Непростой путь во Франкию 2

9. Дорожные впечатления.
Священная Римская Империя XI века.

       Продвижение замедлялось из-за лошадей. Особенно донимали волки. Они появлялись внезапно и также внезапно исчезали, а наутро недосчитывались одной-двух лошадей. Из большого табуна было потеряно пять лошадей, из санных упряжек – две. Малый табун с породистыми лошадьми пока Бог миловал. Мстислав установил усиленные ночные караулы. Людей не хватало и по распоряжению Гослена, все рыцари-франки были задействованы на дежурства.
       Мало что осталось от дорог античного времени, да, и опаснее они были, чем постоянно меняющиеся новые. Часто, какой-нибудь барон, построив донжон у магистральных путей, не только взимал пошлину за проезд, но, зачастую грабил торговцев и путников. Нашему каравану нечего было опасаться: отряд русских и французских рыцарей надежно защищал от нападения. Да и официальность свадебного кортежа служила серьёзной защитой. Охранная грамота, подтвержденная Гослену в Праге представителем императора Генриха III, была надежной защитой от своеволия баронов. Но, как и в Польше, официальные охранные грамоты не обеспечивали безопасность от бандитов. Не соблюдая границ и не подчиняясь законам чешского короля и императора, разбойники хозяйничали на дорогах Чехии и Германии. Согласно суровым законам того времени, сеньоры карали тех на месте преступления.
       Проезжая по дорогам Германского королевства, Анна и Мария не раз видели на виселицах качающиеся и, разложившиеся от времени, трупы. В окружении галдящего воронья, они представляли жуткое зрелище. На некоторых перекладинах скелеты висели по несколько лет. Отполированные дождём и ветром, кости служили наглядным предостережением любителям легкой наживы.
       Епископ Роже, издалека завидев первые виселицы с останками преступников, остановил сани и хотел, дождавшись принцессу, напомнить ей недавний спор. Но подумав, решил не обострять отношения. Мария же, поглядывая на варяга, ехавшего сзади, заметила Анне, что на Руси и в Польше законы не столь суровы. Сам варяг, узнав от Мстислава, неплохо владевшего языком северных народов о возвращении ему свободы, назвал своё имя.
     – Сигурд Свейнсон из Норвегии, – кратко представился он, и попросил передать княжне, что готов служить ей. Но, когда дружинник, заканчивая вторую часть приказа, сообщил, что княжна просила быть её гостем – помрачнел. По суровому лицу пробежала тень. Склонный было уже к разговору Сигурд, опять замолчал и отъехал в сторону.
       Мстислав не ожидал такой реакции. – В манерах ему не откажешь, но что с ним? – удивился он.
       Княжна с Марией ехали невдалеке. Беседовали о разном – в основном о доме. Подружка, вспомнив разговор Анны с епископом Роже, одобрительно кивнула:
     –  Правильно ты осадила этого зловредного монаха!
     – Не монаха, а священника в сане епископа. Я сожалею, что не сдержалась!
     – Ты высказала, то что близко нам, к чему мы привыкли.
     – Видимо, ты так и не поняла, что мы едем совершенно в другую страну – люди там иные и культура другая.
     – Мы общаемся с ними уже пол года и я ничего странного не заметила.
     – А епископ Роже? Спор с ним – это спор с церковью. Надеюсь, ты это понимаешь!
     – Не все такие как он. Гослен согласен с тобой, да и епископ Готье не высказывал неудовольствия.
     – Таких, как Гослен немного.
     – Он к тебе неравнодушен, – прервала Мария и лукаво улыбнулась.
     – Удивляюсь, что эти глупости исходят от тебя. Гослен сдержанный и учтивый человек. Возникшая между нами дружба – это понимание нашего положения, возможно даже, сочувствие нам, но не более. Он выполняет долг перед своим сюзереном.
     – Я всё прекрасно понимаю. – Мария примирительно улыбнулась. – Просто захотелось немного тебя взбудоражить и отвлечь от невесёлых дум. Но, если Гослен тебя понимает, то судя по поведению, Готье тоже не имеет каких-либо претензий.
     – Готье мудр, потому и молчит, но, как он относится к нашей полемике с епископом Роже, мы не знаем. Поэтому впредь, мне нужно быть сдержанней.
       Анна понимала, что всё новое, не раз будет ставить их в сложную ситуацию.
     – Не говори, что жалеешь о том, что поставила на место этого ханжу-святошу с дорогим золотым крестом!
     – Роже не особенно силён в споре, но силён в вере. Поэтому прошу: будь осторожной. То, что простят мне, могут не простить тебе.
       Разговор прервал подъехавший Мстислав.
     – Сигурд Свейнсон из Норвегии – так представился наш бывший пленник, – доложил он.
       Анна с Марией переглянулись – они слышали дома о ярле Свейне Хаконарсоне, правителе Норвегии, свергнутом Олавом Харальдссоном. В 1015 году ярл Свейн потерпел сокрушительное поражение у мыса Несьяр от Олава и вынужден был бежать за пределы страны. Об этом не раз упоминала мать, рассказывая о далекой Родине. Свейн погиб на Руси. Изгнанный из Норвегии, он с зятем, Эйнаром Брюхотрясом и дружиной отправился в 1015 году в северо-западные новгородские земли, но заболел в пути и умер от неизвестной болезни. Не его ли это сын?
       Мстислав рассказал и о странной благодарности Сигурда, в ответ на приглашение княжны быть гостем.
       Анна спокойно отреагировала.
     – Он горд, но благодарен. Эти чувства не всегда сочетаются между собой. Пусть свыкнется со свободой, а дальше увидим.
       Регенсбург встретил караван невесты короля франков радушно, с хлебом и солью. Да, я не ошибаюсь: встретил по русскому обычаю – с хлебом и солью. Это была торговая корпорация, так называемые «русарии», которая сложилась в Регенсбурге в результате длительных торговых взаимоотношений с Русью. Купечество X – середины XI веков, сыграло важную роль в развитии городов средневековой Европы. Расширение торговых связей между, вновь созданными королевствами, славянскими государствами Восточной Европы, Скандинавией и Востоком – значительно обновило города, как центров торговли. В них купцы не только хранили товар в обширных лабазах, но и устраивали торжища, с которых гружённые обозы отправлялись во все города Европы и страны Ближнего и Дальнего Востока. Огромные склады, строившиеся вначале за пределами бургов (крепостей), со временем, для большей безопасности, переносятся из пригорода в города. Порт («portus») – вовсе не означал береговую гавань: под этим названием понималось любое место, через которое перемещались грузы. Такими центрами и стали бурги. Их жители, впоследствии, названые «буржуа», горожане и купцы – заняли главенствующее место в городах. Многие купцы для более продуктивной торговли, а главное для безопасности передвижения торговых караванов, создают корпорации. Они в состоянии были нанимать большие отряды воинов-охранников обеспечивающих безопасность товаров. Регенсбург был одним из таких портов, ставшим центром торговли. Через него товары из Восточной Европы, Чехии, Польши поступали в Германию, Францию, Италию, Скандинавию и другие западноевропейские страны.
       Купеческий посланник встретил обоз на подъезде к городу. Епископ Готье сообщил княжне, что тот покажет дорогу к подворью корпорации, на котором, можно разместить часть каравана, а, в конюшне – малый табун.
       Дорогие вещи и меха решили укрыть на подворье в верхнем городе, менее ценные – в пригороде под охраной. Там же, в большие конюшни корпорации, загнали и основной табун.
       Княжна, епископы Готье, Роже, канцлер Гослен, священник Илларион, Мстислав с пятью дружинниками и Мария – были встречены при въезде в верхний город. Обнесённый высокими каменными стенами ещё при императоре Генрихе I Птицелове, он представлял собой внушительное зрелище. Благочестивый император Генрих II (1003-1024 гг.), любил Регенсбург и каждые два года приезжал сюда из резиденции в Аахене. Он не только подтвердил права города, дарованные в X веке, но за счёт налогов на продажу товаров поступавших в императорскую казну, несколько раз выделял солидные суммы для укрепления крепостных стен.
       Купцы приветствовали дочь правителя Древнерусского государства по русскому обычаю – с хлебом-солью у ворот. Строение напоминало больше монастырь, чем торговый дом. Высокие стены не могли скрыть несколько трёхэтажных домов, с небольшими окнами расположенными на внушительном расстоянии от земли. Такая высота и массивные деревянные ставни надёжно защищали от непрошеных гостей.
       Старшина корпорации с поклоном преподнёс на серебряном блюде, свежеиспеченный ароматный хлеб со щепоткой соли. Поцеловав хлеб, Анна отломила немного и, обмакнув в соль, с нескрываемым удовольствием откусила кусочек. Когда церемония была соблюдена, проследовали в большое двухэтажное строение, похожее на башню. Жилища, как известно, в те времена были достаточно скромны. Французская делегация уже привыкла к простым взаимоотношениям на Руси, поэтому такое обхождение княжны с представителями из средних слоёв, их не удивило. Беседуя на различные темы со старшинами корпорации, Анна узнала много интересного о герцоге Баварском. Он в это время вёл войну с герцогом Франконии за огромный кусок приграничных земель богатый лесными угодьями. Спорные земли были расположены в двух днях езды от города, невдалеке от Эйхштедта. Путь каравана как раз пролегал через зону военных действий. Горожане уже были вооружены, готово к военным действиям и городское ополчение, состоявшее из мастерового люда. Ремесленники считались полноправными гражданами города, и, наряду с купечеством, играли значительную роль в его управлении. Бежавшие когда-то от феодальных повинностей, и бегущие во времена, которые мы рассматриваем, крестьяне, стремились попасть в город и открыть свою мастерскую по производству предметов обихода или лавку по их продаже. Прожив в городе один год и один день, беглый крестьянин считался вольным человеком и полноправным гражданином. Вернуть его назад в крепостное состояние – запрещалось.
