Закат спасения

                ***

…
       – Ты, правда, хочешь знать, парень, как я здесь оказался? – переспросил старый солдат по имени Дэймон.
       На вид ему было лет 65, на голове его седые волосы и лысина, на лице седая борода. Его тело было истощённым, а зелёные глаза пропитаны болью и грустью.
       Молодой парень лет двадцати кивнул. Остальные пятеро, находившиеся в бараке, на полу которого была постелена циновка, приготовились слушать. Они знали эту историю наизусть, но были не прочь услышать ещё раз.
       – Я прибыл во Вьетнам знойным утром 1965 года, – начал старик, – был июль. Я помню, что тогда, эта бессмысленная политическая борьба, в которую ввязалась наша страна, только начинала набирать обороты. Я оказался в одной из первых волн добровольных самоубийц, которых принудили стать добровольными. Наше правительство вообще забавляет участвовать во всяких бессмысленных заварушках и испытывать на "врагах" новоизобретённое великолепное оружие. И кстати, ребята, строго между нами: мне кажется, что наши военачальники, собственно, как и правители – идиоты. Мы, чёрт возьми, в джунглях! Здесь на каждом дереве сидит вьетнамская обезьяна с автоматом, а под землёй ползают тоннельные крысы с ножами. 
       Все, кроме молодого парня, улыбнулись. Старик в это время сильно закашлял. Через несколько секунд он продолжил:
       – Я воевал 9 месяцев. Наш батальон имел несколько больших операций и сражений. Одно из них было в долине Йа-Дранг. Там меня ранили в плечо. Мы продвигались к северу Вьетнама. Пройдя демилитаризованную границу в ходе операции «Пресс», мы оказались в северном устье реки Бенхай. Там мы обнаружили подземный ход, прикрытый листьями. Я отважился полезть туда. Я прополз по тоннелю метров десять и увидел из ущелья дуло автомата, что сразу же резко упёрлось мне в грудь. Голос приказал мне: "Молчать и быстро ползти". Мне ничего не оставалось. Вот так одна тоннельная крыса и сцапала меня.
       – А что потом? – спросил новичок.
       – Наверно то же что и у всех – обряд посвящения – таскание по земле через всю деревню, прилюдные избиения и мучения… А так, я здесь уже почти пять лет. Но знаешь, что меня интересует больше всего – мы военные или же политические пленные и когда нас убьют?
       Резко раздался крик одного из охранников, крикнул он на вьетнамском языке:
       – Отбой! Я иду.
       – Мне кажется, он сам не понял что сказал, – подшутил старый солдат.
       Остальные весело улыбнулись.
       В барак, который служил камерой для американских солдат, вошли двое. Перед этим они поднялись по трём ступенькам и прошли небольшое крыльцо – мини-веранду. Дряхлый деревянный барак стоял на четырёх опорах, а между полом его и землёй было расстояние в полметра. Двое охранников приказали пленным лечь на спину. Они выражались всегда на своём непонятном вьетнамском языке, но все заключённые знали, о чём идёт речь и что им надо сделать.
       Пленники легли на спину, каждый на своё "место". Они лежали всемером рядом друг с другом. Охранники сжали им ноги небольшими деревянными брусьями с дырками в них и руки специальными железными оковами, которые были плотно вбиты в пол. Все оковы были скреплены цепями между собой – от пленного к пленному. Барак был рассчитан на семерых. Последнее место недавно занял молодой солдат по имени Годфрид…
       – Тебе не повезло, парень, что ты не успел на ужин, – сказал Дэймон.
       – А что было на ужин?
       – Отвратная похлёбка…
       Закончился первый день, а точнее вечер, рядового по имени Годфрид – молодого парня, который несколько часов назад попал в концлагерь пленных американских солдат.


                ***
 
       Настало утро второго дня для Годфрида. Солнце с самого утра стояло в зените, жара была настолько сильной, что пот тёк аж мелкими ручьями со лбов охранников и заключённых. Атмосфера была всё та же – прямоугольный острог из четырёх-пяти метровых бревенчатых кольев; башня, возвышающаяся над входными воротами; три барака, беседка; семеро американских пленных и пятеро вьетнамских охранников...
       В барак вошли те же что и во время отбоя – Коротышка и Плоский. Такие клички охранникам придумал Дэймон. Плоский – потому что его лицо было словно вдавлено внутрь, вдобавок у него было косоглазие. Он был среднего роста и среднего телосложения. Говорить про его цвет кожи не следует, ибо все вьетнамцы темнокожие. Коротышка – хрупкий лысый мужчинка не более полутора метра ростом. Самое примечательное было в нём это его чёрные глаза – они всё время будто были наполнены радостью и улыбались. Охранники избавили от оков руки пленных и вышли.
       – Запомни, парень, сразу же несколько правил, – сказал старый солдат Годфриду. –  Нельзя смотреть охранникам в глаза и вообще на них смотреть. Нельзя разговаривать, находясь в непосредственной близости от них. Нельзя недоедать и не допивать то, что дают. С охранниками нельзя пререкаться и улыбаться им тоже нельзя! И смеяться – тоже не стоит. Следовать этим правилам – единственный способ здесь выжить. Понял?
       – Да, – серьёзно ответил Годфрид.
       Прозвучал крик Коротышки, означающий то, что пленным необходимо выйти на завтрак. Около ступенек барака стоял лысый вьетнамец с полтора метра ростом. В руках он держал автомат Калашникова, который по длине был чуть короче, чем он сам (не зря его Дэймон прозвал Коротышкой).
       – Быстрее! – крикнул он.
       Ни один из американцев не знал вьетнамский и ни один вьетнамец не знал английского. Но охранники показывали пленным всё жестами. Так и сейчас Коротышка размахивал автоматом, держа его в двух руках, и указывал головой в сторону стола, где пленные принимали пищу. Еда была обычная – горсть риса размером с кулак и стакан воды. А питание двухразовое.
       В середине дня случилось кое-что неожиданное для Годфрида. Когда все пленные по обычаю сидели на веранде барака, пролетел американский разведывательный вертолет. И сразу же все охранники закричали, и, подбежав к пленным, начали их избивать. Кто прикладом автомата, кто ногами, кто руками. Били по всем частям тела. Меньше всего везло тому, кого избивал Силач – охранник ростом два метра и широкий как шкаф. Он имел здоровенные руки и крепкие сильные кулаки. А Коротышка никого не тронул, он просто стоял чуть в стороне и держал пленных на прицеле, всё так же по-доброму улыбаясь глазами.
       Сразу как избиения закончились, Годфрид спросил у Дэймона:
       – За что они нас били?
       – У них просто паранойя, они чокнутые на всю голову, – произнёс старик, выплёвывая кровь изо рта. – Видишь ли, охранники верят в то, что мы способны вызывать американские вертолёты и самолёты. И своей силой мысли мы можем ими управлять.
       – Это они тебе сказали?
       – Это ты сам потом поймёшь, – сказал старик и улыбнулся.


