Сон Глаши

 


    Глаша была одинокой, с первым мужем жизнь не сложилась, а потом так и не удалось обзавестись семьей, поэтому по хозяйству и вообще по жизни приходилось надеяться только на себя.
 Она не жаловалась на судьбу: бог здоровьем не обидел, руки, ноги целы, крепкое здоровое тело, силенок хватало все делать самой, не нуждаясь в посторонней помощи.

 Привлекательной внешности: с круглым румяным лицом, с сияющими светлыми глазами, темными дугами бровей, русой пушистой косой, короной красовавшейся вокруг прелестной головки, с роскошным бюстом не имела отбоя от ухажеров.
- Глаша, от тебя так и несет зноем,- говаривал ей сосед, подслеповато щурясь маслеными глазками на ее ладно сбитую фигурку, норовя ущипнуть за упругую ягодицу.
 -Ах! Ты старый греховодник, смотри у меня! Расскажу Мане, узнаешь, где раки зимуют-! -
Сосед тут же ретировался, боясь, как огня, своей сварливой половины.
 Глаша пожимала плечами, посмеиваясь, она и сама была не прочь поблуднчать. Что греха таить, часто можно было видеть, как какой ни будь, любитель клубнички крался, к ее избенке со стороны леса, крадучись по огородным грядкам, то, прячась за кустами винограда, то в тени забора.
 
Сельчанки зло поглядывали на ее бесстыжую грудь, полные бедра, сплевывая ей в след, сплетничали в ее адрес : - Лопнули бы твои бесстыжие зенки, вчерась снова с Максимом блудничала.-

Она сама никогда не затевала ссоры, стараясь все уладить мирком: одной сошьет, что ни будь, другой свяжет, третьей за ребенком приглядит. Так и жила в относительном мире со всеми, урывая куски от их семейного пирога.

Но молодость и красота не вечны, она стала замечать, что устает от той работы, которая только - недавно казалась пустяковой. А русые кудри посеребрил иней, темные брови полиняли, сияющие глаза потухли, щеки обрюзгли, побледнели.
Спина ссутулилась. Она сама даже ростом стала ниже.

 Днем хотелось спать, а ночью мучилась бессонницей. Чего она только не передумала в бессонные ночи, а если и смежал сон глаза, то снились страшные кошмары, люди которые давно ушли из этой жизни.

 Отец с матерью настойчиво звали к себе. Она все чаще стала думать о смерти и очень боялась умереть. Ее стал преследовать страх загробной жизни, представлялся могильный холод, вечная темнота, сырость.

 Она все чаще молитвенно просила бога защитить ее, продлить ей жизнь, стала приобретать иконы с изображением Спасителя, Божьей матери, Николая угодника.
 Длинными, бессонными ночами простаивала она перед ликами святых, прося отпущения грехов, каясь в своих неправильных поступках, и не заметила, когда наступили зимние холода,  стала тяжело переносить холодное время года, чего раньше за собой не наблюдала.
 Но приближалось время Рождества Христова, и она заметно повеселела, т. к. с детских лет любила этот праздник, ожидая от него чего - то особенного.

 Так и сейчас с особым старанием убрала свои комнатенки, наготовила всякой всячины, замуровав в русской печи, помолилась усердно Богу, легла отдохнуть, и тут же уснула. Ночь то была особенная, т. е. сочельник, когда людям снятся пророческие сны, сны откровения, девушкам их суженные.

   Глаша во сне увидела высокую, нескончаемой длины стену, а себя юной девушкой, которая искала в этой стене выход на другую сторону, где ей, казалось, предстоит узнать нечто очень важное для нее, то, что ее мучило за последние годы, т. е. : есть загробная жизнь, или со смертью все заканчивается? Есть ли у человека душа и что с нею происходит после смерти тела?-

И так она шла вдоль стены и вскоре увидела арочные ворота, которые вели в внутрь стены и служили выходом на другую сторону.

 Она, почему то, вдруг оказалась на пригорке и рассматривала арку ворот издалека,и в это время увидела внизу, у ворот, своего двойника, т. е. саму себя. Точная копия ее самой, стояла у ворот, внимательно рассматривая их.
 Она же сама, все стоя на пригорке, наблюдала за своей копией, вдруг, увидела, что та точно так же одетая, как она сама, стала спешно снимать с себя одежду, пока не осталась нагой.

 Глаша даже засмотрелась, девушка была очень хороша собой и она не могла поверить, что только в недавнем прошлом она сама была таковой: стройной, гибкой, с копной пушистых волос спадающих по округлым плечам, юной, упругой груди.