       «Городской воздух делает свободным» – основополагающий пункт, с которого начиналось любое право, дарованное правителем городу. Документ гласил:
      «1. Если кто-либо проживал в городе Регенсбурге и при жизни своей никем не был уличён в рабском состоянии, то после смерти его никто да не посмеет называть его рабом или низводить в рабское состояние.
      2. Если же, какой-либо чужак пришёл жить в названный город и так оставался там в течение года и дня, причём, ни разу ему не ставили на вид рабского состояния, не уличили его в этом, и сам он в этом не признавался, то пусть он пользуется общею с другими гражданами свободою; и после смерти его, никто да не посмеет объявить своим рабом».
       Особенно расцвели города в период правления Генриха I Птицелова (919г.). Не он возвёл города: их было и до него много, но он создал в Германии среднее сословие, предоставив городскому населению, вышедшему, большей частью из сословия крепостных и рабов, некоторую степень правоспособности. Это дало им возможность совершить первый шаг от рабства к свободе.
       Два других политических шага возвысили значение возникающего мещанства. Одно из них: право городов чеканить монету; второе – в города были перенесены народные собрания и важнейшие торжества.
       Города, расположенные на землях феодалов, выплачивали сеньору ренту. Понятно, что крупные феодалы, получая высокие доходы, были заинтересованы в их возникновении на своих территориях. Города, в основе которых, были заложены общинные отношения бывших крестьян, стремились освободиться от зависимости сеньоров. Часть, особенно в Италии, уже в XI веке добились самостоятельности и проводила независимую политику. Муниципалитеты бургов, по дарованным им правам от императора, сами формировали военные ополчения, проводили независимую политику, чеканили, как упоминалось, монету, имели право объявлять войну и заключать мир. И всё же, расположенные на территории сеньоров, эти города вынуждены были придерживаться проводимой ими политики. В нашем случае Регенсбург – один из самых старейших городов, как и Гамбург, Любек, Нюрнберг, Франкфурт-на-Майне («брод франков на Майне») и ряд других, пользовался правом самоуправления и был союзником герцога Баварского.
        Бургомистр города и муниципалитет, постановили поддержать герцога, то есть фактически, императора Генриха III. Городское ополчение готово к защите города, а при необходимости, и выступить на помощь герцогу. В арсенале подготовлено к выдаче оружие, но раздадут его только при реальной угрозе городу. Пока же, гонцы герцога Баварского сообщали, что его отряд разгромил авангард врага, но до полной победы было далеко.
       Франконцы во главе с епископом Эйхштедтским, укрылись за стенами небольшого городка (бурга «крепость»), и ждали подмоги от своего герцога. Междоусобица вассалов – одна из составных феодального общества. Император и король Германии (Тевтонии) Генрих III, достиг небывалого могущества. Играя роль третейского судьи, он старался не вмешиваться во внутренние конфликты вассалов. Распри делали их более покорными и заставляли искать гаранта и союзника в противоборстве друг с другом. Отмечу, сто сильные вассалы, такие как герцог Лотарингский и герцог Саксонский, проводившие независимую политику, были опасны для императора. Умело манипулируя их амбициями, Генрих искусно подогревал распри, не доводя те до крайности. Совсем недавно он передал Баварию новому герцогу, Генриху Люцельбургскому (Люксембургскому), и вмешиваться между ним и герцогом Франконским не спешил – император выжидал..

       Для штурма бурга с франконцами, сил у баварцев не хватало. Загоняя лошадей до смерти, гонцы мчались во все концы герцогства с приказом мобилизации баронов. Судьба переменчива, особенно в военное время, поэтому сеньор, сегодня осаждающий донжон или укрепленный город, завтра может оказаться в положении осаждённого. Это хорошо было известно жителям округи и крестьяне, близь расположенных селений, подтягивались с нехитрым скарбом к стенам города. В случае нападения неприятеля, им будет разрешено схорониться за стенами верхнего города. Верхний город мог разместить немалое количество людей, поэтому, привыкшие к подобным превратностям судьбы, жители не очень переживали и тут же под стенами разожгли костры, готовя похлёбку. Словом, жизнь не прекращалась. Даже в это тревожное время здесь происходила нехитрая торговля, точнее обмен товаром. Кто-то менял курицу на несколько мер пшеницы, кто-то козу – на пару деревянных башмаков. Невзрачный на вид мужичонка, пытался продать воз сена, а заезжий купец, разложив всякую всячину, предлагал городским красавицам купить теплые беличьи шапки. 
       Учитывая опасность нападения врага на город, Мстислав и франки решили остатки княжеского обоза и весь табун, переместить в верхний город. Для этого арендовали на несколько дней, пустующий огромный двор, принадлежавший монастырю. В праздничные дни на этом подворье устраивались ярмарки.
       Перегнав лошадей во двор и переместив десяток подвод с сеном, конюхи, наконец-то, смогли несколько дней отдохнуть.
       Решив основной вопрос, Мстислав с Сигурдом вздохнули спокойней. Большую часть каравана разместили на подворье гостеприимных хозяев. На обширном торговом дворе корпорации вместились сани, а для лошадей нашлось место в конюшне. Русичам и франкам к военной обстановке не привыкать, поэтому они спокойно занимались каждый своим делом, уделяя должное внимание и отдыху.
       Приглашая принцессу с окружением на пиршественные застолья, купцы вели беседы на разные темы. Проблем в торговле между Германией и Русью было немало. В бытность встреч батюшки с главами торговых гильдий, Анна хорошо усвоила основные правила торговли. Безопасное перемещение товара по странам, лоббирование интересов русских купцов перед правителями; уважение к иноземным торговым гостям; разумные пошлины на товары – на этом держится её благополучие.
       Один из старшин показал княжне Грамоту с правами, дарованными Византией регенсбургским купцам. Пробежав её глазами, Готье изложил суть Анне. Грамота содержала 28 пунктов, предусматривающих все случаи, которые могли произойти с купцами на территории Византийской империи.
       Первыми пунктами предусмотрены льготы на пошлины по ряду наименований товара. Оговаривалась защита гостей от бесчинств должностных лиц,
     – «…против бесчинства должностных наших лиц мы им (гражданам Регенсбурга), как людям близким даруем постоянное право…, что если кто-нибудь из них ранит человека так, что отсюда произойдёт поражение членов, в просторечии называемое калечением, то он уплатит судье десять талантов. Если же раненый окажется без указания членовредительства, то за пролитие крови пусть уплатит судье три таланта».
       Княжне понравилась чёткая формулировка ответственности за проступки купцов в чужой стороне. Оговаривая их, они, тем самым, ограждались от поборов со стороны чиновников-мздоимцев. Указаны и обязанности торговых гостей и товаров, облагаемых пошлиной. Словом, права дарованные правителями торговым гостям – способствовали развитию торговых отношений между странами.
       Анна с интересом выслушала предложения по вопросам, касающимся Руси. Не менее интересно было переговорить о всём, что касалось Франкии. Она, даже в письме родителям кратко изложила предложения купцов из корпорации, добавив свои комментарии. Дополнила Анна послание и рассказом о путешествии. Письмо должно было отправиться в русские земли с торговым караваном. Ждали окончания войны.
       А противостояние, между тем, набирало силу. К осажденному в городе епископу, со стороны северных вассалов подошла помощь. В ответ: баварский герцог мобилизовал своих баронов. Император Генрих III решил, наконец, что настало время вмешаться, не то последствия для городов могут быть непредсказуемы. Пока гонцы с депешами от императора отправились к герцогу Франконскому, (он же герцог Верхней Лотарингии), и Готфриду Бородатому с епископом Эйхштедтским в осажденный бург и Баварию – приграничный конфликт грозил перерасти в широкомасштабную войну. Укреплялись города, со всех уголков герцогства подтягивались силы. Поддерживая Эйхштедт и, игнорируя послания Генриха III, герцог Франконский заключил союз с герцогом Верхней Лотарингии – Готфридом Бородатым, врагом императора. В ответ: Генрих Чёрный открыто поддержал Генриха Люцельбургского. Кроме того, герцог Баварии получил поддержку от герцога Швабии, пфальцграфа рейнского Оттона.


10. Генрих Люцельбургский и Регенсбург.


       Регенсбург походил на растревоженный улей. Ополчение города усилило караульную службу. Озабоченный, затянувшимся путешествием и опасным положением в городе, Гослен предложил княжне Анне и Мстиславу, соблюдая предосторожность, продолжить путь. Пользуясь высоким церковным положением, Готье отправил гонца к герцогу с просьбой выделить отряд воинов для охраны невесты короля Генриха I.
