Начало конца... Питер Хантер

Аннотация: «Время тьмы – пагубное и отвратительное, настигло планету предвестником глобальной катастрофы. Четыре всадника вышли на просторы – по выжженной земле по следам их копыт следует угроза Апокалипсиса – время охотника – человека с ружьём…» (Отрывки из политического триллера Питера Хантера «Время орла» (Time Of The Eagle by Peter Hunter). Литературный перевод с английского языка. Примечания переводчика.)

Начало конца…
Питер Хантер 

    1999 – столетие меркнет, превращаясь в легенду – его «иконы» потускнели, герои унижены или мертвы – но ещё много таких, что проклинают наступление нового, стремясь в последний момент оставить свой след в истории.

    Последние месяцы возвестили о приходе времени тьмы, как в старину – чумы, но гораздо более зловещем. Последнее десятилетие началось с надежды на лучшее, с распадом СССР и окончанием холодной войны.

    Мир, наконец?

    Человечество рассматривало перспективу отказа от самых мощных видов вооружений.

    Потом – война в Персидском заливе – прямое столкновение Европы и Азии. Распространение рака – проблемы, распри и неопределённость – преступность и эскалация терроризма, когда неимущие стали урывать свою долю хорошей жизни. Рухнули все авторитеты, правительства и монархии стали объектом презрительных поношений и попросту игнорируются.

    Оружие расползается – танки, военные корабли, боевые самолеты, управляемые электроникой, системы управления войсками с использованием радаров и автоматических средств наведения – молниеносные рефлексы современной войны – жизнью и смертью распоряжаются без участия людей – всё слишком смахивает на какую-то грандиозную компьютерную игру.
   
    Оружие – кому угодно, оружие любых марок – самое мощное из когда-либо изобретённых. Джинн выпущен из лампы, и никто не сможет загнать его обратно.

    Время тьмы – пагубное и отвратительное, настигло планету предвестником глобальной катастрофы. Четыре всадника вышли на просторы – по выжженной земле по следам их копыт следует угроза Апокалипсиса – время охотника – человека с ружьём…

***

    – Умереть за мою страну?.. – он сделал паузу – рассчитанный жест или время собраться с мыслями? Как бы то ни было, эффект был тот же самый…

    – Может быть и старомодно, на ваш взгляд, но для меня это дело чести. – Он старался не скатиться на пафос и внезапно ощутил, насколько душно и жарко стало в студии под яркими софитами.

    Она пригляделась к его лицу, отметила крошечные капельки пота проступившие как роса сквозь пудру макияжа у него на лбу. Наконец-то ей удалось загнать его в угол, пробить его холодное спокойствие: он явно утратил самообладание. В ней проснулся азарт – она презирала этого человека, людей его породы, его взгляды – но не хватило времени: передача заканчивалась.

    – Благодарю вас, г-н Фишер.

    Ведущая закруглялась очень чётко, сканировала монитор, читая текст на телесуфлёре, завершала передачу в точном соответствии с обратным отсчётом, звучащим в её крошечных незаметных наушниках.

    Внешне у неё это получалось очень просто…

    По-прежнему излучая полную уверенность в себе, он слегка повернулся в сторону – но слишком поздно чтобы замаскировать облегчение, которое промелькнуло у него на лице. Камеры увеличили изображение в три раза для финального крупного плана.

    – На этом мы завершаем «Неофициальный Вестминстер», моим гостем сегодня был Дэвид Фишер – известный предприниматель и основатель новейшей политической партии Великобритании.

    Производственная бригада постепенно уменьшала чёткость изображения ведущей и гостя, когда она повернулась лицом к камере номер один.

    – Спасибо за внимание, я – Джен Феликс, вы смотрели передачу «Неофициальный Вестминстер». Надеюсь встретиться с вами снова через четыре недели, когда моим гостем будет Государственный секретарь по делам Северной Ирландии…

    Очередной успех самой высокооплачиваемой телеведущей.

    На последних секундах эфирного времени её ассистентка Джоанна собрала папку набитую материалами программы и отправилась вслед за своим шефом из Студии 2. Помощник режиссёра аккуратно снял гарнитуру и очки и вытер пот со лба.

    – Готово, Джен – отлично. – Затем, повернувшись к остальным, – Спасибо, студия, все – молодцы.

    Яркий эфирный свет гаснет, и в студии снова течёт закулисная жизнь – с жужжанием кондиционеров – с возобновившимися разговорами технического персонала и студийной бригады, пока они проходят по лабиринту между осветительными приборами, кабелями и камерами.

    – Ну, и как, по-Вашему, всё прошло? – поинтересовался Фишер, который в сопровождении Джен покидал вызывающую клаустрофобию крошечную студию в цокольном этаже. Уверенный тон спокойной светской беседы – не настойчивый расспрос, он и сам прекрасно знал, как всё прошло.

