Родная кровь

Стук в дверь был сильным, видимо, били ногой. Манур проснулся, нехотя поднялся, включил ночник  и посмотрел на часы: время показывало двадцать минут второго ночи. За дверью стоял старшина Александр Иванович. В безупречно подогнанной к фигуре форме и с легким запашком спиртного, он в этот раз был без особого настроения, более того, он был встревожен.
- Товарищ капитан, убийство!
- Кого, где?...
Старшина  кратко доложил: 17-летний парень скончался в машине скорой помощи по дороге в больницу. Со слов родителей парня ударили ножом во дворе собственного дома. 
Через минуты десять Манур вместе со старшиной шагал по темным Шанхайским улицам к милиции. Дом потерпевшего располагался по дороге в милицию, и Манур решил сразу осмотреть место трагедии. Маленький саманный домик, двор огорожен штакетниками, над входной дверью тускло горела грязная электрическая лампочка. Было лето, и обнаружить на темной земле какие-либо следы было почти невозможно. Как бы, угадав его мысли, старшина обратился ко Мануру:
- Товарищ капитан! Ничего, ведь, не видно! Утром осмотрите все.
Но  мысли Манура уже полностью были в работе: «Если парня ударили во дворе ножом, то должна быть кровь. Если на земле их сейчас не видно, то хоть капля крови должна быть на двери! Ведь, человек при ранении интуитивно хватается за ту часть тела, где боль. Если парень схватился за рану, то руки обязательно будут в крови, а дверь иначе, как руками,  не открыть!»
- Саша, смотри, дверь совершенно чистая, сухая и никаких следов крови!
- Вижу. А причем тут дверь?
- А где родители пострадавшего?
- Они в милиции. А что у них узнаешь, и так убиты горем!
Прочесав весь двор и часть улицы за забором, Манур ничего подозрительного не обнаружил. Он наивно надеялся, что обнаружит орудие преступления – нож.
В здании милиции атмосфера была гнетущей, как будто ночная кровавая трагедия обдало всех присутствующих траурным холодком. Обычно вечерами в помещении милиции шумно, можно сказать весело. Задержанные пьяные бурно качали права, сопровождая все это  крепкой нецензурной бранью и угрозами,  в ответ сотрудники милиции насмехались над ними и обещали большие проблемы на их похмельные головы на следующее утро. Но все же,  алкаши и мелкие хулиганы с одной стороны, и милиционеры – с другой, никогда не занимали антагонистических позиции. Они подсознательно твердо знали, что социальные их положения разделяли их формально, ибо поселок не город, и они понимали, что когда-то обязательно встретятся за одним столом на свадьбе или на каких-то поминках. Поэтому чисто человеческие отношения их больше объединяло, чем разделяло. В этот раз все, по-своему, молчаливо переживали эту общую трагедию, обрушившуюся на поселок.
По имеющимся информациям никаких драк в ДК, около него, в районе ресторана, магазинов и на улицах не было зарегистрировано. Оставалось в оперативном плане быстро отработать связи убитого, ибо мотивом преступления, скорее всего, была месть. Если месть, то из-за чего? Из-за девушки? Старые обиды? Или за другие грехи? А какие «грехи» могут быть у молодого, еще не достигшего 18 лет, юноши?
Быстро сформировав три оперативные группы, расписав первоначальные версии розыска, Манур направил их на отработку поселка. Сам на дежурной автомашине выехал снова на место происшествия, ему так и казалось, что чего-то он не досмотрел, что-то пропускает из поля зрения. Если ждать утра,  то можно потерять очень важные и ценные улики. По  принципу Манура место происшествия должно быть отработано оперативником подобно выжатому лимону. Прибыв к дому, во дворе  которого разыгралась трагедия, Манур снова начал осмотр места происшествия. Он  осматривал территорию двора от центра и, постепенно расширяя круг розыска, кружил по двору по направлению часовой стрелки, то есть твердо придерживался теоретических правил осмотра  местности. Через некоторое время спина начала ныть, так как тусклая лампа у двери дома не обеспечивала должное освещение территории, и Мануру приходилось все время очень низко нагибаться к земле. Так он кружил во дворе дома все отдаляясь к ограждениям забора. Через некоторое время Манур наткнулся на кочку, точнее это была куча золы и мусора, но зола, почему-то казалась коричневой. Манур еще ниже нагнулся к куче и вздрогнул! На куче от косо падающих тусклых лучей лампы мелкими блестками отражалось что-то влажное темно-бурого цвета. Это были следы от помойной воды с кровью! Значит, следов крови у дверей нет, но они обнаружились на мусорной куче.  А помойную воду могли вынести только из дома! Но дверь дома на замке, а ключи у хозяев, которые находятся в милиции. Манур немедленно выехал в отделение.
