Бубль-гум

*
 - Вот здесь у нас кухня, рядом туалет. Заметьте, унитаз, раковина, да и вся сантехника совсем новая. - искусственно улыбается Миша. - А зал то какой... Большой, просторный! Полы какие... Сам бы сюда переехал! - совсем заврался риелтор.
 - А как насчет цены — ближе к делу шел покупатель.
 - Ну, тут  мы всегда сойдемся — ловко доставая бумаги отчебучил продавец.

  После работы, Миша пошел в магазин. Очень он уж любил молоко с печеньем. Что может быть вкуснее печеньки?... Когда Миша отдал деньги продавщице, она такой же натянутой улыбкой как и он с утра сказала, что сдачи нет, а потому «лотерейный билет или жевачкой возьмете?» Миша хоть и был игроком, но он играл только по-крупному, поэтому взял жевачку «Бубль-гум» - самую вкусную жевачку для настоящего игрока.

*
  Миша и Инна жили вместе. По-мнению молодых супругов, у них было будущее вместе. Миша умел зарабатывать, а «Инночка» - нежное прозвище почти супруги — хорошо умела обеспечивать работягу пельменями, макаронами и утренней яичницей. Несмотря, на плохие способности в управлении ножом на кухне и головой в жизни, Инна была ценима и любима Мишей, потому что как никто другой она могла кивать головой, когда нужно было изобразить сочувствие далеким проблемам собеседника. Свои же проблемы она предпочитала перемалывать с подругами. Миша пришел домой, а Инна только положила уже садившуюся трубку телефона. Она выложила продукты из сумки, заметив яркую упаковку. Попробовала — понравилось. Это была жвачка домохозяек  - «Бубль-гум».

*
  Миша и Инна вечером начали смотреть фильм.

 - Дорогая, а давай посмотрим чего-нибудь необычного, а?
 - Я не против, а что?
 - Сейчас проверю... Так... О, «8,5 долларов»! И этот играет, из интернов. Самый прикольный доктор, как его...
 - Охлобыстин.
 - А, ну да. Так смотрим?
 - Давай.

  Фильм немного трешевый. Смешной, особенно когда главный герой как уж на сковороде вертится. Ну, а конец — это просто вершина наркоманского бреда. У них там на толпу всего один «Бубль-гум»

*
  Миша встал, потянулся. Умылся, побрился. Приготовил себе перекусить на ходу. После еды он начал жевать самую последнюю жевачку для десен и зубов. Разве она нуждается в рекламе?

*
  Сегодня, Миша пришел домой раньше обычного. Увидел Инну обнимающую и целующую знакомого у подъезда. Миша, хоть и не мужик в привычном смысле этого слова (водку пьет редко и одежду не покупает себе на вырост), но любовника своей, уже бывшей подруги, сначала пнул по коленке, а потом ударил. Вещи Инны вынес в подъезд. Оставшись один, Миша плюхнулся на кровать, чувствуя неприятный привкус измены. И только пластинка дружественного «Бубль-гума» смогла спасти Мишу от депрессии.

*
  Миша попал в аварию. «Бубль-гум» здесь ни при чем.

*
  Родные и близкие приехали к Мише в больницу. Доктор сказал, что скоро из другой больницы привезут очень важный аппарат жизнеобеспечения, а пока он предложил родным подождать в коридоре. Родные очень волновались. Мишина мама пошарила в сумке и рукой наткнулась на что-то знакомо-приятное сердцу. Она достала коробочку и не мешкая открыла ее. Там был пожелтевший бело-синий платочек. Она его развернула и нашла там фото маленького Миши. Заплакала. С ней заплакала и тетя, сидящая рядом с мамой. Только голос доктора, предложившего самое необходимое в данной ситуации отвлек их. Доктор дал разрешение войти в палату. Там был Миша, а рядом аппарат обеспечения. Миша тяжело дышал. Доктор сказал, что без аппарата, Миша бы не выжил, хотя шансы все еще малы, современная техника почти всегда спасает жизни. На приборе спасающего жизни была наклейка из одиночной жевачки «Бубль-гум».

*
  Вечерело. Солнце уже не светило так ярко, а группа людей еще не дошла до пункта.      Проводнику особенно нравились такие моменты, когда освещение переходило из ярко-белых тонов к нейтрально-темным — самые лучшие виды с природных высот открывались именно тогда.
Один из путников остановился и начал качать права:

 - Пока не скажете куда мы идем, я с этого места не сойду.
 - Ну ты ж должен знать или догадываться — не поворачиваясь бросил проводник.
 - Я же пытался сказать, что ничего не помню, даже имени своего. И вопрос как я сюда попал еще не закрыт... Вы мне сразу рот заткнули, как я спросить пытался! Может хватит в эти мистификации играть. Надоели мне ваши загадочные взгляды и намеки. Скажите прямо...
 - Посмотри на группу — заметил проводник не останавливаясь, тем самым создавая забавный эффект как будто путник бежал за ним — никто не  против, не бунтует или возмущается, только ты один чего-то хочешь знать. Вот придем на место, там все видно будет, а пока хватит разговоров. - обрезал он.
 - Ну, тогда я просто останусь здесь — не унимался любитель попротестовать.
 - Умрешь с голоду и зверья — бросил кто-то из группы, и возмущенный должен был успокоиться под напором обстоятельств.

