Я сдержал своё слово

Лейтенант Евгений Филиппович Барковский был командирован с линии фронта в блокадный Ленинград. В распоряжении лейтенанта была небольшая штабная машина, при себе ; немного продуктов в вещевом мешке.
Был страшный декабрь 1941 года. Несмотря на заснеженные дороги, Барковский довольно быстро добрался до центра города, да и линия фронта проходила совсем рядом. Лейтенант решил в штабе все вопросы и стал раздумывать, куда дальше. Командировка была до восьми утра завтрашнего дня. Евгений Филиппович был ленинградцем, до войны жил на Петроградской в коммунальной квартире. Еще в июле ему удалось жену и маленькую дочь эвакуировать в Куйбышев. Поехать на квартиру? Посмотреть, кто там еще остался, побывать в своей комнате, да и переночевать там? А может быть, и дома его уже нет: вон сколько разрушенных домов вокруг!
Подъезжая к улице Скороходова, он еще издали увидел свой угловой семиэтажный дом. Слава Б-гу ; цел. Уже стемнело. По засыпанным снегом ступеням поднялся на второй этаж. С трудом открыл своим ключом входную дверь: как видно, давно ею никто не пользовался. Вошел в коридор, освещая дорогу тусклым фонариком. Тихо, ни звука. Неужели все уехали? Его комната первая. Напротив жила семья Горловых, а дальше две смежных комнаты занимали Гуревичи. Лейтенант постучал в дверь Горловых. Никто не ответил. Подергал дверь ; заперта. Осветил дверь Гуревичей: она была чуть приоткрыта.
; Здесь кто-нибудь есть? ; громко спросил Евгений Филиппович, войдя в первую комнату и осветив ее фонариком. Никого. Во второй комнате прямо у входа сто- яла печка-«буржуйка». В углу комнаты на кровати кто-то лежал. Лейтенант откинул одеяло. Увидев бес- кровное лицо мальчика, позвал:
; Игорек!
Мальчик не отозвался. Мертв? Евгений Филиппович дотронулся до лица мальчика: чуть теплое. Надо обо- греть его, напоить и накормить. Он  оглядел комнаты: никакой мебели ; как видно, ее сожгли. Около печки лежали несколько щепок. Лейтенант прошел в свою комнату, вернулся с тремя стульями. Скоро в комнате заметно потеплело. Евгений Филиппович снова подо- шел к кровати. Лицо мальчика порозовело. Лейтенант стал энергично будить Игоря. Мальчик открыл глаза и как будто даже не удивился:
; Дядя Женя, как хорошо, что вы пришли. Я ведь совсем один. Мама умерла. Уже давно. Вот и я. Не помню, когда ел в последний раз.
Говорил он с трудом, очень тихо. 
; Не надо напрягаться, ; прервал его лейтенант. ; Сейчас мы с тобой поедим, попьем чайку. Наберешься сил и все мне расскажешь.
Евгений Филиппович дал Игорю небольшой кусок хлеба. Посоветовал:
; Прожевывай тщательно. Сейчас тебе много есть нельзя.
… В печке догорал уже второй стул. Игорь сбросил с себя одеяло. Присел. Худущий: кожа обтянула кости.
Мальчик рассказывал:
; Последнее письмо от отца с фронта было в сентябре. У нас еще тогда оставались кое-какие продукты. Мама пошла работать на военный завод. Завод ; далеко, на Выборгской. Она там находилась днем и ночью. Я управлялся один. Тогда еще силы были. Ходил в школу. Стоял в очереди за хлебом. Иногда за водой на Неву с бидоном добирался. Однажды пришла мама. Она даже есть не стала. Прилегла на кровать. Я не стал ее тревожить, а когда через несколько часов подошел к ней, она была уже холодная.
; Сколько тебе лет? ; спросил лейтенант.
; Десятого сентября исполнилось четырнадцать.
; Вот что, Игорек. Сейчас я схожу во двор за снегом. Попьем горячего чая. У меня есть даже сахар. Переночую я с тобой, в твоей кровати, так теплее. Завтра мне очень рано уезжать. Я обязательно что-нибудь приду- маю и приеду за тобой или пришлю кого-то. Продукты  я тебе оставляю, вода будет. Ешь экономно. Нужно про- держаться хотя бы еще неделю. Продержишься?