 А в это время ее юный двойник облачился в прозрачное облако, повторившее все контуры ее тела, задергался, борясь с телом, отделился от него и устремился сквозь стену.

 Тело, лишенное оболочки замертво распростерлось на земле. Лежа бездыханным, побледневшим, посиневшим, ничего кроме брезгливости не вызывало у наблюдавшей за ним Глаши и она потеряла к нему интерес.

 Зато светящаяся оболочка, прозванная, ею, душой завладела всеми ее помыслами.

 Оказавшись по другую сторону стены перед тремя дорогами, она, казалось, выбирала по какой из них пойти, одна из которых шла прямо в бушующий ураган с ливнями, сполохами молний, завыванием ураганного ветра. Вторая уходила направо к сказочно красивым хрустальным горам, где синее небо мигало мириадами разноцветных мизерных звездочек, уходило в бесконечность света и тепла. Третья дорога уходила налево , стелясь, по плодородным степям, через рощи и дубравы залитые ярким солнечным светом. Над степью, сколько мог охватить глаз, высилось лазоревое небо в белых пушистых облачках.

  Глаша, наблюдая за мытарствами своей души, волновалась, какую из дорог та выберет, и, когда она пошла по дороге налево, обрадовалась, думая, что она сама тоже бы выбрала эту дорогу, назвав ее дорогой жизни.

Душа летела над полотном дороги, а вокруг простирались плодородные степи с островками дубрав, березовых рощиц, перелесков. На горизонте просматривались облитые солнцем горы. Всюду светло, тепло, пенье птиц, на бескрайних степных просторах пасутся стада животных..

 Но что это? Душа испуганная, растерянная отмахивается от стаи наседавших на нее птиц. Они же набрасываются на нее с криками, больно клюют и их так много, что она теряет силы в неравной схватке.

 Когда Глаша думала, что душе пришел конец, над стаей разъяренных птиц взмыл орел, и птицы улетели, оставив душу наедине с орлом.

 Он навис над нею на распростертых крыльях, словно угрожая хищно согнутым клювом, когтями мощных лап, но вскоре мирно присел на плечо душе и заговорил на человеческом языке: - Испугалась? Здорово тебе досталось? Спрашивал он, озорно подмигивая желтыми глазами.- Увидела бы ты, что бы они сделали с тобой, не окажись меня поблизости. Ты не помнишь меня, конечно, где тебе помнить, ты тогда совсем маленькой была. Это было так давно, куда вам людям помнить? Это мы птицы помним, как зло, так и добро совершенное вами.

 Этих несчастных птиц ты тоже не помнишь? А ведь это родители тех птенчиков, что ты замучила в детстве, ведь они умерли по твоей глупости от жажды и голода. В этой стае птиц  родители тех птенцов, которых ты уничтожила, не дав им возможности вылупиться из яиц. Вспомнила?-

 Душа кивнула, ожидая своей участи
.- Печально узнавать про себя плохие поступки, а еще печальней за них отвечать, но ты не печалься, нет, худа без добра. Я не собираюсь тебя наказывать, ты ведь и доброе дело сделала, - хрипловато просипел орел.

 Душа удивленно уставилась в его хищные глаза.
 - Не удивляйся , я знаю, что говорю. Помнишь, как мальчишки разорили гнездо моих родителей, убили моих брата и сестру. Тогда и моя жизнь висела на волоске, но ни весть, откуда появилась ты совсем маленькая и смело бросилась  в мою защиту, выхватила меня из рук жестоких мальчишек, и меня, перепуганного, страшно голодного принесла к себе домой.

 Помню, как ты накормила меня молодой крольчатиной с душком. Не буду рассказывать, как это было вкусно. Я сытый уснул в твоих теплых руках , и сквозь сон слышал ,как ругает тебя мама, видя во мне пожирателя домашних кур и цыплят.

 Но ты и тогда меня не бросила. Я же был таким страшным обжорой, мне все время хотелось есть. Ты тогда вопреки запретам своих родителей, запрятала дохлого поросенка, найденного в овраге и кормила меня его мясом. Тебя даже били за неприятный запах. Не знаю, чем им не нравился запах. По мне это был самый вкусный запах в моей жизни, до сих пор помню его. Теперь ты вспомнила меня? Я твой выкормыш, обязан тебе жизнью. Благодаря тебе я прожил длинную жизнь,стал отцом, многим сыновьям, которые народили мне внуков, правнуков.-

 Душа повеселела, ей захотелось пообщаться с орлом, вспомнить то веселое время, но он улетел, сделав для нее дальнейший путь безопасным.