В коридоре на втором этаже на разных концах длинной скамьи сидели мать и отец погибшего. Сам не зная - почему, но Манур  громко выговаривая: «Слава богу! Парень жив!» поднялся по лестнице и быстро вошел в свой кабинет. От его слов мать погибшего стремительно вскочила со скамьи и вся в слезах, бросилась за ним в кабинет. Видимо, по пути в милицию, в сознании Манура возникла такая кощунственная оперативная комбинация, основанная на лжи и обмане: как незаконным методом (просто чудовищным приемом!) выпытать у родителей правду трагедии. Он понимал и чувствовал всю подлость своего поведения, но у него не было никаких шансов и никакого времени, чтобы раскрутить это преступление. Ход его мыслей был таков: если на земле перед дверью дома, на двери не было никаких следов крови, а цвет крови на помойке говорит о том, что следы крови могут быть внутри дома, то убийство произошло дома.  Но родители почему-то говорят неправду, указывая на то, что парня ударили ножом на улице. Значит, трагедия разыгралась среди родственников, и свидетели (подозреваемые?) целенаправленно решили спутать ход следствия. А родителям надо было дать какую-то надежду, которая бы толкнула их на откровенность. Это психологически прием.
Манур  впустил плачущую женщину в кабинет.
- Ой, какое счастье! Как же мы испугались! Он жив? Он жив!! Слава Аллаху!..- женщина утирала слезы  пальцами и все благодарила Бога.
- Почему Вы сказали неправду, ведь все произошло дома, – Манур выдавливал из себя слова строго взвешенными дозами, так как, любая оплошность с его стороны, любой неправильный вопрос мог оказаться последним и безответным.
- Знаете, я очень испугалась.
- Кого?
- Его, - женщина кивнула головой к выходу, - ну, мужа. Это он ударил его ножом! Изверг!...
Внутри у Манура что-то оборвалось. Он никак не ожидал такого поворота дела. Кто-кто, но, чтобы,  отец убил своего сына?! История ряда шекспировских трагедии! Это противоестественно!
- Как же так? Неужели 17 летний сын заслужил такое? Он же еще ребенок!
- Да, ребенок! Я его с двух лет воспитывала. Я ему не родная мать…
- Мачеха?
- Не смейте так говорить!, - лицо женщины вмиг посуровело и эта вспышка гнева высветила  всю красоту ее души, так глубоко спрятанную в недрах человеческих чувств, - Не смейте! Роднее меня у него никого нет!..
- Простите! Ну, как все произошло, из-за чего?
- Я воспитывала его с младенчества. Он очень меня любил, так же, как я его. А отец его родной. Но в последнее время его отношение с сыном не ладились. Ко мне же сын относится хорошо и с пониманием. Это же естественно! Сын любит и уважает мать!               
- А отца, что, не уважал и не любил?
- А за что? – вопросом на вопрос ответила женщина, - раньше любил, но в последние годы муж стал часто пить и часто беспричинно обижал меня, иногда распускал руки. Ну, а сын заступался за меня. Причиной всему водка. Когда не пьет, муж спокоен, меня не трогает, А как напьется, я в его глазах, наверное, превращаюсь в ведьму. Ни за что, ни про что может ударить меня. Я сыну говорила, что он его родной отец, и он должен его понимать, не быть с ним таким агрессивно настроенным. На что сын отвечал, что кровь ничего не решает, если он постоянно дебоширит дома, то никакого уважения к нему, как к отцу: нет. Сегодня вечером муж ушел и пришел выпивший. Не был сильно пьяным. А через некоторое время с танцев вернулся сын. Когда он снимал костюм и  хотел повесить его на вешалку, то рука сына ощутила что-то твердое внутри куртки отца, которая тоже висела там же. Сын развернул куртку отца, а  там из внутреннего кармана торчала горлышко водки. Сын вытащил водку:
- Что опять начинаешь пьянку?, - с этими словами сын хотел вынести водку на улицу, видимо, хотел выкинуть, разбить.
