60 лет назад было сфабриковано Дело врачей

Терапевты и кардиологи, главным образом профессора, стали исчезать с ноября 1952 года.

А 13 января следующего, 1953 года газета “Правда” возвестила всему миру: в СССР началась официальная антисемитская кампания. Нечто подобное гитлеровской “Хрустальной ночи”, только без битья витрин, потому что они государственные.
 
В этой газете под рубрикой “Хроника ТАСС” появилось сообщение: группа “врачей-вредителей” занималась “истреблением руководящих кадров СССР” по директивам сионистской организации “Джойнт” и американской и английской разведок. Кто именно? Академик Виноградов В. Н., профессора Вовси М. С., Коган Б. Б., Фельдман А. И., Гринштейн А. М., Этингер Я. Г., Егоров П. И. “и др.” – подборка фамилий почти исключительно еврейских.

Теперь каждый антисемит был уверен: безнаказанность гарантируется. А подкрепляла эту уверенность анонимная статья, написанная, как мы теперь понимаем, самим Сталиным: “Советский народ с гневом и возмущением клеймит преступную банду убийц и их иностранных хозяев. Презренных наймитов, продавшихся за доллары и стерлинги, он раздавит, как омерзительную гадину”.
 
Паническое “к еврею не пойду: отравит” зазвучало повсюду, – про врачей, адвокатов, учителей и парикмахеров.

Антисемитская кампания с каждым днем набирала обороты.

Говорят, сталинский сценарий дальнейшего был уже готов. Арестованным – публичная казнь. Она – сигнал к “народному гневу”.

Евреи – писатели, композиторы, кинематографисты и прочие – умоляют вождя: наш народ виноват, он породил “выродков”, а мы просим защиты и переселения на Дальний Восток.

Вождь не знал, что жить ему осталось всего ничего.

Что ему станет смертельно плохо именно в ночь с 28 февраля на 1 марта, знали Берия, Маленков, Хрущев и Булганин (власть Берии распространялась на госбезопасность, Маленкова – на государственных чиновников, Хрущева – на партийный аппарат, Булганина – на армию).

Перед этим, то есть вечером 28 февраля, они были у Сталина, а после ужина и обильной выпивки Маленков, Хрущев и Булганин уехали, – но не по домам, а на рабочие места, в Кремль.

Берия остался согласовать с вождем ему одному известные мероприятия. Оставшись наедине с вождем, сказал, что в “деле врачей” замешан Хрущев.

Пока Сталин раскрывал папку с документами, принесенную сотрудницей Берии, эта женщина плеснула вождю в лицо какой-то жидкостью.

Сталин потерял сознание, а женщина ввела ему яд, – из тех, которые не оставляют следов. Потом она и Берия уехали.

А наутро охрана позвонила Берии, что с вождем плохо. Четверка заговорщиков примчалась на дачу и совершила государственный переворот: распределила между собой власть в обход Президиума ЦК КПСС.

И 2 марта в передовой статье “Правды” не оказалось ни одного ругательства в адрес евреев!

И 3 марта – ни одного!

Государственный антисемитизм стал уже почему-то не очень нужен.

Почему – все узнали 4 марта из "Правительственного сообщения", закончившегося словами: "... тяжелая болезнь товарища Сталина повлечет за собой более или менее длительное неучастие его в руководящей деятельности”.

Шли третьи сутки умирания Сталина на даче в Кунцево.
 
Известный правозащитник Авторханов, проанализировавший разнообразную, весьма противоречивую информацию о смерти Сталина, считает именно такое развитие событий наиболее правдоподобным.
 
Свидетельства? Ну хотя бы то, что к потерявшему сознание Сталину врачей вызывал Берия – и вызвал только на вторые сутки.

Да не тех, которые всегда лечили вождя, – уже месяц на Лубянке из них выколачивали признания, – а других.

Консилиум был своеобразный: врачи сидели в соседней комнате и совещались, – а о состоянии больного сообщал врач, циркулировавший туда-сюда.
 
Берия же был, по словам Аллилуевой, "...возбужден до крайности... А когда все было кончено, он первым выскочил в коридор, и в тишине зала, где стояли все молча вокруг одра, был слышен его громкий голос, не скрывающий торжества: "Хрусталёв! Машину!"

Адъютант Хрусталёв, полковник, знал, конечно, больше всех, – и скончался в том же 1953 году.

Умер внезапно и профессор Русаков, участвовавший во вскрытии сталинского тела.

А Куперин, начальник Лечебно-санитарное управление Кремля, и еще двое врачей, входивших в две комиссии (одна присутствовала при смерти, другая вскрывала тело и сообщила: лечили правильно), вместе с министром здравоохранения СССР Третьяковым, – оказались в Воркуте.
 
После похорон имя Сталина почти исчезло со страниц прессы, его сочинения прекратили издавать: набор уже подписанных к печати 14 и 15 томов был рассыпан. За целый месяц – с конца мая до 29 июня – Сталин в “Правде” упомянут был только один раз.
 
“Дело врачей” прекратили, арестованных выпустили.

Кроме тех, кто скончались во время допросов.