    – Очень хорошо, действительно очень хорошо – хорошая телепередача.

    – Будете ли вы вырезать что-нибудь из интервью? – спросил он, придерживая дверь…

    – Вам, несомненно, известно, что наша редакционная политика – никак не редактировать выпуски «Неофициального Вестминстера». Хотя вечерние передачи программы и идут в записи, для нас они ничем не отличаются от неотредактированного прямого эфира. Просто если записывать их заранее, потом проще выпускать и ставить в расписание.

    – После просмотра, думаю, Вы будете очень довольны тем, как освещалась Ваша точка зрения.

    – Я был настороже в ожидании Ваших знаменитых дополнений, – он явно её поддразнивал, внимательно глядя в глаза, чтобы увидеть реакцию.

    – Думаю, что на Вашу долю пришлось достаточно времени, – его чрезмерная самоуверенность несколько раздражала её. – Моя роль заключается в том, чтобы получить информацию, а не нападать.

    У неё было неприятное ощущение, что её используют. Всё перевернулось – обычно это она эксплуатировала людей. В этом человеке нет тепла, нет ни малейшей благодарности – во всяком случае, по отношению к ней.

    Они распрощались у Центра королевы Елизаветы, расположенного напротив Парламента – в стратегической близости от центра власти – огромного здания, в котором размещались несколько студий; улица была залита ярким солнечным светом, естественным и несущим очищение, в отличие от поддельных бликов и вызывающей клаустрофобию удушающей атмосферы студии. Его рукопожатие, формальное и холодное – ни малейшего желания продлить общение, ни намёка на стремление получить завершающие уверения, как это обычно бывает.

    Самый опасный интервьюер Британии молча наблюдала как Фишер садится в ожидающий его «Ягуар». Вместе с подошедшей Джоанной она стояла, пока тёмно-синий автомобиль плавно проехал при поднятом шлагбауме в арку Сториз Гейт [ 1 ] и медленно двигался вперёд, чтобы протиснуться в поток машин, циркулирующих по Парламент-сквер.

    – Так вот каков легендарный Дэвид Фишер, – сказала Джоанна, – человек, взявшийся произвести коренную ломку всей нашей системы правления, – мистер Невозмутимость, мистер Хладнокровие.

    – Сообщения есть? – спросила Джен, игнорируя реплику ассистентки, её взгляд был устремлён через площадь на отбрасывающий солнечные блики силуэт серого здания парламента, задержавшись на мгновение на неизменно вызывающем восхищение памятнике из гранита и бронзы углублённого в размышления Уинстона Черчилля. [ 2 ]

    Каким наслаждением было бы взять интервью у него…

    Но в 1999 году не было гигантов, лишь такие люди, как Фишер, несколько возвышались над политическими пигмеями. Откуда-то из подсознания всплыла старая поговорка – об использовании длинной ложки, когда ужинаешь с дьяволом [ 3 ] – подумать бы об этом часом раньше.

    – Только звонок от Джеймса. Не могли бы Вы перезвонить ему, если у Вас найдётся минут пять?

    – Спасибо.

    – Я думала, Вы угостите гостя ланчем? Как обычно?

    – Только не Фишера… – ответила про себя Джен, погружённая в свои мысли, – только не его…

    – Что случилось? – спросила молодая женщина. – Вы что-то очень тихая – совсем на Вас не похоже – обычно после интервью Вы воодушевлённая.
 
    Старшая из двух женщин, по-прежнему не отрывая взгляда от исторического здания, где работают многие из её жертв, задумалась, есть ли вообще во всём этом какой-то смысл. В конце концов, возможно, Гай Фокс [ 4 ] был прав?

    – Что-то с ним не так, с этим человеком – в нём чувствуется что-то зловещее, – она наморщила лоб от беспокойства.

    – Что Вы имеете в виду?.. Если Вы так считаете, почему не разоблачили его в эфире?

    – Сама не знаю – первый раз за всё время просто не смогла. Он – как угорь, не даётся в руки. Моё самое ценное качество – острота подачи материала, за это меня и считают лучшей на телевидении.

     Сегодняшняя телепередача получилась превосходно – динамичная, чёткая, острая, эффектная. Я была хороша – он был хорош – у нас будет высокий рейтинг, но я в ней не выразила своё истинное отношение. Даже не намекнула на него. На этот раз я не смогла высказаться прямо, не то что показать своё отношение на камеру – только не к Фишеру.

    – Никогда раньше у Вас не было с этим проблем, – Джоанна была заинтригована беспокойством шефа. – Обычно всё происходит наоборот – Вы сдерживаетесь, чтобы не навлечь на компанию иски за клевету.