Тут муж тигром метнулся к нему, и они начали бороться. Муж хотел отнять бутылку и во время этой потасовки бутылка ударилась о косяк двери и разбилась. Муж в бешенстве начал бить кулаком сына, последний схватил отца за руки и они оба упали на пол. И тут муж вскочил на колени, вытащил из-за пазухи складной нож, открыл лезвие и ударил сына в область груди. Сын прямо полулежал у него на коленях. Я с криком выскочила на улицу и от соседей позвонила в скорую. За мной туда же прибежал муж, вытащил меня на улицу и сказал:
- Заткнись! Не реви! Скажешь всем, что сына ударили ножом на улице неизвестные лица, когда он вышел во двор. Понятно?! Если только пикнешь про меня – убью! Молчи! Поняла?
- Поняла…
После того, как скорая увезла сына, муж заставил меня быстро помыть пол, смыть кровь.
- А куда он выбросил нож?
- Не знаю. Не видела. Может выкинул на улицу.
- А как муж был одет?
- В рабочем. Куртку он снял и повесил на вешалку. Оставался в серой рубашке и черных  брюках  хб. На ногах были старые тапочки.
- А где ключи от дома?
- У меня. Вот они, - женщина вытащила из кармана куртки ключи.
Манур позвонил вниз и вызвал милиционера охраны.
- Оставайся в кабинете вместе с женщиной.
Сам, взяв двоих сотрудников и отца погибшего, уже в третий раз выехал на место происшествия. Подозреваемый вел себя спокойно. На нем был старый пуловер и такие же изношенные синие брюки, а на ногах были черные туфли. «Успел переодеться, гад!» Мысли работали с бешеной скоростью: «Конечно, одежда вся в крови! Это вещдоки! Далеко он их еще не успел спрятать. Если не выкинул в чей-нибудь туалет. И оттуда достану! Но докажу, сволочь, всю вину!» Манура всего так трясло от гнева, что он усилием воли все время старался оттягивать к сидению правую руку, которая непроизвольно тянулась к  левому боку, где под пиджаком в «оперативке» покоился хладнокровный и беспощадный друг – пистолет. Ох, как Манур жаждал тогда крови! Дали бы ему тогда в стакане кровь этого негодяя, он бы, наверное, не моргнув глазом, выпил бы все до дна! И она сгорела бы, не дойдя до желудка! Такая пылала в нем ненависть! А сколько таких моментов было за все время службы? Как только менты привыкают к таким встряскам? Как говориться, вот тебе и адреналин!
Но есть у оперативника Госпожа Воля! Если у оперативника хорошие с ней взаимоотношения, то все в порядке. Долго будет жить такой опер. А, если нет, то сгорит он синим пламенем на первом же костерчике беззакония,  взорвется на первой же вспышке превышения служебных полномочии. Советская власть таких не прощала. В эпоху развитого социализма. А как раньше терпели Тухачевского, перерезавшего Тамбовских крестьян или инициаторов расстрела Новочеркасских рабочих, неведомо. Но в 70-80 годы Ее Величество Социалистическая законность конкретно остужала не одни буйные головушки оперативников.
К моменту прибытия к месту происшествия Манур несколько успокоился и голова была свободна от эмоции.
При входе в дом, сразу бросилось в глаза то, что полы в коридоре и кухне были вымыты. Всюду было чисто. Но слабые следы крови были видны на косяках двери, на плинтусах, на стене. «Ну, этот фронт для следователей и экспертов.»  Почему-то  взгляд Манура уловил сдвинутое кольцо на плитке печи и эта картинка мгновенно прессует в мозг вопрос: «Зачем летом открывать колечки плитки?» и тут же скептическая волна равнодушия оттесняет этот вопрос в сторону: «При чем тут, на херь, печь?» Оставив подозреваемого с одним сотрудником дома, с другим Манур  вышел на улицу.
