Опоздание

Голова, наполненная мыслями "что не сделала ещё", похожа на опавшие листья, поднимаемые ураганом и разносимые в разные стороны, а затем падающие "на жопу" адюльтерными приключениями. В самом деле -"что"? Тело - в растерянности...

На редкость вульгарная и неприятная мне баба Элизабет Роузмонд Тейлор попросила близких организовать опоздание, отправляясь в последний путь. Гроб внесли на пятнадцать минут позже, после чего торжественный голос произнес: "Она предпочла опоздать даже на собственные похороны"... Знали ли бы вы, как меня бесит словосочетание "настоящая женщина"!

Что еще?.. Настоящие покойницы - не должны извиняться. Могут передумать и не держать собственное слово. Изменять... Курят за кладбищенской оградой. Их сожители дают им ****ы за то, что они курят в могиле, и эти девушки курят за оградой день-деньской в плюшевых платьях от джуси-кутюр, в татуаже на губах плюс помаде и с длинными накладными ногтями. Делают они это с двенадцати (потому что настоящие покойницы не встают раньше) до десяти (потому что настоящие покойницы не работают, они ведь сразу приучили мужей тратить на цветы все их деньги, их работа - создавать на холмике уют).

В моей жизни было всё, что иные не имеют во время и после смерти: три поколения семьи мужа - гробовщики: прадед Скотта Палмера, его дед, отец и сестра. Сам Скотт - единственный, кто отказался продолжать семейное дело в каком-то смысле. Стал похоронным фотографом.

Когда Скотт рос в соседнем с моим домом, нас двоих нередко подвозил до школы принадлежащий его семье катафалк, причем нередко в нем уже было тело, которое везли готовить для предстоящих похорон. Смерть была частью повседневной жизни моего будущего мужа.

"Для меня похоронное бюро стало вторым домом, я чувствовал себя в нем вполне комфортно", - говорил Скотт мне, наверное ещё до свадьбы. - Но всегда хотелось делать то, чего гробовщики еще никогда не делали. И в его работах о кладбищах мира присутствовала какая-то неоткрытая до него глубокая и чарующая красота отсутствия жизни. Его фотографии обладали необъяснимой торжественностью, которая заставляла меня смотреть на них, когда люди хотят отвернуться. Похоронная фотография - жестокое искусство.

-- Скотт, ты счастлив, когда нажимаешь на кнопку и камера делает вспышкой "щёлк"?
-- Я думаю, что лучший снимок - это тот, который я собираюсь сделать, а не тот, который получается после нажатия кнопки. Когда я нажимаю на кнопку, того снимка, который я представлял себе, больше нет.

Последний проект Скотта "Опоздание" - не навязчивый. Он предстал передо мной, как простой факт, без эмоций, чувств и сомнений. Просто факт - моя смерть. Но в начале фотосерии: Лучевая диагностика. УЗИ. Лабораторная. Радиоизотопная диагностика. Эндоскопическая. Биопсия. Хорошая фотография, как покойник - немая, но выразительная.

-- Снято.
-- Но я не улыбалась.
-- Да, вы же умерли. Нечему тут улыбаться.

Конечно, первая реакция моя - шок. Но практически сразу за ним последовала любознательность. Своя смерть - это 24-й кадр.

После больницы я неделю наблюдала медсестру с хронически рассеянными взглядом, которая опаздывала везде и всюду. Она бежала за микроавтобусом. Ее зажимало в лифте кондоминиума. И с высунутым языком она на шпильках ломилась на остальными в ресторан сквозь плотную толпу арабов. Думаете, опоздала?..

Последние дни изучаю семейный фотоальбом:

Сегодня я возвращаюсь из засады с невероятным количеством дичи.
Сегодня мы смотрели подсвеченные прожекторами внутренние помещения замка Ланже.
Сегодня - шотландское "очернение невесты". "Друзья" жениха вытаскивают ничего не подозревающую невесту за руки на улицу и обливают с головы до ног помоями.
Сегодня creeling the bridegroom, когда жених несёт на спине большую плетеную корзину для свежевыловленной рыбы, но заполненную камнями.
Сегодня ты фотографируешь каждый шаг во время моего отсутствия.
Сегодня я показываю свои мысли.
Сегодня я моргнула.
Сегодня я узнала новое слово - "Карцинома". В переводе с греческого - "краб". Это было похоже на яркую вспышку Вселенной. Как будто сам Бог фотографировал. Надеюсь и ты, Скотт, когда-нибудь сделаешь снимок, который себе представлял.

Ужасное чудо фотографии состоит в том, что запечатлённых мгновений сделалось так много, что они стали менее ценными, чем незапечатленные. Возможно, я ****ь, но иногда, когда смотрю на друзей Скотта, с которыми ему изменяла после окончательного диагноза, я вдруг начинаю представлять себе их младенческие фотографии. На них они такие же, как и мы с мужем на наших. Неужели это единственное доказательство: Наша с тобой фотография?

В последние дни в доме, в постели и в голове - один и тот же человек, а я в растерянности из-за такой реакции. Потому, что дни - последние. Страшную эпитафию прочитала сегодня на свежей могиле - "мы остались с ним друзьями". Нет. Мы остались близкими людьми!