VI б. Противостояние в воздухе 4, 5

Игорь АБРОСИМОВ

                ПОРАЖЕНИЕ  ИЛИ  ПОБЕДА?

Наступательная операция Южного фронта в июле - августе 1943 г. на реке Миусс



I. Предисловие: Ответа найти не удается...
II. Южный фронт накануне летней кампании (1, 2, 3, 4, 5, 6)
III. Вермахт на «Миусс-фронте»
IV. Операция началась...
V. Контрудар
VI. Противостояние в воздухе (1, 2, 3, 4, 5)
VII. Послесловие: военные события в культурно-историческом аспекте
Примечания и приложения - Литература



VI. Противостояние в воздухе (4, 5)

4.

Высокие тактико-технические характеристики самолетов при соответствующем техническом состоянии - это, конечно, далеко не все, что необходимо для их эффективного боевого применения. Данное положение, бесспорное для всех видов вооруженных сил, применяющих самое разное вооружение, с особой очевидностью относится к военной авиации. Более того, учитывая состояние вооружений, которое в течение 1943 г., несмотря на все недостатки, подняло свой качественный уровень, небезосновательно утверждение, что результативность боевого применения ВВС Красной Армии снижалась прежде всего в результате слабой подготовки летчиков, а также недостатков в управлении авиационных частей и соединений.

Обучение и последующая подготовка военного летчика - длительный, трудоемкий и постоянный процесс, требующий немалых материальных затрат и участия квалифицированных наставников. Спешное формирование новых авиационных частей, в основном истребительных и штурмовых, а также необходимость массовых пополнений действующих, приводило к необходимости использовать плохо обученный личный состав. В рядах авиации Красной Армии сражались такие прославленные авиаторы как летчики-истребители А.И.Покрышкин, И.Н.Кожедуб, Г.А.Речкалов, С.Д.Луганский, С.Ахмет-хан, летчики-штуровики М.П.Одинцов, В.М.Голубев, А. Н. Ефимов, Г.М.Паршин, летчик бомбардировочной авиации И.С.Полбин и многие другие. Летное и тактическое мастерство хорошо подготовленных и опытных авиаторов, тем более таких, как перечисленные, позволяли преодолевать качественные преимущества самолетов и летчиков Люфтваффе. Но это обстоятельство не компенсировало низкого уровня подготовки и недостаточного опыта основной массы строевых летчиков, которые очень часто сводили на нет усилия перспективных воздушных бойцов.

Неполноценная подготовка в летных училищах имела место еще в предвоенные годы. Летчик-истребитель прибывал в строевую часть, имея за плечами после курса подготовки на учебных самолетах У-2 и Р-5, который большинство начинали еще до училища, в аэроклубах, всего 15-ти часовой налет на боевом самолете. При этом из планов подготовки исключались такие предметы, как боевое применение истребителей и воздушная стрельба, а для снижения уровня аварийности – обучение основам высшего пилотажа. Между тем летчик-истребитель Люфтваффе по окончании школы имел налет не менее 80 час. Организация последующей подготовки летчиков в частях Красной Армии также не позволяла повышать и совершенствовать летное и тактическое мастерство основного контингента летного состава.

С началом военных действий обстановка могла измениться только в худшую сторону. В результате, если немецкий летчик-истребитель до прибытия на фронт успевал налетать на боевом самолете в школе и в учебной части по 200 - 240 часов, то советский летчик, выпускник летного училища, чаще всего сержант, начинал фронтовую жизнь, после предварительной подготовки в запасном полку, после в общей сложности не более 12 часов налета на боевом самолете. Известно также, что по прибытии в боевую часть немецкий летчик не сразу вводился в активные действия, выполняя задачи по охране аэродромов и изучая местность. Молодые пилоты редко вступали в бой, когда вылетали в составе групп, держались в стороне, наблюдая за действиями своих более опытных товарищей. Командование Люфтваффе, понимая, что советская сторона имеет многократное превосходство в самолетах и летном составе, стремилось компенсировать разрыв, добиваясь высокого уровня подготовки пилотов.

В то же время ВВС Красной Армии испытывали недостаток горючего, учебных машин и времени для обучения, а фронт требовал пополнений. Поэтому в боевые части в 1942 г. прибывали молодые летчики, которые имели в некоторых случаях по 2 – 3 часа налета на истребителе, причем, зачастую, не на том типе самолета, на котором пришлось вступить в первый бой. [VI-14] При этом из-за потерь контингент летного состава с довоенной подготовкой и опытом полетов катастрофически уменьшался.

Следует отметить, что обучение, несмотря на все недостатки, предусматривало индивидуальный подход к подготовке будущих летчиков. Те, кто не мог в столь ограниченные сроки освоить элементарные навыки управления боевой машиной, а также недисциплинированные курсанты из училищ отчислялись. Такие случаи были нередки, т.к. считалось недопустимым при крайне ограниченных ресурсах тратить время на обучение бесперспективного пилота. Курсанты старались поэтому как можно лучше овладеть летной профессией, ибо пришли в авиацию по свободному выбору, многие из них после курса подготовки в аэроклубах. Непригодные, отсеиваясь в процессе обучения, направлялись для продолжения службы в стрелковые, артиллерийские или танковые войска, а это представлялось перспективой не самой приятной. Людям, причастным к авиации, несмотря на все опасности и трудности предстоящего боевого пути, он был куда более привлекательней любого другого. Представления о том, что ВВС Красной Армии комплектовались личным составом не только необученным, но и направляемым туда в принудительном порядке, не выдерживает поэтому критики.

Другое дело, что молодой летчик, севший в кабину боевой машины уже в ходе войны, прибывал на фронт, не обладая необходимой квалификацией. Самолеты в боевых частях сплошь и рядом управлялись людьми, которые не знали основ тактики воздушного боя и не могли вести групповой бой, не умели стрелять, правильно выбрав точку прицеливания и дистанцию при открытии огня. Большинство пилотов не владели навыками, необходимыми для достижения слетанности не только в составе эскадрильи, но даже в паре и не изучили опыта военных действий в воздухе. Не следует думать, что такая крайне низкая подготовка характерна для всего летного состава, но, к сожалению, очень многие летчики-истребители в боевых частях находились именно на таком уровне.

