Удары судббы

Я редко посещаю городское кладбище: автобусы ту- да не доходят, а взбираться по открытой для солнца дороге в моем возрасте непросто. Но сегодня небо затя- нуло серыми тучами, и вот ; я на кладбище.
Мы прожили в Израиле всего несколько месяцев, и ; не стало Зиночки, милой, доброй умницы, а через несколько месяцев хоронили и ее мужа Бориса Орлова ; участника войны, капитана первого ранга. Потом умерла Ольга, врач, моя землячка, а в этом году не стало бывшей киевлянки Любы.
При первом моем посещении на кладбище стали «осваивать» новый участок, а сегодня на нем почти нет «свободных мест». Жизнь в Израиле сытая, благополучная, а люди умирают… Наверно, срабатывает закон природы…
На каждой могилке я поставила в вазочку цветы, положила камушек, постояла, склонила голову. Пусть земля им будет пухом…
Солнце вышло из-за облаков, стало припекать. При- сесть бы где-нибудь, отдохнуть в тени, но нет ни тени, ни скамейки. Лишь недалеко от выхода обнаружила я и то, и другое. На скамейке под развесистым деревом си- дела женщина. Я сразу в ней опознала «русскую». Мы поздоровались. Я присела рядом. Меня поразили ее глаза: огромные темные, и такое в них застыло горе, как будто вобрали они в себя многовековую скорбь все- го еврейского народа…
Я поинтересовалась, у кого она здесь побывала.
-Сыночка навестила, ; пояснила женщина. ; Там, ; она повернула голову направо, ; у самого забора крошечный памятник, под ним урна моего мальчика. Я привезла ее с собой из Ленинграда.
В глазах незнакомки появились слезы. Мне стало неловко. Я извинилась.
-Ну что вы! ; женщина улыбнулась сквозь слезы, ; я здесь часто бываю, поговорю с Сашенькой  - и легче жить. Впрочем, какая у меня жизнь: доживаю в одиночестве.
С кладбища вышли вместе. Моя новая знакомая при- падала на правую ногу.
-Я живу в Израиле уже шесть лет, ; рассказывала женщина, ; на этой квартире второй год. Родных у меня нет. Приехала с друзьями. Они купили квартиру в другом городе. А я куда же? Здесь мой сынок. Поселилась в квартире с женщиной примерно моих лет. Но не заладились у нас с ней отношения. Ее интересы: кто с кем живет, кто с кем гуляет, у кого какие доходы. А мне это не интересно. Я не слушаю ее сплетни. И это ее злит. Я понимаю, и в молодости человека не переделать, а уж в старости… Да я и сама не легкий человек, слишком категорична, прямолинейна, не умею притворяться. Ну да ладно. Сколько жить осталось?..
Мне давно нужно было сворачивать к дому, но хоте- лось узнать о моей землячке как можно больше. Женщина остановилась у неказистого трехэтажного дома.
; Вот здесь я обитаю… А знаете что… Моей соседки не будет до вечера. Я была бы вам очень обязана, если бы вы зашли ко мне. Я поняла, что вы умеете слушать, это ; большой дар. А я так давно ни с кем откровенно не говорила, что, кажется, скоро онемею.
Я провела с Ириной (так звали мою землячку) целый день и не пожалела. Не знаю, как могла вынести эта хрупкая женщина все то, что выпало на ее долю.

… В конце мая 41-го года Ира закончила четвертый класс, и мама отвезла ее в небольшой городок Гомельской области. Там, в своем домике, жила тетя Ириного отца. Мама уехала обратно в Ленинград.
Ира любила проводить каникулы у бабушки Муси. Здесь у нее были друзья. Рядом с домом лес: грибы, ягоды. Бабушка Муся старенькая, но очень энергичная, с твердым характером. Когда-то она занимала высокий пост в партийных органах городка.
И вдруг ; война. Бабушка была уверена, что немцев разгромят где-нибудь на границе и нечего паниковать. Потом поползли слухи, что немцы ; совсем рядом. Бабушка попыталась отправить Иру домой, но было поздно: немцы вошли в город.
Вскоре в домике появился юноша. Бабушка объяснила:
; Это Павлуша Егоров. Сын моих райкомовских друзей. Он поможет. А помощь нам сейчас очень нужна. Фашисты уже начали зверствовать. Я стара. Я никого и ничего не боюсь, а тебе еще жить и жить. Павлик знает в лесу каждую тропку и приведет тебя туда, где ты будешь в полной безопасности.