       Генрих Люцельбургский, недавно получивший от императора титул герцога Баварского – не отказал. Узнав о присутствии в городе русской принцессы с высокими гостями из Франкии, он в сопровождении эскорта рыцарей, лично явился в Регенсбург засвидетельствовать почтение. Генрих Черный ценил его. Императору в этих землях был необходим человек горячий и преданный. Нужно было не только защищать достояние Священной Римской империи, но при необходимости,: умело создавать конфликтную ситуацию. По большому счёту, лес на границе епископства Эйхштедтского (герцогство Франконское) и Баварского герцогства – ничего собой не значил. Но он являлся причиной конфликта, необходимого императору, для вовлечения герцога Верхней Лотарингии, Готфрида Бородатого в войну.
       Встреча состоялась в большом зале городской ратуши, служившего для приёма высоких гостей. Когда Анна в сопровождении Гослена, Готье, Иллариона и Марии (Роже расхворавшись не смог присутствовать на церемонии) вошла, герцог уже восседал на небольшом троне. Рядом стоял точно такой же трон, но пустующий. Невысокого роста, с круглым лицом, на котором небольшие усы с бородкой дополнялись крупным носом, с чуть навыкате карими глазами – он выглядел на лет сорок. Герцог был больше похож на купца и добродушного отца почтенного семейства, чем на отчаянного храбреца и забияку.
       Увидев Анну и сановников, он поспешно встал и сделал несколько шагов навстречу невесте короля Франкии. Стоявшее, чуть поодаль окружение и старшины города с бургомистром, тоже шагнули вперед. Подойдя к принцессе, герцог, как равной по рангу, сделал легкий поклон и, прикоснувшись руки, произнёс приветствие от имени императора Генриха III и себя лично.
       Приветственная речь изобиловала, согласно этикета, перечислением императора и своих титулов. Его короткая стрижка придавала ему некоторую комичность, но вцелом, герцог выглядел довольно внушительно. Особенно поразили Анну глаза герцога – усталые и мудрые. Они не соответствовали внешнему виду, и, казалось, были. позаимствованы у чужого человека.
       Представив невесте французского короля, своё окружение и бургомистра города, он с большим вниманием выслушал епископа Готье де Савейру. Тот на баварском диалекте, поочередно представил окружение славянской принцессы.
       С приветственной речью Анна поручила выступить епископа Иллариона. Взаимная церемония заняла немало времени, и к её окончанию все изрядно устали. Бургомистр и старшины города, пригласили герцога и гостей на небольшое пиршественное застолье в этой же зале.
       Пока на столах расставляли посуду и кувшины с пивом и вином, расторопные слуги принесли тазы с водой и полотенцами. Позднее мы будем останавливаться на особенностях пиршеств в западных странах, а пока же, отметим, что любой пир начинался сигналом рога, означавшего «позвать воду». Этот обычай-ритуал известен со времен Карла Великого, а может и ранее, и означал: перед приёмом пищи необходимо помыть руки. Еда в те далекие времена елась руками, и их чистота играла немаловажную роль. Вилки появились значительно позже.
       Старшины рассадили гостей, согласно иерархии. Сев на правое кресло, герцог слева от себя усадил гостью – невесту короля Франкии, принцессу Анну. По левую руку от принцессы разместили министра Гослена из Шони, епископа Иллариона, первую даму принцессы, Марию. Она была представлена, как знатная особа Древнерусского государства. По правую руку – герцог усадил Готье де Савейру и своих сподвижников. Епископ Готье вызвался быть переводчиком застольной беседы между герцогом и принцессой.
       Слуги внесли мясные блюда – оленину и кабанье мясо. Спустя небольшое время, появилась огромная туша зажаренного вепря. Его внесли на шесте шесть человек. Обнеся тушу несколько раз вокруг столов, её водрузили невдалеке от герцога с принцессой. Воины из герцогского окружения прямо на столе разделали мясо, а пажи разложили огромные куски на подносы перед гостями.
       Еды было много. Несмотря на войну, старшины одного из старейших торговых центров Европы постарались. На столах мясо крупных животных, сменялось мясом мелких. Зайцы, кролики, фазаны, каплуны, лебеди, перепела – всего было вдоволь. Затем, появилась рыба. Рыба была разная: живая, только выловленная и трепыхавшаяся на подносах, вяленная и копчёная. Несколько необычная для нашего слуха информация, о приёме в пищу свежей рыбы, то есть в живом виде – не выдумка автора и соответствует действительности. По крайней мере, средневековые источники об этом упоминают. Всё это запивалось немалым количеством пива. Бочонки установили тут же, у столов. Кувшины с вином стояли в основном перед гостями. Известно, что французы вообще не считают пиво напитком достойным мужчин, а немцы, наоборот, отдают ему предпочтение. Фрукты: яблоки, груши, финики, орехи (миндаль, фундук, грецкий) – поданы в огромном количестве. Глядя на столы, Анна с Марией не могли прийти в себя от изумления. Возможно ли всё это съесть? Любили поесть и на Руси, но чтобы столько!.. Гослен, охотно беря очередной кусок жаренной оленины, пояснял, что едят много, когда есть что есть, и не едят по несколько дней, когда в походе, бывает, и нечего есть. Потому, многие воины крепки телосложением, но не толсты, так как обилие сменяется вынужденным постом.
       За столом говорили мало. Основное внимание было направленно на еду. Бургомистр несколько раз поднимал кубок за здоровье императора, гостей и герцога. Затем, он торжественно объявил, что на креслах, на которых сейчас сидят герцог и принцесса, сидели император Конрад II с императрицей во время празднования Святой Пасхи в 1034 году.
       Поглядывая украдкой на Анну, герцог разговаривал на отвлеченные темы. Вопрос о количестве рыцарей необходимых для охраны обоза и принцессы Анны, был решён сразу же, после церемонии представления обеих сторон. Выделили сто воинов, среди которых, рыцарей – одна треть. Воинский эскорт должен сопровождать до границы с Нижней Лотарингией.
       С чувством выполненного долга гостеприимного хозяина, Генрих Люцельбургский уточнил несколько вопросов, относительно передвижения обоза. Через Готье он расспрашивал Анну о путешествии по Польше и Чехии. Этикет не приветствовал повышенное внимание к женщине, но интерес к невесте короля франков, дочери мудрого короля руссов, оправдывал любопытство хозяев. За время путешествия, Анна с своим окружением стали к этому относиться спокойно. Герцог Генрих, тем временем, продолжая вести непринужденную беседу, внимание переключил на неё и Марию. Это мало кто мог заметить, но Гослен заметил. Он незаметно шепнул княжне на ухо: 
     – Смотрите, что бы этот людоед вас не съел.
       Та, улыбнувшись, парировала:
     – Герцог мил, я тронута вниманием. Тем более, его рыцари нам нужны до самой границы Франкии.
       Гослен согласно кивнул, и положил небольшую гроздь янтарного винограда на блюдо перед княжной.
       Внешность принцессы всегда была одним из достоинств, помогавшей ей без особых усилий находить общий язык с людьми любого круга, а, со своим окружением в особенности. Ещё не очень понимая каким обладает влиянием на мужчин, она интуитивно использовала чудесный природный дар.
       Кого же видели перед собой современники Анны в общении с ней?
       Ранее я упоминал о некоторых её чертах, но не давал полного портрета, созданного не на Руси. Так вот: со средневекового полотна на нас смотрит красивая, с правильными чертами женщина. Небольшой, чувственный рот с  полноватыми губами, тонкий прямой нос, овальное, но неширокое лицо с румянцем на щеках, большие карие глаза, высокий лоб и тонкие черные брови: всё это всё это Создатель подарил славянской княжне.
       Приветливая, добрая, немного по-детски наивная улыбка и, слегка ироничный взгляд чуть прищуренных глаз – придавали лицу особое, ошеломляющее очарование. Многие современники, невзирая на законы этики, втайне вздыхали и завидовали Генриху Капету.
       Пир продолжался до глубокой ночи. А пополудни следующего дня, свадебный обоз под охраной ста воинов, вновь отправился в далёкий путь. Генрих Люцельбургский лично провожал принцессу до ворот города. Непродолжительная совместная поездка позволила обменяться несколькими фразами.
     – Весь вечер я наблюдал за вами, ваше высочество!
     – Я заметила! – сухо отреагировала Анна.
     – Разве? Я думал, что очень осторожен, – не смутился герцог.
     – Судя по выражению лица сеньора Гослена – не совсем.
       Улыбнувшись, Генрих несколько виновато сказал.
     – Простите за вольность, но вы часто будете причиной нарушения обычаев это глупого общества надутых баронов.
     – Не поняла? – догадываясь, куда клонит герцог, с деланным недоумением глянула Анна.
     – В ваших землях, все такие красивые принцессы, как вы? – вопросом на вопрос ответил герцог, вдруг на латинском языке.
       Анна подумала в сердцах: – Опять! И герцог туда же! Но, как недурно он владеет латинью… Впрочем, чему я удивляюсь – он ведь грамоте должно быть обучен с детства. –  В слух же, помедлив, спросила:
     – Моя первая дама, Мария, разве менее красива?
       Невольно оглянувшись на едущих позади Марию с Госленом, Генрих кивнул:
     – Пожалуй! Бесспорно красива! Девушка редкостного обаяния. Вот и ответ, – рассмеялся он. – Но ваша улыбка!.. Дело, пожалуй, в ней! Я понимаю своего брата Генриха! Извините за несдержанность, но не говорить комплименты девушке, которая их достойна – неверно. Наши ханжеские законы осуждают даже мимолетный взгляд, с обожанием брошенный на женщину. Они считают подобное отношение нескромным и верхом распущенности. Я же смотрю на это более свободно, вот почему меня иногда считают легкомысленной особой.