Неудивительно, что боеспособность истребительных авиационных частей не могла быть на высоте, многие пилоты терялись при встрече с самолетами противника и в бой не вступали. В докладной записке на имя Верховного главнокомандующего, отправленной в сентябре 1942 г., представитель Ставки генерал армии Г.К.Жуков, секретарь ЦК ВКП(б) Г.М.Маленков и командующий ВВС Красной Армии генерал-лейтенант авиации А.А.Новиков писали: «Наши истребители даже в тех случаях, когда их в несколько раз больше, чем истребителей противника, в бой с последними не вступают. В тех случаях, когда наши истребители выполняют задачу прикрытия штурмовиков, они также в бой с истребителями противника не вступают, и последние безнаказанно атакуют штурмовиков, сбивают их, а наши истребители летают в стороне, а часто и просто уходят на свои аэродромы. То, что мы вам докладываем, к сожалению, является не отдельными фактами. Такое позорное поведение истребителей наши войска наблюдают ежедневно. Мы лично видели не менее десяти таких фактов. Ни одного случая хорошего поведения истребителей не наблюдали.» Через несколько дней Сталин подписал приказ, в котором, в частности, предписывалось «...при выполнении задачи по прикрытию штурмовиков и бомбардировщиков считать боевым вылетом для истребителей только такой вылет, при котором штурмовики и бомбардировщики при выполнении боевой задачи не имели потерь от атак истребителей противника... Летчиков-истребителей, уклоняющихся от боя с воздушным противником, предавать суду и переводить в штрафные части - в пехоту.» Трудно сказать, способны ли были подобные меры исправить ситуацию. Но положение в истребительной авиации и на самом деле казалось безвыходным, иной, более рациональный и притом срочный выход вряд ли можно было тогда найти.

Ситуация стала постепенно меняться в 1943 г., молодые летчики прибывали во фронтовую часть, имея в большинстве случаев 18 час. налета на боевом самолете, а самое главное, со второй половины года появилась возможность доучивать их и в боевых частях. Однако, до существенного перелома в подготовке летного состава, особенно в части повышения тактической выучки, было еще далеко. За 18 час., в ряде случаев ненамного больше (не за 200 – 240, как в Люфтваффе!), подготовить летчика-истребителя невозможно.

Только в 1944 – 1945 гг. в большинстве строевых частей сформировался костяк опытных воздушных бойцов, которые, уцелев в боях первого периода войны, накопили достаточный опыт. Они передавали его вновь прибывшим летчикам, включаемым в боевой расчет только при условии владения ими минимальным комплексом навыков. Совершенствование тактико-технических характеристик самолетов подкреплялось тем, что летчики-истребители осваивали тактические приемы группового боя при эшелонировании боевых порядков по высоте, воздушного боя, основанного на стремительном вертикальном маневре. Отработка подобной тактики во фронтовых частях в 1943 г. только начиналась. Пополнение стали лучше готовить в училищах и запасных полках, куда ко всему прочему пришли более квалифицированные инструкторы, также предварительно получившие боевой опыт.

Немаловажно, что к тому времени из-за высоких потерь в истребительной авиации Люфтваффе средний уровень немецких пилотов стал заметно снижаться. Молодые летчики без достаточного боевого опыта уже не могли опереться в бою на редеющие с каждым месяцем ряды «эксперов», и количественное преимущество ВВС Красной Армии уже не компенсировалось качественным уровнем летного состава и вооружения Люфтваффе.

Не лучше, чем в истребительной авиации, обстояло в 1943 г. дело с выучкой летного состава штурмовых частей ВВС Красной Армии. Наряду со слабой летной подготовкой основной массы пилотов, они плохо знали возможности и способы применения бортового вооружения Ил-2, не могли правильно ориентироваться в наземной обстановке и выбирать цели для атаки. Даже после упомянутого выше изменения тактики штурмовки наземных объектов, неточное прицеливание при бомбометании и обстрелах с пологого пикирования очень часто не приводило к поражению целей. К тому же слабая ориентировка служила причиной ошибочных ударов по местам, где удары наносить не требовалось, причем иногда они приходились и по собственным войскам.

Грамотно применить бортовое оружие при штурмовке может лишь тот, кто владеет практикой пилотирования, обучен слетанности и совместным действиям в составе группы. Только когда навыки летчика отработаны до автоматизма, можно рассчитывать на успешные боевые действия и на ориентировку его в обстановке на земле. Между тем, как и истребительная авиация, штурмовые полки получали в основном молодых пилотов-сержантов, которых за 6 месяцев подготавливали летные училища. С 13 час. общего налета на боевой машине, у многих, в зависимости от обстановки и условий, значительно меньшей, летчики-штурмовики в 1942 - 1943 гг. отправлялись из запасных авиаполков на фронт. Случалось, что летчики служили в запасных полках много месяцев, но летали очень мало все из-за того же недостатка горючего и нехватки самолетов. При этом, как правило, бомбить и стрелять, буквально за несколько часов обучали их только в запасном полку. В ряде случаев в летной книжке прибывшего в действующую часть фиксировалось гораздо больше часов налета, чем было выполнено на самом деле.

Летом 1943 г. в большинстве фронтовых штурмовых авиационных полков вчерашние курсанты, которые не успели принять участия в боях, составляли от 50% до 70% летного состава. Вряд ли такая штурмовая часть могла нанести противнику сколько-нибудь существенный урон. При этом потери именно среди молодых летчиков оказывались огромны, они погибали прежде, чем успевали приобрести минимальный боевой опыт. Летчик-штурмовик Герой Советского Союа Н.И.Пургин вспоминал о том, как вводили в бой молодое пополнение: «Я не помню, чтобы проверял технику пилотирования. Пришел, летная книжка есть – полетишь. Как полетишь, твое дело. Молодой летчик становился ведомым – делай так, как ведущий: лети хорошо, сядь хорошо, вовремя сбрось бомбы. Вот и вся учеба. Это же война. Нас так часто убивали, сегодня пришел, послезавтра его убили, ты его и в лицо-то не запомнил. И нас точно так же принимали.»

Как и в истребительной авиации, только в 1944 – 1945 гг. в штурмовых частях вырос процент опытных летчиков, которые не только способствовали повышению эффективности боевой работы, но инструктировали своих молодых товарищей и подчиненных. Соответственно росли боевые возможности штурмовых авиационных полков. Особенно в тех случаях, когда позволяла обстановка и наличие горючего, прежде чем включать в боевой расчет, молодое пополнение обучали боевому применению. Внимание уделялось отработке групповой слетанности, т.к. бомбометание и стрельба по наземным целям производились, как правило, вслед за ведущим, более опытным летчиком, а также осуществлению противозенитного маневра и действиям при атаках истребителей противника.