                ***

       От третьего дня в пленной жизни Годфрида остался лишь вечер. Он сидел на веранде барака вместе со всеми остальными. К нему вдруг подошёл мужчина по имени Кристофер. На вид ему было лет 40, на голове его неряшливо сидели растрёпанные русые волосы длиной по плечо, на лице борода и щетина, его светлые голубые глаза смотрели на всё как бы с досадой и в то же время с любопытством. Говоря по правде, Кристофер был немного слабоват умом, да и вдобавок жизнь в заключении изматывала его.
       – Знаешь, чем я занимался до войны?
Голос его был спокойным, а глаза сверкали.
       – Чем? – спросил Годфрид.
       – Я владел небольшой кофейней в Нью-Джерси. Ко мне постоянно заходили полицейские и заказывали кофе с пончиками. А я их вежливо обслуживал. Потому что мне нравится то, что они делают – защищают закон и жизнь людей. Мне кажется без полицейских улицы стали бы настоящей тюрьмой… А ещё у меня была большая мечта.
       Кристофер приостановил свою речь, словно ожидая момента, когда Годфрид у него поинтересуется.
       – Какая мечта? – спросил молодой парень.
       – Я копил на неё 5 лет, и мне оставалось ещё полгода. Я хотел купить себе розовый Кадиллак. Как у Элвиса.
       – Зачем он тебе? – улыбнулся Годфрид.
       – Это была моя мечта! Но потом меня призвали на войну… Когда я вернусь домой – накоплю ещё немного и у меня будет Кадиллак. Буду разъезжать на нём с ветерком по пустынным дорогам в тёмных очках. Буду счастливо жить, и разливать кофе.
       Сказав последнее слово, Кристофер встал и медленно зашагал в другой край веранды… Небо заливалось яркими красками заката, издалека ветром словно доносился запах крови и смерти, слышались выстрелы, взрывы. Наступил отбой – очередное время для недолгих разговоров пленных, которые лежали на полу барака со скованными руками и ногами.
       – Слушай, Дэймон, – обратился Годфрид, – а может нам сбежать?
       – Что? Ты в своём уме? – возмутился старик.
       – А в чём дело?
       – Забудь про это, парень. Это невозможно!
       – Почему?
       – Тебя просто убьют... Забудь!
       Годфрид решил больше ничего не спрашивать. Закончился ещё один день… Последующие дни начали засасывать Годфрида в мир однообразия и безвыходности. Он уже познакомился со всеми пленными, со всеми пообщался; он привык к пище, которую давали в лагере, привык к выматывающей жаре. Годфрид привык к здешним законам и приобщился к жизни пленного. Привык и к тому что охранники били заключённых каждый раз, когда над лагерем пролетал американский самолёт… Во время очередного отдыха на веранде, который кстати являлся самым частым занятием в лагере, к Годфриду подошёл Чарли. Этот мужчина лет тридцати пяти выглядел совершенно обычно – короткие волосы, выбритое лицо, среднее телосложение, средний рост.
       – Я тоже хочу сбежать отсюда.
       – Правда? – спросил Годфрид и в этот момент его выражение лица, будто наполнилось радостью.
       – Да, и я даже придумал как. Ну, почти.
       – И как?
       – Наш барак стоит на невысоких балках. Правильно?
       Годфрид кивнул.
       – А расстояние между землёй и полом сантиметров 50… Мы могли бы выбраться, сделав дырку в полу – то есть просто отворить несколько досок. И потом ещё прорыть проход под забором.
       – Хорошо, а как избавиться от оков?
       – Это я ещё не придумал.
       – Он же сказал что это невозможно, – Годфрид кивнул головой в сторону Дэймона.
       – Не слушай ты его, – сказал Чарли, махнув рукой. – Он сам мечтает выбраться отсюда.
       – А мне показалось, что мечтает остаться здесь.
       – Он пробовал бежать два раза, но у него не получилось. Когда его поймали в первый раз, то сильно избивали розгами по всем частям тела. А вторую его попытку наблюдал я. Он пытался бежать средь бела дня через ворота. В наказание его посадили в туалет на два дня. Ты это представляешь? Там и за 10 минут задохнуться можно от вони.
       Чарли резко встал и подошёл к Дэймону. Он шепнул ему на ухо что-то, старик что-то ответил с недовольным видом и мужчина отошёл.
       – Злится! – прошептал Чарли, вернувшись к Годфриду. – Не хочет бежать…
       Когда все уже лежали на полу скованные по рукам и ногам, Годфрид наблюдал в небольшое оконце в бараке, как багряное солнце садится за горизонт, освещая небосвод различными оттенками красного. Казалось, что закат пропитан кровью, а воздух веет смертью, отражающейся в небе…


                ***

       Дни стали идти на убыль. Старый солдат стал меньше общаться с кем-либо. Глаза его были всё более опечаленными и всё более строгими становились взгляды, которыми он контролировал дисциплину среди пленных. Годфрид сдружился со всеми своими товарищами по беде. Они обсуждали всё, что было в их жизни до войны. Охранники, так же как и всегда контролировали пленных и наблюдали за их поведением. Всё шло по своей единой связующей линии. До тех пор пока не случилось кое-что… Этот год – 1970 – выдался неурожайным и поэтому в декабре пленным сократили питание с двухразового до одноразового и выдавали по горсточке риса размером в два раза меньше чем кулак. Однажды, утром января 1971 года в тарелке у каждого пленного лежали несколько червей и жуков.
       – Что это? – спросил Кристофер с досадой в своих детских глазах.
       – Я не буду это жрать! – заявил мужчина по имени Джон.
       На вид ему было лет тридцать, не больше. Глаза его карие, волосы тёмные не длинные. Его тело было самым плотным среди всех пленных. Дэймон вытащил одного длинного червя фиолетового цвета из своей тарелки и сказал:
       – А ты представь, что это картошка-фри. Ну, или спагетти.
       – Меня стошнит от этого спагетти, – с отвращением произнёс Чарли.
       В этот момент, неожиданно Годфрид взял в руку толстого чёрного жука и быстро засунул в свой рот. Поначалу он немного сморщился, но потом сделал весёлое выражение лица, заулыбался глазами и захрустел необычным деликатесом.
       – Ужас! – крикнул Кристофер, прикрыв свой рот рукой.
       Некоторые закрывали глаза, некоторые закрывали нос, но все, так или иначе, съели свой завтрак. Подобная еда стала теперь обычным рационом для пленных одной из вьетнамских колоний… Скудное отвратительное питание, жажда и немощность однажды повалили Дэймона наземь. Когда он прогуливался с Чарли по территории лагеря и о чём-то говорил, у него закружилась голова, подкосились ноги, он упал, потеряв сознание. Завидев эту картину, охранник Силач подошёл к пленному, поднял его за рубашку и начал бить ладонями по щекам. Но отчаянные попытки Силача привести Дэймона в чувство были тщетны. Подбежал Коротышка. В руках он держал кружку, наполненную какой-то мутной водой. Коротышка приоткрыл рот Дэймона и залил в него немного воды. Старик, находившийся без сознания, вдруг резко закашлял и приоткрыл глаза.