     – Да? – отреагировала заинтригованная Анна. Ей становилось интересно.
     – Да! Но мне это даже нравится, – махнул герцог рукой.
     – Многие так думают? – спросила гостья. – Может они правы?
     – Многие! Но их мнение меня не интересует. В ханжестве нашего мира, вы убедитесь не раз. Хотелось бы, чтобы это мнение не разделяли вы. Я чист в своих отношениях с женщинами. Я уважаю их за личные качества, среди которых  внешность – не на последнем месте. Меня нельзя упрекнуть в оскорблении представителей прекрасного пола ни домогательствами, ни действиями, порочащими их имя!
     – В чём же дело? 
     – Я пишу стихи. Воспевая красоту, вольно подхожу к тому, что надо не скрывать, а прославлять!
     – Милорд, вы сплошная неожиданность для собеседника! – не удержалась от улыбки Анна. – Не так давно я имела беседу с одним из прелатов церкви, который недвусмысленно объявил красоту происками дьявола.
     – Вот видите! Вы не так давно пересекли границы Империи, а уже столкнулись с нашими ханжескими законами. Представьте, что и любовь в западных королевствах под особым надзором. – Как необычен монсеньор, – мелькнула у Анны. – Такой подход к оценке человеческих взаимоотношений, воспет ещё Овидием Назоном.
     – У нас на Руси – думают так же! – отреагировала она не без гордости.
     – Благодарю! – сказал герцог. – Значит, не я один ценитель женской красоты.
     – Вы можете, что-либо прочитать? – полюбопытствовала принцесса.
     – Вот так, сразу?
       Он внимательно посмотрел на неё и, задумавшись на несколько минут, продекламировал:
                Есть в жизни краса
                – сердце ранит смертельно,
                Законы земли
                – вдруг стают нам смешны,
                Безумства любви
                – мы свершаем, навечно:
                Предав нашу душу огню сатаны!

                Ханжи так от церкви,
                с амвона вещают.
                Природу поправ,
                суть полов зачеркнув,
                Но феникс любви,
                каждый раз оживает,
                Бессмертного чувства,
                исток зачерпнув.

       Изумленная Анна несколько минут молчала, а герцог смотрел на неё, ожидая реакции. Но принцесса вдруг поняла – не похвала ему нужна. В нескольких строчках – он рассказал о себе всё.
     – Стихи великолепные!
     – Вам понравились?
     – Очень! – улыбнулась Анна, и неожиданно сказала неизвестно зачем: – Наверное, вам интересно будет узнать, что король Генрих меня ни разу не видел.
     – Увидит и станет вашим рабом!
       Разговор начал затрагивать чувства, которые принцесса меньше всего хотела будоражить, а уж обсуждать с кем-либо, тем более. Чтобы сменить тему, она, неожиданно усмехнувшись, как бы вспомнив что-то, сказала:
     – Но вы… вы великолепно владеете латинским языком. Зачем вам был переводчик?
     – Чтобы франки поупражнялись в произношении тевтонского, – живо отреагировал герцог. – Моя учёность, наверное, недостаток в воспитании. – Анна заинтригованно глянула на него. – Я второй сын и должен был занять место какого-нибудь аббата, поэтому и обучен наукам. У нас воину необходимо владеть только оружием – грамота ему ни к чему. Чем лучше владеешь мечом и копьём, тем больше живёшь на этом свете. Мой старший брат, всю жизнь посвятил войнам и погиб: я – наукам и церкви, и жив, ставши двойным герцогом Люцельбурга и Баварии. Не правда ли: судьба – штука удивительная!
       Он улыбнулся. Рядом с Анной ехал обаятельный, несколько уставший от жизни, человек. Ей вспомнилась необычная судьба короля Казимира.
     – Судьба ведёт нас незримо, но целенаправленно, – сказала она задумчиво. – Сын польского короля Мешека II, Казимир, – был пострижен в монахи, но стал королём многострадальной Польши. причём лучшим королем. Эта страна такого еще не знала.
     – Вы неплохо осведомлены, ваше высочество, – улыбнулся герцог.
     – Вижу и к вам новости доходят не менее быстро, – рассмеялась Анна и, поясняя, добавила: – Мой батюшка имеет амбасады почти во всех европейских королевствах и даже некоторых восточных странах. Да и торговые караваны идут от варяжских стран до Средиземного моря, что способствует поступлению новостей на Русь. Кроме того, король Казимир, супруг моей родной тётушки Марии и путь наш начался, фактически, с посещения их двора в Кракове.
       Вспомнив о Родине, Анна запнулась. По лицу пробежала лёгкая тень.
       Герцог понял причину и перевёл разговор в другое русло:
     – Ваша информированность – поразительна. Я не встречал ещё девушку, столь хорошо разбирающуюся в международных делах. Не ошибусь, если скажу: вы будете первым советником короля Франции. – Помолчав, продолжил: – Знаете?.. Мы с вашим будущим супругом союзники. Мы даже встречались с ним в Реймсе, когда формировался вспомогательный отряд против Дитриха, Готфрида и Бодуэна. Это было пол года назад, перед самой гибелью герцога Дитриха. Готфрид без него не в состоянии продолжать войну и подумывает о капитуляции. Правда, упрямый Бодуэн препятствует этому. Война подходит к концу и конфликт с епископом Эйхштедским – завершающий этап. Три Генриха почти победили. Один Генрих – большой, другой Генрих – поменьше, третий – еще меньший.
       Он ехал возле Анны, и та чувствовала: герцог так выговаривается крайне редко.
     – Первый, как вы, наверное, догадались – император Генрих. Второй – король франков, кое-кто называет его королём галлов, Генрих Капет. И третий – ваш собеседник, то есть я. Моя родовая резиденция, Люцельбург (Люксембург), находится рядом с Реймсом.
        Княжна поймала себя на мысли, что ей интересно слушать герцога. Она, пожалуй, впервые встретила человека, который заинтересовал её, не только как собеседник. Его обаяние завладевало, завораживало и ничуть не оскорбляло своим, несколько вольным поведением. Анна слушала рассказ, а сама мысленно молила бога, чтобы король франков, хотя бы немного был на него похож. Она с усилием отвлеклась от мыслей, пытаясь уловить смысл слов собеседника. 
     – Так что случай свёл меня с будущей супругой моего союзника в этой войне, а значит, мы с вами тоже союзники. Поэтому, мои рыцари – ваши рыцари, пока вы их не отпустите. – Вот! – мелькнуло у неё в голове. – Рыцари с нами пока я их не отпущу. – Ей вдруг стало неудобно перед герцогом за то, что, не произнеся ни слова о помощи в охране каравана, она получила это, наверное, не слишком честно. Княжна прекрасно понимала: этому способствовали, скорее чувства симпатии, возникшие у Генриха Люцельбургского к ней, чем этикет. Да, и симпатии ли? Глаза герцога говорили о чувствах более глубоких. Смутившись от собственных мыслей и, чувствуя угрызения совести, Анна, словно извиняясь перед собеседником, сказала:
     – Монсеньору рыцари для осады города больше нужны. Забрать такое количество воинов… правильно ли? Не ослабит ли это ваши силы?
       Герцог протестующе махнул рукой:
     – Нет-нет! Не волнуйтесь! Это последнее сопротивление и сил у меня достаточно. Из северных районов подходят войска, да, и из Нижней Лотарингии – на подходе большой отряд. Но, даже, если бы их не было – безопасность продвижения вашего обоза и вас лично, меня волнует значительно больше, чем исход осады.
       Они и не заметили, как выехали за пределы верхнего города. В завершение разговора герцог произнёс с трудно скрываемой надеждой в голосе:
     – Буду ли я иметь возможность ещё раз увидеть вас сударыня?.. Кто знает!? Но нашу встречу – запомню навсегда. Возможно ли, чтобы это недостойное стихотворение, хотя бы в мыслях я посвятил вам?
       Анне сложно было ответить на вопрос. Она замешкалась, но герцог сам же и выручил:
     – Оно останется глубоко в сердце, не оскорбляя ваших чувств, как символ красоты. Настанет время, когда люди свободно будут петь песни любви, и женская красота будет дарить вдохновение бардам и труверам. Ханжеские законы общества уйдут в небытие. Легенды и баллады разбудят живое поклонение чувствам, которые вложил в нас Господь. Вот, что нас ждёт. – Вещает как пророк, – подумалось ей. – Дай то Бог! – Помолчав, герцог, уже прощаясь, завершил: – Королю Генриху повезло! От меня ему дружеский поклон и да хранит вас Господь в пути и в жизни!
       Эта фраза уже прозвучала на всё том же прекрасном латинском в присутствии, подъехавших Марии, Гослена и Готье. Но герцог, наверное, не был бы самим собой, если б на неплохом франкском наречии, не выразил наилучшие пожелания Гослену и Готье.
     – Рыцари будут с вами до границы Галлии! – сказал он на прощание и, махнув рукой, повернул коня назад.
       Недоуменно переглядываясь, франки мысленно задавали себе тот же вопрос, что, несколько ранее, задавала герцогу Анна. Подъехав ближе к принцессе, Гослен произнёс немного натянуто:
     – Вы не теряли зря время. Отряд до Франкии… Великолепно!