Подготовка летчиков и штурманов бомбардировочной авиации была поставлена на более прочную основу. Потребность в летном составе для Пе-2 оставалась всю войну намного меньшей, поэтому сроки обучения не столь жестко ограничивались. Кроме того довольно много летчиков было подготовлено ранее для бомбардировщиков СБ, которые в 1942 – 1943 гг. в боевых частях не использовались, а весь летный состав переучивался на другие машины, чаще всего на Пе-2. Но и в данном случае во фронтовых частях в первый бой нередко направлялись пилоты и штурманы, которые прошли краткосрочную 6-ти месячную подготовку в училище и имели всего по 30 – 40 час. общего налета на СБ и Пе-2. Вот почему и бомбометание с пикирования, и индивидуальное прицельное бомбометание с горизонтального полета, о чем упоминалось выше, в 1943 г. в частях бомбардировочной авиации Южного фронта не применялись.

Проблемы возникали и с групповой слетанностью, в результате чего из-за несоблюдения плотных боевых порядков и отставаний отдельных бомбардировщиков, и, конечно, ограниченного боевого опыта самих экипажей, проявлявшегося при столкновении с истребителями, терялось немало машин. Истребители противника, пользуясь слабым прикрытием, которое могла обеспечить в 1943 г. советская истребительная авиация, наносили бомбардировщикам серьезный ущерб. Только с 1944 г. более надежное истребительное прикрытие позволило Пе-2 действовать достаточно свободно. В 1943 г. в период напряженных боев три эскадрильи из состава бомбардировочного полка Пе-2 теряли зачастую за один вылет до 5 – 7 самолетов из 27 - 30. В результате в среднем за полгода полки полностью «стачивались», и их отводили на переформирование с 2 – 4 уцелевшими машинами. Такое положение привело к тому, что для сокращения потерь «пешки» и «бостоны» перешли на бомбометание с высоты до 4000 – 5000 м, а это снижало эффект их боевой работы до минимума. Часто, в зависимости от обстановки, командование вообще отказывалось от их применения в светлое время суток. Истребительная авиация противника вынуждала советские фронтовые бомбардировщики оставаться в дневное время на аэродромах. Характерно, что только летом 1944 г., когда противодействие со стороны советских истребителей стало достаточно сильным, Ju88 и Не111 также перешли на ночные действия, а пикировщики Ju87 использовались при наличии сильного истребительного прикрытия, что само по себе демонстрирует, когда на самом деле наша авиация достигла господства в воздухе.

Примером низкой летной и боевой подготовки бомбардировочной, а также истребительной авиации, который получил известность, благодаря приказу Наркома обороны СССР, подписанному зам. наркома - командующим ВВС Красной Армии маршалом авиации А.А.Новиковым, может служить неудача при перелете 3-го истребительного авиационного корпуса в конце апреля 1943 г. на Северо-Кавказский фронт. Как уже упоминалось, для массирования истребительных сил в ходе сражения на Кубани 3-й истребительный корпус (265-я и 278-я истребительные авиационные дивизии) передавался из резерва Ставки в состав 4-й воздушной армии. Учитывая низкий уровень штурманской службы в истребительных частях, перелет с аэродромов, расположенных в тылу Воронежского фронта, должны были обеспечивать бомбардировщиками Пе-2 1-го бомбардировочного авиационного корпуса, осуществляя лидирование групп истребителей. Имелось в виду, что штурманы и пилоты лучших бомбардировочных экипажей, причем к операции были привлечены штурманы звеньев и эскадрилий, смогут обеспечить штурманскую подготовку и проведение полета на необходимом уровне и без происшествий привести самолеты на новые места базирования.

Однако, при нормальных метеоусловиях и обстановке на маршруте из 16 экипажей Пе-2 7 потеряли ориентировку и не вывели лидируемые группы в назначенные районы. При этом одна из групп истребителей прилетела вместо Ростова в Таганрог, оккупированный немцами. Три истребителя Як-1, приземлившись на местном аэродроме, попали в руки врага, три самолета были сбиты огнем зенитной артиллерии и только четыре истребителя, а также лидер-бомбардировщик долетели до места назначения. Еще четыре группы, не сумев выйти к аэродрому Миллерово, приземлились в поле, в результате чего два бомбардировщика Пе-2 и три истребителя Як-7 оказались разбиты. Таким образом, перебазирование соединения обернулось потерей 11 боевых машин.

Расследование, проведенное заместителем командующего ВВС Красной Армии генерал-полковником авиации Г.А.Ворожейкиным, показало, что в 1-м бомбардировочном корпусе подобная потеря ориентировки в воздухе не является из ряда вон выходящим случаем. Часто самолеты возвращались с боевого задания с бомбами, не сумев выйти в указанные районы, либо бомбили незаданные цели, причем в тылу наших войск. А ведь полки 1-го бомбардировочного авиационного корпуса, которым командовал полковник И.С.Полбин, отнюдь на считались аутсайдерами ВВС Красной Армии!

В ходе оперативной паузы весной и в начале лета 1943 г. экипажи штурмовиков и бомбардировщиков 8-й воздушной армии Южного фронта, как утверждается, проводили интенсивные учения, отрабатывая навыки бомбометания и взаимодействия с наземными войсками. Не вызывает сомнения, что генерал-лейтенант авиации Т.Т.Хрюкин, опытный авиационный командир, прошедший во главе этого объединения через Сталинградскую битву, сам опытный летчик бомбардировочной авиации, понимал необходимость улучшить подготовку летного состава. Штабы прорабатывали планы учений и инструкции по их проведению, эти документы, отложившиеся в архивных делах, дают сегодня основания утверждать, что учения планировались в достаточно широких рамках.

Но было ли на самом деле реально более-менее масштабное обучение в связи с острым недостатком горючего? В середине 1943 г. положение с нехваткой авиационного топлива обстояло настолько серьезно, что Ставка в специальной директиве от 15 мая, подписанной начальником Генерального штаба А.М.Василевским и командующим ВВС Красной Армии А.А.Новиковым, требовала «временно прекратить действия авиации по аэродромам и коммуникациям противника» и одновременно обязало «принять меры к быстрейшему накапливанию запасов горючего для авиации, с тем чтобы довести их, с учетом подвоза из тыла, до 20 заправок». В следующем месяце бомбардировщики Люфтваффе нанесли серию ударов по тыловым промышленным объектам Поволжья, в результате чего в Горьком, Саратове и Ярославле были уничтожены крупные запасы нефтепродуктов и пострадали мощности по их переработке. Это еще более обострило нехватку авиационного топлива. Когда речь идет о накоплении всего лишь 20 заправок горючего, а это меньше недели боев при проведении крупной операции, и авиация вынуждена прекратить в связи с этим активные действия, вряд ли летный состав 8-й воздушной армии мог активно заниматься повышением своего боевого мастерства.