   Глаша в это время посмотрела в сторону тела своего двойника, удивляясь, что видит все ,как на ладони.

    Душа не летела, а брела пешком, становясь все тяжелее, точно грехи ее утяжелили. Вышла на берег реки и остановилась в нерешительности. Вдоль крутых берегов простирались холмы, поросшие девственным лесом. Было все тихо, спокойно, ласково светило солнце, но в воздухе пахло удушливой гарью горелого мяса, что - то больно тревожило Душу.
   Глаша увидела, что дорогу Душе преградили пылающие костры, в пламени которых корчились, подпрыгивая в воздух, паленые змеи, с разбитыми в кровь головами. Глушь леса оглашали дикие вопли, насмерть перепуганных женщин жестокостями детей, которые раздували костры, жарили на них змей, гордясь своей жестокостью.
Она увидела среди очумелых мальчишек и девчонок себя и вспомнила, что она творила в детские годы.

    Душа сделала попытку обойти это место лесом, но деревья, ощетинившись, не пустили ее, хотела спрыгнуть с обрыва и побежать по кромке реки, но не смогла осилить высоты обрыва.
 Пришлось стоять, дышать смрадом горевшего мяса, маяться страхом и болью страдавших на кострах змей. Они, корчась от боли, высовывали окровавленные жала, скручиваясь кольцами, угрожали наброситься на онемевшую от страха Душу.

Она уже жалела, что покинула тело, ведь без него она была совсем беззащитной, страшно ранимой, как никогда воспринимала чужую боль и страдания, чего не было,
когда находилась в теле.

 Тело заставляло повиноваться себе, выполнять его капризы, думать только так, как ему было угодно, просто не было когда думать о чужой боли.

 Она не знала, что делать, обреченно глядя на муки змей, и в это время из леса выползла умудренная жизненным опытом старая змея и извиваясь среди трав , подползла к ней, заговорила со старческой хрипотцой в голосе:- Смотришь на дело рук своих? Видишь, что ты делала, подчиняясь прихотям своего тела? Ты в ту пору не знала, что за его поступки придется расплачиваться тебе. Вижу, как тебе больно, стыдно, за то , что тогда вытворяла. Значит не все еще потеряно, ты осталась доброй, способной, сопереживать чужую боль. Ты совершала и хорошие поступки. Узнаешь меня?-

Душа, ничего не понимая, уставилась на змею.
- Конечно , не узнаешь, ведь ты была совсем еще ребенком и спасла меня от верной гибели.

Душа еще больше удивилась, не помня за собой такого поступка.
- Не удивляйся, но это так. Вспомни в том далеком прошлом теплый солнечный день. Ты уставшая, разморенная жарой, искала в раскаленной солнцем степи, хотя бы маленький намек на тень и увидела у своих ног в углублении четыре кожистых яичка. Да яичек было четыре, в которых находились останки моих братьев и сестер, растерзанных свирепыми муравьями. Я тоже уже успела испытать на своей шкуре их жгучие укусы, мечась в страхе в кожистой сути яйца, которую не могла покинуть раньше положенного времени. Хоть я была совсем маленькой, но понимала, что мне грозит смертельная опасность, ощущала неминуемое приближение смерти.

 Наверное, это нам змеям свыше дано. Но на мое счастье к моему кожистому жилью прикоснулись теплые детские руки, мы змеи очень чувствительны к теплу, меня подняли с земли, и сквозь полупрозрачную кожицу яйца я увидела большие зеленые глаза, их голубоватые белки в тонких розовых прожилках и успокоилась, интуитивно понимая, что меня не съедят. Я была настолько измученной, что даже не испугалась, когда ты меня в яйце положила к себе в рот. Во рту было так приятно, тепло, влажно. Ты так нежно переворачивала меня своим мягким теплым языком, что я тут же уснула. Сколько ты меня носила во рту, сказать не могу, я спала, но видимо тебе надоело это занятие, и ты выплюнула яйцо со мной.

 Оно упало на твердый грунт, лопнуло, и я выползла, ослепленная ярким солнечным светом, ужасаясь, какой мир велик.

 Маленькая, почти крохотная, но я уже была ядовитая, готовая защищать свою жизнь. Прости меня, но я горела желанием тебя укусить, и моего яда хватило бы, чтобы тебя убить.

 Но ты меня не трогала, дала мне уползти, по - настоящему удивляясь, что в яйце не птенец, а змееныш.