     – Я не проронила ни слова. Всё получилось само собой. Меня даже мучают угрызения совести, – виновато отреагировала Анна.
       Гослен улыбнулся:
     – Я иногда поражаюсь высказываниям служителей церкви, о высоких чувствах. Они утверждают, что это не свойственно нашему времени, а предназначение двух полов человеческих – замысел Господа, только для продления рода людского.
       Анна с интересом глянула на него. – Вот ты какой, ближайший советник короля! – мелькнула мысль. – Значит, не все воспринимают догмы церкви, и мой спор с епископом Роже – вполне обоснован, да и герцог об этом же говорит. – Не подозревая о мыслях принцессы, Гослен продолжал:
     – Наше общество недостаточно цивилизовано, но чувства любви не упали с неба, они заложены в нас Творцом от Сотворения мира. Мы часто видим детей, выросших в мужей, но рождённых без любви. В большинстве своём, они жестоки и обижены на мир. Такие люди страдают, а вместе с ними бедствует и их окружение. Но рождённые в любви – почти всегда процветают. Они добры и благочестивы. – Гослен запнулся и извиняясь, добавил: – Не буду досаждать вашему высочеству подобными мыслями: хочу лишь заметить: вам не было нужды просить герцога о выделении охраны до границ нашего королевства. Он это решил с первых минут общения с вами. Думаю воспоминания о встрече с вами, Генрих будет хранить всегда!
     – Монсеньор, монсеньор, к чему мне это?!.. Моя судьба определена! – вырвалось у неё.
     – Верьте: большая любовь ещё найдёт вас, – пророческим голосом произнёс Гослен. – Может и король станет вам дорогим и желанным – пути Господни неисповедимы! А может, сама судьба подарит вам, то о чём вы сожалеете, как об утраченном.
       Анна слушала королевского советника, не очень вдумываясь в смысл его слов. Это не первая попытка благородного человека, отвлечь её от невесёлых мыслей о будущем. Немного опечаленная откровениями герцога и Гослена, принцесса продолжала путь навстречу неведомой судьбе.
       Между тем, любезность герцога была очень кстати. В военном противостоянии двух вельмож, чаша весов удачи замерла где-то посредине. Это было заметно, по всё большему количеству отрядов, встречающихся путникам по дороге. Что будет в ближайшие дни – одному Богу известно.
       Посоветовавшись с принцессой и Госленом, Мстислав решил ускорить продвижение по опасной территории.
       Около ста воинов под предводительством местно графа Отто фон Ульриха, значительно усилили эскорт невесты короля франков. Вассал герцога Генриха был известным рыцарем и это несколько успокаивало Мстислава, но Гослен и Готье не скрывали беспокойства. Им хорошо было известно, как опасны становились почти неконтролируемые отряды амбициозных баронов. Общая численность отряда составила около ста сорока воинов. Кроме того, почти тридцать оруженосцев франкских рыцарей, конюхи и табунщики в момент опасности, представляли дополнительную, довольно внушительную силу. Таким образом, почти сто восемьдесят человек способны отразить фактически любое нападение. Любое ли?.. После короткого совещания с Мстиславом и Готье, Гослен де Шони констатировал иронично:
     – Армия, которой мало для войны и много для охраны.
     – Нужно учесть: мы в зоне военных действий и такой отряд сразу заметят. Не исключено, что уже завтра мы сойдёмся в битве с неприятелем, – озабоченно произнес Мстислав.
     – Храни нас Господь! – возвёл глаза к небу Готье.
     – Будем надеяться, что грамота императора, всё же имеет вес в этих землях! – успокаивающе кивнул Гослен.
     – И то, что Бодуэн Фландрский является, как никак родичем короля Генриха… Не решиться же он захватить невесту сюзерена и брата своей жены. – добавил Готье.
     – Вы его хорошо знаете, монсеньор! – глянул на епископа министр.
     – И вы неплохо!
     – В последнюю встречу в Орлеане, у нас вышла размолвка – мы расстались не друзьями!
     – Не настолько же! – озабоченно потёр подбородок, больше молчавший, Роже.
     – Будем надеяться. Он непредсказуем и грамота императора может лишь усугубить положение, а вот родство – может нас выручить, – подвел итог Гослен.
       Решили двигаться ускоренным маршем, сократив остановки. Погода тоже не позволяла ждать. Январь был на исходе, и хотя февраль, ещё мог разгуляться лютыми морозами, весна была не за горами. Ударят оттепели и Луара с Сеной, разлившись, могут наделать немало бед. Готье часто рассказывая Анне и Марии о землях франков, приводил множество исторических фактов о разгулявшейся стихии.
     – Ещё при Гуго Капете, Божьей милостью основателе королевского дома, разверзлись небеса, и вода затопила земли Лотарингии и Реймской епархии, – вещал он сидя с ними вечером в шатре. – Гуго вёл тогда затяжную войну с герцогом Лотарингским и потерял от водной стихи половину войска. Это поставило под угрозу корону королевства. На Луаре было ужасное весеннее половодье и в годы правления короля Роберта Благочестивого. Оно уничтожило весь урожай, домашний скот, множество диких животных в лесах, и поставило земли на грань голода…
       Вспоминая о катаклизмах, эпископы опасались за табун и торопили караван. Надев военное снаряжение, они встали во главе франков.

11. Сложности пути. Норманны.
 Истории Сигурда.

       Анна с Марией и девушками следовали в центре обоза под охраной русской дружины.
       Как-то, выслав вперед дозорных, Мстислав с Сигурдом подъехал к княжне. Вид его был загадочным – это заинтриговало девушек. Ничего не поясняя, он попросил выслушать варяга.
       Тот спросил на норвежском языке:
     – Я по-прежнему гость вашего высочества?
     – Есть основание сомневаться? – вопросом на вопрос отреагировала Анна.
     – Нет, но не могу ли я искупить вину службой вашему высочеству?
     – Вина прощена, иначе, вы бы не были свободны. Нет необходимости благодарить за это!
     – Я не об уплате за свободу, хотя видит Бог, хотел бы отплатить свой долг. В нашем роду принято за добро отвечать добром, а это уже другое.
     – Роду? – заинтригованно спросила принцесса. – Тогда ответьте, каким образом судьба занесла вас на большую дорогу в качестве… – она помедлила подбирая слово.
     – Разбойника? – приподнял брови норманн.
     – Другого слова трудно сыскать, – кивнула Анна.
     – Долгая история, но, если хотите… – вымолвил Сигурд после небольшой паузы. –. Детство сироты, ранние походы с варяжскими дружинами, битвы, пленение, побег, затем опять битвы. – Скупые слова, не очень охотно срывались из его уст. Было видно, норманн что-то недоговаривает, это заметила Мария и уточнила:
     – Так, каким образом вы оказались с разбойниками?
       Помолчав, Сигурд отреагировал:
     – Со временем я отвечу вашему высочеству, но пока сам хочу разобраться кое в чём. Прошу быть снисходительными, сейчас же, меня можно использовать, как воина: каждый человек на счету!
      Анна посмотрела на Мстислава, тот незаметно кивнул.
     – Что от меня требуется? – приняв молчаливый совет друга, спросила принцесса.
     – Передать под моё начало людей из обоза и пришлых, – ответил за Мстислава норманн. – Я сформирую вспомогательный отряд. Ещё одна боевая единица при обороне каравана, не помешает.
       Следует отметить, что в ходе продвижения торговых караванов, в пути всегда приставали попутчики. Это были странствующие монахи, наёмные воины, рыцари и горожане, путешествующие по своим делам. Обычно, по законам того времени, если путник не вызывал подозрений, он был не лишним в дороге и радушно принимался. За время путешествия к каравану принцессы пристало немало попутчиков. Одни, доехав до пункта назначения, отправились восвояси, другие – продолжали путь в франкские земли. Появилось достаточное число людей, способных помочь не только охране принцессы, но и послужить собственной безопасности. Пять рыцарей с оруженосцами и слугами, около десятка воинов и гонцов, небольшой отряд из двенадцати человек, сопровождавший шестерых купцов, и так далее. Купцы были неплохими воинами: к этому их обязывала полная опасности профессия. В те далекие времена отправляться с товаром в другие страны, мог человек большого мужества и отваги. Воин-купец, так можно было назвать почти любого торгового гостя.
       Выслушав предложение Сигурда, принцесса переглянулась с Марией и Мстиславом:
     – Дельное предложение! – коротко отреагировал дружинник.
     – Он просит людей под своё начало... не опасно?.. – нерешительно произнесла Мария.
     – Есть выбор? Ты стала недоверчива, не узнаю тебя! – недоуменно глянула на подругу Анна.
     – Кругом война! Не пожалеть бы! Да, и не знаем мы его! – попыталась убедить её Мария.
     – Тем лучше! Испытаем вашу верность и благодарность, – перешла принцесса с русского языка на норманнский. Последняя фраза была обращена к Сигурду и он в знак признательности наклонил голову. Кивнув норманну, Анна одобрительно сказала: – Сейчас нужны опытные воины.