Через три дня в квартире появился старшина. Он усадил мальчика в машину. Так Игорь Гуревич попал на Ленинградский фронт.
Евгений Филиппович был командиром батареи. Игоря он оставил у себя, терпеливо обучая его премудростям артиллерийского дела. И мальчишка стал пре- красным наводчиком. Он подрос, раздался в плечах. Впервые ; вместе с лейтенантом ; он участвовал в боях под Тихвином. А потом ; освобождение Ленинграда от блокады. Упорные бои в составе третьего Белорусского фронта за Минск. И вот здесь, когда он нажимал ручной спуск, посылая снаряд по фашистским танкам, ударом сбоку его отбросило, прижало к земле.
Очнулся он в санчасти, под Минском. Был июль 1944 года. Яркое солнце заглядывало в окно. Он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Рядом с его кроватью на табуретке сидела девушка, нет, совсем девочка. Его поразили ее огромные, в пол-лица глаза. Девочка улыбнулась:
; Вот и отлично. Молодец, очнулся. ; И крикнула куда-то в глубь палаты:
; Лидия Ивановна! Раненый Гуревич открыл глаза.
Это уже потом он узнал, что из всего расчета, из се- ми человек, в живых после того боя остались только двое. И среди погибших ; лейтенант Евгений Филиппович Барковский.
Игорь был ранен в плечо и в грудь. Осколок застрял  в нескольких сантиметрах от сердца. Ему сделали две операции. Они прошли успешно. Через месяц он уже встал на ноги. За это время он подружился с большеглазой девочкой. Звали ее Наташей. Ей едва исполни- лось четырнадцать лет. А когда началась война, ей было всего одиннадцать. Жила она под Минском, в курортном городке, где отец работал главным врачом санатория.
Двадцать восьмого июня 1941 года в Минск вошли фашисты. Евреев согнали в гетто. Туда попала и семья Наташи. Жизнь в гетто была страшной: стариков и больных ежедневно расстреливали, оставшиеся в живых пухли с голоду. Худенькая Наташа нашла незаметный лаз под колючей проволокой и ежедневно уходила из гетто. Доктора Александра Соломоновича Папера знали и в Минске, и в близлежащих поселках, и в деревнях. В любую погоду, в любое время суток появлялся доктор у постели больного. Его любили. Знали и его большеглазую дочку, которую он иногда брал с собой. И вот теперь люди не оставили семью доктора в беде. Наташа проносила в гетто картошку, хлеб, творог… Однажды, вернувшись в гетто, Наташа узнала, что полицай застрелил ее отца и мать. Произошло это так: полицай жестоко избивал мальчугана, а родители Наташи в этот момент проходили мимо; они попытались защитить мальчика, но…
Наташе удалось снова выбраться из гетто. Ее прятали добрые люди в Минске и в его окрестностях. Потом переправили в лес, к партизанам. В день освобождения Минска она вместе с партизанами принимала участие в параде. А теперь ухаживает за ранеными. Ночует тут же, в санчасти. Вечером Наташа и Игорь подолгу бродили по парку, окружавшему здание санчасти, и говорили, говорили. Игорь чувствовал, что в его сердце рож- дается большая горячая любовь к этой девочке, так много пережившей страшного за свою маленькую жизнь. Хотелось защитить ее…
Но наступил их прощальный вечер. Ему предстояло снова идти на фронт.
; Скоро война закончится, ; сказал Игорь. ; Я верю, что останусь жить. Мы должны встретиться. Я буду твоим щитом, твоей опорой. Но как и где я найду тебя?
Наташа задумалась:
; Не знаю, где я буду жить. Здесь у меня родных нет. Была у меня тетя, папина сестра. Жила до войны в Москве. А сейчас? Кто знает?
; Я клянусь тебе, Наташенька, я тебя отыщу. Только верь в меня и жди.
