Хула на православие

Взял грех на душу – поехал в монастырь.
Хотя монастырь принято уходить, а не ездить. В старину люди в Киев пешком ходили, и упаси их Бог подсесть на попутную подводу. И ещё у всех паломников имелось общее послушание: нашел на дороге камень или кирпич – клади его в сумку и неси в святую обитель.
Там из этих камней возводили Божьи храмы. Потому они ещё и стоят, вознося златые главы к понебесью. И в тех храмах явно ощущается присутствие Божье, которое стяжали к этим местам в котомках мученики и паломники.
Это не нынешние храмы : тяп-ляп – и дом божий. Да ещё непременно и табличка приварена: «построил такой-то неверующий»…
А я приехал в монастырь вековой , с намоленными храмами и стенами. Там за воротами уже осеняет человека благодать Божья, как мягко отозвавшееся на осенний листопад сердце, как глубинный, до нутра проникающий гул колоколов.
…Я не знаю, наверное – мне в монастыри ездить не нужно. Уже потому, что в обители закрадывается в сердце греховная мысль: «А не лучше ли было бы, если б в монастыре не было ни одного монаха?».
Снуют чёрными тенями люди сумрачные, замкнутые, будто невольники. С одним попробовал заговорить – огрызается. Другого остановил – буркнул что-то и юркнул в стену, прижимая к уху мобильник. "Интернет -  мир без Бога. И когда ты входишь в него, ты добровольно отдаешь себя в руки  дьявола. (Иоанн Крестьянкин)"
Мирские люди здесь намного сердечнее и миролюбивее монахов. Два мира. Один пестрый, рассеянный, побрызгивающий фотовспышками. И другой. Насупленный, отстраненный, чужой.
Издревне считалось, что в монастырь человек уходит из мiра затем, чтобы молиться за этот мiр, чтоб замаливать и свои грехи, и мои тоже. На Руси самый отъявленный разбойник знал что за него «Святiе монаси молятся». А я , вроде бы, человек мирный. Так отчего вот этот сумеречный дядя в черных колпаке и накидке ожигает меня недобрым взглядом и спешит пройти мимо? А ведь я приехал в монастырь поговорить с ним, испросить совета!
Честно, но я бы не хотел, чтобы он молился за меня Богу.
Чуть в стороне работает подъемный кран. Туда, на верхотуру церковного купола, подает громадные балки. Ту работу, что раньше делали вручную и натужно, с молитвой, десятки монахов, нынче без усилий, с циничным матерком из кабины, делает один крановщик.
Рядом заливают бетоном деревянные формы новой стены. Что раньше выкладывали из камня, нынче отливается в бетоне.
Обидно, ведь за всем этим видится одно : паломники с их камнями монастырю не нужны. И выглядит он неким закнутым мирком, мистическим колхозом со своим председателем, с парткомом, соцсоревнованием и трудоднями.Прибыль, а не любовь есть бог нынещней церкви.Монастырь нынче есть коммерческое предприятие, не пристанище духа. Мне горько , что поэты теперь имеют основание писать с натуры :

Разврата стяг возлёг на древко,
В трактирах рясы пол метут,
Бредёт монах под ручку с девкой
И зубы скалит добрый люд…

Не могу себе даже представить, чтобы ещё тридцать лет назад монах сбил машиной человека, но не покаялся, а оправдывался. Не могу себе представить, чтобы ещё тридцать лет назад в монастыре…
Впрочем – почти не было монастырей тридцать лет назад. И камни от них безбожники разбросали по России. И скитской братии не было – пресеклась.
А новое православие строится из бетона, с матерком.
И я хожу по монастырю, куда не приходят, а приезжают, не паломники, а туристы.
Всё ненастоящее, лепимое наспех, мимолётное, как вспышки фотокамер.
Не знаю, наверное – так говорить нельзя. Но на такое православие и хулу-то не возведешь – оно самоё себя хулит . Нет в нем любви. И не встретился мне в обидели ни один монах, кого я попросил бы :

-Кроток дух монастырского жителя,
Жадно слушаешь ты ектенью,
Помолись перед ликом Спасителя
За погибшую душу мою.

И я даже не знаю, есть ли теперь в России уголок, где можно найти Утешителя. Говорят – настоящее православие сохранилось у старообрядцев. Да только я боюсь, что сами настоящие старообрядцы уже не сохранились.
…Впрочем – я сам виноват. В монастырь надо было идти пешком, собирая раскиданные по России камни.Глядишь - и серде бы по дороге усмирилось. А я приехал наскоро - взял грех на душу. И если здесь хула на православие, то снять с меня грех может только тот, на ком грехов меньше моего .