 Вот так ты меня спасла от мученической смерти. Я выросла, познала любовь, оставила после себя многочисленное потомство, чего бы не было, не появись тогда ты. Идем, я тебя проведу, говорят:- Долг платежом красен,- и поползла мимо костров, продолжая шипеть:- Эти змеи безопасны, у них нет уже яда, просто у змей до захода солнца, сокращаются мышцы и они подпрыгивают в воздух..
 
 Душа, пугливо оглядываясь, шла рядом. Как только они миновали место с кострами, вмиг все исчезло, дорога, залитая солнцем, весело петляла вдоль берега реки, уводя Душу дальше.
 Та потемневшая, потяжелевшая, казалось, стала ниже ростом, стремилась вперед, сама не ведая, куда и зачем.

 Но новое препятствие встало перед ней так, же внезапно, как и предыдущее. Дорогу преградили рыжие муравьи величиной с однодневного гусенка. Их хищные челюсти хватали все на своем пути и жадно перемалывали.

 Душа с ужасом смотрела на несметные их полчища, понимая, что ей не уйти от этих прожорливых тварей, а способность летать была утрачена под тяжестью грехов.

 В это время на противоположной стороне муравьиной колонны появился пожилой человек в обледенелой одежде, счастливо улыбаясь, показывал ей увесистую пачку денежных купюр, с которых звонкими каплями падала вода. - Откуда этот человек, что ему от меня нужно?- подумала Душа и стала пятиться назад.

- Не бойся меня, я тот, которого ты рискуя собственной жизнью, вытащила из проруби. Вспомнила, я тебе тогда предложил эти деньги. Ты их не взяла. Я за них купил родителям корову, себе свадьбу сыграл, о тебе же все время помнил, поминал тебя добрым словом,- и начал расстилать мерзлые денежные купюры по муравьям, образуя тропку, по которой Душа без препятствий прошла на противоположную сторону. Огляделась, желая отблагодарить доброго человека, но его нигде не было.

 И она вспомнила, как еще, будучи школьницей, помогла выбраться из полыньи молодому человеку.
 Бредя дальше, наслаждалась запахами цветущих растений и эти же запахи вдыхала , наблюдавшая за Душой, Глаша, и хоть находилась далеко от Души своего двойника, заметила нежное внутреннее свечение ее.

  Суть Души вспыхивала солнечными бликами, а область сердца посылала в пространство яркие вспышки света, а вскоре сердце вспыхнуло ярким пламенем. Душа горела жарким огнем, у нее отросли крылья, все стало посильным, она поднялась в воздух и полетела, чувствуя себя счастливейшей в мире.
 Душу, оказывается, посетила горячая любовь, мир стал прекрасен. Но прошло не так много времени и у нее надломились крылья, она со стоном упала.

 Стали сгущаться черные тучи, способность летать была утеряна, сама Душа стала вялой, ко всему безразличной.
 Тело, оставленное нею, еще больше посинело, стало даже уродливым, и она постаралась уйти от него подальше, покинуть его совсем.

 Над нею боролись силы добра и зла. Но видимо добрые силы побеждали, т. к. Душу стали сотрясать солнечные вспышки, после чего она засветилась спокойным сиянием, поднялась и пошла дальше.

 Радость пропала, крылья были надломлены, из сердца капала рубиновыми каплями кровь. Она потеряла любовь.

 Дорога, по которой она шла, становилась все ухабистей, идти становилось с каждой секундой все труднее. Душа обратилась к Богу, с просьбой о помощи, но ей никто не ответил, ее нутро потемнело, образуя темные омуты, зло побеждало добро.

 А тут еще как назло дорогу преградила глубокая яма внутри снежного сугроба. Душа заглянула в нее и увидела обледеневший труп. Это был труп священника, облаченный в черную рясу, с крестом на увесистой цепи, на его  куриной груди.

  Душа попятилась, хотела убежать, но с противоположной стороны ямы к ней обратились заплетающимся языком от выпитого спиртного:- Смотри, смотри, до чего довел твой злой язык!-
 И тут Глаша вспомнила, как по совету матери пришла к причастию, не постившись.
 Батюшка, которому она исповедовалась, будучи выпившим, не хотел слушать о том, что она тяжело болеет, и по этой причине не постилась, запретил ей принимать святое причастие.
 Она же, чувствуя себя ущемленной, и, зная, что больше не сможет посетить храм, причастилась у другого священника, чем вызвала страшный гнев у запретившего., принять святое таинство.

