Завещание с простыми условиями. Глава 17

Глава семнадцатая.




              Дуганов… Я вспомнила вчерашнюю прогулку по Набережной. Его ладони, ныряющие в моих волосах. Его слова «светлая моя, лучистая»… Теплый шепот, касающийся щек…

              Его поцелуй возле редакции…

              < И то, что случилось потом.>

              < Как же он мог бросить меня на произвол судьбы?>

              < ОН НЕ БРОСАЛ ТЕБЯ. ОН ХОТЕЛ СЕСТЬ С ТОБОЙ В МАШИНУ, НО…НЕ СМОГ.>   
         
              < Ха, не смог!.. Что же ему помешало?!>

              < МОГУЩЕСТВЕННАЯ ЧЕРНАЯ СИЛА ПОМЕШАЛА ЕМУ.>

             Я отмахнулась от вступающего в диалог непрошеного собеседника, сидящего в глубине моей головы.

             < Он меня бросил!>

             < ЭТО НЕ ОН. ЭТО ВСЕ ТВОЙ ОТЕЦ.>

              < Отец?> – возмутилась я про себя, возражая противному внутреннему голосу, и даже нахмурилась, - < причем тут отец?! Саша меня предал! Отправил неизвестно куда с незнакомым мужчиной и даже не позвонил! А отец меня любит. Он завещал мне квартиру… И я его люблю. Очень люблю! Мы с ним почти одно целое…>

              < ПОЧТИ.>

              - Ты что там бормочешь?.. – прервал мою внутреннюю беседу голос Глеба Вереницына, - репетируешь вечернее свидание? Потише, ладно?

              Я повернула к нему голову.

              - Я что, вслух говорю?..

              - Ну да, в любви кому-то признаешься. Жалко, не мне…

              - Извини.

              Несмотря на то, что я так здорово рассудила насчет места в моей жизни отца и Дуганова, душу переполняла каменная тяжесть. Мне хотелось, чтобы все было наоборот.

              < А все и есть наоборот.>


             …



             < Просто тебя почти уже нет.>

            

            «Позвоню Дуганову», - вдруг наперекор всему подумала я, выловив среди помех неожиданно ясно прозвучавшее четкое указание.

            Взяв мобильник, я накинула куртку и вышла на улицу.

            В состоянии неясного душевного трепета набрала номер.

            - Марта? Ну наконец-то, - откликнулся Дуганов, как мне показалось, как-то язвительно, - где ты? Как ты?

            - Где я? На работе, конечно, где же еще!

            - Я тебе звонил десять минут назад! Где ты была?

            - Одевалась.

            - Что-о?!

            - Ну, надевала брюки и свитер.

            - На работе?

            - Да, на работе.

            - Ты что, издеваешься?! Ты у него?

            - У кого?..

            - Ты где штаны надеваешь?! – рассвирепел Дуганов.

            - На работе!! – завопила я. Эх, будь он рядом и будь у меня в руке сковородка…- я попала под дождь и поэтому переодевалась в…

            - Марта, какой дождь? Выгляни в окно! Солнце палит, как в июле! Ты что, еще не выходила на улицу?

              Я замолчала. А что я могла сказать?.. Что на проспекте Касаткина – ливень?..

              Он воспринял мое молчание по-своему.

            - Я так и думал… Когда он на тебя посмотрел, я сразу понял, что вы знакомы… Но как ты могла так поступить? Прыгнуть в машину и чуть не отхватить мне руку дверью…

              Из сказанного я не поняла ни слова.

            -  Ты что, в самом деле у него?.. – в Сашином голосе прозвучала такая горечь, что мне стало не по себе.

            - У кого? – опять переспросила я.

            - Ну, у этого мужика в лимузине! – горячо выпалил он.

            Я зло расхохоталась.

            - У мужика в лимузине, говоришь?! А кто сунул меня в его машину, а сам сбежал?! И даже не позвонил, не узнал, как я доехала! А вдруг он…

            - < Я не позвонил?!> Да я тебе раз тридцать вчера звонил! Это ты трубку не брала! Куда ты уехала с этим чертовым олигархом?!