    – Я не совсем уверена… – Джен говорила медленно, тщательно подбирая слова. – При каждой встрече с ним мне непроизвольно хочется перекреститься или взять чеснок. [ 5 ] Он как-будто высасывает тепло из помещения, где находится – температура явно понижается.

    – Ну, не настолько же он ужасен? Я ничего такого не чувствую. Для миллиардера с политическими амбициями, он производит впечатление хорошего парня.

– Может быть, и нет – скорее всего, нет… – Джен пожала плечами. – И всё-таки что-то не так. Он что-то скрывает – свои истинные убеждения. Я не настолько наивна, чтобы ожидать честности от политика, но я уверена – тут всё гораздо серьёзнее. В этом чёртовом чересчур хладнокровном Дэвиде Фишере есть что-то такое, от чего у меня мурашки, как от озноба – никогда раньше мне не приходилось испытывать ничего подобного.

***

    Лётчики-истребители, в прошлом – асы, не паникуют – Бонни это знал, но его мозг не сообщил этого внутренностям – заворачивающиеся кишки, похоже, не помнили, что это просто очередная буря в очередном полёте – ничем не хуже сотен других, пережитых им, ни одна из которых не заставила его слишком волноваться – но он-то был ещё жив, и он всё помнил.

    Откуда этот страх – острые предупреждающие сигналы из живота прямиком в мозг? Уж не пыталась ли его задница сказать, что он слишком стар – уже не тот бесстрашный ас военного времени? А всего лишь ещё один увядающий «бывший», пытающийся вернуть ощущения молодости в очередном шальном приключении? Последний всплеск адреналина, чтобы доказать, что он, по-прежнему, крутой и активный.

    Режущие боли в животе усилились, но надо было максимально сконцентрироваться и использовать все навыки. Всё внутри сжималось от смертельного страха, во рту был знакомый кислый привкус – но почему? Просто ещё один шторм, ещё одна зона турбулентности в небе – извращённое мазохистское развлечение испорченного вечного ребёнка, неспособного отказаться от сногсшибательного приключения.

    У него ещё оставался выбор – вернуться, изменить маршрут и обойти бурю стороной – или продолжить полёт, искушая судьбу. Ничего нового – со страхом, во всех его формах, он был давно знаком, это был его постоянный спутник и своего рода наркотик – максимальная доза – опиум для свихнувшихся неисправимых неудачников, которые вечно лезут куда не надо в поисках острых ощущений. Страх сопровождал его, подобно второму пилоту, начиная с Вьетнама – затем период, когда он воевал наёмником в Африке, а позже – незаконный ввоз оружия в Боснию и Руанду.

    Он сидел у него на крыле, манил и дразнил…

    Страх – его давнишний спутник; мысленно он задерживался на краю этой бездны – вглядывался в неё, испытывая искушение прыгнуть туда – но всегда медлил, продлевая соблазн до последней восхитительной секунды, перед тем, как отступить, после выброса адреналина. Он знал, что мог избежать этого, но это было бы не похоже на майора Линтона Бонни, бывшего одно время командиром 366-го тактического авиакрыла во Вьетнаме – просто ещё один бывший лётчик-лихач, прошедший Нам [ 6 ] – которого использовали, списали и забыли.

    Потребность достичь предела возможного вновь была слишком сильной – учащённый пульс возвещал об опасности, стук сердца был подобен барабанному бою перед тем как лезвие гильотины снимет с плеч голову какого-нибудь бедолаги на Place De La Revolution [ 7 ] – подобен отбиванию такта для марширующих ног похоронного кортежа на его собственных похоронах.

    Вьетнам был его высшей точкой – до того как началось свободное падение в разочарование, затем он просто плыл по течению и чего-то искал – через это надо было пройти.

    Шторм начинался как умеренная область низкого давления в тысяче двухстах милях [ 8 ] к западу от Калифорнии – в безликом пустынном районе могучего Тихого океана. Жаркое солнце испаряло влагу со спокойной поверхности синего океана, пока тысячи тонн насыщенного ей воздуха не начали перемещаться на восток.

    В течение нескольких недель неподвижная воздушная масса стояла в области высокого давления над Заливом, [ 9 ] образуя удушливый смог, впитывая влажной пеленой, сквозь которую еле пробивался тусклый солнечный свет, выхлопные газы семи миллионов автомобилей. От повышенной влажности усиливалась потливость, токсичным воздухом было опасно дышать – всё это раздражало, вызывало дискомфорт, приступы агрессии.

    Было много пострадавших – хуже всего приходилось людям с насморком, сенной лихорадкой и астмой, но абсолютно все, кто успел надышаться отравленным воздухом – в особенности те, кто обливался потом на улице, где не было кондиционеров – были счастливы теперь, с переменой погоды, принесшей прохладный чистый воздух.

