Ответное угощение
-Вот же приснится хрень! – Колька с удовольствием, до хруста костей, потянулся в кровати, чувствуя, как тело наполняется молодецкой энергией.
По дороге на работу Еремин свернул к нефтебазе, набрал в пол-литровую банку солидола и поставил в сумку рядом с такой же банкой, но только с шоколадным маслом. «Ну, погоди, Ванька, – на его лице мелькнула ехидная улыбка. – Ты во сне на меня страху нагнал, а я с тобой наяву пошуткую».
Ванька-китаец к их бригаде прибился недавно, около двух месяцев назад. Никто не знал ни его настоящего имени, ни сколько ему лет. О себе же он рассказывал скупо. Из Китая бежал от лютого голода, выкосившего миллионы его соплеменников. После проверки перекантовался зимой в одном из сибирских колхозов, а по теплу рванул в Казахстан на целину – за более длинным рублем. В новой стране для него многое было в диковинку: он не понимал расточительного обычая держать в каждом доме кошачью живность да еще баловать ее молоком; поражала его также беспечность поселковых дворняг, без опаски за свою жизнь бродивших по пыльным улицам; удивляла и многочисленность воробьиных стаек – на его родине по приказу «великого кормчего» всю пернатую мелочь истребили, но урожаи от этого не выросли: на поля хлынули, расплодившись, полчища прожорливых гусениц и саранчи. Была еще одна вещь, которая совершенно не укладывалось в его голове: свободная продажа хлеба – без давок в очередях и по бросовой, как ему казалось, цене. «Коммунистический рай!» – сделал для себя вывод Ванька.
В свою очередь, чужеземец приковывал к себе любопытные взгляды – и было отчего: до беспамятства не напивался, к молодухам не приставал, а работал, как заводной, без перекуров.
-Надо же: на вид щуплый, словно пацаненок, а двух Ерем стоит, – рассуждал, дымя папироской, Петрович, старожил бригады.
-А мне пупок незачем надрывать, – не обижался на подколки здоровяк Колька Еремин. – Восьмерки в табеле у всех одинаковые. А на спор я твоего дохляка одной левой сделаю.
Но по-настоящему они с Петровичем поспорили чуть позже, по другому поводу. Как-то вся бригада траванулась, обмывая получку: закусили магазинной тушенкой и трое суток всем скопом промаялись животами, горстями глотая таблетки. Один лишь Ванька как ни в чем не бывало расхаживал по стройплощадке, с усмешкой поглядывая на очередь в деревянный клозет.
-Стойкий желудок! – позавидовал Колька. – Такому и солидол на закусь – что нам огурчик из бочки.
-Не-е, солидол не сдюжает, – засомневался Петрович. – Это уж ты загнул.
-А я говорю, сдюжает! – вошел в раж Колька. – Ставлю два литра водки!
-Идет! – поддержал пари Петрович. – Только как ты его заставишь солидола-то отведать?
-Придумаю, – пообещал Коля.
В суть спора были посвящены все, кроме чужестранца, и когда Колян протянул ему за обедом ломоть белого хлеба с толстым слоем солидола, тот с благодарностью принял угощение. Заговорщики тоже уминали бутерброды – правда, с шоколадным маслом, по цвету почти не отличимым от машинного.
-Вкусно! – Колька артистично облизывал губы и довольно щурил глаза.
-Вкусьна! – как эхо повторял за ним китаец, запивая закуску чаем из термоса.
Однако глумливый затейник одним актом представления не ограничился: отломив от булки солидный кусок, вывалил на него остатки несъедобной массы.
-Может, хватит? – толкнул Коляна бригадир, тридцатилетний Костя.
-Я не жадный! – весело похвалил себя неугомонный шутник, наблюдая, как во рту раскосого едока исчезают последние крошки.
Расправившись с «бонусным» бутербродом, Ванька-китаец положил руку на вздувшийся живот и расслабленно выдохнул:
-Халасо живете, челти!
-Что он сказал? – переспросил, не расслышав, потрясенный Петрович.
-Сказал, что ты черт и живешь, как буржуй, – с ухмылкой перевел балагур Колька и раскатисто засмеялся.
Петрович насупил брови и сердито подвигал усами.
-А что, при Хрущеве жить можно. Вот и ты неплохо устроился, – выпучил он глаза на весельчака. – Слышал, летнюю кухню мастыришь?