            - < Я уехала?!> Да ты сам меня к нему усадил и отправил неизвестно куда! Не мог проводить?! А если бы…

            - Что-о?! – разъярился Дуганов так, что я чуть не подпрыгнула на месте, - < я не мог проводить?!> Да ты захлопнула дверь у меня перед носом! Чуть не прищемила руку! И телефон отключила!

           - Ничего я не отключала! Ты сам…

           - Ну, все! – заорал взбешенный Дуганов, - я звонил удостовериться, что ты жива-здорова…

           - Удостоверился?.. – дрогнувшим голосом произнесла я.

           - Удостоверился… Желаю счастья с господином в лимузине! – и Дуганов бросил трубку.

           Из уголка глаза медленно поползла слеза. Я изо всех сил попыталась ее сдержать, но она вылезла-таки на раненую щеку и быстро потекла вниз.

           < Ну вот, поняла теперь, ху из ху?>

           …


           - Марта, ну что ты все молчишь и молчишь?.. – грустно бубнил Вереницын, - ну скажи хоть словечко ласковое! Тебя в последнее время будто подменили!..

           - Поссорилась со своим художником? – посочувствовала догадливая Ирина Александрова, заботливо ставя передо мной чашку с дымящимся чаем. - Плюнь! Главное, не звони ему первая. Сам позвонит и извинится.

           - Они все сначала так, - благодарно поддакнула Мигунова, гладя мех на новообретенной курточке, - надарят подарков и думают, что теперь можно права качать! Взять вот моего мужа…

           Мне на мгновение стало жаль ее мужа. Она постоянно его «берет»!

           Они что-то говорили, переключаясь с одной темы на другую, а потом потихоньку затихли и прильнули к мерно гудящим компьютерам.

           А я все сидела, уставившись в одну точку – богатая наследница, дочь знаменитого профессора философии, потомок немецкого курфюрста, обладательница квартиры, огромных денег, бриллиантов и изумрудов Марта Печатникова.

           Сидела, вжав голову в плечи. Искусственный мех старой куртки ласково щекотал щеки, и я отчего-то чувствовала себя очень-очень несчастной.

           < Какой-то дурацкий вышел разговор. Что он там плел насчет того, что я якобы прыгнула в лимузин и захлопнула дверцу перед его носом?.. Он что, с ума сошел?.. Да и я тоже хороша –  зачем-то сказала, что одеваюсь… Что он должен был подумать?..>

           Наконец, я отбросила все мысли и с головой ушла в интервью. И незаметно, как это всегда бывало, наступило пять часов.

           Выходя из редакции, я невольно оглянулась по сторонам.

           Но его нигде не было.

           Стараясь протянуть время, я отошла к углу здания и закурила. Сигарета горит семь минут, говорил наш институтский преподаватель политологии. (Это, кстати, все, что я запомнила из курса политологии). Может, за эти семь минут он появится?.. Неужели он мог поверить в такую чушь?..
 
           Но он не появился.

           Вздохнув, я тяжелым шагом направилась на остановку.

           Может, проигнорировав опыт Александровой, позвонить ему и все объяснить?..
Ведь ясно же, что произошло какое-то недоразумение… Скорее всего, он что-то неправильно понял – я, наверно, села в машину и просто инстинктивно попыталась захлопнуть дверь, а он воспринял это так, будто я хочу уехать от него с мужиком в лимузине. Вот дурачок! Сейчас же позвоню ему и все-все объясню. Просветлев от этого решения, я открыла раскладушку мобильника, и в ту же секунду будто из-под земли вырос пятнадцатый трамвай. Держа телефон в руке, я поднялась по ступенькам и села к затемненному окну, из которого виднелись размытые очертания пейзажа. К моему удивлению, сегодня в трамвае было несколько пассажиров, и я, скрепя сердце, бросила телефон в сумку – не вести же столь интимную беседу при них. Придется отложить разбор полетов до дома.

          Но очутившись в квартире, я вдохнула полной грудью ее тягучего воздуха, и мысли мои неожиданно повернули в другое русло. Как это он звонил тридцать раз? – недоверчиво подумала я, разуваясь. А где же эти звонки? Почему на экране не было никакой информации?

          Ах, да, – с ехидством продолжала я вспоминать, вешая куртку на рога и проходя на кухню, - «телефон был отключен»! Да ничего подобного! Не был он отключен!

