Кукла. I. 8

  Себастьян уснул и смутные воспоминания перестали терзать Куклу. Энджел почувствовал непреодолимое желание выбраться из этой комнаты и этого дома, подальше от сжимающих сердце мыслей и образов, вдохнуть воздуха и прикоснуться к тому, что он видел за окном.

  Прекрасное утро неторопливо нежилось в искристой росе, ярких красках и многоцветии ароматов. Восходящее солнце всеми оттенками золота, янтаря и рубинов украсило листья, вместе с легким ветерком сплетая неповторимого рисунка золотое кружево на ярко-синем фоне неба; янтарные стволы сосен отвечали солнцу теплом своей любви, наполняя воздух волшебным ароматом прозрачной смолы и хвои, а тихий шорох воды вместе с шелестом листвы осторожно наполнили слух. Готовящаяся к покою под серебряным покровом природа была прекрасна, как не может быть прекрасно ничто... Словно робкая и сладкая ностальгия украдкой заполнила все вокруг, каждое движение золотого или алого листочка, каждый блик на поверхности озера, каждое осторожное прикосновение ветерка к коже. Словно последние слова любви на пожелтевшем листке старого письма, что вот-то растают под ударами тяжелых слез. Так и золотые кружева деревьев и сосновых стволов разрушатся от быстрых стрел первых атак осеннего дождя, как волшебный разноцветный витраж старой часовни под натиском урагана столетия. А пока была воздушная и сладкая ранняя осень, внутри Энджела зарождалась весна - впитывая в себя каждый голосок и каждый жест, стараясь понять язык природы и запечатлеть навсегда эту поразительную до слез красоту.

  Последняя бабочка, создавая ломанный узор паутинки, медленно и неуверенно порхала срели осиротевших и поникших цветов. Не отрывая глаз от суетно мерцающего огонька её крылышек, Энджел побежал за этой последней бабочкой, торопящейся заснуть где то в тени последних следов лета. Бабочка была неописуемо красива и Энджелу казалось, он видел её, спя своим холодным фарфоровым сном. Сделав высокий и рискованный для фарфора прыжок, он неловко зажал бабочку в кулаке, но к ужасу его даже не изломанные хрупкие крылышки и лазурную пыльцу он увидел в своей ладони. И, словно пепел, развеялась она, унося с его ладони причудливые знаки...  Внезапный порыв ветра закружил вокргуг него вихрь из желтых листьев.
Ближе к домам слышался неразборчивый гомон голосов, музыка, смех... Шорох шин на близкой дороге или сигналы проносящихся мимо велосипедистов - почти такой же как звонок маленького магазина, где утром можно было купить свежую газету и просмотреть её за чашечкой кофе, стоя у маленького круглого столика, поглядывая на прохожих и вдыхая аромат свежей выпечки и улыбаясь, глядя, как сонный пока ещё работник неловко собирает рассыпавшиеся по полу леденцы...

  И вдруг все переменилось - как разбитый витраж, рассыпалась прекрасная живая картина, явив взору... Старомодный шатер цирка, с рвущими нервы скрипящими звуками ржавой шарманки, с гирляндами зловеще алых огней, клоунов, чем то отдаленно напоминающих чьих-то друзей с обезображенными макияжем и привычками лицами, безжизненной армии актёров,  марионеток,  лишенных их сердец за отказ отдать свои души Ему... Владельцу этого цирка. Хрупкие и изящные, опутанные неразрывными нитями, как бабочки, пронзенные иглой, они были заточены где-то далеко, но их истории пока были сокрыты в их неподвижных пустых глазах.
Энджел сделал несколько шагов по направлению к большому шатру, с ужасом вглядываясь в лица клоунов и посетителей не менее ужасных, в смертельные аттракционы и лгунов-предсказателей, с закрытыми непроницаемыми очками глазами. Неправдоподобного цвета небо со вспышками огней где-то наверху, взрывавшимися  как пушечные залпы, кривые зеркала, в которых Энджел увидел единственное здесь прекрасное лицо и, отражающееся за его спиной, чистое закатное небо с теплым отблеском городских огней - там были абсолютный покой и тишина. Человек в зеркале казался прекрасным, держа в руке алую розу... Энджел протянул к зеркалу руку - то же сделал человек в зеркале. Энджел почувствовал прикосновение руки человека из зеркала - очень крепкое рукопожатие и сильный рывок внутрь зеркальной глади.

  Нежно-розовые сумерки как лепестки цветов, приглушенный шум, погружающегося в ночь города, и зеркальная дверь маленького кукольного магазина, пустая и тихая улица недалеко от маленького сквера с фонтаном, окруженным несколькими аккуратными скамейками.
Подул прохладный осенний ветер... Маленькие листочки с акккуратно подстриженных кустов теперь ютились, стараясь спрятаться от него за их большими львиными лапами.
- Это не только сон, -  сказал незнакомец из зеркала. - а здесь почти все иллюзия. Пойдем, уже довольно поздно. - и, повернувшись, он медленно, опираясь на зонт-трость, пошел в сторону от огней, в сгущающуюся тень ночи и неизвестности.  В туфлях на высоком каблуке, незнакомец был немного ниже Энджела... и тот завороженно посмотрел в его аметистовые глаза, полускрытые золотисто-рыжими кудрями. Не раздумывая, однако, он последовал во тьму за незнакомцем.