       Немногословный Мстислав, кивнув, одобрил:
     – Ваше высочество верно рассудили! – а принцесса, решив, что нужно кое что разъяснить, завершила:
     – Не буду настаивать на ответе на свой первый вопрос: видимо он впереди. Хочу сказать следующее: Вы уже догадались – я русская княжна. Моя мать – шведская принцесса Ингигерд, мой отец – правитель Руси – король Ярослав. Будучи в девичестве, матушка любила конунга Олава Харальдссона. Отец Марии – ярл из Норвегии, Рольф. Она моя подруга. Я невеста короля франков, Генриха Капета. Путь наш лежит в Париж. После сказанного мною, спрошу: вы по-прежнему хотите возглавить отряд приставших к обозу попутчиков?
       Сигурд, которому, слова принцессы, судя по выражению лица были глубоко небезразличны, утвердительно кивнул.
     – Так и поступим! – приняла Анна решение и поручила Мстиславу и норманну сформировать отряд из попутчиков-добровольцев.
       Согласие дали все. Не было претензий и относительно командира отряда. Увидев его в чешуйчатой броне и шлёме, с мечом на поясе и палицей в руке, даже пришлые рыцари оставили, начавшееся, было, обсуждение кандидатуры командира. Облаченный в броню, Сигурд произвёл впечатление не только на вновь созданный отряд, но и на воинов каравана. Глядя на внушительную фигуру, и слушая короткие команды, чётко отдаваемые на ломанном тевтонском языке, воинство невольно подтянулось и ускорило шаг.
       Гослен констатировал, подъехав к принцессе:
     – В нём сила и власть – был бы ещё верен!
       Анна молча кивнула. Мысли её были далеко – рядом с отцом и матерью. Она перевела взгляд на Марию и невольно залюбовалась подругой-красавицей. – Да, герцог Люцельбургский прав! Очень красивая, и всё время смотрит в сторону варяга. Нелегко ей будет привыкнуть к нравам франков.
       Заметив, что за ней наблюдают, Мария сконфуженно улыбнулась, коротко бросив:
     – Зигфрид из «Нибилунгов».
       Зная, кого та имеет ввиду, Анна понимающе кивнула.
       Общая охрана принцессы составила немалую воинскую силу и могла обеспечить безопасное передвижение до границ герцогства. Командование над всем отрядом взял на себя Гослен де Шони.
       Путь свадебного обоза, минуя враждебную Франконию стороной, должен проходить по дружественной Баварии – Швабии. Затем, через приграничные районы Эльзаса, Верхнюю Лотарингию (Мец), надлежало следовать в Реймс и Париж. Путь опасный и длинный.
       В Верхней Лотарингии долго не задерживались, и пересекли её за несколько дней. Существовала опасность неожиданной встречи с герцогом Готфридом Бородатым. Некогда союзники против Германского короля: герцог Лотарингский и король Франции, в этой войне были врагами. Интересы Франции вынудили Капета, выступить на стороне Генриха Чёрного в альянсе с английским и датским королями. Поэтому Готфрид, был, скорее враг, чем друг. По законам военного времени, сторонников недружественной стороны могли и пленить. Однако Бог миловал и солдаты воинственного Готфрида, отвлечённые боевыми действиями на рубежах с герцогством Франконским, не попались на пути.
       Невдалеке от границ Верхней Лотарингии и Франции, не обошлось без волнений, вызванных встречей с большим норманнским отрядом.
       Варяги официально прекратили набеги на франков со времени основания Нормандского герцогства. Но часто, минуя земли сюзерена, они углублялись в территории Священной Римской империи, пощипать баронов и пограбить города и монастыри. Эти, почти всегда незначительные воинские силы, действовали на свой страх и риск. Появлялись они обычно весной, когда разлившиеся реки, позволяли на лодках проникать далеко вглубь территорий. Но эти, появились зимой.
       Дозорный разъезд из трёх франков и двух дружинников, заметил их издалека. Отряд в количестве 150-200 человек следовал в ту же сторону, что и обоз, и пути их через пол мили должны были пересечься. Один из дозорных галопом помчался к Мстиславу, ехавшему вместе с Госленом и Сигурдом. Те только окончили осматривать табун. Результат был неутешителен – необходим длительный отдых, иначе в Реймс часть лошадей не дойдёт.
       Узнав о неизвестном отряде, Гослен приказал остановить обоз и, в сопровождении Мстислава подъехал к принцессе. Та с Марией и, пересевшими на лошадей девушками, не спеша ехала, слушая рассказ Иллариона о монахах-отшельниках Киевских пещер.
       Извинившись, Гослен прервал рассказ, сообщив об опасности. Он тут же распорядился расположить сани квадратом. Намерения воинов неизвестны и меры предосторожности – были не лишними. Расположив княжну с девушками и епископами в центре обоза под охраной русских воинов, Гослен, построил отряд полукольцом прикрыв сани. Сам остался с принцессой.
       Готье с Мстиславом, Сигурдом и двадцатью воинами выехали навстречу отряду. Заметив обоз с большим количеством всадников, воины остановились. От них отделилось двое и подскакали к Мстиславу. Один, видимо старший, спросил на ломанном тевтонском:
     – Чей обоз и, куда путь держите?
     – Объясните, кто вы, тогда получите ответ, кто мы, сын мой! – с некоторым напряжением в голосе, ответил Готье.
       Поняв, что в отряде есть духовные лица, воины о чём-то переговорив, ответили:
     – Мы из отряда ярла Райнера – состоим на службе у императора Генриха.
       Епископ не смог сдержать вздоха облегчения:
     – Мы со свадебным обозом и невестой короля Генриха Капета, принцессой Анной, дочерью короля Рабастии Георга – едем в Реймс! – ответил он важно.
       Посланники стояли в нерешительности, не зная как поступить. Затем, главный махнул рукой и, развернув лошадей, они вернулись доложить командиру отряда. Несколькими минутами спустя, навстречу выехало шесть человек. Старший, высокий светловолосый с длинной бородой воин, подъехав к епископу и Мстиславу, представился графом Райнером. Представились и Готье с Мстиславом. Сигурд, сидя на лошади поодаль, только кивнул в знак приветствия.
       Райнер объяснил, что по дорогам бродит много шаек мародеров из воинов обеих противоборствующих сторон. Они жестоки и беспощадно грабят торговые обозы, убивая путников. Напав недавно на небольшое селение, шайка бандитов вырезала всех жителей. Разбойников ловят и истребляют на месте. Райнеру дано право суда самим императором Генрихом.
       Лицо предводителя викингов у Мстислава не вызвало особого доверия. На всякий случай, он незаметно для остальных, знаком дал понять Сигурду быть настороже. Но тот, уловив сигнал, остался невозмутим.
       Райнер, тем временем, глядя на внушительные воинские силы охранявшие обоз, не мог скрыть сожаления. На лице читалась досада. Видимо, викинг ожидал несколько другой сценариий событий. Деланно улыбнувшись, он с наиграно заметил:
     – Принцессе с таким отрядом нечего опасаться. Банды обычно насчитывают не более 30 – 50 человек, но советую усилить охрану лошадей.
       Поговорив о маршруте передвижения, и, дав несколько советов относительно пути следования обоза, Райнер вдруг сказал Сигурду несколько фраз на варяжском языке.
       Тот отрицательно покачал головой, на что предводитель викингов недовольно нахмурил брови. Не понимая, о чём они говорят, Готье насторожился. Однако великан, не повышая голоса на повторный вопрос Райнера, опять отрицательно покачал головой и положил руку на рукоять меча. Мстислав сделал тоже самое, приподняв левую руку, как бы готовясь дать знак дружинникам за спиной. Этот знак заметил Гослен, стоявший во главе отряда прикрывавшего обоз, и приготовился отдать приказ: «К бою!».
Однако Райнер, вдруг рассмеявшись, повернул жеребца, и уже трогаясь с места, что-то крикнул на прощанье и направился со своими людьми к отряду. Вдогонку ему, прозвучала очень короткая фраза Сигурда. Несколько минут спустя, воины растаяли в дымке надвигающегося тумана.
       Вернувшись к обозу, Мстислав успокоил Гослена и девушек. Готье в присутствии Анны и Марии, подозрительно глядя на него и Сигурда, потребовал передать содержание разговора с ярлом. Дружинник улыбнулся:
     – Райнер предложил Сигурду захватить обоз и потребовать выкуп за невесту короля франков. Реакцию – вы видели сами.
     – И это всё? Что ответил Сигурд? – спросил епископ.
     – Я друзей не предаю, дядя, да и времена, когда ты мною управлял, прошли. Буду биться за них до смерти – ты меня знаешь.
     – Они родственники? – удивился Готье.
     – Этого я не знаю и считаю задавать сейчас этот вопрос – не время. Сигурд доказал преданность принцессе – чего более!
     – А фраза при прощании? Что произнёс Райнер?
     – Пригрозил Сигурду, что тот будет сожалеть о непокорности. Наш друг ответил одним словом: «Никогда!». И будет лучше, чтобы судьба их больше не сводила.
       Понимая, что разговор ведётся вокруг его непродолжительной беседы с Райнером, Сигурд дополнительных пояснений давать не пожелал.
       Готье предложил изменить маршрут передвижения каравана. Мстислав и Гослен его поддержали.