          Я раздраженно поставила чайник на плиту.

          < Ишь, какой принц! Да как он смеет мне не верить! Да он сам врет на каждом шагу!>

          Последняя мысль, пришедшая в голову, показалась до того странной, что я даже невольно оглянулась по сторонам – так резко она влетела в голову. Будто подстерегала и ударила откуда-то из-за угла.

          Тем не менее, желание позвонить и что-то выяснить окончательно угасло.

          < Да ну его с его причудами! Это ж надо такое выдумать – руку я ему, видите ли, чуть не отрубила дверью! Чего только не сочинят незадачливые кавалеры, только бы до дому не провожать! Прав был Корсаков – повывелись в наше время рыцари… Ну да и бог с ним!>

          При мимолетном упоминании бога будто маленькая огненная молния слегка полоснула по сердцу.

          Грустно напевая, я достала из буфета чашку со змеей. Сполоснула глиняный заварочный чайник и насыпала туда горсть душистого чая. Потом сунула руку в пакет – по пути я купила сушки и сыр.

         < Если бы он звонил…>


         Абсент.


         Не веря своим глазам, я вытащила на свет божий плоскую, как фляжка, бутылочку с узким горлышком. Откуда она здесь?!

         Я вертела бутылку в руках, пытаясь припомнить ее происхождение. Как она сюда попала?

        < Вчерашнюю невесть откуда взявшуюся точно такую же полупустую бутылку я выкинула, допив остатки напитка…>

         Не буду пить! – шепнуло мое подсознание.

         < МАРТА!>

         ЭТО ОТЕЦ.

         < Что это я? Давным-давно явилась, а до сих пор еще к нему не зашла?!.>

         Внезапно горло сковало какой-то странной сухостью. Этот голос… Голос отца… Где он звучит? В моей голове или… и впрямь доносится из гостиной? И… я уже ничего не боюсь?..

         Вдруг память открыла мне картину той самой первой ночи, когда я, сломя голову, бежала по стеклам, не разбирая дороги. Открыла с подробным ощущением немыслимой жути, которую я тогда испытала. Тогда чувство страха было отчетливым и ясным. Липкий ужас, как спрут, обвил все мои внутренности.

         < А теперь страха как будто и нет.> Я ясно слышу голос и спокойно наливаю абсент в хрустальный фужер… Сознание сильно замутнено, и только где-то глубоко-глубоко бьется тонкая пульсирующая жилка – это и есть страх. Теперь он так далеко… А папа совсем близко…

         < ЭТОТ НЕГОДЯЙ ОБИДЕЛ МОЮ ДЕВОЧКУ?>

         < Да, папа,> - мысленно пожаловалась я отцу, наполняя фужер доверху.

         < НЕ ДУМАЙ О НЕМ. МЫ ВМЕСТЕ – ТЫ И Я. И НАМ С ТОБОЙ НИКТО НЕ НУЖЕН…> - убаюкивающе звучал сладкий голос из гостиной.

         И в эту секунду я <вспомнила> , откуда взялся абсент – после обеда его в знак благодарности за куртку принесла Мигунова и сунула мне в пакет. А я начисто об этом забыла!

         Как я могла об этом забыть?..

         < Я и сейчас не помню этого момента. Просто неизвестно откуда вдруг пришло точное ЗНАНИЕ – было именно так, а не иначе.>

         < ИДИ СЮДА.>

         Я плеснула еще чуть-чуть и через полутемную столовую, <почти не касаясь земли>, вышла в гостиную.

         Счастье встречи с портретом окрылило. Отец стоял < еще ближе к краю моста > . Глаза его сияли здоровьем. Тело налилось молодой крепостью – казалось, под мышцами играет живая, бурлящая алая кровь. Щеки и губы порозовели. Кожа приобрела золотистый блеск. Я придвинулась к нему и взглянула в холодные голубые глаза.

        Раньше я не замечала, какие у отца глаза. Теперь же их холодный огонь будто стегнул, как хлыстом, меня изнутри.

        < ХОЧЕШЬ ПРОГУЛЯТЬСЯ ПО ЛУГУ, МАРТА?>

        Мертвый свет, исходящий из глаз, превратил меня в молчаливый, застывший камень.