       – Пей, – произнёс Коротышка на английском языке.
       Дэймон посмотрел на низенького лысого охранника с вечно улыбающимися глазами и опустошил кружку. Посидев несколько минут в теньке, Дэймон пришёл в себя. Коротышка принёс ему тарелку до краёв наполненную рисом. Старик взял тарелку, и хотел было начать есть, как вдруг посмотрел в сторону веранды барака, где находились его товарищи. Он встал, шагая по направлению к ним.
       – Ты как? – спросил Чарли.
       – Не так уж плохо. Угощайтесь.
       Все взяли по горсточке риса в руку и сразу же съели, но больше досталось Дэймону – ему надо было набраться сил.
       Солнце заката подарило голубому небу множество ярких красок. Во время отбоя никто не произнёс ни слова…
       Следующее утро прошло по обычному сценарию, как, собственно и день. Но во время вечернего отдыха на веранде Дэймон, по обычаю сидя на краю скамейки со стороны двери, неожиданно что-то сказал на ухо Джону. Тот послушал, что сказал ему старик и наклонился к уху Чарли, который в свою очередь так же выслушал и наклонился к уху Кристофера. И так далее. Фраза, сказанная Дэймоном, гласила:
       – Готовим побег. Передай дальше.
       Все пленные стали переглядываться. Годфрид, сидя в противоположном краю от Дэймона чуть наклонился, чтобы посмотреть на старика и поймал его вежливый взгляд. В глазах старого солдата можно было заметить, как душа его загорелась идеей светлой надежды.
       Коротышка и Силач пришли укладывать пленных спать. Высокий и крупнотелый охранник как всегда со злостью смотрел на пленных, а Коротышка аккуратно скреплял оковы на их руках и ногах. Они ушли.
       – У тебя есть план? – спросил шёпотом Годфрид.
       – Да, – раздался голос старика.
       Настала небольшая тишина. Вдруг, лётчик по имени Джефри – короткостриженый двадцатипятилетний мужчина со светлыми волосами, произнёс:
       – Выкладывай!
       – Надо раздобыть гвоздь и небольшой камень.
       – Зачем? – спросил Чарли.
       Дэймон тут же обратился к мужчине африканской внешности лет тридцати пяти на вид:
       – Майкл, если заточить гвоздь, то ты смог бы открыть замок на оковах?
       – Без проблем, – ответил афроамериканец с пышными кучерявыми волосами.
       – Тогда раздобыть гвоздь – твоя задача.
       – Хорошо.
       До войны Майкл был мелким жуликом и карманником. Для него данное поручение не стало бы трудностью… В ночь погружался военный Вьетнам. Невдалеке от лагеря пленных слышалось, как разрываются снаряды и стреляют автоматы. Подходил к завершению очередной день.
       На завтрак было, что и обычно – шевелящиеся живые насекомые. А после обеда Майкл завидел, что Силач, Толстый и Плоский ушли кушать и остался лишь Худой на вышке и Коротышка, сидевший в беседке неподалеку от стола, где пленные принимали пищу. Чернокожий мужчина встал и направился в сторону беседки. Коротышка спокойно смотрел на него, но зарядил автомат. Когда Майкл подошёл к охраннику, он достал из стакана, стоявшего на столе, зубную пасту. Открыл крышку туба и выдавил немного на свой указательный палец левой руки. Он стал растирать пасту по зубам, при этом улыбался и быстро, но плавно кивал головой. Коротышка тоже заулыбался во весь рот и стал кивать головой. В этот момент Майкл опёрся правой рукой на балку беседки и незаметно для охранника начал выкручивать гвоздь из неё. Спустя секунд десять у него это получилось. Он сжал гвоздь в кулаке, показал толстым пальцем Коротышке, что благодарит его и поднёс указательный палец ко рту, прижав им губы, что означало просьбу о том, чтобы охранник не рассказывал ничего другим. Коротышка весело заулыбался и помахал рукой чернокожему пленному.
       – Есть! – прошептал Майкл.
       – Хорошо, – спокойно произнёс Дэймон.
       Солнце постепенно растворялось за горизонтом, разукрашивая небо всеми оттенками красного и жёлтого. Дул лёгкий ветер. Казалось, что ветер принёс с собой запах пороха издалека…
       – Давай, Майкл, – еле слышно сказал старик.
       Все неподвижно лежали скованные на полу. Майкл приподнял свою голову, вытянул руку как можно выше и выплюнул гвоздь, схватив его рукой. В рот гвоздь он спрятал перед самым отбоем, до этого незаметно заточив его камнем до такой степени, что он стал острым как булавка. Майкл взял гвоздь в два пальца правой руки и стал ковыряться в скважине замка оковы, которая находилась на этой же руке. Прошло несколько десятков секунд, как раздался лёгкий щелчок.
       – Получилось!
       Дэймон улыбнулся. Майкл освободил свою вторую руку, а после освободил от оков и всех остальных пленных. Вскоре все семеро сидели на корточках или коленях.
       – Крис, встань к окну и наблюдай, – произнёс Дэймон.
       Кристофер осторожно выглянул в окно, в которое были вставлены три бамбуковые палки и стал смотреть за действиями Плоского у ворот и Силача на вышке.
       – Оттопырим эти две, – Дэймон указал на две доски, на которых по ночам спал он.
       Дэймон убрал в сторону все брусья, одевавшиеся на ноги пленным, снял циновку и стал тянуть доску со стороны стены, Годфрид ему помогал.
       – Аккуратно.
       Доска приподнималась и постепенно, с двух сторон Дэймон и Годфрид оттопыривали доску по направлению к противоположной стенке. Они взглянули друг другу в глаза, встретились взглядом. В этот момент, должно быть, их мысли и чувства были схожи – они оба хотели сбежать. Вторую доску они вынули ещё проще. В результате в полу барака образовалась дыра длиной в два метра и шириной примерно 40 сантиметров. Каждый из пленных с лёгкостью пролез бы в неё.
       – Полезай, Годфрид, – сказал шёпотом Дэймон. – Только аккуратно и тихо! Осмотрись, а потом зови меня.
       Молодой солдат спустился в дыру и оказался на земле, прямо под полом барака. Высота там была не более полуметра, поэтому Годфрид передвигался ползком. Он пробрался к лицевой стороне барака и посмотрел на Силача, который сидя на вышке, курил и клевал носом. Тихая тёмная ночь убаюкивала его. И, кстати сказать – охранники не сильно волновались о пленных ночью, считая, что избавиться от оков невозможно. У ворот стоял Плоский, держа в руках автомат. Это была обычная схема – два охранника дежурят ночью, с утра только трое. А ночные дежурные отсыпаются утром.
       Сверчали сверчки, и заполняли своей мелодией ночную тишь.
       – Я скоро, – произнёс Годфрид, приподняв голову, когда проползал под дырой в полу.
