Прощание с Германией гл. 33

романа-сценария «Опавшие листья».
                Эпиграф: Костер давно догорел, но воздух все еще пахнет сгоревшей
                листвой…
                Примечание авторов: Не все персонажи произведения вымышлены,
                совпадения  с реальными людьми - не случайны.
 
Германия, Дармштадт - Рюссельхайм, ранняя весна 1912 …

Если следовать логике пословицы «С кем поведешься, от того и наберешься», депрессия – болезнь заразная. Покинув Вилли, депрессия пыталась перейти на Якова. Яков вовсю старался ей не поддаться.

- Что ты так надолго задержался дома, Яков? – спросил его при встрече в университете Фридрих. – Уж не болел ли? Вид у тебя, друг, неважный.

- Ничего, уже поправляюсь, - уклончиво ответил Яков.

В квартире, которую прежде они снимали вместе с Фридрихом, Яков жил теперь один. Он усиленно занимался, так как много пропустил из-за поездки домой. Загружал свои мысли так, чтоб в них не оставалось даже щелочки для страданий. Когда учиться  было уже невмоготу, Яков ходил на спортивные тренировки. Но бывали дни, когда печаль брала верх, тогда Якова видели одиноко бродящим по аллеям парка «Розовый холм». Людей он сторонился.

Спасала его сказка Братьев Гримм о Железном Гейнрихе, которую мама Тина читала ему в детстве. Тот Гейнрих был верным слугой  королевича, заколдованного злой ведьмой. « И никто не мог освободить его, кроме нее одной, молодой королевны. …  Когда его хозяин был обращен в лягушонка, верный Гейнрих так горевал и печалился, что  велел оковать себе сердце тремя железными обручами, чтоб не разорвалось оно от горя и печали». Яков стягивал железные обручи на своем сердце все туже и туже…

Всему приходит конец.  Закончилась и учеба Якова в Дармштадском университете. Однажды он подошел к Фридриху и спросил, когда тот собирается навестить своих родителей и может ли он, Яков, поехать вместе с ним? На что друг с готовностью ответил:

- Поедем хоть завтра!

На следующий день Фридрих на своем автомобиле вез Якова и свою жену Луизу в Рюссельхайм.  Яков ехал прощаться.

Фридрих сообщил родителям о своем приезде с гостем, и Байеры  готовились их принять. К удивлению родителей, Мария отнеслась к предстоящему приезду Якова совершенно спокойно. Однако это было обманчивое затишье перед бурей.

- Сейчас или никогда! - лихорадили Марию  мысли. – Яков закончил учебу и возвращается в Россию. Сейчас последний момент сделать мне предложение. Я, конечно, отвечу «да». Я поеду с ним в Россию, я поеду с ним даже на край света, хоть в пекло: жить без него я не смогу!»

Одетая с иголочки, готовая к встрече, Мария с утра стояла у окна. Вот во двор подъехал автомобиль Фридриха, открылись дверцы, вот вышли Фридрих и Луиза, … когда она увидела Якова, ей стало понятно все –  он был без цветов. Мария заперлась в своей комнате и, сказавшись больной, к обеду не вышла.

За обедом, в официальной обстановке Яков искренне поблагодарил семейство Байер за теплое сердечное отношение к нему во время его учебы.

- Благодаря вам, - сказал он, - я чувствовал себя в Германии, как дома.

Яков говорил искренне, но слова его звучали несколько суховато, словно их произносил  не прежний Яков,  приветливый и жизнелюбивый, а другой человек, с потухшими глазами.

Обед проходил нарочито оживленно, в бесконечном обхаживании всеми капризной беременной Луизы. Никогда прежде Якову  так скучно у Байеров не было. Наконец он стал прощаться, еще раз выразив свое сожаление, что не смог увидеться с Марихен из-за ее недомогания.

И тут герр Байер не выдержал. Он пригласил Якова к себе в кабинет.

Они сидели напротив молча: герр Байер не знал, как начать.

- Я имел время удостовериться, что Вы, Яков – достойный  молодой человек, - сказал герр Байер.

Яков вежливо поклонился.

- Мне небезразлично, как устроится Ваша судьба в дальнейшем.

- У меня нет определенности на этот счет, - ответил Яков.

Герр Байер  решился сказать главное:

- Будь Вы моим зятем, я бы похлопотал о том, чтобы герр Опель взял Вас к себе на завод.

Его слова повергли Якова  в раздумья. Совсем недавно  он и в мечтах не мог себе представить  такой удачи. «Мы живем автомобилями!» было девизом компании «Опель». Тогда Яков готов был многое отдать, чтобы оказаться среди этих «мы». Многое, но не все.

Во время университетской практики в конструкторском бюро Опеля, он мог представить себе свою мечту осуществленной. Надо было лишь сделать выбор между Германией и Россией. Заработок инженера автомобилестроительного завода позволил бы ему привезти в Германию Хелену и продолжить свой род здесь, на своей исторической родине. Его отъезд не существенно отразился бы на родительской семье, не лишил бы ее силы.
 