 Девушка, выведенная из себя нападками пьяного священника, сотворила святотатство в храме, произнесла проклятие на священника : - Чтоб ты издох, исчадие ада! Пропади ты пропадом, пьяница- проклятый,- и выбежала из храма, злясь в душе, как на себя, так и божьего слугу.

 На другой день обнаружили в снежной яме закоченелый труп священника.
 Глаша в ту пору, будучи совсем юной, не предала значения этому случаю, но, взрослея, стала замечать, что любое ее злое пожелание, в чей либо адрес, тут же сбывалось.

 В данное время тяжело переживала ее Душа, за содеянное нею зло. Темная душа священника стоявшая напротив Души Глаши вдруг стала светлеть: Ты иди дальше, милая, в том, что тогда, случилось в храме виноват, только я, ведь я служил в этом храме, часто в нетрезвом состоянии, был уже зрелых лет мужчина и натворил бед я, обрекая тебя творить злые дела, ты, по моей воле идя по жизни, творила зло. Бог нас рассудит, иди своей дорогой.-

Путь был свободен, Душа даже засветилась счастьем и взлетела.

  Глаша, наблюдая за Душой, поняла, что это было мимолетное счастье ее замужества. Ее нутро светилось зародившейся в ней жизнью. Затем радость, рождение сына, Душа взмывает в воздух.
 Но что это? - Новое падение, Глаша тяжело болеет, заболевает и умирает ее единственный сын, развод с мужем. Душа выбилась из сил под ударами судьбы еле бредет.

 А путь становится все более тернистым, все круче, на пути встречаются разъяренные фигуры, посылают в ее адрес злые проклятья. Дальше еще хуже путь преграждают окровавленные трупы, искореженные машины.
 И тут вдруг преградила ей путь безобразно полная женщина, не пускает ее повидаться с маленьким сыном, с которым она в разлуке вот уже пол года по случаю болезни.

 Женщина с расплывшимся лицом не слышит ее просьбы пропустить к сыну, бьет ее по лицу. Душа заслоняется руками, плачет, но та остается глухой, кричит:- Принеси справку, что ты нормальная, тогда увидишь своего сына! Вон отсюда! –

 Душа, униженная в лучших своих чувствах, зло произносит:- Пусть будет с вашей дочерью то, что вы мне желали! –
 Глаша вспомнила: полная женщина это старшая сестра ее мужа, она тогда не пускала Глашу к сыну, била ее по лицу.
 И вот перед Душой больница для душевно больных и с ними дочь сестры мужа, потерянная , в слезах, а больные бьют ее, плюются в лицо.

Душа заплакала :- Господи, что я натворила, ведь эта несчастная ни в чем передо мной не виновата.-
 В это время появляется душа сестры мужа:- Прости меня, видишь, что я натворила, а страдает моя невинная дочь. Я по глупости тогда тебе этого желала.-

 Душа Глаши светлеет, но от этого ей не становится легче, а пути назад к телу нет. И чем дальше она уходит от тела, тем труднее становится ее дорога. Грехи просто распирают, давят.
 На дороге завалы трупов, а тут еще муж ее, стиснув зубы, страдает от невыносимой боли. –
 Что ему тут искать, от чего страдает? И перед ней встала его совесть, хиленькая горбунья, пошатывается от лишку, выпитого спиртного, произносит:- Не узнаешь? Вспомни, когда ты больная боролась за жизнь нашего с тобой сына, который, умирая, задыхался, а я оставил вас на произвол судьбы, уехал с друзьями на шашлыки. –

 Глаша вспомнила то тяжелое для нее время, вспомнила, как боролась за жизнь сына, но сынишка все равно умер, тогда она, опустившись на колени перед иконой Спасителя, уповая на его справедливость, просила наказать болью ее мужа.
 И он это сделал: на другой день, в полдень, когда она убитая горем, стояла на коленях у бездыханного тельца своего сынишки, в коридоре раздался громкий стук, стучали в ее дверь. С трясущимися в коленях ногами, она открыла дверь: на пороге стоял ее супруг, поддерживаемый двумя дружками по выпивкам, корчась от нестерпимой боли.

 Она испугалась, моля Бога не дать ему сильных мук, уповая на то, что он сам не ведает, что творит, но пусть поймет, что другие люди тоже чувствуют боль, пусть он научится воспринимать чужую боль, как свою.
 Муж тогда сломал мениск и долго болел, в колене набирался экссудат, его выкачивали, ему было больно. Он искал сочувствия к себе, казалось, стал изменяться к лучшему, но жить с ним она больше не смогла.