       Он распрямился во весь рост с другой стороны барака. Выглянув из-за угла, солдат увидел, что башня и ворота находятся почти на одной диагональной линии если смотреть от туалета. Расстояние от барака до туалета было не более чем 5 метров. От задней части барака до забора было метров 7, а вот от туалета до забора – метра 3. Годфрид вернулся.
       – Можно скрыться за туалетом и сделать подкоп под забором.
       – Я так и хотел, – сказал Дэймон улыбнувшись. – Мы подготовим всё за две ночи, а на третью сбежим. Согласны?
       Шестеро пленных одним разом тихо произнесли: "Да". Но они сказали это так уверенно, и в глазах их горел огонь и свет.
       – Идём втроём. Чарли, ты с нами. Крис, наблюдай за охраной. Если что, то ты, Майкл прибегаешь к нам и трубишь тревогу.
       – Есть, босс, – с улыбкой произнёс чернокожий американец.
       Годфрид, Дэймон и Чарли оказались с задней части барака. Годфрид выглянул из-за угла и убедился в том, что двое сонных охранников не смотрят в сторону барака.
       – Я пошёл.
       Годфрид перебежал за туалет.
       – Давайте, – шепнул он товарищам.
       Дэймон и Чарли быстрым, но тихим бегом вскоре тоже оказались за туалетом. Они выбрали точку у забора, которая была незаметна взору охранников с башни и от ворот. Каждый взял в руку по большому камню, которых лежало достаточно на грязной и пыльной земле, и принялись копать. За 15 минут они капнули вглубь на 50 сантиметров и немного за территорию забора.
       – Пора!
       Втроём они закидали землю обратно, чуть-чуть примяв её, и вернулись в барак.
       – Только бы не пошёл дождь, – сказал Чарли.
       – Это может быть, ведь сезон дождей.
       Дэймон и Годфрид аккуратно уложили обратно доски и циновку. Майкл застёгивал всем оковы.
       – Спасибо, товарищ охранник, – сказал шутливо Дэймон.
       Все улыбнулись. Через некоторое время все лежали на своих местах, как и должны. Сейчас наверно каждый из них думал об одном и том же…
       – Скажи, Дэймон, – вдруг произнёс Годфрид, – что значит жизнь?
       – Это хороший вопрос, - задумчиво выговорил старик. – Я знаю лишь то, что нам всем суждено умереть. Жизнь не стоит ничего, но и цены ей тоже нет. Взгляни хоть на нас – на наших руках кандалы, а мы жаждем свободы. Мы всегда вечно куда-то спешим, торопимся, стремимся навстречу к своей цели. Человек, как муравей – строит свой дом, строит. А для чего?..
       – Это его мечта, – сказал с долей радости в голосе Кристофер.
       – Не совсем так, друг мой. Даже муравей знает, что это его инстинктивная обязанность, но хочет видеть в ней мечту. Так же и мы – постоянно что-то делаем и верим в то, что это не просто так. Может оно отчасти и верно, но… Смерть так и ждёт, чтобы скорей нас обнять.
       – А ты боишься смерти? – спросил Годфрид.
       – Нет! Несколько раз я её почти повстречал. И я знаю, когда я буду умирать, сделаю огромный глоток свежего воздуха и улыбнусь глядя на небеса.

                ***

       – Только ведите себя как обычно, как будто ничего не происходит, – Дэймон сделал с утра наставление своим товарищам.
       Всё в этот день было шаблонно. Абсолютно всё… Когда наступил вечер всё сменилось – рутинное пребывание в плену превратилось в теплящую душу светлую надежду. Через 20 минут после того, как из барака вышли Тонкий и Толстый, заковав пленных, семеро солдат Американской Армии уже сидели на полу без оков. Две доски были сняты с пола.
       – Крис и Майкл, давайте со мной, – прошептал старик. – Годфрид, будь на страже.
       Вскоре трое оказались за бараком. Мужчина с русыми волосами по плечо высунул из-за угла голову и взглянул на охранников, начинающих бороться с сонной усталостью.
       – Чисто, – произнёс Кристофер.
       Спустя мгновение Дэймон уже оказался за туалетом. Потом перебежали Майкл и Кристофер. Втроём они стали рыть землю камнями в том же месте, где и вчера. Минут за 20 они сделали под забором подкоп, который выводил на другую сторону.
       – Ну, кто полезет? – спросил старик.
       – Ты! – в один голос ответили Кристофер и Майкл.
       Дэймон просунул свою голову в дыру под забором, потом тело и ноги, оказавшись на другой стороне.
       – Как там? – прошептал Майкл, просунув голову в подкоп.
       – Кажется, здесь даже воздух другой. Он пахнет свободой.
       Дэймон оглядывал деревья, их кроны, ночное небо. Глаза его блестели, а губы расползались в улыбке. Он глубоко вдохнул и вылез обратно.
       – Пойдём.
       Через минуту они втроём снова оказались в бараке.
       – Ну чего? – спросил Годфрид.
       – Всё сделано.
       – Значит завтра? – с небольшой нервностью в голосе произнёс Джон.
       – Да.
       Прошла буквально минута и все семеро лежали на полу в столь привычных для себя местах, позах и в кандалах.
       – Дэймон, что ты думаешь о войне? – спросил Годфрид.
       – Об этой?
       – Да о любой.
       – Я воевал в Нормандии во время Второй Мировой. Тогда из нашего батальона, численностью в 427 человек уцелел только я и старший сержант Коул. Мы одержали победу! А какой ценой?.. Видя как молодые ребята, ещё совсем дети, гибнут один за другим, я понял, что война уносит миллионы жизней в небытие подобно тому, как ветер уносит листья. Война – безумно страшная вещь. Но в нашей стране без неё никогда не умели обходиться, особенно если она чужая. Нашим политикам всегда надоумит вмешаться даже в самую маленькую заварушку, вроде вторжения на Кубу в 1961 году или как совершенно идиотское вмешательство в политику Никарагуа в 1937. А Вьетнам – это сущий ужас. Эта голодуха, жажда, избиения и пытки, хорошо, что хоть пытки были только, когда нас поймали. Если бы нас пытали каждый день, то смерть кажется не таким уж плохим решением…


                ***

       Наступило утро 1 февраля 1971 года. Этот день должен был стать знаменательным для каждого пленного.
       – Не подавайте никакого виду! – строго всем сказал Дэймон с утра. – У нас всё получится.
       Одновременно с этими словами в глазах старика можно было увидеть улыбку, которая означала только одно – надежда. День шёл по-обычному, вот только казалось, что минуты тянутся дольше, чем всегда. Как будто время вот-вот остановится. Но всё же наступил вечер. Закат был ярко-жёлтым, словно веял какой-то радостью. Ветер легко задувал, плавно расшатывая ветви деревьев. Колыхались листья. На веранде барака сидели семеро американских пленных, они вдумчиво, почти не отрывая глаз, провожали закат… Буквально минут через 30, когда пленные уже сидели в бараке и ждали прихода охранников, на всём небесном своде повисли чёрные-чёрные тучи, сильный ветер стал расшатывать что есть сил зелёные деревья, будто пытался их повалить. Вскоре прогремела гроза… В этот день на отбой пришли Коротышка и Силач. Когда Коротышка скреплял оковы на ногах Дэймона, он посмотрел ему в глаза. Они встретились взглядом. В эту самую секунду старику показалось что низкорослый охранник словно улыбается своими глазами, и не так как обычно, а очень сильно и ярко… Через 15 минут Дэймон наконец произнёс это заветное слово:
       – Пора!