Не менее существенное влияние оказывали на результат применения авиации известные нам недостатки в организации руководства воздушных операций. Отсутствие либо неполнота данных о воздушной и наземной обстановке, недостатки в организации взаимодействия между различными видами авиации, с наземными войсками и в управлении самолетами в воздухе к середине 1943 г. преодолены не были. На невысоком уровне находились штабная культура и организационные навыки авиационных штабов, в результате чего командование просто не успевало адекватно и оперативно реагировать на действия противника, а исполнение приказов и распоряжений не контролировалось.

Методы применения истребительной авиации не позволяли надежно прикрыть войска от ударов с воздуха. Понятно, что прикрытие боевых порядков непрерывным барражированием крупными силами над линией фронта, на всех его участках, практически осуществить невозможно. Бомбардировщики и штурмовики противника чаще всего появлялись тогда, когда советских истребителей в данном районе не было, а если и были, то оказывались, как правило, в небольшом числе. Неприятельские истребители сопровождения связывали их боем и давали возможность своим ударным самолетам выполнить поставленную задачу.

Положение осложнялось тем, что наведение и перенацеливание истребителей прикрытия, находящихся в воздухе, наращивание сил в нужном районе осложнялось ограниченным опытом командиров, которые находились при радиостанциях наведения, расположенных к тому же не всегда удачно, на удалении от прикрываемых объектов, а также недостатками в организации радиосвязи. Неудовлетворительно действовали авианаводчики и при организации взаимодействия со штурмовой авиацией. Часто ведущие групп штурмовиков выполняли задачу и наносили удары по своему усмотрению, без тактической связи с войсками, которые они поддерживали.

Во второй половине 1943 г. командование ВВС Красной Армии начало осознавать необходимость направить основные усилия истребительной авиации не на прикрытие своих войск методом патрулирования и на сопровождение ударных самолетов, а на борьбу за воздух, когда главной задачей становится «расчистка воздуха» на важнейших направлениях путем уничтожения истребительной авиации противника в зонах наиболее вероятного ее появления. Только такое наступательное оперативное использование, призванное заменить оборонительное, а не простое численное превосходство, могло обеспечить господство в воздухе и на оперативно-тактическом, и на оперативно-стратегическом уровне. Уничтожая истребители противника при пролетах и в местах подлета к районам активного действия, успешно блокируя его авиабазы, широко используя метод «свободной охоты», можно было рассчитывать на успех. Но решать подобную задачу могли лишь опытные летчики-истребители, мастера воздушного боя, при условии знания меняющейся воздушной обстановки, характера действий противника и обеспечения четкого, устойчивого и непрерывного управления со стороны авиационных штабов и командования.

Ожидать, что в 1943 г., при тогдашнем уровне подготовки летного состава, качественном состоянии материальной части и тылового обслуживания активное наступательное использование истребительной авиации станет основным было еще слишком рано. Но отработка и практическая реализация такого использования в доступных масштабах явно запаздывали. Отсюда ограничения возможностей для действий собственных бомбардировщиков и штурмовиков, отсюда свобода действий для ударных самолетов врага как по боевым порядкам войск, так и по пунктам базирования авиации.


5.

Начальник штаба Южного фронта С.С.Бирюзов, вспоминая бои по прорыву вражеской обороны на Миуссе в первый день сражения 17 июля, писал: «Бомбардировщики действовали поэшелонно. В каждом эшелоне насчитывалось до 100 - 120 самолетов Ju-87... За один день по войскам 2-й гвардейской и 5-й ударной армий противник произвел более 3000 самолето-вылетов». Однако, подобная картина не соответствует реальному наличию авиационных сил противника.

4-й воздушный флот Люфтваффе [VI-15], который поддерживал Вермахт на всем южном стратегическом направлении против войск Воронежского, Степного, Юго-Западного, Южного и Северо-Кавкавказского фронтов, насчитывал до 700 боеспособных истребителей, пикировщиков, штурмовиков и бомбардировщиков, еще примерно 160 самолетов находилось в ремонте. В разведывательных авиаэскадрильях имелось 130 дальних и ближних разведывательных самолетов. В оперативном подчинении 4-го воздушного флота состояло также до 100 боеспособных истребителей и бомбардировщиков частей венгерской и румынской авиации.

Соответствующие авиакорпуса, входившие в состав воздушных флотов Люфтваффе, которые были нацелены на определенные участки фронта, при возникновении кризисов на том или ином направлении оперативно усиливались эскадрами или отдельными группами, снятыми с других направлений. Таким образом, осуществляя широкий маневр авиационными силами, командование Люфтваффе при ограниченных ресурсах обеспечивало потребности сухопутных войск в авиационной поддержке. В середине июля ударные самолеты и истребители 4-го воздушного флота были связаны действиями, в первую очередь, на южном фасе Курской дуги. В обстановке оперативной паузы в составе IV авиакорпуса (генерал-лейтенант К.Пфлюгбейль), одного из трех территориальных объединений 4-го воздушного флота, который поддерживал 6-ю армии на Миуссе, были задействованы минимальные силы.

Перед началом операции IV авиакорпус был усилен двумя группами 3-й истребительной эскадры «Удет» II./J.G.3 и III./J.G.3 - до 50 истребителей Bf109G. Удары по боевым порядкам войск и фронтовым тылам наносили тактические бомбардировщики из авиагрупп I./KG.27 и III./KG.27 27-й бомбардировочной эскадры и авиагруппы I./KG.100 100-й бомбардировочной эскадры - примерно 60 бомбардировщиков Не111H, входивших в состав IV авиакорпуса.

Известно, что двухмоторный горизонтальный бомбардировщик Не111Н, который являлся достаточно универсальным, пригодным для использования в качестве и стратегического, и тактического самолета, весьма успешно действовал как фронтовая ударная машина. Значительная дальность полета позволяла ему продолжительное время находиться в воздухе, действуя по боевым порядкам войск противника, а солидная бомбовая нагрузка и высокая точность бомбометания делала возможным наносить эффективные удары по артиллерийским позициям, штабам и войскам, особенно вводимым в бой и находящимся в колонных или предбоевых порядках. Поэтому еще до прибытия авиационного пополнения противник имел возможность, хотя и весьма ограниченную, осуществлять воздушные операции и реально поддерживать свои наземные войска. При этом, как правило, летом 1943 г. советская истребительная авиация еще не могла, захватив господство в воздухе, воспрепятствовать использованию Не111 в качестве дневных фронтовых бомбардировщиков.