-Ладно, ладно, ты зубы-то не заговаривай, – прервал ненужные для себя вопросы Колька. – Проспорил – дуй в магазин.
-До завтра потерпим, – рассудительно проронил Петрович. – Не дай бог, окочурится китайчонок – кто тебе разрешит водку в тюрьме лакать? Баланду хлебать будешь.
Всю ночь Николай не мог уснуть: а вдруг и вправду пекинец сыграет в ящик? О такой перспективе он, пустая голова, даже не подумал! На работу он примчался ни свет, ни заря и к своей радости среди кирпичных развалов увидел живого китайца. Тот деловито счищал застывший бетон с совковой лопаты.
-Как спалось, как самочувствие? – чувственно поприветствовал Еремин коллегу.
Китаец энергично поднял большой палец вверх:
-Луцсе всех, Елёма!
В обед, как обычно, соорудили для трапезы стол из кирпичей и досок, выставили тормозки с домашней снедью. Ванька вытащил из дерматиновой сумки укутанный в полотенце чугунок и благоговейно поставил его посередине.
-Ответное угосение! – торжественно вымолвил он и приподнял деревянную крышку. Божественный аромат тушеного мяса с картошкой завитал в воздухе, возбуждая аппетит и без того проголодавшихся работяг. Все знали, что китаец снимал угол у одинокой старушки, в сарае у которой никто, кроме поросят, легально не проживал, поэтому это его подношение все восприняли как знак большого уважения.
-По такому случаю не грех и по стопарику, а? – просительно посмотрел на бригадира Колька. – Тем более что Петровичу уже невтерпеж должок вернуть.
-Ладно, – с неохотой отозвался молодой начальник.
Минут через пять от тушеного деликатеса остались лишь одни приятные воспоминания.
-Что за зверюга? – с сытой отрыжкой спросил Колян у искусного кулинара. – На курицу, вроде, не похоже.
-Клолика, – ответил добродушный китаец и скромно потупил взор. – Ванька не жадный.
-Рецепт потом дашь, – проникновенно сказал Петрович. – Всю жизнь развожу этих ушастых, но подобную вкуснятину пробовал впервые.
Вдруг китаец открыл рот и, подхватив валявшуюся рядом лопату, сорвался с места.
-Э-э! Ты чего? – округлил глаза Петрович, которого Ванька едва не снес впопыхах.
-Клолика вижу! Бальсой!
Первая мысль, которая сразу же закралась в голову каждого, – откуда на стройплощадке кролик. Изумленные, все повернули головы в сторону бегуна – и тут же пожалели об этом. Лица строителей перекосило: китаец, словно первобытный охотник, оголтело мчался за жирной облезлой крысой! Верткий зверек, ловко уклоняясь от Ванькиной лопаты, шмыгнул между штабелями неструганых досок и на очередном вираже исчез, словно растворившись в воздухе. Едва сдерживая рвотные позывы, мужики сгрудились вокруг останков недавнего пиршества, угрюмо поджидая на толковище неудачливого охотника.
-Нас такими же кроликами потчевал? – с жесткой интонацией, не предвещавшей ничего хорошего, в лоб спросил Колька.
-Луцсими! – простодушно ответил запыхавшийся от пробежки худосочный азиат.- Капканом в бабкином свиналнике наловил.
От такого откровения Петрович непроизвольно прикрыл рот волосатой пятерней, а бригадир Костя, надломившись в коленях, прильнул лицом к кирпичам с надеждой на скорое избавление.
-Урою! – с решимостью гладиатора жлобина Еремин двинул на растерянного китайца.
-Охолонись! – остановил расправу мертвецки бледный Петрович. – Сами-то тоже хороши! Или от крысятины всю память повышибло?
Переминаясь с ноги на ногу, остальные рабочие решение авторитетного товарища молча поддержали, и верзиле Кольке больше ничего не оставалось, как пнуть сапожищем хрупкую крысиную косточку – последнее напоминание о содержимом Ванькиного чугунка.
С этого дня в мозгу у каждого в бригаде навсегда отчеканились памятные вензеля: чужая китайская душа – не просто потемки, а нескончаемые сумерки. И впредь предпочитали Ваньку-китайца не разыгрывать: неизвестно еще, какой фортель выкинет в ответ тщедушный выходец с загадочного Востока.
Свидетельство о публикации №212091701595
Наталия Королёва 30.06.2020 09:40 Заявить о нарушении