        < РАЗВЕ ТЕБЕ НЕ НАДОЕЛА УНЫЛАЯ ОСЕНЬ?..>

        Тьма в комнате начала наползать из углов и сгущаться, постепенно образуя вокруг меня относительно светлое облако. 

         < А ЗДЕСЬ ЛЕТО. ТЫ ВЕДЬ ЛЮБИШЬ ЛЕТО?..>

         Я стояла в облаке в странном состоянии. Какая-то черная сила давила во мне белую силу, внезапно поднявшую голову. Я смотрела в его глаза, и леденящее сияние, которое они излучали, будило во мне тот самый ничем не прикрытый ужас, обуявший меня в первую ночь. И в то же время что-то заставляло меня  испытывать невыразимую любовь к человеку на портрете и четко осознавать острое желание отдать за него свою жизнь.

        < ШАГАЙ СЮДА.>

        Во мне начало смутно оживать воспоминание – так уже было, я уже была ТАМ,

        < и ТАМ было прекрасно, как в раю…> - дунула черным пьянящим ветром мысль справа.

        Я сделала уверенный шаг…

        < … и там все было объято непреходящей, самой смертельной смертью…>- откликнулся печальный голос слева.

        Голос проник в самое нутро и вызвал больной отзвук в сердце. Я будто слегка очнулась и почувствовала, как здесь холодно и темно. Темнота пододвинулась еще немного и незаметно сковала меня в кольцо неяркого света. Овладевшая мной одурь стала чуть рассеиваться, и спящее чувство реальности вдруг всколыхнулось. Я внезапно отчетливо осознала, что помимо воли опять стою здесь, не в силах отвести взгляда от страшной картины. И в ту же секунду прозрения УЖАС, всепоглощающий, чистый, без примесей дурмана, охватил меня с головы до пят, влезая прямо под кожу, под нервы, проникая в сердце, сжимая его в кулак и не давая дышать.

       Я шагнула назад и отступила к двери.

       < ИДИ СЮДА > – в мысленном голосе прозвучали недобрые металлические нотки.

       Но вместо того, чтобы исполнить приказ, я сделала еще один шаг назад.

       < Я СКАЗАЛ – СЮДА!> –  голос отца прогремел, как из преисподней, и своей силой чуть не расколол мне череп.

       Пытаясь отступить назад, я почувствовала, что лишь топчусь на месте. В ужасе, не мигая, я смотрела в его ледяные жуткие глаза.

       Любовь нечеловеческой силы опять прорвалась сквозь страх.

       < Папа, за что?..>

       Сияние его глаз начало приобретать невероятную мощь. Оно стало насыщаться глубоким синим цветом и озарять кольцо, в котором я стояла, и я как бы заколыхалась на его ледяных волнах.

       В этот момент нога наткнулась на что-то мягкое, и я, не удержав равновесия, растянулась на полу.

       Вскрикнув от боли, я попыталась подняться, но что-то меня не пускало; хватая воздух вокруг в попытке вырваться из чьих-то невидимых объятий, я на долю секунды вскользь коснулась рукой чего-то мягкого и отвратительно горячего и липкого. В ту же секунду оно вырвалось из-под руки и с шипом уползло в глубь гостиной. Содрогнувшись от ужаса и омерзения, я повторила попытку встать, но поняла, что не могу выпутаться из джинсовых бриджей - штанину словно пришпилило к полу.
   
       Бессильно сидя спиной к портрету, я услышала хлест, будто бы пошел дождь. По комнате пронесся, с каждой секундой невероятно усиливаясь, ветер, и тут же на меня полились холодные капли и сильно запахло луговой травой. Закружилась голова, и пол с потолком начали меняться местами. Послышался скрежет клонящихся от ветра старых деревьев, и через раму, как уже было однажды, хлынула речная вода. Она вмиг намочила часть моего тела, находящуюся на полу. Я предприняла очередную отчаянную попытку оторваться от пола, но тщетно. Бриджи будто прилипли к полу, и ноги в них вдруг стало жечь, как огнем. Вода тем временем резко прибывала. Мне  вспомнилась страшная английская сказка «Ученик чародея», где этот самый ученик чародея прочел незнакомое заклинание и со страху приказал явившемуся на зов Вельзевулу полить цветок. Тот поливал цветок, пока вода не поднялась до колен несчастного ученика… потом до груди… потом до шеи… Бедняга не знал, как отменить просьбу и захлебнулся…