В налетах приняло участие некоторое количество ударных самолетов, которые перенацеливались с соседних участков фронта, в т.ч. по свидетельствам участников боев, пикировщиков Ju87. Активные действия пикировщиков начались несколькими днями позднее, после того, как на третий день операции началось наращивание авиационных сил Люфтваффе в полосе Южного фронта. Что касается бомбардировщиков Не111 и Ju88, то их, учитывая значительную дальность полета, можно было легко перенацеливать без перебазирования, включая в боевой расчет машины, находящиеся на аэродромах, отстоявших от мест использования на многие сотни километров. В связи с этим, вероятнее всего, бомбардировку с пикирования осуществляли в первые дни операции не пикировщики Ju87, которые появились на поле боя позднее, а немногочисленные перенацеленные с других направлений бомбардировщики Ju88. Они также имели возможность наносить удары с крутого пикирования и нередко фиксировались с земли как Ju87.

К 29 июля в состав IV авиакорпуса были включены две группы - II./St.G.77 и I./St.G.77 из 77-й эскадры, которые могли использовать до 50 боеспособных Ju87D, а также одна группа II./Sch.G.1 из 1-й штурмовой эскадры с 30 штурмовиками Fw190A (ударный вариант истребителя) и Hs123. Кроме того для усиления истребительного прикрытия К.Пфлюгбейль получил авиагруппу I./J.G.52 из 52-й истребительной эскадры, которая насчитывала примерно 20 боеспособных истребителей Bf109G. [VI-16]

Таким образом, в первые дни операции противник мог задействовать, учитывая самолеты с соседних участков фронта, не более 150 машин, в т.ч. до 90 - 100 бомбардировщиков, в основном Не111Н. На самом деле количество использованных самолетов, особенно ударных, было существенно меньше. В последующие дни количество самолетов, учитывая наращивание сил и потери некоторого количества машин, приблизилось к 200. Между тем, по данным, имевшимся в распоряжении штаба 8-й воздушной армии, количество самолетов возросло в последних числах июля со 150 – 170 в начале операции, что примерно соответствует реальному положению, до 600 – 700 боевых машин. Рост числа самолетов противника в ходе операции более чем в 4 раза нельзя представить себе даже умозрительно, исходя хотя бы из того обстоятельства, что всего в составе 4-го воздушного флота, который действовал в полосе пяти советских фронтовых объединений, имелось в наличии, как упоминалось, не более 900 исправных истребителей, штурмовиков, пикировщиков, бомбардировщиков и разведчиков. Сосредоточение в этих условиях почти 80% всех боевых машин только против войск Южного фронта, учитывая напряженные боевые действия на других фронтах, абсолютно нереально. В несколько раз преувеличенные данные, которые в свое время фигурировали в штабных документах 8-й воздушной армии, приводятся, к сожалению, в позднейших военно-исторических работах в качестве реальных. На этом основании утверждается, в частности, будто Люфтваффе имели количественное преимущество в июльских боях на Миусс-фронте.

Не может быть и речи в этих условиях о 3000 самолето-вылетах авиации противника в первый день наступления, о чем писал С.С.Бирюзов, объясняя причины трудностей, возникших перед частями фронта. Тем более, по данным постов ВНОС 17 июля над расположением советских войск было зафиксировано только 350 самолето-пролетов, число которых всегда меньше количества самолето-вылетов (один самолет противника может быть зафиксирован над позициями войск на различных участках и учтен по крайней мере дважды). Самолето-пролеты учитывали к тому же истребительное прикрытие, так что воздействие с воздуха на боевые порядки советских войск не могло быть столь интенсивным.

Авиационные соединения, действовавшие в интересах Южного фронта, были сведены в 8-ю воздушную армию (командующий генерал-лейтенант авиации Т.Т.Хрюкин, начальник штаба полковник И.М.Белов). Большинство частей и соединений, как и сама 8-я воздушная армия, прошли суровую школу 1942 г. на Сталинградском фронте. В состав армии входили: 7-й штурмовой авиационный корпус (генерал-майор авиации В.М.Филин) - 206-я (полковник Л.К.Чумаченко) и 289-я (полковник И.П.Пуцыкин) штурмовые авиационных дивизии, вооруженные штурмовиками Ил-2 и 236-я истребительная авиационная дивизия (полковник В.Я.Кудряшов) с истребителями Як-1 и ЛаГГ-3; 1-я гв. штурмовая авиационная дивизия (генерал-майор авиации Б.К.Токарев), вооруженная штурмовиками Ил-2; 2-я гв. ночная бомбардировочная авиационная дивизия (генерал-майор авиации П.О.Кузнецов), вооруженная, в основном, самолетами У-2; 270-я бомбардировочная авиационная дивизия (полковник Г.А.Чучев), вооруженная бомбардировщиками Пе-2 и А-20 «Бостон»; 6-я гв. истребительная авиационная дивизия (генерал-майор авиации Б.А.Сиднев), вооруженная истребителями Як-1 и Ла-5); 406-й легкий бомбардировочный полк, вооруженный бомбардировщиками Пе-2, а также 8-й разведывательный авиационный полк, 61-я корректировочная авиационная эскадрилья и части военно-транспортной и санитарной авиации.

В соединениях и частях числилось по штатам более 600 боевых самолетов основных классов, в т.ч. до 90 бомбардировщиков Пе-2 и А-20 «Бостон» (без ночных бомбардировщиков У-2), 300 штурмовиков Ил-2 и 220 истребителей Як-1, Ла-5 и ЛаГГ-3. Неполная укомплектованность частей материальной частью, а также наличие неисправных машин и отсутствие подготовленных экипажей, снижало количество боеготовных самолетов на 25% и более. Так в штурмовых авиационных полках при штатном составе 30 самолетов численность в середине 1943 г. составляла обычно не более 20. Поэтому реальный состав ВВС Южного фронта следует оценивать по количеству боевых машин, которое включалось в боевой расчет и могло быть использовано в воздушных операциях. В первый день сражения общее количество самолетов по 8-й воздушной армии, принявших участие в боях, составило 374 ед., в т.ч. 136 истребителей, 160 штурмовиков и 78 бомбардировщиков, осуществивших в тот день 770 самолето-вылетов. 