- Срочно обыщи кругом! Испачканная кровью одежда!
Бывалому сотруднику было все понятно. Они, как голодные шакалы, бегали то к одной темнеющей кучке, то к другой. Через некоторое время с тыльной стороны дома послышался глухой звук опрокинутой жести и возглас милиционера: «Товарищ, капитан!».
Около опрокинутой жести лежала скомканная одежда в крови и тапочки, буквально залитые кровью.
Манур немедленно отправил сотрудника к соседям, чтобы он разбудил их и привел к нему двух понятых. Сам вошел в дом. Видимо, лицо его ничего хорошего не предвещало подозреваемому, который как-то съежился, обмяк и начал ерзать на стуле. Видя это, Манур не стал мешкать, а прямо пошел в лобовую – вытащил пистолет и закричал:
- Сволочь, где нож? Одежду и тапочки я уже нашел! Говори быстро, не то пристрелю прямо здесь, как убийцу, оказавшего сопротивление работнику милиции!
Реакция была архиобратной. За минуту до этого растерянный и сникший человек встрепенулся, вздулся, ощетинился как злой пес и выбросил залп огненной лавы отчаяния:
- Стреляй! Х.. ты стрельнешь! Кишка тонка! Да я… -  короткий, но жесткий удар рукояткой пистолета в висок опрокинул психопата на пол. Через несколько минут закованный в наручники мужчина сидел на стуле.
- Где нож?
-Складник, - подозреваемый уточнил это с таким спокойствием, как будто с Мануром мирно беседовал за чаем.
- Ну, складник. Где?
- В печке.
Кинувшегося к печке милиционера Манур остановил рукой, чуть оттеснил его. Подошел сам к печке и приоткрыл средние колечки плиты и в открывшем проеме увидел нож-складник. В присутствии понятых он аккуратно вытащил ножик из печки и обернув в чистую бумагу, составил протокол изъятия вещественного доказательства.
В отделении милиции подозреваемый дал полное признательное показание. По мере его повествования вырисовывалась трагическая картина извращения кровного родства, в результате наступления духовной опустошенности и деградации сознания, которые привели к полному уничтожению  природного чувства физического родства. Когда-то родные люди, связанные между собой кровной нитью с течением времени медленно, но бесповоротно отдалялись друг от друга: ребенок, когда-то инстинктивно любивший отца со временем разочаровывался в нем, в душе ребенка накапливались отрицательные эмоции от негативного поведения отца, который, все более отдаляясь от своего сына, становился чужим, сознание которого потеряло управление над чувствами, а постепенное употребление спиртных напитков вообще убило эти чувства. Души их покрывались коростой непонимания, равнодушия, недружелюбия и, в конечном счете, привели к ненависти. И никто не задумывался над происходящим. Конечно, нельзя винить несовершеннолетнего, он сообразно своему возрасту был искренним поклонником объективной эмоции, не было у него житейской мудрости. А, вот, потенциальный носитель этой мудрости – отец – находился все время в плену хмельного угара, который искажал объективную картину окружающей действительности,  преломляя ее в изуродованном водкой мозгу в совершенную противоположность. Весь этот противоестественный житейский ком на определенной стадии своего развития достиг мутантного критерия и взорвался вот такой страшной трагедией.
Утром, взяв из автобазы грузовой автомобиль, погрузив на борт носилки с трупом, а отца, закованного в наручники, пихнув в кабину между собой и водителем, Манур повез их в районный центр. В то время судмедэксперт был в райцентре, следственный изолятор тоже был при РОВД. Расстояние до райцентра казалось вечной. Манур не мог дышать в тесной кабине одним воздухом с этой убийцей! Наконец доехали. Сдав все материалы с задержанным начальнику РОВД, разгрузив труп в морг, они выехали обратно. Тут только Манур расслабился, бессонная ночь так сковала все его нервы, будто онемела вся душа. Как обычно, после стрессового периода на организм нападала хандра и холодное равнодушие ко всему. Была полная внутренняя пустота.
Манур полулежал на довольно просторном сидении ЗИЛа. Он находился в состоянии полудремы. Молчание нарушил водитель:
- Вот сука! Детоубийца! Таких надо расстреливать без суда!