- А как же ты, бабушка? ; у Иры на глазах показались слезы.
- Я же сказала, что никого и ничего не боюсь. Не распускай слюни. Я тебе собрала узелок с самым необходимым. Очень скоро фашистов разгромят ; вернешься.
По лесу шли долго. Ира очень устала, но старалась не показать виду. Павел, всю дорогу молчавший, вдруг заговорил:
- Вот пенек. Отдохни немного, перекуси. Скоро мы уже придем. Будешь жить у Игнатьича. Он ; наш дальний родственник. Лесник. Живет один, но хозяйство ве- дет справно. Посторонние здесь почти не бывают: глухомань. Тебе тут будет безопасно. Правда, скучно, но уж потерпи. Переживешь всю эту кутерьму и вернешься к бабушке. А я должен сегодня же быть в городе.
Игнатьич сразу же пригласил их спуститься в подвал, осветив его фонарем:
- Думаю, что все будет спокойно, но, на всякий случай, если нагрянут незваные гости, сховаешься, девонька, здесь, за бочками. Береженого и Б-г бережет.
Домик лесника небольшой. Рядом сарай, там поросе- нок, коза, куры.
Ира с аппетитом поела творожка, выпила кружку молока, и, хотя солнце было высоко в небе, ее потянуло ко сну… Вдруг громко залаяла хозяйская собака. Игнатьич выглянул в окно и резко скомандовал:
- Оба быстро в подвал!
Павел схватил Иру за руку. Они спрятались за бочками. До них донеслись обрывки чужой речи, потом крик Игнатьича: «Не отдам!» ; и… автоматная очередь… Ира закричала. Павел закрыл ей рот ладонью, крепко прижал к себе.
На лестнице послышались тяжелые шаги. Подвал тускло осветился фонарем. Ире показалось, что прямо над ее головой что-то громко затрещало…
Уже потом, когда она окончательно пришла в себя, она узнала подробности того дня и кое-что о последующих трех неделях…
Фашисты, как видно, прикатили на мотоцикле. Зашли в сарай и забрали поросенка. Игнатьич вступил с ними в борьбу, и они застрелили его. Потом зашли в дом и, спустившись в подвал, на всякий случай выпустили автоматную очередь. Ира была ранена и потеряла сознание. За эти недели она несколько раз приходила в себя, почему-то принимала Павла за своего отца. Плакала и просила:
- Папочка, мне все болит. Дай лекарство. Помоги мне.
У Игнатьича за печкой хранились лечебные травы. Павел знал назначение каждой. Он поил Иру настоями, прикладывал их к раненой ноге. И вот она, Ира, слабая, бледная, держась за руку Павла, добралась до стола.
- А старика я похоронил во дворе, ; рассказывал Павел, ; не знаю, был ли он верующим, но на всякий случай смастерил крест. Вон из окна видна могила.
Пришла зима. За все время никто не посетил избушку. А весной появились партизаны. Теперь избушка стала их базой: здесь, в подвале, был склад оружия, сюда привозили раненых партизан. Ира хлопотала по хозяйству, ухаживала за ранеными, а Павел стал связным. Он побывал в городе и узнал, что все евреи и коммунисты были расстреляны: погибла вся семья Павла, не стало и бабушки Муси.
Наступило лето 1944 года. Соединившись с партизанами, Красная Армия освободила Белоруссию. Павел ушел с войсками на Запад, обещав Ире писать письма на ее ленинградский адрес. Бывшая врач партизанского отряда в конце июля доставила Иру домой. Дом не пострадал, но мама умерла от голода, у соседей хранилась похоронка на отца, а в комнате, где до войны жила семья Иры, жили полковник Баранов и его жена. Бара- новы оказались милыми, добрыми. Договорились, что до получения ими новой жилплощади будут жить с Ирой.
Лидия Ивановна, жена полковника, помогала Ире во всем: подкармливала ее, перешивала платья Ириной мамы ; Ира за годы войны выросла, и надевать ей было совсем нечего. Приближалось первое сентября. Надо было думать об учебе. И тут помогла Лидия Ивановна: она занималась с Ирой русским языком и математикой. Ира поступила в топографическое училище. В декабре Барановы получили комнату. Ира осталась одна. Жилось очень тяжело. Стипендии хватало только на неделю. Ходила на рынок, продавала вещи отца и матери.