Нельзя не отметить низкую интенсивность использования наличного боеспособного самолетного парка, характерную для советских фронтовых ВВС, что резко снижало эффективность боевой деятельности. В среднем осуществлялось примерно 2 вылета на самолет, редко какие самолеты вылетали в день по три раза. Только при наличии численного превосходства удавалось сдерживать противника в воздухе, а нашим ударным самолетам более-менее успешно действовать по боевым порядкам противника.

Показательно, что наибольшая по численности 1-я гв. штурмовая авиационная дивизия четырехполкового состава (подготовлено и летало 74 штурмовика Ил-2), самолеты которой использовались наиболее эффективно, совершив 17 июля большинством машин по 3 вылета, не потеряла ни одного Ил-2. На долю летчиков - гвардейцев этой дивизии приходится в общей сложности около половины из 403 самолето-вылетов, выполненных в тот день с целью бомбежки и штурмовки войск противника, в которых приняло участие три штурмовые и одна бомбардировочная дивизии. На другой день 1-я гв. штурмовая авиационная дивизия тем же количеством машин из-за состояния материальной части выполнила только 144 вылета, почти на 30 % меньше, по 2 вылета на самолет. Для сравнения отметим, что немецкие пикировщики Ju87 выполняли, как правило, по 3 – 4 вылета в день и более, причем не в какие-то отдельные дни, а регулярно в ходе всей операции, в течение месяца – полутора, продолжая столь же интенсивные действия после переброски на другой участок фронта. Не меньшее количество вылетов в день совершали и двухмоторные бомбардировщики Не111Н, которые входили в состав бомбардировочных авиагрупп IV корпуса.

Малочисленность самолетов Люфтваффе и безусловное численное превосходство истребителей советских ВВС предопределило слабое воздействием авиации противника на обстановку в первые дни операции. К примеру, результаты воздушных ударов по частям 2-го гв. механизированного корпуса, который 17 июля выдвигался к переднему краю и к 17 часам начал переправу через Миусс, оказались весьма скромными. При этом условия для поражения с воздуха были близки к идеальным - танки и пехота двигались по открытой местности, скапливаясь к тому же в местах переправы. Повреждения получили два танка и было уничтожено три автомашины. Потери составили 18 человек убитыми и 46 ранеными. Что и говорить, воздушные удары мешали выполнению боевых задач, оказывали сильное психологическое воздействие на личный состав, но преувеличивать их значение при малочисленности атакующих самолетов и наличии истребительного прикрытия не следует. С другой стороны, советские штурмовики и бомбардировщики, которые пользовались не всегда действенным, но все же в определенной степени организованным истребительным прикрытием, получили возможность оказывать содействие наземным войскам.

Прикрытие боевых порядков Южного фронта и сопровождение ударных самолетов осуществляли 17 июля самолеты 6-й гв. и 236-й истребительных авиационных дивизий. Эти соединения имели в своем составе 136 боеготовных машин, но выполнили не более 300 боевых вылетов, т.е. в среднем примерно два вылета на машину. При такой интенсивности боевой работы истребительной авиации добиться устойчивого и повсеместного господства в воздухе и решительным образом парализовать ударные возможности Люфтваффе оказалось невозможным. По этой же причине, несмотря на потенциальные возможности, советской ударной авиации не удалось реализовать до конца свои возможности по поддержке наземных войск.

Тем более, 3-я истребительная эскадра «Удет», которой командовал опытный командир оберст В.-Д.Вильке, воевавший на «Мессершмидте» еще в небе Испании, являлась одним из лучших истребительных соединений Люфтваффе. Обе авиагруппы эскадры, задействовав около 50 истребителей Bf109G, выполняли в среднем в 2 – 2,5 раза больше самолето-вылетов на одну машину, чем советские истребители. Заметим, что 236-я истребительная авиационная дивизия под командованием полковника В.Я.Кудряшова всего три месяца назад вела напряженные воздушные бои с истребителями «Удета» в небе Кубани и наши летчики хорошо знали о боевом потенциале этой эскадры и ее «экспертов». Понимал, с каким серьезным противником предстоит столкнуться и летный состав 6-й гв. истребительной авиационной дивизии, которая входила в число самых боеспособных истребительных соединений Красной Армии и включала в свой состав четыре гвардейских полка, в т.ч. знаменитый уже тогда 9-й гв. истребительный авиационный полк под командой Героя Советского Союза майора Л.Л.Шестакова, считавшийся полком асов, специально собранных для завоевания господства в воздухе. Не вызывает сомнения, что все возможное советские летчики-истребители сделали. Однако, при более чем трехкратном количественном превосходство истребительной авиации 8-й воздушной армии истребители Люфтваффе смогли воспрепятствовать полному захвату ими оперативного господства в воздухе.

Продвижение Красной Армии и захват плацдарма на западном берегу Миусса заставило командование группы армий «Юг» перебросить для преодоления кризиса не только сильные подвижные соединения сухопутных войск, но, как уже отмечалось, запросить значительное усиление поддержки с воздуха. Противник наращивал силы IV авиакорпуса, и его авиация стала оказывать реальное воздействие на ход сражения. Уже 19 июля авиационные удары усилились. К тому же, ввиду потерь и состояния техники, количество боеспособных самолетов в 8-й воздушной армии неуклонно снижалось.

20 июля авиационные части смоли задействовать только 228 самолетов вместо 374 три дня назад, которые выполнили всего 332 боевых вылета, т.е. в среднем 1,5 вылета на самолет. Уменьшение количества машин произошло в первую очередь за счет штурмовиков Ил-2, которые несли потери и получали повреждения в результате действий вражеских истребителей и огня зенитной артиллерии. Количество боеспособных штурмовиков уменьшилось при этом вдвое, со 160 до 83 машин. Что касается снижения и до того не столь высокой интенсивности использования наличного авиационного парка, то оно связано было не в последнюю очередь с экономией горючего, запасы которого иссякали.

На следующий день 21 июля силами существенно большими, теперь уже 332 машинами, которые чрезвычайными усилиями наземных служб удалось подготовить к боевым полетам, воины 8-й воздушной армии выполнили до 550 самолето-вылетов, но интенсивность использования самолетов по-прежнему оставалась невысокой. В последующие дни более 400 – 500 самолето-вылетов в день 8-я воздушная армия выполнить уже не могла.