       Майкл освободил сначала свою правую руку, потом левую, ноги, а затем и всех остальных пленных. Дэймон с Годфридом отдёрнули две доски с пола. Через минуту все семеро оказались с задней стороны барака. В этот момент уже шёл дождь, но сейчас начинал усиливаться. С периодичностью в полминуты сверкала молния. Дэймон выглянул из-за угла и посмотрел на охрану.
       – Выглядываете и бежите! Только не в молнию! Понятно? – спросил старик.
       – Да, – чуть ли не в один голос произнесли все.
       Дэймон перебежал за туалет. Поочередно и очень осторожно шестеро американцев оказались рядом со стариком. Дождь насквозь промочил землю и американских солдат. Но пленные были настолько верны своей надежде, что стали ковырять грязную сырую землю руками. Сначала Дэймон, Годфрид, Кристофер и Майкл, а потом Джон, Чарли и Джефри. Они менялись каждые несколько минут, потому что намокшие руки замерзали от ветра. Да и от копания в земле тоже. Через минут 8-9 всё было готово.
       – На свободу! – произнёс Дэймон. – Годфрид, ты первый.
       Молодой парень почти в секунду оказался с другой стороны забора.
       – Давайте, ребята. Вперёд! – с улыбкой на лице сказал старик.
       Он чуть похлопывал каждого товарища по плечу перед тем, как тот лез в подкоп. Сам он выбрался последним.
       – Куда нам? – спросил Джефри.
       – За мной!
       Дэймон сбежал в небольшой овраг, что находился прямо перед пленными и устремился вперёд к возвышению, до которого было метров 70. Остальные следовали за ним. Кристофер, когда сбегал, поскользнулся и прокатился на спине с горки, ведущей в овраг. А подъём был круче, чем спуск – у него был очень острый угол – но по нему росли деревья, за которые можно было ухватиться, дабы нормально преодолеть подъём. Дэймон ухватился за первое дерево.
       – Давай, – сказал он Годфриду, протянув руку.
       Тот ухватился за неё. Годфрид обошёл дерево и, прыгнув, ухватился за вышестоящее. Так они и забирались – по цепочке. Первым на вершине оказался Джон. Посередине крутого пятнадцатиметрового подъёма стоял Годфрид. К стоящему наверху Джону присоединились Кристофер и Майкл. И вдруг прозвучал выстрел с другой стороны оврага. Потом ещё выстрел и ещё. Пули с визгом пролетали рядом с беглецами и иногда приземлялись им в ноги. Но всё же один патрон достиг своей цели – он угодил прямо в сердце Джону, который не успел нигде укрыться.
       – Нет! – прокричал слёзно Кристофер.
       Он подбежал к раненому тридцатилетнему мужчине с чёрными волосами и прощупал его пульс. Кристофер смотрел в затухшие карие глаза Джона – солдата Американской Армии, который 10 месяцев провёл в лагере пленных. Кристофер закрыл его глаза своей рукой.
       – Покойся с миром, товарищ…
       – Дай руку! – крикнул Дэймон Годфриду.
       Молодой парень протянул руку вниз и помог старику забраться на одно дерево выше. Они стали быстро забираться наверх. То же делали и Джефри с Чарли. Неожиданно Годфрид поскользнулся и начал скатываться вниз, но Дэймон подхватил его и вытащил на самый верх. Теперь все оказались на вершине. В то время пока пленные карабкались, охранники спешили к ним через овраг. А дождь лил всё сильней, громыхал грозный гром, по всему небу раздавались вспышки молний. Ко всему этому было ещё и до ужаса темно. Пленные поспешили за холм, который находился в нескольких метрах от основания вершины над оврагом. Кристофер волок за собой Джона. Увидев то, что беглецы скрываются за холмом Силач и Толстый открыли огонь. И опять пули нашли свои цели – одна угодила Дэймону в плечо, а вторая Джефри в ногу. Но никто не упал и не остановился, все они оказались в укрытии.
       – Стойте! – сказал Дэймон.
       Все остановились.
       – Как ты? – спросил Годфрид.
       – Это моя Вьетнамская судьба – вторая пуля и тоже в плечо. Как нога, Джефри?
       – Нормально.
       – Они убили Джона! – слёзно произнёс Кристофер.
       – Я знаю. Но послушайте меня очень внимательно – у нас ровно 30 секунд до того, пока первая обезьяна не заберётся сюда. Значит так, Крис, ты выглядываешь из-за холма и подаёшь нам сигнал, когда кто-нибудь из них залезет, и покажи нам сколько их. Понял?
       – Да.
       – Годфрид, Майкл и я будем сидеть за вершиной холма, и ждать сигнала. У нас осталось 10 секунд. Пошли.
       Дэймон, Годфрид и Майкл легли на вершине холма, не высовывая головы, и смотрели на Кристофера. Они ждали сигнала. Кристофер, нервничая, наблюдал за подъёмом из оврага. И вот показалась голова Силача. Кристофер тут же поднял руку вверх, показав один указательный палец. Дэймон высунул голову из-за пригорка и увидел, как Силач, встав на корточки, тянет руку Худому.
       – Давайте сделаем это за Америку! – с улыбкой произнёс старик.
       – За Америку! – ответили двое его товарищей.
       Старый солдат спрыгнул вниз и тотчас же ухватил Силача за талию, начиная оттаскивать его назад. В этот момент появились Годфрид и Майкл, и с тройным усилием Силач оказался на земле. Дэймон подобрал его упавшее оружие и стукнул ему по лицу три раза прикладом. Сильный высокий мужчина лежал теперь без сознания. В эту секунду Дэймон резко развернулся и направил дуло автомата в сторону подъёма. Показалась голова Худого. Не растерявшись, Дэймон спустил курок, и пуля попала охраннику прямо в лоб. Труп худого мужчины с продырявленной головой покатился прямо вниз. Дэймон подошёл к краю оврага и увидел, как стоя внизу, Толстый направил на него свой автомат. Охранник выстрелил. Пуля пролетела мимо старика, но угодила точно в живот Майклу, стоявшему чуть сбоку. Чернокожий мужчина свалился наземь. Через долю секунды Дэймон прицелился и спустил курок. Вылетевшая из дула пуля со свистом вонзилась в грудь Толстому. А Майкл уже не дышал и не шевелился. Он просто смотрел на небо неподвижным взглядом.
       – У нас ещё мёртвый, – произнёс Годфрид.
       – Давай оттащим его и Силача за холм.