 Ушла, купила себе небольшую избушку и прожила одинокой, не выходя замуж, и не обзаводилась детьми. Ее муж, когда становился нечувствительным к чужой боли, начинал страдать от боли в колене.
 Душа поспешила дальше, но ей путь преградила, искореженная груда металла. Глаша еле распознала в бесформенной массе железа, разбитую машину, но ясно видела под ее обломками труп женщины, мужчины и малолетнего ребенка.

 Особую жалость вызывал ребенок, мальчик годиков четырех. Белая его матроска была красной от крови, личико превратилось в бесформенную кровавую массу, бездыханное тельце лежало, скрючившись, в неудобной позе.

 Глаша схватилась за голову, но в это время перед Душой встала желтая душа хозяйки машины, набросившись на нее, закричала:- Смотришь, зенки б твои лопнули! Смотри это все твое проклятье!
Я тут при чем?- возмутилась Душа.
Ты не при чем? Посмотрите на нее, на эту ангельскую душу! Да будь моя воля, я бы тебе показала Кузькину мать,-  угрожающе двинулась на Душу.

   Но между ними встала душа мужа женщины с желтой душой, светясь добротой, увещевала душу своей жены:- Прекрати, дорогая. Наша смерть на твоей совести. Вспомни, сколько раз ты заставляла, приходить к нам эту женщину фактически за копейками по сравнению с тем, чем мы владели, - и достал окровавленный мешок полный денег. -Видишь сколько их никому теперь не нужных. Она же приходила , если не ошибаюсь восемь раз, чуть ли не со слезами на глазах просила тебя уплатить мизерный налог, а ты, имея деньги, отказывала ей, а ее начальство посылало, и она приходила еще и еще, при том что она уже была не первой молодости, да и семью имела. В этот роковой для нас с тобой день, она по твоей прихоти пришла к нам в восьмой раз, поздно вечером это было. Помнишь, денег у нас было больше чем достаточно, но тебе нравилось издеваться над ней, хотелось, еще больше унизить и ты снова отказала в уплате налога, велела прийти на следующий день пораньше, т. к. мы, мол, уезжаем. Она и на этот раз доброжелательно закивала головой и ушла.

 Его душа замолчала, в ней шла борьба, видимо она себя считала виноватой в малодушии. Ты меня без всякой на то причины ревновала даже к собственной тени, приревновала и к этой женщине, и я, боясь лишнего скандала, промолчал, а не надо было.

 Душа жены нахмурилась, густо пожелтела: - Не понимаю, что ты этим хочешь сказать? –
- Вспомни, она и на этот раз пришла, даже раньше назначенного тобой времени и покорно ждала, когда ты соизволишь уплатить свой налог. Ты же высокомерно взглянула в ее сторону, почти прокричала:- нет у меня времени, приходите, когда мы вернемся из столицы.-
 Она, было, заикнулась о своем времени, но ты перед ее носом захлопнула дверь. Тогда она непроизвольно произнесла: - чтобы вы живыми оттуда не вернулись. Как видишь, по сути дела, ты виновна в смерти внука и нашей с тобой. Пропусти ее душу. Бог нас рассудит.-
 Путь стал свободен и Душа пошла дальше. Встречались новые преграды, но все решалось миром, совесть жертв ее проклятий беспрепятственно ее пропускала.

 Но Глаша ожидала новых испытаний, новых препятствий, хоть и гордилась своей душой, что она осталась молодой по сравнению с телом.
 А вот и новое препятствие: путь преградила заболоченная низина, поросшая осокой, чертополохом, колючими кустами, откуда неслись: стоны, крики, плач от нестерпимой боли и ужаса.
 Встревоженная Душа оглянулась на пройденный путь, но, вспомнив, что ей там
пришлось претерпеть, пошла вперед.
 А из низины, заболоченных ям и трясин выглядывали искореженные тельца младенцев: у одного оторваны ножки, ручки, какой без головы, у другого выпущены внутренности, из головок течет мозговое вещество, личики с кровавыми впадинами вместо глаз. Перекошенные болью и ужасом смерти ротики вопят: - Мама! Мама! Не убивай меня! Мне больно, мама! Защити меня, мама, не дай меня убить. Я хочу жить, подари мне жизнь! Пожалей!-

  Душа сжалась от боли в сердце к несчастным малюткам. Казалось, труднее и страшнее испытания нельзя было придумать.
 Грохнувшись на колени, воздев руки к небесам, завопила: - Господь, ты милосердный помоги им, избавь от ужаса смерти и боли!