  Единственный вопрос который в данный момент мучал бунтаря это «куда мы идем?!» В любом случае предчувствие было не из приятных, хоть и напряжение сбавлялось периодической заботливостью проводника, который помогал ведомым как только мог.

  Солнце самым краешком еще выжигало сетчатки любующихся прохожих, которые смотрели не столько себе под ноги, сколько наверх. И было кое-что там, что притягивало к себе: кроваво-сочные, последние лучи освещали стороны облаков, подчеркивая их пафосное величие в такие минуты; и луна нечетко проступала сквозь светло-черную пелену неба. Серый цвет не располагал к хорошим мыслям, а спрятанные за ставнями и местами разбитые окна не позволяли определить его возраст. Крыша была то ли проломлена, то ли причудливо спроектирована так, что под одним углом она казалось безвозвратно сломанной, а под другим целой и невредимой.

  Проводник вошел первым, а за ним последовали остальные. На двери висела табличка с надписью на каком-то языке. Я не помню как я догадался, что там написано, но угадать смысл было нетрудно, он был примерно следующим: «всегда играй честно, если все козыри у тебя на руках». Все сели на большие скамьи. Проводник начал инструктаж:

  Здравствуйте, дамы и господа — луна уже начала прорезаться сквозь зазорены между старыми досками — сегодня вам предстоит попробовать кое-что в жизни новое. Каждый из вас имеет достаточно жизненного опыта, чтобы задать один вопрос, который вас волнует больше всего — он указал на дверь — Сегодня вы хозяева своей судьбы. Дело все в том, что каждый из вас в физическом мире уже умер: попал в катастрофу, поскользнулся на кожуре банана и упал с лестницы, или доконал его цирроз печени... - несколько мужчин нервно задергали ногой — все это сейчас не важно. Главное то, что вы все мертвы, вопрос лишь в том уйдете ли вы отсюда или нет...
  А кто там сидит?  — поинтересовался излишне любопытный протестант в очках, перебивая, завораживающую речь оратора.
 - Там? Ну, никто, если вкратце.
 - Чего? - подозрительным тоном наглел спрашивающий.
 - Там находится то, что каждый из вас по-своему считает справедливостью или другой какой-нибудь важной ценностью. Другими словами, для каждого свое.

  После этих слов никто и не подумал переспрашивать. И правда: какая радость! То о чем мечтал всю жизнь вот, перед тобой будет через несколько мгновений! Не знаю как другие, но мои представления о справедливости всегда были пессимистичными. «Плохо» - мелькнуло в голове.

  Спустя несколько часов много людей побывало за дверью. Одни были счастливы. Другие выходили с выражением полного непонимания, даже раздражения. Которые были счастливы что-нибудь с собой тащили: кредитные карточки, купоны на поездки, признания в любви. Я обо всем этом узнал, потому что каждый выходящий считал своим долгом показать другим сидящим в комнате, что там не так уж и страшно. Было довольно странно: зачем тогда была вся это мрачное величие. На ум ничего не приходило. Как и то кто я как меня зовут. В раздумиях я почесал голову, а там рана — рука была вся в крови. Спокойно встал, помыл руки в ведре у двери. Не волновался, так как видел, что у каждого из присутствующих была какая то своя смертельная травма.

  Дверь открылась. Я зашел. Все оказалось проще. Посередине стоял черный стол с золотистой скатертью. Особое освещение не позволяло увидеть лица того, кто стоял в черном балахоне и отмерял крупицы зерна, и клал их на чашу весов, а на другую сердце. Вспомнилось слово «Египет». Что оно означало, я вообще не понимал. И вот, меня спросили:
 - Чего молчишь?
 - А что надо говорить?
 - Нужен твой вопрос, а если мне он понравится, тогда, я дам тебе возможность жить.
  Я задумался. Хоть не помнил что было до этого, но, вроде разговоров со смертью, часто в расписании не значилось. Вдруг, как искра возник один каверзный вопросик. Я и почти выпалил:
 - Вот говорили, что можно умереть, а можно жить. А есть ли еще варианты?
  Пауза.
 - Да, есть.
  Молчание.
 - Это все?
 - Ну ответ же прозвучал?
 - Да.
 - Все без обмана.
  Пауза.
 - Что ж. Вспоминаешь кто ты и что с тобой произошло.
 
Калейдоскоп событий заиграл у меня перед глазами.

 - Память вернулась. Я вижу, что твое самое заветное желание, это иметь квартиру в Рио-де-Жанейро. Это так?
 - Да.
 - Будешь уходить, возьми на гвоздике ключики, если хочешь. Это она самая. Адрес выбит на ключе.
 - Спасибо. Ну, я пойду?
 - Иди, иди...
 
  Я подошел к двери, нащупал гвоздик, взял ключи. Вдруг, меня осенила мысль, аж ключи упали:

 - Так я умру или буду жить?
 
  Молчание. Существо пошелестело в кармане.

 - Ты попадешь обратно в свой мир. А вот жить, вряд ли будешь — направило свой взор оно на место где валялись ключи.

  Пауза.

Я вышел, а Судьба философски поднесла две пластинки «Бубль-гум» ко рту, грозно смотря вдаль.