       – Господи! – эмоционально вскрикнул Кристофер, когда увидел Майкла; он начал трясти его. – Майкл! Майкл!
       – Его уже не вернёшь, – со вздохом произнёс Дэймон и своей ладонью опустил веки афроамериканцу.
       За холмом сейчас их было восьмеро – семь американских беглецов, двое из которых раненые и двое мёртвые, и вьетнамский охранник, лежавший без сознания.
       – Надо вернуться и убить оставшихся! – заявил вдруг Дэймон.
       – Ты серьёзно? – спросил Годфрид.
       – Да.
       – Это самоубийство! – крикнул Кристофер.
       – Тут дело в другом. Если мы их оставим, они буду нас искать, и обязательно найдут. А сейчас их там всего двое.
       – Это явно сумасшествие. Я не собираюсь в этом участвовать! – уверенно сказал Чарли.
       – И я тоже, – поддержал Джефри.
       – Если хотите то можете уходить, – произнёс старик. – Кто пойдёт со мной?
       Годфрид и Кристофер ответили в один голос:
       – Я!
       – Счастливо, друзья! – сказал Чарли.
       Он вместе с Джефри пожал всем остальным руки, они взяли с собой автомат и ушли.
       – До встречи дома, друзья! – крикнул им вслед Кристофер с блеском слёз на глазах.
       Дэймон, Годфрид и Кристофер спустились в овраг, подобрав там два автомата, лежавших возле тел Худого и Толстого и направились в сторону лагеря. Вскоре, трое беглецов оказались у того же подкопа под забором из которого недавно выбрались на свободу.
       – Я пойду первым, – предложил Годфрид.
       Молодой парень просунул голову внутрь и взглянул сначала на вышку башни, потом на проходные ворота и на беседку. Он оказался с другой стороны.
       – Давайте, – шепнул он своим товарищам на другую сторону.
       Следующим в подкоп пролез Кристофер. Вдвоём они укрылись за туалетом. Когда внутри лагеря оказался Дэймон, – встал на ноги и выпрямился, – прозвучал выстрел. И в эту же секунду старик рухнул на землю словно камень. Пуля угодила ему в ключицу. Но, не потеряв сознания и духу, он начал ползти к товарищам.
       – Давай, друг, – проговорил Годфрид и, немного выйдя из укрытия, протянул руку ползущему Дэймону.
       Очередная пуля просвистела рядом с плечом молодого парня.
       – Прикрой меня, Крис.
       Тут же мужчина с растрёпанными русыми волосами и детскими глазами цвета неба стал стрелять в сторону беседки. Потому что именно оттуда раздавались выстрелы. Годфрид наскоро подбежал к раненому, схватил его за тело и оттащил в укрытие.
       – Вот чёрт! – резко произнёс Годфрид.
       – Ничего.
       – Это ты называешь "ничего"?
       Кровь из тела Дэймона не то чтобы лилась ручьём, но текла очень обильно. Годфрид прислонил две свои руки к месту ранения старика.
       – Оставь это! Лучше застрели мерзавца.
       – Хорошо.
       Годфрид резко схватил автомат, зарядил его и стал палить, как обезумевший в сторону беседки. Когда закончились его патроны, он взял автомат из рук Кристофера и стал ждать. Прицелившись, он выжидал, когда из-за ограды беседки покажется голова охранника. И он дождался. В тот же самый момент, когда высунулась макушка вьетнамца, он выстрелил. Прямо в лицо. Тело Плоского рухнуло на деревянный пол.
       – Молодец! – произнёс Дэймон. – Подними меня.
       Годфрид и Кристофер схватили старого солдата под плечо и зашагали в сторону беседки.
       – Выходи! – прокричал старик; а изо рта его легонько потекла кровь.
       – Кому ты кричишь?
       – Коротышке. Выходи с поднятыми руками, малыш! – крикнул Дэймон ещё раз.
       И Коротышка вышел. В поднятых руках он держал автомат, но сразу же бросил его в ноги трём американцам. В глазах у низкорослого вьетнамца был страх, он чуть ли не трясся. Дэймон избавился от объятий товарищей и сам, хромая, подошёл к охраннику.
       – Ты хороший малый, – он легонько пошлёпал его по щекам, а потом погладил по его лысой голове. – Годфрид, привяжи его к столбу беседки, пододвинь стол и скамейку, и посади его на скамейку.
       – Хорошо.
       – А ещё насыпь побольше риса в тарелку, а другую тарелку заполни целиком водой. Он этого заслуживает.
       – Я согласен.
       – Спасибо, друг, – произнёс Дэймон, улыбаясь, когда смотрел в глаза Коротышке.
       И в глазах самого вьетнамца в это мгновение можно было увидеть улыбку. Снова. Как и всегда.
       – Крис, – обратился старик, – а ты сходи в барак охранников, принеси оттуда как можно больше риса и воды, а так же патроны для автоматов. И вещмешок.
       – Сделаю.
       А сам Дэймон, облокотившись руками оземь, уселся и стал вглядываться в небо. Он улыбнулся. Разрисованное пёстрыми звёздами, ночное небо казалось необъятным и в то же время таким близким. Дэймону представилось, что он вот-вот может его коснуться и сесть на одной из этих пугающих взгляд туч, снующих по чёрной-чёрной глади освещаемой серебристыми огоньками… Одновременно к нему подошли двое товарищей.
       – Всё готово, – сказал Годфрид.
       – Это хорошо, – Дэймон всё так же улыбался, вглядываясь в небо; а глаза его становились более узкими.
       – Ты чего, друг? – спросил молодой парень, наклонившись к старику.
       – Знаешь, – произнёс Дэймон, всё с большим трудом выговаривая слова, – Коротышка ни разу никому из нас не сделал ничего плохого. А знаешь почему? Я думаю, он не хотел даже попадать на эту войну. Скорей всего его просто принудили. А знаешь, почему он был так человечен с нами? Потому что он знает что человеку, прежде всего, должно иметь совесть. Поэтому…
       Дэймон резко и сильно закашлял.
       – Поэтому, – продолжил он, – это является всем нашим смыслом. В этом и есть наше спасение. Понимаете, друзья?
       – Да, – в один голос ответили Годфрид и Кристофер.
       Они с печалью и грустью смотрели на старика, зная, что ему сейчас придётся умереть.
       – Вся правда в честности и чести. Моя жизнь хоть и была не без грешка, но разве кто-то из нас бывает абсолютно идеальным? Нет, конечно же. Я думал что, будучи собирателем всем духовных и общечеловеческих грехов, в конце своей жизни сорвусь с обрыва мира. То есть, как был никем, так никем и останусь. Но вся соль не в этом. Ведь дело не в том даже что конкретно тебе пришлось пережить, а в том, куда ты в конечном итоге пришёл…
       Дэймону стало совсем тяжко говорить, глаза его уже закрывались, но всё равно он сказал:
       – Спасибо, что вы повстречались мне. Спасибо звёздам и небу. И жизни, в которой у меня хоть что-то, да было… И я не пришёл к обрыву, а нашёл спасение. Ведь даже всё золото мира не стоит одной самой настоящей, самой искренней человеческой совести…
       – Дэймон! – вскрикнул Годфрид и склонил свою голову над его грудью.