- Меня зовут Этьен, - сказал вдруг незнакомец, резко обернувшись. - Хотя, у меня друзей нет и я избегаю заводить с кем-либо близкие знакомства, но... С тобой мы обязательно подружимся, Энджел.. Послушай, там, за зеркалом - мир дьявола-кукловода. И там - и наш мир, его душа и сущность, и этой жизни... - Этьен сделал взмах рукой, описав широкий полукруг. - А здесь ты видишь то, во что он заставляет всех верить. У него есть свой таинственный кукольный театр, в котором он почти один играет со своими куклами; кукольный домик, в котором он передвигает беспомощные фигурки, как на шахматной доске, решая их судьбу...
Порой отказываться от прошлого опасно, потому что вместе с прошлым ты можешь забыть имена и лица своих друзей и своих врагов и то, ради чего отдал свою жизнь. - Этьен пристально посмотрел на Энджела. - Но... Возможно, иногда это и необходимо, чтобы сбросить весь тяжкий груз печалей и ошибок. Друзья помогут избежать их повторения, а душа... К счастью, душа слепа -  она знает лишь свою цель и высшее предназначение, что как магнитом будут тянуть её, где бы она ни была, во что бы ни была заключена - она все равно будет стремиться к своей цели, как к свободе стремится птица, запертая в клетке. И вместе с пылающим любовью сердцем, как верная долгу пара воинов, сражающихся плечом к плечу, они будет озарять ярким светом все вокруг! Волшебным светом, солнечным, светом Луны или багряным заревом ада. - Этьен снова повернулся и медленно пошел вперед, словно о чем-то задумавшись или что-то вспоминая.

  Из приоткрытого окна дома, мимо которого они проходили, вдруг раздался громкий плач ребенка, и на ажурной белой занавеске окна возник силуэт подоспевшей матери, в чьих быстрых и слегка суетных движениях читались тревого и забота, и бесконечное желание оградить ребёнка от всех печалей и горестей. От звука детского плача Энджел вздрогнул как от укола и ускорил шаг, чтоб поравняться с Этьеном.

  Ночь в городе в городе одновременно пугала и завораживала. Среди миллиардов огней, холодных и неживых, желающих затянуть в свои сети, скользили неясные тени прохожих, одинаковые, с лишенными эмоций глазами. Это пугало Энджела. Пугало даже больше, чем казавшиеся неподвижными, лица манекенов из витрин универмагов, так непохожие на эти прозрачные тени, слившиеся в один упрямый поток. Неживые, пустые, напичканные ядом и с сердцами, утыканными отравленными шипами и ржавыми иглами, которые не дают им вдохнуть полной грудью, шире открыть глаза, проснуться и сделать их свободными. Так же как и не дают возможности их душам покинуть эти тела, создавая из игл и шипов непреодолимый заслон от света - словно туго сплетенные ветви тернового куста, в которых погибает маленькая птичка, стремясь освободиться и раня себя сильнее и глубже... Пока не погибнет.
Этьен и Энджел свернули в мрачный темный переулок, где от них, шипя, попятилась черная кошка с горящими призрачно-зелеными глазами, искрясь и обнажая клыки. Пройдя под старой аркой между домами, они оказались на набережной, где гуляли пары, а Луна и золотые фонари вместе боролись с тьмой.

- А вот  и Себастьян! Как неожиданно! Уж не мираж ли он, как и всё в этом мире? - воскликнул Этьен. - Ах, и даже не один! И, кажется, этот кто-то учит нашего милого юного Себастьяна непослушанию! Ай-ай-ай!!! Строптивый демон, который будет делать всё вопреки вашим ожиданиям и переворачивать вверх ногами, рушить ваши устои и непоколебимую веру в то, что есть добро, а что зло и менять местами свет и день. Не угадал, что именно Себастьян станет причиной вашего появления, но теперь понимаю, что всё складывается так, как и должно быть. Что ж, рад приветствовать вас, меня зовут Этьен. - закончил он фразу, обращаясь к вертящемуся вокруг Себастьяна, Рокси.

  Себастьян замедлил шаг и остановился, не отрывая глаз от лица Энджела. Его лицо выражало тревогу, замешательство и изумление. Но, словно решив под влиянием нового лохматого друга ни в чем более не сомневаться и не робеть, он улыбнулся и, сделав пару неуверенных шагов, подбежал к Энджелу и крепко его обнял - как старого друга, которого не видел целую тысячу лет, но ни на минуту не смел забыть.
- Энджел! - воскликнул он, отступив от него на полшага, и слегка потупившись.