волосы были растрёпаны. Анни медленно и мучительно умирала, каждым выдохом наполняя комнату отчаянием, вновь и вновь.
Юноша на мгновенье остолбенел. Но вдруг  выхватил из-за пояса ржавый окровавленный нож и бросился на девушку, вспоров ей брюшную полость. Анни вяло сопротивлялась и пыталась кричать, но у неё выходило лишь приглушенное шипение. Следующий удар Тьерри нанес в шею, и из раны фонтаном забила пораженная чумой кровь. И он пил эту кровь, рисуя из неё на лице жестокую ухмылку, подобную ухмылке  размалеванных придворных  шутов. Сдирал кожу с девушки, абсолютно хладнокровно, молча, и медленно поглощал, кусок за куском…

Через некоторое время Тьерри отполз от замолчавшей девушки, под которой растекалась лужа крови, смешанной с жидкостью  из язв и нарывов. Стеклянными глазами он созерцал тот ужасный шедевр, который только что сотворил. Голова была легка, не было ни одной мысли. Его лицо, всё в оспинах, с нарисованной улыбкой из горячей густой крови жертвы, не выражало ни одной эмоции.  Руки дрожали, сначала медленно, а потом всё сильнее и сильнее. Нож с гулким звуком упал из рук на пол. Тошнота постепенно подкатывала к горлу.
И тут в голову раскатом грома ударила боль. Тьерри плотнее придвинулся к стене спиной, осел на пол и завыл. Рвотное эхо раздавалось о позвоночник. Сухие редкие слезы текли по щекам. Легкие задыхались от смрада комнаты. Юноша  овладел собой и мысленно крикнул: «Как?! Что я сделал?! Анни! Как?!.. Почему?! Что за…наваждение?!». Тьерри внезапно для самого себя бросил взгляд на противоположную стену. На ней была чья-то тень. И тень быстро прошмыгнула по стене и скрылась за дверным косяком.

Отвращение колоколом било Тьерри по голове. Медленно от бессилия и зовя всё тело, голова опрокинулась на пол. Пробиваемый судорогами и суеверным страхом, юноша лег  так же, ничком,  как до сих пор лежало тело убитой им невинной Анни…