       Глаза старика спокойно смотрели в небо и блистали радостной улыбкой.
       – Покойся с миром, друг, – сказал Кристофер.
       Тяжело вздохнув, Годфрид взглянул в глаза Дэймона и прикрыл их своей рукой. Они решили никуда его не относить, а оставить лежать именно на этом самом месте. Двое пленных взяли с собой два автомата, патроны, запас еды и воды и покинули территорию лагеря. Необъятное ночное небо освещалось звёздами, указывавшими двум беглецам путь.


                ***

       Годфрид и Кристофер обошли овраг, направляясь к тому месту за холмом, где покоились их погибшие товарищи. Годфрид нёс за спиной вещмешок с продовольствием и боеприпасами, идя немного впереди, а Кристофер шёл с двумя автоматами. Когда они подошли к холму, из-за верхушки её нежданно выпрыгнул Силач, схватил Годфрида за шею и, удушая, стал избивать его по лицу своими огромными кулаками. С ошарашенными глазами на это смотрел Кристофер, но ничего не предпринимал. Годфрид совсем задыхаясь еле смог выговорить:
       – Стреляй.
       Кристофер зарядил автомат и нацелился на Силача. Мужчина спустил курок один раз, второй, третий. Все три пули пронзили спину здорового вьетнамца. Рука его разжалась и отпустила горло молодого парня, а тело рухнуло на землю.
       – Чего ты ждал? – спросил Годфрид у Кристофера, когда тот к нему подошёл.
       – Прости. Я растерялся.
       – Будь внимательней. Нам нельзя ошибаться теперь.
       Они зашли за холм, отдали все почести Джону и Майклу, помолились за них и за Дэймона тоже…
       – Подожди!
       Годфрид рванул к телу Силача и начал рыскать по внутренним карманам его куртки и по карманам штанов.
       – Да! – с улыбкой крикнул он.
       В руках парень держал карту. Эта была огромная карта всего Вьетнама (размером метр на метр), с указанием наиболее важных военных точек.
       – Смотри, Крис! – Годфрид ткнул пальцем на большой красный круг. – Мы сейчас здесь, в Винаки, провинция Куангбинь. Ну и занесло же нас.
       – Куда нам идти? – спросил мужчина растерянно.
       – На юг, пройти демилитаризованную границу и дойти до Американской командующей базы в Кхешане.
       – И долго это?
       – Чуть более ста километров. Дней 5-6, останавливаясь на ночлег. Только знаешь, что самое интересное?
       – Что?
       – Мы будем идти недалеко от Лаосской границы и самое главное для нас – не попасть к лаосцам. И к Северным вьетнамцам тоже.
       Они смотрели друг на друга, в глазах с небольшим страхом и с небольшой надеждой, которая уж не казалось такой далёкой.
       – Трое наших товарищей погибли для того, чтобы мы с тобой выжили, – сказал Годфрид. – Это прискорбно, но это правда. Мне кажется, они сейчас сидят на небесах и надеются на то, чтобы нам удалось добраться до Кхешаня целыми и невредимыми. Так что давай сделаем это, Крис?
       – Давай, Годфрид, – произнёс русоволосый мужчина, улыбаясь по-детски голубыми глазами.
       – Тогда в путь.
       Двое беглецов в изодранной грязной одежде, с немытыми несколько месяцев телами и волосами, с кровью на руках, собрали всё снаряжение, определили в какой стороне юг и отправились в дорогу… Пробираясь через заросли бамбука, через тропические леса, лианы, холмы, склоны, пригорки; кусаемые мошками и мошкарой, двое американцев продвигались к своей цели.
       – Годфрид, давай переночуем? – проговорил жалобно Кристофер.
       – Хорошо. Но тогда встаём рано и идём весь день.
       Дождь уже давно прекратил лить. И это было на руку. Беглецы нашли густейшие заросли лиан и укрылись под сгустками папоротника. Спустя недолгое время они уснули… Годфрида разбудило пение темелии, которая уселась на папоротник рядом с ним. Он взглянул на голубое небо и солнце, пытавшееся просочиться сквозь вершины густых деревьев, и понял, что рассвет был уже несколько часов назад.
       – Вставай, Кристофер. Пора.
       – Я хочу есть!
       Годфрид вынул из колбы горсть риса хранимого в ней и дал товарищу. Тот мимолётно съел. Потом Кристофер открыл пятилитровую канистру до краёв заполненную питьевой водой и сделал глоток.
       – А ты? – спросил мужчина.
       – Только если воды. Я не голоден.
       Годфрид сделал большой глоток. Они сложили канистру и три колбы с рисом в вещмешок и отправились в путь. Жара была на пределе, солнце даже сквозь тропические заросли жарило голову, но двое беглецов продолжали идти несмотря на усталость и голод. Они останавливались несколько раз передохнуть и слегка подкрепиться.
       – Надолго хватит нашего запаса? – спросил Кристофер.
       – Дня на четыре. А может и на три.
       – А идти нам 6?
       – Где-то так.
       – Так нам же не хватит! – с ошалевшими глазами произнёс мужчина.
       – Мы найдём еду, не волнуйся.
       До самой ночи они без устали пробирались через дебри тропических лесов и остановились на ночлег в мангровых зарослях, но подальше от болота. Сейчас они находились недалеко от деревни Еобу. А точнее сказать – между этой деревней и границей с Лаосом, до которой было всего несколько километров. Но сами они об этом не знали…
       Настало 3 февраля 1971 года. В очередной знойный день, с избитыми и изодранными в кровь ногами, с пустотой в животе, полные усталости Годфрид и Кристофер продвигались по лесам Северного Вьетнама к городу Кхешань.
       – Стой! – резко остановившись, прошептал Годфрид.
       Он увидел на табличке надпись, которая расшифровывалась как: «Лаос – Вьетнам». Это означало границу между двумя странами.
       – Это граница!
       Парень развернул карту и указал пальцем.
       – Мы здесь! Сейчас нам надо на восток 7 километров – выйдем к деревне Банрум или Лангхо или Муле и будем идти по этой дороге – по тропе Хошимина (Тай). Видишь, которая широко прорисована?
       – Вижу, – произнёс сонно Кристофер.
       – Нам надо будет держаться в лесу, но идти так, как идёт дорога. И держаться в стороне от деревень. Так мы, конечно, немного продлим наш путь, но будем чётко знать куда идём. Ты меня понимаешь?
       – Я хочу розовый Кадиллак. Как у Элвиса.
       – Потерпи ещё несколько дней, Крис. И всё у тебя будет, – с улыбкой произнёс молодой парень и потрепал волосы мужчине.