       Чтобы читатель не терялся в догадках, о причине описания такого эпизода, замечу: не всегда подобные встречи приводили к благополучному исходу. Очищая дороги от грабителей, император и герцоги нанимали отряды наемников, которые, выполняя приказ, частенько сами превращались в грабителей и насильников. Удобней всего было списать очередную разыгравшуюся драму на разбойников. Такие случаи были не редкими. И даже искреннее желание правителей навести порядок в регионах страны, не могло обеспечить безопасность жителей. И, если от небольших банд мародеров, некоторые поселения и торговые обозы могли отбиться сами, то в военное время, когда те часто объединялись в отряды по 100 и больше человек – трагедия могла разыграться в любой момент и в любом месте пути следования.
       Незаметно наступила весна. Подтаявший снег лежал серыми пятнами, скрывая огромные лужи. Переезжать через опасные участки, становилось всё труднее. Измученные лошади проваливались в рыхлый снег, останавливая весь караван. Дружинники падали от усталости, вытаскивая бедных животных и грузовые сани из скрытых водой ям-ловушек. Скорость резко сократилась. Самое большее, что удавалось проехать за день – это около 15 километров. Путники и лошади после тяжелого дня подолгу отдыхали, чтобы потом опять, медленно продвигаться по опостылевшему мокрому снегу и раскисшим дорогам Верхней Лотарингии.
       В Меце ждало приятное известие. Их нагнал гонец от герцога Люцельбургского и передал письменное послание, принцессе. В нём сообщалось, что герцог Верхней Лотарингии, Готфрид Бородатый – капитулировал, сдавшись на милость императора. В послании были подробно описаны штурм города и капитуляция епископа Эейхштедтского. И, как показалось Анне, уже совсем некстати, на отдельном пергаменте, было выведено красивым подчерком на латыни, восемь стихотворных строк. Догадавшись об их содержании, Анна, не читая, спрятала его в складках одежды.
       Обрадованные известием, Гослен, Готье, Мстислав и даже Роже, несколько успокоились и решили отпустить отряд рыцарей, любезно предложенный герцогом для охраны каравана. Сменив сани на крытые четырехколесные телеги и, разместив пассажиров в более изящной конструкции возки с балдахинами обтянутыми кожей (карет еще не было) – караван двинулся далее. Анна поручила Марии написать в учтивой форме ответное послание герцогу и поблагодарить за гостеприимство и оказанную помощь. Послание передали через графа, возглавлявшего охранный отряд рыцарей. Попрощавшись, Отто фон Ульрих отправился в обратный путь.
       Поредевшее воинство, взяло на себя всю охранную службу.
       Мстислава, всё чаще можно было видеть вместе с Сигурдом. Оба воина были под стать друг другу. Русский воевода был несколько меньше ростом. Коренастый и широкоплечий – он выглядел не менее внушительно чем варяг. Увидев в Сигурде опытного воина, сам искусный боец, русич невольно проникся к тому уважением. После разговора племянника с дядей Райнером, Мстислав вопросы не задавал, ожидая, что тот сам со временем всё расскажет. Такой момент настал.
       Как-то выехав вперед обоза осмотреть дорогу, обычно молчавший Сигурд, произнёс на родном языке:
     – Райнер, мой двоюродный дядя, я воспитывался у него после смерти отца. Он враг нынешнего конунга Харальда, поэтому и служит наёмником у императора. Остальное, ты знаешь.
     – Отчего ты не с ним? – спросил Мстислав.
     – Я был с ним, но с определённого момента наши пути разошлись. Я хочу вернуться в страну предков, а дядя не видит дороги домой и разбойничает на дорогах, прикрываясь службой императору. Когда-то, он спас меня от смерти и вызволил из плена, но я ему отслужил. Мне не по душе, то чем он занимается. Время разбойничьих походов викингов – минуло. – Помолчав, добавил: – Уйдя от дяди, я попал в банду. Несколько раз мне удавалось сдерживать разбойников от нападения на обозы. Но разбойник есть разбойник. В отряде стали на меня коситься и, добравшись до Польши, я решил от них уйти. Тот бой был последним. После него – путь мой лежал в Гардарику. Но не случилось, – Сигурд развёл руками. – Вы взяли меня в плен.
     – Ты ехал туда, откуда выехали мы, – заметил собеседник.
     – Та получилось. Но мне это уже не интересно – послужу русской княжне, – заключил варяг.
     – Если бы она знала это раньше, то отправила б тебя к отцу еще в Польше. Она добра и сострадательна.
     – Я же говорю, я туда уже не тороплюсь. Судьба не зря свела меня с княжной – послужу верой и правдой за её доброту!
       Глядя на Сигурда, Мстислав отметил мысленно: – Такой опытный воин – не будет помехой, – а вслух спросил:
     – Кто твои родители? Где отец?
       Сигурд мгновенно потерял интерес к разговору и коротко ответил: 
     – Долгий разговор. Будет время – расскажу. Детство моё – не мёд с орехами. – Он замолчал, давая понять, что разговор окончен.
       Осмотрев дорогу, и ничего опасного не заметив, они вернулись к обозу.
       Гослен с Готье верхом на лошадях, ехали рядом с принцессой. Девушки тоже предпочли этот способ передвижения. Укутанные от сырого промозглого ветра в теплые песцовые шубки, они были похожи друг на дружку как сестры. Утомительная дорога изматывала лошадей и путников. Возникали постоянные проблемы с передвижением табуна. Телеги, довольно примитивные на вид сооружения, не имели еще хитроумных постромков, поэтому управлять лошадьми было непросто.
       Посовещавшись с Готье и Роже, Гослен предложил ехать не через Верден на Реймс, а через Шалонь – прямо на Париж. Причин тому было несколько. Первая: – Шалонь-на-Марне в Шампани, был родовым владением Роже и находился значительно ближе Вердена. Остановку на отдых путники могли сделать значительно раньше. Во-вторых: – здесь можно оставить лошадей и, приведя себя и одежду в порядок, налегке встретиться с королём. Ну, и в-третьих: – в Париже произойдёт церемония представления невесты короля вассалам короны. Венчание королевской четы и помазание миром королевы согласно ритуала – намечено в Реймсе. Учитыая всё это, министр, посоветовавшись с епископами Готье и Роже, предложил изменить маршрут. Анна была не против. Гослен отправил королю послание с уведомлением о месте встречи с принцессой.
       Наконец, в конце марта, подъехали к городу Шалонь-на-Марне – родовому владению епископа Роже. Нет надобности описывать встречу жителями, своего господина, первых сановников королевского двора и самой невесты короля.
       Епархия несколько веков служила родовым владением епископов Шалоньских, и принадлежала королю франков со времён Карла Великого. Епископ состоял в вассальной зависимости от сюзерена и платил налоги в королевскую казну, как и другие вассалы. Праву продажи епископских должностей Каролингами и Капетами, будет уделено немало строк, поэтому я не буду отвлекать внимания читателя. Сообщу лишь: с приходом династии герцогов Франции к власти, права епископов Шалоньских были подтверждены, а сами они верой и правдой служили Капетам, как его вассалы.
       Роже де Шалонь был не только духовным лицом, но и военным. Этим, в те времена никого не удивишь. Феодал-вассал снабжал сюзерена продуктами сельского хозяйства, различной ремесленной утварью и деньгами. Всё, что выращивалось на полях и фермах – частично принадлежало сюзерену. В военный период вассал предоставлял не менее 100-150 экипированных воинов, иногда под собственным началом. Епископ принимал участие во всех военных кампаниях сюзерена. Роже с королем связывала давняя дружба. В роковой, 1031 год, когда родная мать подняла мятеж против собственного сына, епископ Шалоньский – отец Роже, и он сам: те немногие, кто остались верны свергнутому с престола королю. Собрав все воинские силы, которые могла предоставить Шалонь: около 300 всадников и 500 пеших воинов, епископ Шалоньский прикрыл бегство Генриха в Руан, столицу Нормандии. Вступив в Париж вместе с норманнскими рыцарями, епископ принял участие в возврате трона сюзерену. Пользуясь неограниченным доверием короля, Роже всё же не был первым человеком при дворе – чего ему бы очень хотелось. На первых ролях были Гослен из Шони: умный и преданный советник, которого с сюзереном связывала давняя дружба, и Готье де Савейра. С мнением епископа Готье считались все прелаты церкви, в том числе и сам папа римский. К взаимоотношениям сановников королевского двора мы будем возвращаться, пока же отметим: самомнение епископа Роже и уверенность в правоте своих взглядов на многие вещи, как мы видели, часто мешали ему принимать объективные решения.
       Итак, колокола собора в Шалони возвестили о прибытии господина и высокой гостьи.
       Первые часы отдыха невесты короля и её окружения, дни приготовления к отъезду в Париж – всё это нетрудно представить, и нет нужды описывать. Отметим лишь, что Шалонь был для них первым городом в земле франков. Город насчитывал около 4 тысяч жителей. По тем временам это было немало. Большое аббатство и епархия в Шампани – делали Шалонь важным городом на юге Франции.
       Многое Анне с Марией было в диковинку. Обычаи жителей, архитектура строений, кафедральный собор – всё это предстало в первый раз и разительно отличалось от русских городов. Собор и резиденция епископов, удивлял формами и величием. Высокие толстые крепостные стены города, начавшиеся возводиться из камня и кирпича ещё при короле Гуго Капете, были достроены только при епископе Роже. При нём же, Шалонь приобрела то значение, которое, суверены Капеты, в последствии и признали за ней. Город-крепость по праву заняла одно из важнейших мест в стратегических планах объединения земель вокруг королевского домена Иль-де-Франс. Оплот в Шампани верных короне вассалов, сыграет немаловажную роль в борьбе с своевольными баронами и установлению централизованной власти, последующих правителей из династии Капетингов – Филиппа I, Людовика VI Толстого и др., во Франции.