            Чертовы бриджи не расстегивались, будто намертво приросли к телу. Я с диким криком заметалась на полу, все более уходя под поднимающуюся воду. Внезапно рука нащупала разбитый фужер, в какой-то момент уроненный на паркет. Со звериным упорством я начала раздирать стеклом смертоносные штаны, и, наконец, когда вода уже плескалась почти у подбородка, кое-как выпуталась из них.

            Дверь гостиной была открыта, и я, тяжело дыша, кинулась прочь. Пробегая под лестницей, услышала пронзительный вой вскипевшего чайника. Мокрая, как мышь, с трудом переводя дух, остановилась у двери кухни.

            И неожиданно для самой себя перекрестилась.

            Я никогда не была особенно верующей. Вернее, глубоко в душе я точно знала – бог есть, и он меня любит. Этому факту в моей жизни существовало множество подтверждений. Но никаких обрядов и постов я не соблюдала, церковных праздников не чтила. Толпы верующих в платочках, навязчиво пытающихся вразумить, наводили на меня тоску. Я считала, что вовсе не обязательно собираться в кучу для молений, главное – иметь бога и веру в душе, и открывалась ему наедине, без посредничества сомнительных батюшек.

            Правда, в тяжелые или ответственные моменты жизни – например, перед сложным экзаменом, собеседованием на работу или бабушкиной операцией я начинала истово веровать, шла в церковь и ставила свечи. Но это делалось, так сказать, для усиления просьбы. Чтобы бог уж наверняка ее услышал и помог.

            И вот сейчас, когда уголком сознания, чудом избежавшим потустороннего плена, я поняла, что не чувствую реальности, что теряю саму себя, что в меня прорастает что-то чужое, оно уже во мне, сосет светлую зелень моих глаз, крадет тепло моего тела – рука моя сама собой поднялась и наложила на грудь отчетливый крест.

            Находясь теперь под некоторой защитой, я приоткрыла дверь под лестницей. Чайник, свистя, едва не подпрыгивал над плитой. Машинально выключив газ, я так же машинально заварила крепкий зеленый чай.

            Перед глазами тоже все было зелено. Потеребив спутавшиеся волосы, я с изумлением обнаружила, что они совершенно сухие. Рот сам по себе начал открываться. Я очень медленно перевела взгляд вниз.

            На мне были надеты идеально сидящие бриджи. Без малейших признаков порезов от стекла.

            Как же так?!.

            < Позвони Дуганову!> – звонкой пчелкой вонзилась в висок короткая мысль.
 
            Вдруг опять закружилась голова; закачались предметы, зазвенели бокалы на полках, снова ни с того ни с сего неистово загудел чайник… Плита агрессивно вытянула ко мне мгновенно выросшие газовые языки. Из углов пополз едкий синеватый дым, и какое-то тяжелое воспоминание, связанное с ним, шевельнулось глубоко на дне памяти…

            - Господи, помоги… - зашептала я, отступая к двери.

            < ОПЯТЬ ЭТО ГЛУПОЕ «ГОСПОДИ»!.. ОН НЕ ПОМОЖЕТ ТЕБЕ!>

            Слыша эти слова, я на непослушных ногах бросилась к лестнице и… обнаружила, что лестница тоже изменилась. Она стала `уже и… как-то хрупче и изношеннее. Некоторые ступени были сломаны. Я, как в бреду, повторяя срывающимся шепотом «Господи… господи…» начала подниматься по этим ускользающим, зыбким, рыхлым ступеням, а они хрустели и ломались подо мной, будто это был не устойчивый камень, а старые гнилые доски. Сзади догонял, обволакивая, душный, смрадный дым; он застилал глаза и забивался в горло. Я тащилась наверх и почти не понимала – сон это, явь ли, где я, и я ли это. Сознание уже терялось и путалось, а ноги, спотыкаясь, все брели вверх, из последних сил таща ослабевающее с каждой секундой тело. Наконец, сквозь дым высветилась высокая дверь спальни. До нее оставался шаг или два, когда меня с яростной силой смело вниз хлынувшим сверху ветром.