       Он улыбнулся в ответ Годфриду. Через часа два они оказались близ деревеньки Муле, как и говорил Годфрид, и увидели ту самую большую дорогу – тропу Хошимина. Прячась в лесистых зарослях, двое американцев двигались по направлению к демилитаризованной границе. Они уже миновали несколько поселений и пробирались через сплошной тропический лес, среди которого не было ни души. И вдруг, послышался вертолёт.
       – Вертолёт! – закричал пронзительно Кристофер.
       Мужчина выбросил автомат из рук и побежал к дороге, размахивая руками и крича: "Мы здесь". Годфрид, поначалу растерявшись, только спустя десяток секунд прокричал:
       – Стой, Крис!
       Парень бросил свой автомат и вещмешок и побежал за Кристофером, который уже стоял на дороге, размахивал вовсю руками и кричал так, что, возможно, его можно было услышать в самом Кхешане. Годфрид прыгнул на мужчину и повалил его наземь.
       – Ты хочешь провести остаток жизни в лагере? Или хочешь попасть домой?
       – Извини.
       Двое американцев всмотрелись друг другу в глаза, и каждый из них для себя сейчас увидел и понял всё. Кристофер понял, что зря так необдуманно поступил и что он виноват. А Годфрид – что не стоит держать обиду на Кристофера, ведь он сделал это не со зла.
       – Уходим скорей.
       Годфрид поднял мужчину за плечо, и они стремительным полушагом-полубегом вернулись в лес.
       – А теперь отсидимся.
       Они остановились около толстого дерева, свернувшись комком легли, прижавшись друг к другу, и укрыли себя папоротником как можно сильнее. И они сделали всё вовремя. Потому что буквально секунд через 30 откуда-то из глубины леса послышались крики.
       – Это лаосцы? – удивлённо прошептал Годфрид.
       Действительно, это были лаосцы, так как в двух километрах от того места где они находились, располагалась лаосская деревенька Кубай. Но Годфрид и Кристофер были на территории Вьетнама. Лаосцы, как безумные, крича на непонятном языке, состоявшем как максимум из двух-трёх гласных и пяти согласных звуков, пробежали мимо американцев.
       – Пока они на дороге, давай делать ноги отсюда.
       Годфрид и Кристофер забрали свои вещи и поспешно зашагали на юг. Через полтора часа они оказались между деревенькой Хуонгвьет и Шадунг, где, собственно, спрятавшись в деревьях, остановились на ночлег…
       На следующий день, пройдя километров 7 и оказавшись почти около деревни Шанван, двое американцев услышали яростный крик за своей спиной. В нескольких метрах позади себя. Потом голос сказал несколько непонятных слов на вьетнамском языке. Через несколько секунд, как можно предположить, голос сказал то же самое, после чего прозвучал выстрел и Кристофер упал на колено. Пуля попала ему прямо в левую ногу. Годфрид посмотрел на товарища, поднял две руки вверх, в одной из которой держал автомат, немного повернув голову, сосчитал всего лишь двух вьетнамцев и, резко развернувшись, открыл огонь. Он высадил всю обойму, стреляя по ним вразброс. Он кричал, а в глазах его горела ярость. Двое темнокожих мужчин с оружием в руках полегли на землю.
       – Ты как, Крис?
       – Больно!
       – Сейчас, чуть-чуть потерпи.
       Годфрид перевязал его рану лоскутком своей рубашки, он встал и подобрал боеприпасы вьетнамцев, сложив их в свой вещмешок. Продолжая свой путь, Годфрид держал Кристофера под плечо. На закате они остановились у озерца, укрывшись меж деревьев и под папоротником, находясь близ деревни Раланг. Они не знали, что километров 20 назад они уже прошли демилитаризованную границу. Но те двое, ранившие Кристофера – партизаны из Северного Вьетнама…
       – Кристофер, поешь, – разбудил его за плечо Годфрид ранним утром.
       – Сколько у нас ещё еды?
       – Хватит на этот день. А потом что-нибудь придумаем.
       Рана Кристофера не кровоточила, но загноилась, потому что пуля застряла у него в кости. Обходя стороной мелкие деревушки, пробираясь сквозь заросли многообразных кустарников и растений тропического леса, Годфрид и Кристофер тащились в сторону Кхешаня. Мужчина ковылял, а парень его поддерживал. Когда они шли – повсюду гремели взрывы, слышались выстрелы, летали самолёты, вертолёты, но они продвигались вперёд несмотря ни на что. Они частенько останавливались и всё чаще перекусывали. Солнце двигалось в сторону горизонта, и до захода оставалось не более полутора часов.
       – Может, остановимся на ночлег?
       – Рано ещё, Крис. У меня чувство, что мы совсем близко.
       Через несколько минут Годфрид остановился, развернул карту и ткнув пальцем в нарисованное на ней озеро сказал:
       – Смотри!
       Кристофер глядел то на озеро на карте, то на озеро что предстало в этот момент перед его глазами.
       – Это оно! – заулыбался мужчина.
       – А теперь смотри, сколько от него от Кхешаня!
       – Один километр!
       Они засмеялись и обнимались. Годфрид запрыгал от радости, а Кристофер стал танцевать на одной ноге. Они ещё раз обнялись. Они улыбались… Выйдя на просёлочную дорожку, что шла от озера до города, двое солдат зашагали по ней. И минут через 10 они увидели надпись на табличке: «Khe Sanh».
       – Дошли! – крикнул Годфрид.
       – Ура!
       Годфрид побежал к палаткам, зданиям и солдатам, Кристофер устремился за ним, несмотря на свою ногу. Годфрид рассказал первым попавшимся солдатам про себя и Кристофера: кто они такие, где были и откуда идут. Двое солдат отвели двух беглецов к командиру полка. Бывших пленных вьетнамского концлагеря положили в американский военный госпиталь, накормили и напоили. Кристоферу достали пулю из ноги и обработали рану. Лёжа на соседних койках, Годфрид сказал своему товарищу:
       – Вот он, наш с тобой – закат спасения!
       А солнце заката освещало небо фиалковым, кобальтовым, фиолетовым, пурпурным, малиновым, розовым, померанцевым и цветом индиго. Небо было по-настоящему красиво. Оно дышало свободой!
…
       Через несколько дней Годфрид и Кристофер были депортированы в Соединённые Штаты Америки. Они стали на пару владеть кофейней в Нью-Джерси.
       Кристофер купил себе розовый Кадиллак. Как у Элвиса…
       Силач и Плоский на самом деле были лаосцами, а все остальные охранники – вьетнамцами…
       Когда Коротышку нашли привязанного к беседке 4 февраля 1971 года, его сразу же отправили домой – в деревню Сапа, находящуюся на самом севере Вьетнама и не тронутую войной…
       Тела Джона, Майкла и Дэймона не были найдены. Джефри и Чарли считаются пропавшими без вести…
       Иногда Годфрид вспоминает все те ужасы, которые ему пришлось пережить во Вьетнаме и в концлагере для американских солдат. И ему хочется их позабыть. Но никогда его не покинет и навсегда останется в его памяти – Дэймон и всё то, что он ему рассказал...