  Глас Божий гласил: - Смотри на их ужас и боль, тут и твои есть младенцы, которым ты не дала увидеть белый свет. Ты великая грешница. Молись за спасение своей души и нет греха, который нельзя простить, если молитва исходит от самого сердца.-

   Впервые Душа с ненавистью подумала, о теле, из крови и плоти, которое оставила на произвол судьбы. Но, что поделаешь, ведь оно безвольное, смертное, болезненное, жаждет пожить свой короткий век в удовольствиях, развлечениях, ведь ему так мало отведено, а вот душа обязана его направлять на путь истинный, поэтому она и в ответе за, содеянное им.
 На пригорке, в туманной дымке, маячили тени прапрабабушек, прабабушек, бабушек, матери, которая так рано умерла по случаю подпольного прерывания беременности, просящих о прощении грехов.
 Мимо них мчался ревущий поток мутных вод, преодолевавший неожиданные препятствия.

 Глаша поняла, что водный поток это жизненная дорога с неожиданными случайностями, холодом, голодом, войнами, эпидемиями, морами и взмолилась : - Господи, посмотри на перепития нашей жизни, ведь не было возможности дать жизнь всем младенцам, жаждущим родиться. Прости, Господи, нас за грехи наши и дай возможность родиться этим душам в более благоприятное время, пошли их в бездетные семьи, где так жаждут иметь детей.-

В этот миг не весть, откуда появившийся смерч подхватил Душу Глаши и понес во вечно бушующий ураган.
 Та, задыхаясь, кричала, но вырваться не было сил. Ее кружило, кидало из стороны в сторону, то вверх, то вниз, вознося под самые облака, то чуть „ли, не ударяя об острые скалы, торчащие из земли.

 И так после долгих мытарств, бросило ее в самое пекло бушующего урагана, где клубы дыма, сажи, устрашающие ливни, огнедышащий пар набросились на нее, превратив в нечто грязное.
 Это нечто выло, визжало зверем, пытаясь вырваться из горнила самой смерти, но чем больше ей приходилось мучиться, тем больше, кто- то, злой потешался над ее беспомощностью.

 А ураганный ветер выл зверем, гудел, вырывал с корнями деревья, подымал в воздух огромные камни, все это кружилось под страшные раскаты грома в небе, исчерченном сполохами молний.
 В воздухе стоял удушающий запах горелого мяса, удушливых паров, едкого дыма. Нескончаемый ливень, извергаемый клубящимися тучами, лился струями на раскаленное горнило воронки, зияющей из опаленной земли, все, втягивая в свои глубины ненасытной пастью, извергая раскаленные языки пламени.
 Дно воронки являлось сатанинской сковородой и мутные дождевые потоки, соприкасаясь с ее раскаленной поверхностью, извергали клубы удушливого дыма.

 Скопления грешных душ, жарясь на ее раскаленной поверхности, душераздирающе вопили, издавая запахи паленого мяса, волос, ногтей.

 Рогатые, хвостатые чертяки, корча страшные рожи, топча несчастных копытами, бодая рогами, царапая когтями, справляли сатанинский шабаш с душераздирающим хохотом, свистом, ревом.
 Через определенные промежутки времени из горнила воронки выскакивал сам сатана и дьявольски хохоча, разбрызгивал горящую смолу по телам грешников, под общий визг радости и веселья своих чертенят.
 В след ему из раскаленного горнила воронки вырывалось клубами удушливое пламя горящей серы, обволакивая все вокруг зловонием.

 Истерзанные страшными издевательствами души грешников, пытались уползти из огнедышащего кратера, но их возвращали обратно, калеча, увеча с радостным хохотом, радуясь их мучениям.
 Чумазые черти, сплетясь хвостами, выделывали на душах грешников такое, что уму непостижимо, просто мороз драл по коже. Они своими когтями царапали грешников, а потом окунали в кипящую смолу, наслаждаясь их страданиями.

 Душа Глаши, находясь в самом пекле урагана, то взлетала на самую его вершину, то падала вниз, чуть ли не касаясь раскаленного полотна сковороды.
 Черти с радостным визгом, пытались схватить ее, но она все время от них ускользала.

 Глаша, в ужасе наблюдая за происходящим, поняла, что только покаяние в своих грехах может спасти ее душу от страшных мучений.

Посмотрев на тело, она почувствовала ледяное дыхание смерти и, что душе для покаяния не будет куда вернуться.
 Страшные мытарства ее души заставили ее обратиться к Богу всеми своими помыслами, устремлениями, всем сердцем, всей своей сутью.