Тогда Якова удерживала сама Россия, манила его своими бескрайними просторами, безграничными возможностями социально значимо себя реализовать. Сам Российский император одобрил их желание заняться автотранспортом. Воодушевленные Зудерманны спешили приступить к работе, спешили использовать накопленные знания в деле.  «Не о себе лишь думали – о стране»,  - вспомнились Якову недавние слова Вильгельма. Тогда он спешил вернуться в Россию, там его ждала невеста,  его верная Шиповничек.

Сейчас все изменилось. Трагедия Вилли, болезнь матери пошатнули дом Зудерманнов. Яков был его опорой. Как мать не поест, пока не накормит своих детей, так и Яков не мог думать о себе, прежде чем устроится жизнь его родных.

Герр Байер был удивлен долгим молчанием Якова.

- О чем он думает? – прикидывал в уме герр Байер.  – Неужели приданое считает? Он рассудительный человек, решения принимает взвешенно. Такой семь раз отмерит, прежде чем отрезать, зато от слова своего не отступит, - отдавал должное Якову герр Байер.

Яков вдруг очнулся.

- Простите, герр Байер, что Вы сказали?

Герр Байер слово в слово повторил свое предложение.

-  Будь Вы моим зятем, я бы похлопотал о том, чтобы герр Опель взял Вас к себе на завод.

Яков ответил сразу.

- У меня пять сестер, и Марихен была бы самой любимой из них. Милую Марихен я люблю, как сестру...

Его лицо светилось добротой.

- ... но сердце мое принадлежит другой.  С ней мы вместе выросли…, - он увидел  Хелену в саду Клаассенов  в момент их последней встречи,   - … и только смерть может разлучить нас, - закончил Яков голосом, в котором  герр Байер услышал бесконечную печаль.

Герр Байер устыдился своего намерения подкупить Якова.

- Я могу бескорыстно, по-дружески,  оказать Вам помощь в налаживании коммерческих отношений с компанией «Опель».

- Я не могу себе этого позволить, герр Байер, - ответил Яков.

Сейчас он вновь стал прежним Яковом – открытым, искренним, надежным.

Прощаясь, герр Байер обнял его.

Мнимое недомогание сыграло предназначенную ему роль, и  Мария не простилась с Яковом. Она не нашла  в себе сил сделать это.

Словно в отместку,  недомогание оказалось не мнимым:  оно переросло в  затяжную  болезнь, которую в то время называли чахоткой.

Заботливые родители делали все, чтобы вылечить Марию, но  принимаемые усилия не давали результата. Наконец супруги Байеры с Марией отправились в швейцарские Альпы, где в небольшой горной деревушке  находилась клиника, славившаяся успехами в излечении  безнадежных больных.
 
Они сняли небольшой домик в деревне рядом с клиникой, и три года провели в уединении, в поднебесье,  вдали от европейской жизни. Баталии  Первой мировой войны не коснулись их –  они узнавали о происходящем разве что при чтении газет. Господь хранил болящих людей, которые ежедневно сражались за свою жизнь, от внешних потрясений.

Здесь Байеры познакомились и подружились с супругами Моффат, приехавшими из Франции. Анри Моффат, как и герр Байер, был финансистом. Мужчины оказались людьми одного круга. Анри был на пятнадцать лет моложе герра Байера и на пятнадцать лет старше Марии, что позволяло ему и с отцом, и с дочерью иметь общие интересы.
 
Мария тесно сблизилась с молодой  женой Анри Сесиль, для лечения которой Моффаты приехали в Швейцарию. Не только общая болезнь привлекла их друг к другу, но и похожие, романтические,  взгляды на жизнь, любовь к литературе и музыке. Женщины много времени проводили вместе. Мария поведала Сесилии историю своей любви к Якову, а та рассказала ей о своей любви к Анри. По их рассказам выходило, что Яков и Анри во многом похожи друг на друга, Анри даже более пылкий. Мария промолчала о том, что иногда его взгляды на нее бывали несколько иными, чем просто приятельские.

К несчастью, здоровье Сесилии все ухудшалось. Мария, напротив, постепенно поправлялась. Пришло время, когда бедняжки Сесилии не стало…

Байеры глубоко сочувствовали горю Анри. Рухнули его мечты на выздоровление жены, на возвращение во Францию. Детей у них не было, во Франции его никто не ждал. Анри был совершенно потерянным. И он сделал предложение Марии. Оно прозвучало очень естественно, и Мария так же естественно и даже с радостью приняла его.
 
Перед ними открывалась новая жизнь. И начать ее они решили на новом месте – в далекой Южной Америке. Так, в 1915 году, супруги Анри и Мария Моффат, в девичестве Байер, и ее родители  покинули Европу, свои родные Францию и Германию, как потом оказалось, навсегда.

… Перед отъездом из Швейцарии Анри и Мария посетили деревенское кладбище,  где нашли упокоение не счастливые пациенты знаменитой клиники. Взявшись за руки, они молча постояли над могилой Сесилии, прощаясь с ней. Потом Мария достала из своей сумочки рыжеволосую куклу на обруче, в белом пушистом одеянии из лебяжьих перьев,  – незабвенный подарок Якова – и прислонила ее к надгробному монументу между букетами живых цветов.

Теперь Сесилия и рыжий ангел остались в прошлом…