От Павла приходили письма, и Ира писала ему  очень подробно о своей жизни. В 47-м она закончила с отличием училище и поступила в Горный институт.
Павла оставили служить в Германии, и только в 51-м он демобилизовался. В Москве жила единственная, оставшаяся в живых родственница ; сестра матери. Па- вел поехал к ней. Там, в Москве, поступил в Бауманское училище.
Из маленькой тщедушной девочки Ира за послевоенные годы превратилась в большеглазую красавицу. Многие мужчины добивались ее расположения, она ко всем относилась одинаково доброжелательно, а мечтала только об одном, который когда-то спас ей жизнь. Теперь, повзрослев, вспоминая прошлое, она еще острее воспринимала все, что когда-то Павел для нее сделал.
Павел приехал в Ленинград после зимней сессии. Он едва узнал Иру.
- Какая же ты стала красивая! ; в глазах его искреннее восхищение и радость.
Они гуляли по зимнему городу, Ира знакомила его с архитектурными памятниками. Им было хорошо вдвоем, они чувствовали, что их тянет друг к другу.
- Знаешь, Иришка, ; сказал Павел, когда они поздним вечером возвращались домой, ; я часто вспоминал ту маленькую девочку, которую я выхаживал, которую кормил с ложечки. Тогда я тебя так жалел, так хотел, чтобы ты выжила. А теперь у меня к тебе другое чувство. Мы ведь знаем друг друга очень давно. Я старше на целых восемь лет. Должен быть мудрее тебя. Я знаю, что у тебя нет родных. Я заменю тебе всех, чтобы все страшное осталось позади, а впереди было бы только светлое и радостное.
И у нее было много светлого и радостного. Они по- женились, закончили институты. Павла взяли в проектный институт, он занимался разработками военной техники. Ирина все время была в разъездах: горный инженер. Только в 61-м решились родить сына. Саша рос непоседливым, любознательным. Но однажды, это было в первом классе, родителей вызвали в школу. Прочитав записку, Ира спросила:
- Что случилось, почему нас вызывают в школу?
Саша сжал кулачки:
- Я избил двух пацанов. Они обзывали Леню Гуревича «жидом». Никогда они больше не произнесут этого слова. Или я их снова изобью!
Потом Ира узнала, что уже в старших классах, глядя на Сашу, белокурого, со вздернутым носом, голубоглазого, приятели удивлялись:
- Что ты всегда вступаешься за евреев?
И Саша Егоров, подняв голову, заявлял:
- Потому что я ; еврей.
Пролетели годы. Семья Егоровых жила в прекрасной квартире в престижном районе Ленинграда. Павел занимал очень высокую должность, был классным специалистом, его часто вызывали на консультации не толь- ко в разные районы страны, но и в разные страны. Саша с отличием закончил философское отделение университета и был оставлен для учебы в аспирантуре.
Уже два года шла война в Афганистане. Павел много работал, возвращался домой поздно, усталый. Однажды сказал жене:
- Доработаю этот год и уйду на пенсию. Надо немного пожить и для семьи…
Через неделю он пришел с работы очень рано:
- Меня отправляют в краткосрочную командировку. Нужна консультация.
Больше Ира никогда не видела мужа. Ей объяснили, что самолет, на котором Павел летел в Афганистан, где-то пропал, не долетев до места назначения.
Потянулись грустные дни, сплетаясь в годы. Только одна была радость у Иры: сын. Высокий, красивый, умный! Ему прочили большое будущее.
А в стране началась перестройка. На ее волне всплыла со дна вся мразь. В старом районе города, на Васильевском острове, в уютном скверике, стали собираться антисемиты. Они присвоили своей организации название «Память». По городу поползли страшные слухи: готовятся погромы. Саша стал приходить домой поздно, какой-то взвинченный. Иногда с ним были ребята. В комнате Саши они сидели до ночи, что-то ожив- ленно обсуждая. Однажды Саша не пришел ночевать. Ира обзвонила всех его приятелей. Один из них рассказал, что Саша выступил на митинге «Памяти». Он «разделал под орех» всю эту банду. С улиц подходили люди, они издевались над митингующими, аплодировали оратору. После выступления Саша уехал домой.
Ранним утром сосед возвращался с ночной смены домой. В палисаднике под кустами он обнаружил Сашу. Из спины его торчала рукоятка ножа. Юноша был мертв.