Она призвала его, почувствовала его присутствие в самой себе,  поняла, что Он милостив, всепрощающий, принимает и любит ее такую, какая она есть в грехах, но готовую искупить свои грехи настоящим раскаянием, признав себя грешницей, отдаться Его воле.
 Она, грохнувшись на колени, просила его спасти ее Душу, дать ей время искупить свои грехи.
 Ее слова лились из самого сердца, она искренне верила, что Господь сильнее этой сатанинской нечести и все равно поможет ей.
 И, когда ее Душа истерзанная, униженная уже не надеялась на лучший исход своего положения, свежий поток воздуха подхватил ее и унес из ревущего ада.

 Ангел хранитель ее Души подставил ей свое светящееся крыло, уводя от страшного вертепа подальше. Она все еще отяжелевшая грехами, грязная, поруганная, еле живая отдалась его воле.
 Он летел с нею к хрустальным божественно сияющим горам, застроенным величественными дворцами.
 Величественные пики гор искрились неугасимым огнем, а великолепные хрустальные дворцы поражали своей архитектурой, значимостью, небесной красотой.
 Со склонов гор стекали прозрачные, как девичьи слезы, ручьи, низвергались божественной красоты водопады хрустально чистых вод, меж горных вершин покоились зеркала озер, поражали своим великолепием хрустальные сады, палисадники, леса, при дуновении ветерка, издавая мелодичный звон, плывущий чарующей музыкой над горами.

 Все находилось в буйном цветении, плодонося ароматными, сочными плодами. Множество светящихся звездочек стайками носились над садами, питаясь нектаром, пыльцой цветов, медовыми соками райских фруктов.
 Скопления таких же звездочек беззаботно качались на струях воздуха, взмывая вверх, к светящимся облакам, где находились души праведников, в приятных развлечениях проводя время.

 Хрустальные дворцы, храня Божью тайну, были не доступны простым смертным. Глаша обратила внимание, что ее Душа стала намного тяжелее, что под ее тяжестью прекрасное лицо Ангела хранителя , покрылось каплями пота, он с трудом совершал махи своими крылами
.- Смотри, сколько она совершила грехов, что рада бы в рай, да они не пускают,- подумала Глаша, словно это ее и вовсе не касалось.

 А ангел уже летел над великолепием гор с одним единственным величественным дворцом, окнами смотревшего на простиравшееся море жидкого месива, похожего на жидкое стекло, в котором изнывали погрязшие души. Кому месиво доходило до щиколоток, кому до колен, у кого только голова над ним торчала. Все они в рыданиях молили Бога о прощении грехов.

При виде этого зрелища, Глаша снова подверглась страшному ужасу, и в то же время нестерпимой жалости к скорбящим душам, не в силах видеть их страдания, отвернулась к хрустальным горам, утопавшим в лазоревой дымке небес, казалось, уходящих в бесконечность.
 В это время раздался ни с чем несравнимый крик, полный ужаса и страха.
 Глаша оглянулась, ее Душа , кувыркаясь, летела вниз, а ангел спокойно улетал к видневшимся в дали перистым облакам.

 Вскоре Душа упала в море стеклянного месива, войдя в него по колени. Не в силах освободиться из жидкого стекла, она продолжала безнадежно кричать, вливаясь своим криком в вопль остальных душ..
 Глаша увидела свое тело, оно находилось в холодных тисках смерти, которая собиралась его поглотить, почувствовала, что умирает, обратилась к Богу, каясь в своих грехах.
 Ей так захотелось жить, как никогда в жизни, показалось все таким прекрасным, и она стала искренне просить Господа продлить ее годы, дать время покаяться, обещая, что будет творить только добро, что теперь не тело будет главным, а душа.- Ты провел мою душу через такие испытания, что она десятому закажет не грешить. Прошу Тебя продли ей жизнь, вызволи ее, она не ведала, что творила. Обещаю творить добро, служить Тебе всем своим естеством. Господи, смилуйся, ведь ты сам наградил нас слабым, безвольным, болезненным телом, подверженным низким порокам. Так не казни так жестоко,... и не успела закончить свою мысль, как ее Душа взмыла над стеклянным морем и со скоростью брошенного камня, полетела к распростертому в агонии телу, с силой ударилась в него в области груди и вошла в него.
 Глаша почувствовала нестерпимую боль в груди и проснулась, удивляясь, что лежит на полу в той же позе, в какой лежало ее тело, покинутое Душой.