       Роже оказался на редкость радушным хозяином. Он хлопотал по замку, сам всё проверяя и, не знал, куда лучше усадить и чем удивить Анну. Принцесса чувствовала неловкость перед епископом за размолвку в пути.
       Как-то она пооткровенничала на эту тему с Госленом, но тот успокоил её:
     – Я сам испытываю к епископу не очень теплые чувства. Он догмат церкви и пытается ей верно служить. Это не всегда получается, но епископ не признаёт своих ошибок и часто действует непродуманно. Своими суждениями, он часто докучает и королю Генриху, который, в отличие от деда Гуго и отца Роберта, не преувеличивает значение веры в государственном обустройстве.. С такими как Роже, трудно найти общий язык и это очень мешает, но человек – он неплохой. Но, повторяю, мой суверен умерен в церковных делах.
     – Король не может быть умерен в вере!.. – удивленно посмотрела на советника принцесса.
     – Не в вере, а в её служителях. Он осторожен с ними. В частых беседах мой господин сетует на вмешательство папы в дела королевства, что мешает ему сосредоточиться на борьбе с непокорными вассалами. Ведь любая поддержка Римом строптивого барона, делает его неуязвимым перед королевской властью.
     – Но епископ Роже под духовной властью понтифика?
     – При всём радикализме, Роже, в первую очередь вассал короля и верен этому. Такими были его воинственные предки, таким является и он сам. Кроме того, тот небольшой урок, который вы ему  преподнесли, не обидел его. В спорах по теологии он часто терпит поражение и не обижается на это. И не забывайте, ваше высочество, главного: вы его и моя, да и всего королевства госпожа, поэтому такие пустяки не должны вас беспокоить. Не вам необходимо приспосабливаться к своим подданным, а им необходимо понять: в королевстве уже есть королева.
       Анна вздрогнула при упоминании слов «госпожа» и «королева». Мимо воли вырвалось:
     – Как бы хотелось быть простой, незаметной, но счастливой!
       Министр понимающе вздохнул и сказал ободряюще:
     – Вы найдёте своё счастье, я в этом уверен! Такая жертва не останется без внимания Создателя. Да, и жертва ли?.. Узнав короля, вы измените своё мнение о своей судьбе.
       Беседа с Госленом успокоила принцессу и неловкость перед епископом Роже ушла сама собой. А он, словно понимая чувства принцессы, ни словом, ни действием не напоминал о происшедшем инциденте. Отслужив молебен за благополучное путешествие (службу правил епископ Готье), Роже устроил пиршественное угощение, которое давно не видывали его вассалы. Следует отметить, что епископ редко бывал в родовых владениях. Занятый службой королю, он появлялся раз в год вместе с сюзереном и двором. Их пребывание в Шалони, длилось несколько месяцев, пока за пирами и содержанием королевского окружения, не истощались запасы продуктов, накопленные к моменту приезда сюзерена.
       В ожидании послания от короля, Роже всячески пытался скрасить монотонность будней. Застолья сопровождались выступлениями заезжих труверов и жонглёров. Епископ с благоговением показывал Анне и Готье свою библиотеку. С особой гордостью он с помощью слуг, доставал из огромного шкафа приличных размеров сундучок, в котором лежало несколько книг. Среди них: кодекс монаха Эльго: «Жизнеописание короля Роберта». Слывя одним из самых фанатичных библиофилов не только королевства, но, пожалуй, и всей Священной Римской империи, Готье завистливо поглядывал на книгу, предлагая сделать несколько копий для себя и короля. Роже загадочно улыбался, не отказывая и не разрешая. Присутствовавший Гослен, посмеивался, понимая, что для Роже это простая игра: «у кого лучше и ценнее». Большая любительница книг, Анна понимала епископа, и чтобы как-то его успокоить пообещала подарить несколько книг из своей библиотеки. Слабое утешение, когда держишь перед собой редкую книгу. Расстроенный Готье, после очередного просмотра книг уходил в отведённые ему покои и долго не появлялся.
       Между тем, Мстиславу с Сигурдом и франками, удалось выехать на охоту. По лужам и мокрому снегу – забава была не для девушек, поэтому участие в ней приняли только мужчины. Убив лося, четырех оленей, матерого вепря, полсотни зайцев и всякой мелкой живности, охотники пополнили запасы мяса, обеспечив на несколько дней обильные застолья.
       Долгими вечерами при свечах, Гослен рассказывал Анне и Марии истории из жизни древних королей Меровингах и крещении Хлодвига. Девушки начали в пути изучать франкское наречие. Многое общее с латинским языком упрощало задачу. За время путешествия они научились понимать и даже немного разговаривать на необычном языке. Продолжали занятия и в замке епископа. Особенно не давалось им произношение буквы «R». Епископ Роже был неплохим учителем. Чувствуя повышенное внимание к своей персоне, он даже позволял себе несколько повышать голос, когда нерадивые, по его мнению ученицы, затруднялись в произношении некоторых слов. Забавно было наблюдать за его педагогическими опытами. Гослен и Готье во время уроков сохраняли невозмутимое спокойствие, но, когда те заканчивались, не могли удержаться от некоторых комментариев. Несмотря на кажущееся недовольство ученицами, по лицу Роже было заметно: он доволен их успехами. Уже в Париже в беседе с королём, епископ признает, что таких способных учениц как принцесса Анна и графиня Мария – у него никогда не было.
       За занятиями и беседами прошло десять дней. От Генриха Капета наконец-то прибыл гонец с посланием, в котором тот одобрил действия руководителя посольства и благодарил за верную службу епископов. С гонцом, для Анны и девушек прибыли небольшой изящный крытый возок, напоминавший карету с выдвигающейся лесенкой, несколько паланкинов и почётный эскорт из двадцати рыцарей. С отъездом решили не затягивать.
        Перед отбытием из замка, неожиданно и приятно удивил хозяин. Загадочно улыбаясь, Роже преподнёс принцессе толстый кодекс Эльго со словами:
     – Очень рад, что Господь позволил принять в моей скромной обители мою госпожу и моих и её друзей. Преподношу сочинение о жизни нашего короля, Роберта Благочестивого, второго из династии Капетов, невесте его сына, нашего сюзерена. Сочинение монаха Эльго позволит вашему величеству лучше узнать историю франков. Пусть мой друг Готье не обижается за моё нежелание уступить ему труд скромного монаха. С первых минут пребывания нашей королевы в моих владениях – кодекс предназначался ей.
       Понимая, какую редкость отрывает от сердца Роже, Анна попыталась отказаться от ценного подарка, но епископ, не обращая внимания на её протесты, вручил фолиант в руки Мстислава. При этом он добавил:
     – Думаю, моя королева, разрешит моему другу Готье из Савейры снять копию с этого очень полезного сочинения.
       Принцесса, молча кивнула и растроганно произнесла:
     – Я рада, что в моей жизни встретились такие люди как вы монсеньор и монсеньоры Готье из Савейры и Гослен из Шони. Вы первые представители народа франков, представители короля этой страны. Я много узнала нового, благодаря вам. Вы мои учителя и наставники, вы стали мне близки, как близка моя семья. – От избытка чувств у Анны навернулись слёзы, и она закончила двумя короткими фразами: – Вы лучшие, кого я встретила! Будьте всегда рядом!
       Епископы были тронуты словами принцессы, поэтому готовность служить выразили без лишних слов, молча, наклоном головы и ободряющей улыбкой.
       Мария шепнула ей на ухо:
     – Наконец-то, и этот лис признал свою хозяйку.
       Анна не удивлялась трансформации Роже, но в ответ лишь покачала головой и мысленно констатировала. – Признал, или прикидывается? Он не глуп, да и дипломат неплохой. Хочется верить, что он искренен. По крайней мере, его гостеприимство выше всяких похвал!
       Большой табун лошадей оставили в Шалони: малый – отправился вместе с обозом в Париж. Весна не принесла желаемого тепла и была холодная и сырая. Анна, Мария и девушки кутались в шубы, терпеливо перенося невзгоды остатка затянувшегося путешествия. Дорога была монотонна, но без приключений. Провиденье, преданность и военное мастерство русских и французских рыцарей, помогли принцессе и посольству в середине апреля 1049 года (?), в целости и сохранности прибыть в Париж. Видимо, следует добавить, что будь у невесты короля франков охранный отряд поменьше, опасность была бы значительно больше.
       Завидев издалека внушительный отряд, с которым связываться было рискованно, разбойничьи шайки уступали дорогу. Тоже самое происходило и с множеством феодалов, по землям которых проезжал эскорт. Они даже не пытались получить плату за проезд по своим территориям, понимая, что силой этот вопрос не решишь. Знатный пленник для феодалов и странствующих рыцарей был очень соблазнителен и нормы добрососедства, гостеприимства и добропорядочности – уступали алчности и наживе. Последние чувства часто преобладали над моралью того периода, и даже правители не отваживались перемещаться по землям своих же вассалов, без должного военного эскорта. Позднее, этой теме будет посвящено немало строк.

(из книги «Анна Ярославна – королева франков»)