Ночной страж

 Галогенные лампы в коридоре без конца давят тишину своим гулом. В третьем ряду вторая лампа горит ярче других. А ближе к краю, около лестницы – аутсайдер. То вспыхивает, то гаснет нервная тусклая лампа.
Охранник банка сидит в своей каморке, словно статуя Зевса на троне. Во мраке он лишь слегка опылен светом. С одной стороны – лампами коридора, с другой – светом монитора.
Там, в одной из девяти картинок, он видит, как в предрассветном тумане маленькими светлячками загораются глаза вечно голодного монстра. Этот монстр каждую ночь блуждает по улицам в поисках пищи. Глаза эти светятся все ярче и с каждой минутой все ближе.
Неожиданно, громкий хлопок и звон стекла превращают неподвижного и монументального ночного стража в испуганного зайца. Зрачки его сужаются до бесконечности, а по вискам пробегает ледяной пот.
Выскочив в коридор, он бросается к стеклянной двери. Заперто. Через миг он возвращается в главный зал, чтобы осмотреть окна. Целы. «Хранилище» - звоном сотни колоколов проносится в его голове, и охранник бросается к лестнице, но вдруг останавливается. Под его ногами блестит стекло, а воздух затянут едва осязаемым дымом.  Около лестницы все так же нервно вспыхивает лампа-калека. В третьем ряду, на месте второй лампы, в белоснежном небе потолка зияет безобразное черное пятно. Растерянный и все еще испуганный страж аккуратно отступает в сторону и с гневным плевком возвращается на свой пост. Теперь в нем не осталось ровным счетом ничего от былой непоколебимости. Словно обманутый ребенок, он, обиженный, старается найти себе другое занятие и устремляет свой взор на монитор, поминутно оглядываясь в темноту.
Там, уже в соседнем окошке видно, что туману не под силу сдержать голодное чудовище. Вот оно уже закидывает в свою бездонную пасть содержимое мусорного бака. Рядом с этим монстром, оранжевыми светлячками двое его верных слуг покорно и дотошно собирают оставшиеся крохи. Их хозяин не любит оставлять за собой остатки трапезы.

                *      *      *

В эту ночь работы было много. Последние несколько часов люди только и делали, что старательно праздновали день города. Впрочем, наша работа не так страшна как работа дворников. Этим ребятам придется собирать окурки с улиц, словно гильзы с поля боя. Мы идем по одной из центральных улиц. Мой напарник Илья, как обычно без остановки говорит. Даже, несмотря на то, что его болтовня по большей части бессмысленна, она – единственный признак жизни для нас в подобные мертвенно тихие ночи. Так, под его глупые анекдоты и тысячу раз рассказанные истории мы подошли к небольшому кафе в восточном стиле.
Илья напевает что-то на своем личном английском. В такт своему хиту он пару раз пинает мусорный бак. Тут же из него выпрыгивают две кошки. Илья усмехается и через секунду еще раз хорошенько прикладывается по мусорному баку.  Увы, ничего, только распуганные кошки выкрикивают издалека какое-то кошечье ругательство. Мы с Ильей же кошачьего не понимаем…
Тут голос подает Вадим, водитель нашего мусоровоза. Сквозь гул мотора он промяукивает что-то еще более обидное этим наглым кошкам и заканчивает свою фразу вполне человеческим крепким словечком.
Вадим много курит. Несмотря на это, голос у него высокий и немного раздражающий, как будто царапают вилкой по стеклу. Наверное, именно поэтому он так немногословен. Мы с Ильей собираем все оставшиеся пакеты, закидываем их в машину и со смехом двигаемся дальше.

                *      *       *

Во мраке своей каморки ночной страж все так же освещаемый монитором, провожает глазами, уходящего в туман мусорного монстра. А два оранжевых светлячка покорно следуют за ним в белесую мглу. На столе перед ним стоит кружка. Дрожащей рукой охранник перемешивает горячий чай…