Игорь встретил победу в Берлине. Его оставили служить в Германии до 52-го. Потом была учеба в Харьковском авиационном училище, служба в авиачастях, учеба в Военно-воздушной академии в Ленинграде. Отец пропал на фронте без вести. В их квартире на Петроградской жили чужие люди. Пришлось устраиваться в общежитии. Все годы рассылал он запросы по городам: искал Наташу. Но ответы были неутешительные. Шел 60-й год. Игорь защитился, преподавал в академии.
Однажды он раскрыл одну из центральных газет. Всю страницу занимал очерк под заголовком «Золотые руки врача». Игорь пробежал глазами статью, и вдруг глаза его споткнулись… Врача звали Наталья Александровна Папер. Три раза он прочитал эту статью, в которой часто повторялось ЕЕ имя. Свердловск! Вот где ОНА теперь живет.
И они встретились. И поженились. И родилась у них дочка Аннушка. И дочка выросла и пошла в школу. И получили прекрасную квартиру. И Наташа работала в Институте усовершенствования врачей. И Игорь думал: счастливее его нет никого на свете. Но в жизни, к сожалению, бывает не только счастье. В дом пришла беда: заболела Наташа. Однажды вечером во время про- гулки она сказала:
; Ты знаешь, Игорек, я неплохой врач. В болезнях разбираюсь. У меня тяжелое неизлечимое заболевание: рассеянный склероз. Болезнь эта безжалостна к больным.
Вскоре Наташа уже не могла ходить: ноги стали как палки, не слушались ее. Пришлось поменять свою квартиру на квартиру на первом этаже. Наташа боролась, не хотела сдаваться: держась двумя руками за перила и волоча непослушные ноги, она самостоятельно спускалась вниз, усаживалась на скамеечке, читала, поджидая Аннушку из школы. А потом она уже не могла вставать с постели. И однажды сказала Игорю:
; Я доживаю последние дни. И благодарна Б-гу за то, что он помог нам встретиться, что у меня есть ты, что у нас есть дочка. Я прожила недолгую, но очень счастливую жизнь. Но… ты еще молодой и очень красивый. А у меня сердце болит за Аннушку. Дай мне слово, что, пока не устроится ее личная жизнь, ты будешь рядом с нею…
Аннушка росла спокойной, умной девочкой. Всеми своими детскими секретами делилась с отцом. Она по- ступила в медицинский: решила стать врачом ; как мама. Аннушка была уже на четвертом курсе, когда при- зналась отцу, что влюблена. Он ; преподаватель. Читает курс нейрохирургии. Очень красивый, очень умный… и женатый. И, кажется, у него двое детей. Влюбленные встречаются почти каждый вечер. Ходят по темным улицам, целуются в чужих парадных.
; Можно, папа, я приведу его домой?
У Игоря заныло сердце: вот оно, с чем он не справится, где нужна мать.
; Ты, Аннушка, хозяйка дома. Можешь приглашать, кого хочешь. Но будешь ли ты счастлива, построив свою жизнь на горе ни в чем не повинных людей? Ты еще молода. У тебя вся жизнь впереди. Подумай, дочка.
Дочка не привела любимого в дом. Отец ждал, что она расскажет все ему, поделится с ним, но Аннушка молчала. Она похудела, побледнела, стала молчаливой и вся ушла в учебу. Игорь переживал, но не стал вы- зывать дочь на откровенность. Минули годы. Аннушка стала прекрасным хирургом. У нее было много друзей, но семьи не было. В 92-м она предложила отцу пере- ехать в Израиль. И здесь, в Израиле, подтвердила свое врачебное мастерство: ее взяли на работу в одну из лучших больниц Израиля.
Однажды Аннушка пришла домой не одна.
; Вот, папа, мой жених, познакомься. Давай готовиться к свадьбе. Пора уже тебе иметь внуков.
Жених не обладал ни огромным ростом, ни особенной красотой. Но улыбка у него была добрая.
Свадьба состоялась в ресторане, с соблюдением всех еврейских обычаев. Игорь, счастливый, сидел на почет- ном месте, улыбался, а мысли его были далеко. Он раз- говаривал с Наташей:
; Дорогая моя Наташенька, я сдержал свое слово. Я привел нашу дочь под хупу. И у нас с тобой будут внуки, наше с тобой продолжение.