          Я едва успела схватиться за разрушающиеся на глазах перила, чтобы удержаться на месте и не скатиться кубарем обратно в прихожую.

          Вдруг ноги опалило, будто огнем. Боль была такая, словно меня поставили обнаженной в полыхающий костер. Судорожно я попыталась вспомнить хоть какую-нибудь молитву, и неожиданно передо мной ясно встала  картина детства: соседка тетя Зоя повела дочку Аллу в воскресную школу, и я, девятилетняя девочка, увязалась с ними.

          И вот я стою в хоре и пою чистым, звонким голоском:

          Воскресение Христово видевше,
          Поклонимся святому Господу Иисусу,
          Единому, безгрешному…

Я зашептала пришедшие, как откровение, спасительные слова, и снова пошла, утопая в лестничных ступенях. Ноги перестали гореть. Дым начал слабо рассеиваться. Наконец, снова показалась дверь.

          Проскользнув в нее, я с силой захлопнула дверь изнутри и закрыла на защелку. Потом сняла бриджи и вышла на балкон, чтобы выбросить их с двадцать второго этажа.

          Стоявший стеной густой воздух мрачно принял их в свое непроглядное чрево.

           - Ты бо еси Бог наш… - охрипшим голосом бормотала я, падая на кровать и проваливаясь в глухую черную пропасть тяжелого сна…

         
         …  - Марта!

               Дверь тихонько скрипнула.

               - Марта, девочка моя!

               Я с усилием разлепила глаза, просыпаясь, и не сразу увидела, что у двери в сумрачном ночном свете стоит статная фигура в белом камзоле и высоких сапогах – фигура МОЕГО ОТЦА.

               При виде ее я беззвучно вжалась в кровать.

               Фигура медленно приближалась к моей постели. Я, вцепившись в шелк простыни, отодвинулась к изголовью.

               Отец держал в руке толстую сигару, источавшую сильный ванильный аромат. С сигарой в руках он по-прежнему приближался ко мне. Я отодвинулась насколько это было возможно и, в конце-концов, уперлась спиной в спинку кровати.

               Руки мои похолодели. Язык прирос к небу.

               Он подошел совсем близко, и я ясно различила черты его прекрасного лица и исходивший от него запах гниения.

               - Не бойся, - ласково произнес он, присаживаясь у меня в ногах на сбившееся покрывало.

               Внезапно я совсем перестала бояться. Меня охватило небывалое блаженство. Я вдруг испытала к нему такую всеобъемлющую любовь, на которую даже не подозревала, что способна. Ради него я готова была продать душу дьяволу.

               - Марта, - сказал он, обдав меня зловонным дыханием. Я потянулась к нему и с наслаждением вдохнула в себя этот запах, - я пришел навестить тебя. Тебе нравится здесь, у меня в гостях?

               - Да, - отозвалась я, едва дыша, глядя на него во все глаза, вбирая в себя его образ и благоговея от его близости, - мне так хорошо у тебя, папа!

              - Скоро ты будешь хозяйкой моего дома. Ты не представляешь, как я счастлив! Осталось подождать совсем немного. Ты ведь выдержишь? Не уйдешь отсюда? – его голос сладким медом лился в уши.

              - Нет, нет!.. – уверила я страстно.

              - Вот и хорошо, моя милая, моя единственная девочка. А теперь спи. Я должен тебя беречь. Спокойной ночи!

             Он приподнялся, собираясь уйти, но я во внезапно вспыхнувшем дочернем порыве кинулась к нему, чтобы поцеловать его руку. Однако он резко увернулся от моих объятий, и моя ладонь ткнулась прямо в огонек его ванильной сигары. Я вскрикнула, на миг перевела взгляд на обожженное запястье, и тут же снова подняла глаза.

             В комнате никого не было.

             < И я уже ничего не помнила.>

             < Ничего.>   


Электронную книгу "Завещание с простыми условиями" с полным текстом романа можно скачать на сайте "ЛитРес"  (ссылка на сайт на моей авторской страничке, внизу).