    Ловцы крабов в Мосс Ландинг [ 10 ] были рады чистому воздуху, когда туман отступил, открыв глубокую лазурь, сверкающую и мерцающую на солнце. Свежий ветер и снижение влажности принесли облегчение их покрытым волдырями рукам во время работы. Они тоже были счастливы от перемены погоды.

    Мысли Бонни, спешившего навстречу шторму, отличались от мыслей тех, кто был внизу. Его губы кривились – то ли в гримасе, то ли в улыбке, когда он встречал – приветствовал бурю.

    Для него это был просто ещё один день, приближавший смерть…

    Зародившееся изменение погоды созрело на пологих западных склонах Диабло [ 11 ] – раздвигая невидимыми пальцами кроны молодых деревьев секвойи, воздух плавно поднимался вверх – быстро уплотнялся, поглощая нагретые летним солнцем воздушные массы.

    Взгляд Бонни пробежался по приборам – надо было вытащить самолёт из качки снова в горизонтальный полёт. Датчики масла и топлива – температуры и давления, показывающие состояние машины.

    Всё было в порядке…

    Созревающий шторм как будто раздражало то, что его слёзы принесли облегчение фермерам внизу, которым угрожала засуха, и он демонстрировал это своё растущее раздражение, плюясь огромного размера градом – как слюной презрения.

    Закрепив штурвал, Бонни толкнул рычаги, сначала левый, затем правый, направляя струю горячего воздуха в карбюратор, чтобы растопить лёд, конденсирующийся из влажного воздуха, чтобы он не заглушил двигатель.

    Самолёт резко провалился вниз, вызывая тошноту, ремни больно врезались в плечи, потянув его вниз вместе с машиной. Выругавшись, он затянул ремни зажимным патроном.

    Началось…

    Конец

© Peter Hunter 2011
________________________________

1. Сториз Гейт (Storeys Gate), район Вестминстера, Лондон (Примечания: Материал из Википедии – свободной энциклопедии и др.)

2. Сэр Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль (Sir Winston Leonard Spencer-Churchill; 30 ноября 1874, Вудсток – 24 января 1965, Лондон) – британский государственный и политический деятель, премьер-министр Великобритании в 1940–1945 и 1951–1955 годах; военный, журналист, писатель, почётный член Британской академии (1952), лауреат Нобелевской премии по литературе (1953). По данным опроса, проведённого в 2002 году вещательной компанией Би-би-си, был назван величайшим британцем в истории.

3. “Не should have a long spoon that sups with the devil.” («Кто ужинает с дьяволом, должен запастись длинной ложкой.») – англ. поговорка. Ср. рус. «Связался с чёртом, пеняй на себя.»

4. Гай (Гвидо, Ги) Фокс (Guy (Guido) Fawkes, встречаются и другие написания имени и фамилии; 13 апреля 1570 – 31 января 1606) – английский дворянин-католик, родился в Йорке, самый знаменитый участник Порохового заговора против английского и шотландского короля Якова I в 1605 году.

5. В 1897 г. английский писатель Брэм Стоккер – известный автор романа «Дракула» – положил начало популярному европейскому суеверию, что чеснок защищает от вампиров и оборотней.

6. Нам – англ. Nam – сокращ. от Vietnam (Вьетнам)

7. Площадь имени Людовика XV была разбита между Елисейскими полями (с запада) и садом дворца Тюильри (с востока) по заказу самого короля его первым архитектором Габриэлем в 1755 г. Посредине площади установили конную статую Людовика XV работы Бушардона и Пигаля. Во время Великой Французской революции статую короля на площади сменила гигантская гильотина. Здесь в окружении ликующих толп народа были обезглавлены король Людовик XVI и королева Мария-Антуанетта, позднее – Дантон и Робеспьер. В те времена это место называлась Площадью Революции (фр. Place de la Revolution). Своё нынешнее наименование Площадь Согласия (фр. Place de la Concorde) площадь получила в знак примирения сословий по окончании революционного террора в 1795 г.

8. 1200 миль – около 1931 км

9. Залив Сан-Франциско (San Francisco Bay) – залив, расположенный в штате Калифорния, США. Соединяется с Тихим океаном через пролив Золотые ворота.

10. Заказник Мосс Ландинг (Moss Landing) (ранее, Мосс) расположен на берегу залива Монтерей, Калифорния.

11. Гора Диабло (Mount Diablo) – незначительная возвышенность, расположенная в Калифорнии, США

Перевод Ларисы Изергиной

The Beginning Of The End… by Peter Hunter
http://www.freestoriescenter.com/storyview.asp?entry=12379