- Да-а. Точно! Даже родная кровь не помешала!
- Кровь – это херня!...
От этих слов водителя Манур вздрогнул. Сон и усталость, как рукой сняло.
- Что ты болтаешь! Кровь, гены – это серьезно, это заложено самой природой!
- Не знаю, про какого Гену ты говоришь, но кровь у всех людей одна!
- Ты меня просто не понял – есть такая наука -  Генетика. Наука о наследственности, которая передается через гены в крови, хромосомы, - Манур пытался продемонстрировать ему свое знание о генетике, азы которых проходил в институте.
Но водила не хотел даже и слушать его. Он весь, почему-то побагровел, начал нервничать и ерзать за рулем, хотя ехали они по асфальту.
- Ты свою науку спрячь подальше! Эти самые ученые и гробят все человечество, противопоставив его Богу! Ну, что твоя наука может объяснить насчет кровной связи. Вот это убийство напрочь опрокидывает эту связь.
Их беседа вдруг сделала такой вираж, что Манур даже не заметил, как влетел в тягучую сеть философии, вот так, одной мыслью закинутую на него простой водилой, который продолжал окутывать его смогом грубых, но простых размышлений.
- С момента сотворения всевышним человека прошли тысячелетия и нынешнее человечество носит в своих жилах такую смешанную кровь, что никакой Гена не разберется.  Да, через кровь передается  цвет глаз, волос, может походка, а иногда и характер. Ну, а душа! Куда его денешь? Люди то сближаются душами, осознавая это мозгом и сердцем! Что, Ромео и Джульетта были одной крови? Они же не родные, а как любили друг друга, что даже смерть их не смогла разлучить!
Манур, имея за спиной два института, просто очумел от хода размышлении безграмотного шофера. Вот он попал! А водитель продолжал без остановки:
- Главная  - духовная близость, на чем зиждется любовь земная! Вот, мой друг Федя! Мы с ним горшочные друзья, вместе учились, выросли. Теперь он в Германии скучает по мне, а меня здесь тоска съедает. Он немец, а я казах, но он мне роднее любого казаха! Как это понимать? Вот так, генетик! – шофер весело посмотрел на Манура.
Рассуждение водителя Манура не шокировало. Все было естественно. Действительно, причем тут кровь. Красная она, голубая или черная. Родная она или не родная. Течет по жилам и пусть себе течет. Маловато ее, врачи перельют донорскую, чёрти откуда взятую! А размышляет обо всем в жизни мозг, чувствует нерв, болит душа и ноет сердце!
- Что замолчал, что, спишь?
- Да, нет. Все правильно, как в жизни.

Всю оставшуюся дорогу они молчали. Тяжкое преступление и простое человеческое откровение водителя, все это навело Манура на грустное размышление. Как же устроена жизнь! С одной стороны судьба только одного человека -  целое  вселенное явление. С другой стороны, человек – это песчинка, атом этой Вселенной. На земном шаре проживают около семи миллиардов человек! С одной стороны это как одно цельное полотно общего ковра под названием Человечество, которое, в среднем за пятьдесят – сто лет полностью обновляется. Как будто с покрова Земли снимают один ковер и вновь застилают новой. С другой стороны это человечество делится на расы, национальности, племени, роды, семьи, различаются как государства, разъединяются по вере в религию. И всем этим манипулируют политики, как государственные, так и бытовые. Первые натравливают одно государство на другое, мол, они не такие как мы, они наши враги, в результате чего одна половина человечества, или группа, уничтожает другую,  а бытовые политики  – противопоставляют друг другу людей: этот родной, тот не родной, этот более родной, тот менее родной, этот близкий родственник, этот – дальний… И в этом хаосе самоедства не замечают, что жизнь очень коротка, что плоть и кровь, чем многие так манипулируют – тленны, только душа, быть может, вечна! А душа всегда хочет добра. И, может быть, именно душа регулирует состав крови, направляя их на синтез добрых начал в сознании человека, и тогда мы говорим о родственных чувствах, а когда этого синтеза нет, то даже кровно родственные люди становятся чужими…

г.Экибастуз. Масгут
2004 год.