Необходимо отметить успешные действия штурмовой авиации 22 июля при поддержке атак частей 2-го гв. и 4-го гв. механизированных корпусов, что способствовало частичному успеху этих соединений, потеснивших противника на ряде участков захваченного плацдарма. В частности, наступавшие бригады 2-го гв. механизированного корпуса, которые подвергались интенсивному фланкирующему артиллерийскому огню, были прикрыты в направлениях обстрела отсекающей дымзавесой. Две группы по 4 штурмовика Ил-2, следуя на небольшой высоте с низкой скоростью, при помощи подвесных приборов создали две дымовые полосы протяженностью в 1,5 км каждая. Артиллерийский огонь противника, в также эффективность действий его пикирующих бомбардировщиков были существенно ослаблены. Истребительное прикрытие позволило выполнить поставленную задачу, причем советские самолеты потерь не понесли. Это было одно из первых использований отсекающих дымзавес, которые в последующем применялись советской авиацией на различных участках фронта. Стремясь облегчить положение наземных войск, в течение всего дня Ил-2 неоднократно наносили успешные бомбоштурмовые удары по боевым порядкам противника. Всего 22 июля было задействовано 230 штурмовиков, бомбардировщиков и истребителей прикрытия. Относительный успех, однако, оказался связан с высокими потерями. Противнику удалось сбить 22 самолета, в т.ч. 12 - Ил-2.

Многократное повышение активности Люфтваффе, нараставшей на фоне падения активности советских ВВС, достигло своего максимума 30 июля – 1 августа, когда в бой, как уже упоминалось, было введено дополнительно более 100 самолетов. Оборонительные рубежи 5-й уд. армии, которые оказались в полосе контрнаступления 2-го танкового корпуса СС, подверглись в течение этих дней интенсивным атакам с воздуха. Однако, окопавшиеся части, укрытые от бомбовых ударов, большого ущерба, во всяком случае прямого, не понесли. Но сильное и постоянное психологическое воздействие, а также трудности при маневре силами и средствами и организации управления в бою, не говоря уже о препятствиях, возникших при доставке боеприпасов, оказали определенное влияние на ход сражения.

Одновременно 30 июля, сохраняя паритет в воздухе, и это необходимо подчеркнуть особо, по боевым порядками немецких войск активно действовала советская авиация. Утром и в середине дня наступающая пехота дивизии «Мертвая голова» подверглась бомбоштурмовому удару Ил-2, которые с бреющего полета несколько раз обрушивались на противника, приостановив его продвижение.

Активные действия авиации с целью сдержать контрнаступление противника продолжались и 31 июля. Командование 8-й воздушной армии пыталось максимально использовать имевшиеся в ее распоряжении силы и средства. На сей раз штурмовики и истребители сосредоточили основные усилия в полосе 2-й гв. армии, которая пыталась деблокировать попавшие в окружение полки. 211 боевых машин выполнили 424 самолето-вылета. Однако потери при этом оказались очень высокими, самыми высокими за все дни операции. 33 машины не вернулось на свои аэродромы, большинство было сбито, по всей вероятности, в воздушных боях (24 - Ил-2, 8 - Як-1 и 1 - ЛаГГ-3).

Посты ВНОС отметили в тот день со стороны противника 2000 самолето-пролетов, в 5,7 раза больше, чем в первый день операции. Это говорит о том, что интенсивность использования самолетного парка противника возросла многократно. Уже не отдельные, а большинство машин выполняли по 5 и более вылетов, а многие горизонтальные бомбардировщики в ходе одного вылета подолгу действовали над боевыми порядками войск, что фиксировалось как многократные самолето-пролеты.

1 августа авиация Южного фронта из-за потерь и состояния техники, а также нехватки горючего выполнила 192 самолетами, оставшимися в строю, 342 самолето-вылета. Потери в тот день составили 18 самолетов (12 – Ил-2 и 6 – Як-1). 2 августа количество боеготовных самолетов снизилось до 176 (83 штурмовика, 11 бомбардировщиков, 82 истребителя), более чем в два раза по сравнению с началом операции.

Исходя из приведенных данных по сохранившимся в строю самолетам, нельзя судить напрямую о потерях, так как боевой состав авиационных частей пополнялся за счет ремонта вышедшей из строя техники, в том числе получившей не столь значительные повреждения накануне, и поступавших пополнений. Надо учитывать также, что снижение количества боеспособных машин вызывалось не только безвозвратными потерями, боевыми повреждениями, но и техническим состоянием техники в ходе ее эксплуатации в напряженных условиях операции. Так исходя из данных о количестве сбитых самолетов различных типов, можно сделать заключение, что резкое снижение количества боеспособных  бомбардировщиков (с 78 до 11) было вызвано в большей степени именно последними двумя обстоятельствами, а не безвозвратными потерями. Ввиду малой эффективности действий бомбардировщиков Пе-2 в дневных условиях и снижением количества боеготовных машин их боевое применение снизилось до минимума. Что касается А-20, то эти машины, наряду с У-2, использовались только как ночные бомбардировщики.

Следует отметить, что при сравнительно невысокой интенсивности использования техники в ходе операции целый ряд летчиков и экипажей несли куда более высокую боевую нагрузку. В условиях, когда горючего катастрофически не хватало, службы тыла из-за недостатка транспорта не справлялись со своевременной доставкой бензина и боеприпасов, аэродромные службы не успевали проводить предполетное обслуживание и осуществлять ремонт самолетов, все ресурсы и усилия направлялись на обеспечение боевой работы наиболее опытных летчиков и экипажей. Так например, 1 августа летчица 73-го гв. истребительного авиационного полка 6-й гв. истребительной авиационной дивизии младший лейтенант Лидия Литвяк, принявшая участие в 89 воздушных боях и имевшая на счету несколько сбитых самолетов противника, выполнила 4 боевых вылета. Четвертый вылет оказался для нее последним, отважная летчица на свой аэродром не вернулась.

Командование 8-й воздушной армии отчиталось за бои на Миусс-фронте в июле 243 сбитыми самолетами врага. Как уже говорилось, если оценивать ущерб, нанесенный Люфтваффе по докладам авиационных командиров, то воевать к концу операции противник просто бы не смог. Ведь всего авиакорпус К.Пфлюгбейля ввел в бои в июле не более 250 - 270 машин. К сожалению, июльское сражение на Миуссе и сегодня остается в тени. Поэтому, при отсутствии официальных данных, по отчетным документам генерал-квартирмейстера Люфтваффе военными историками потери до сих пор не были выявлены и не подсчитаны. Во всяком случае, опубликовав приведенные выше обобщенные данные по потерям самолетов в ходе Курской оборонительной, Орловской и Белгородско-Харьковской наступательных операций, историки из Центра военно-исторических исследований Бундесвера подобных цифр в части сражения на Миусс-фронте не приводят.

Не показаны потери ВВС Южного фронта в официальных данных, которые содержатся в «Книге потерь», составленной авторским коллективом Генштаба и МО РФ. Поэтому при оценке результатов и эффективности борьбы в воздухе с точки зрения потерь возникают вполне понятые трудности. Опираясь на отрывочные данные можно лишь приблизительно установить, что соотношение потерь составило примерно 1 : 3 не в нашу пользу. Подобный разрыв соответствует средним показателям потерь противоборствующих сторон в середине 1943 г. При этом авиационные части 8-й воздушной армии потеряли безвозвратно не менее 190 самолетов, причем большинство машин было сбито в воздушных боях.

Учитывая тяжелую обстановку и высокие потери, по указанию Ставки для усиления авиационной группировки Южного фронта 1 августа 8-й воздушной армии из состава 4-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта была передана 9-я гв. истребительная авиационная дивизия под командованием полковника И.М.Дзусова. Это была та самая 216-я смешанная авиационная дивизия, которая отличилась в весенних воздушных сражениях на Кубани, в боях над Мысхако и Крымской, и удостоилась высокого звания гвардейской. В числе летчиков этого соединения служили знаменитые уже в то время Александр Покрышкин, Дмитрий и Борис Глинки, Михаил Петров, Николай Лавицкий, Иван Бабак, Василий Шаренко и другие. Однако, запоздавшее решение не позволило гвардейцам включиться в воздушные бои над Миуссом. Дивизия сосредоточилась на месте и подготовилась к действиям только 4 августа, когда активный этап операции завершился и накал боев в воздухе окончательно спал.

Поверхностный анализ ситуации на южном крыле советско-германского фронта и неповоротливость командования ВВС в очередной раз не позволили реализовать все имевшиеся возможности и использовать реальный шанс с целью переломить обстановку в свою пользу. Запоздавшее выдвижение гвардейской дивизии И.М.Дзусова характерно тем, что «размонтировав» в июле сильную авиационную группировку, входившую у состав 4-й воздушной армии Северо-Кавказского фронта, Ставка посчитала необходимым оставить там, наряду с бомбардировочной и двумя штурмовыми, две истребительные дивизии. Не будем забывать, что в этом районе действовали также ВВС Черноморского флота, а тылы прикрывались авиацией ПВО. Активных действий Северо-Кавказский фронт не вел, потребность в дополнительных силах на других участках фронта, где летом развернулись напряженные сражения, была велика, но «на всякий случай» летчики-истребители, которые приобрели неоценимый опыт в ходе сражений в небе Кубани, почти два месяца оставались практически в бездействии. Вместо них для участия в активных операциях в июле выдвигались вновь сформированные или переформированные соединения, укомплектованные, как правило, неопытным летным составом, которые несли по этой причине опустошительные потери в первых же боях. Только в августе, после переброски 9-й гв. истребительной авиационной дивизии, в составе 4-й воздушной армии, вплоть до начала наступления Северо-Кавказского фронта в ноябре, была оставлена одна, 229-я истребительная авиационная дивизия, летный состав которой также имел, кстати, богатый боевой опыт. Между тем, в том числе, именно энергичным маневром на широком фронте ограниченными авиационными силами достигался успех нашим противником.

Высокие потери советской авиации и активное наращивание авиационных сил Люфтваффе привели к тому, что в заключительной фазе сражения, в ходе отражения контрнаступления противника на Миусский плацдарм, наше количественное превосходство было сведено к минимуму. Не более 80 – 90 истребителей 8-й воздушной армии, оставшиеся в строю в последние дни операции и выполнявшие в среднем не более двух вылетов на самолет, должны были противостоять 50 – 70 истребителям Люфтваффе, которые использовались с интенсивностью по крайней мере в 3 раза более высокой. Как уже неоднократно отмечалось, проигрывая противнику в качественном состоянии воздушных сил, только количественное превосходство позволяло надеяться на тактический, тем более, на оперативный успех.

Одновременно противник также с высокой интенсивностью задействовал около полутора сотен ударных самолетов, обеспеченных эффективным истребительным прикрытием. При этом ВВС Южного фронта смогли поддержать свои наземные войска силами сократившимися до 120 и менее штурмовиков и бомбардировщиков, которые при слабой истребительной поддержке и не столь интенсивном использовании, вполне естественно, оказали куда менее сильное воздействие на обстановку на земле.

Судьба сражения при наступлении на реке Миусс в июле – августе 1943 г. решалась, безусловно, в результате столкновения наземных сил. Однако, влияние эффективных действий Люфтваффе при ограниченном боевом потенциале советских ВВС также помешали Красной Армии добиться успеха, что явилось одной из причин невыполнения задач, поставленных перед Южным фронтом. О том, насколько существенными для общего хода операции оказались реальные достижения и неизбежные провалы в действиях командования и летчиков 8-й воздушной армии можно спорить, приводя те или иные доводы, подкрепленные соответствующими эпизодами сражения в воздухе. Сегодня, однако, можно лишь пытаться представить картину происшедшего воздушного противостояния, а также обсудить причины и обстоятельства этих достижений и провалов.



Примечания и приложения - Использованная литература – см. http://www.proza.ru/2012/09/17/1335   
В этом же разделе см. - Карта-схема Миусской наступательной операции.


Начало раздела - VI а. Противостояние в воздухе (1, 2, 3) – см. http://www.proza.ru/2012/09/17/1355
         
I. Предисловие: Ответа найти не удается... – см. http://www.proza.ru/2012/10/02/580
II. Южный фронт накануне летней кампании (1, 2) – см. http://www.proza.ru/2012/11/13/1840
II. Южный фронт накануне летней кампании (3, 4, 5, 6) – см. http://www.proza.ru/2012/11/13/1853
III. Вермахт на «Миусс-фронте» - см. http://www.proza.ru/2012/12/12/1354
IV. Операция началась... – см. http://www.proza.ru/2012/12/27/1365
V. Контрудар – см. http://www.proza.ru/2012/12/27/1372
VII. Послесловие: военные события в культурно-историческом аспекте – см. http://www.proza.ru/2012/12/27/1387