Микрокосмос

Микрокосмос


В маленьком офисе было мало предметов: кроме сиротки стола и его верного друга кресла два взвинченных от старости стула напыщенно, с бычьей яростью настроились на нападение на двух первых. Стены у этих декораций были самые тривиальные, серые, придавленные. В двух рядах лежали документы и ручки. Ничего счастливого, образного и интересного композиция не выражала. Но все изменилось, когда в это сиротское помещение вошла женщина.
Она была… не просто в двух словах описать две явственные грани, которые она собой являла. Небрежная, как и все её окружение, с  помятыми волосами и бледным болезненным лицом, обрисованными серыми чертами, как контуром чего-то намеченного, казалось, она сливалась со стенами и падала на них от усталости, как к кавалерам, готовым предложить руку даме. Говорящими были её сухие измученные руки, с грязью под ногтями и какие-то бумажные, рабочие и смятые. В принципе её, как и всю мизансцену можно было бы полностью обесцветить, снимать в черно белых тонах, и никто бы не заметил потери палитры.
Но с другой стороны помимо всепроникающей в облик усталости было кое-что еще в облике женщины, что таило в себе загадку, призывало к сочувствию и подобию симпатии.
Некая романтичная задумчивость, рассеяность и тоска вкуса топленого молока. У неё были и желания, и мечты, сдавленные, давным-давно проглоченные и смятые, похожие на несуществующею лебединую песню.
Её рабочий день начался непритязательно. Старый дешевый телефон огласил ход работы.
Она приняла звонок. И высушенный женский голос в трубке произнес.
-Есть клиенты.
-Кто?
-Молодая пара, студенты. Подойдут в три часа. Меня зовут Оксана, а их интересует комната на Маяковской 23.
-Ясно.
Женщина со вздохом положила трубку на стол и принялась вертеть в руках ручку и перебирать бумажки. Она всегда мяла что-нибудь в руках, когда нервничала.
И мучительно ворочались мысли у неё в голове. Поставить ли на стол компьютерный монитор или и так сойдет? Готовы ли все документы? Получится ли у неё сегодня выполнить свою работу?
Она встала и принялась расхаживать по комнате от одной серости стен к другой. Но они не расширялись и оставались прохладно безмолвными, никак не помогая избавиться женщине от волнения и скуки. Она вышла из комнаты, попав в небольшой коридор с диванами, странной перевернутой картой на подставке, заслоняющей одну из стен и вешалкой. Все это всячески пыталось походить на приемную.  Женщина взяла с вешалки свою куртку и с грустью кинула взгляд в сторону грязного зеркала, с неудовольствием заметив, что забыла причесаться.
На улице пахло настоящей зимой, и ветер метал снег своими невидимыми метелками.  День уже давно растерзали зимние сумерки, свернув шеи всем верным прагматичным представлениям о времени и равновесии дня и ночи. Но женщина любила зимнее время, особенно алмазный блеск сугробов снега при свете черных фонарей. Она спешила в супермаркет, купить себе какую-нибудь булочку, чтобы утолить тривиальный голод и волнение.
Часы тикали, хотя их у неё при себе и не было, но как будто само сердце её повторяло временной избитый и всем знакомый такт, и все движения женщины обладали своей ритмичной секундностью. И после  супермаркета, её шаг по Лиговскому мог был напомнить собой музыку, если бы подошвы ботинок не были бы приглушены всеядным белым снегом.
Этот город….
Он был безусловно красив и самодостаточен, но был он из породы тех равнодушных гранитных глыб, с чьего немого согласия твориться всякое зло в этом мире. Города не обязаны защищать людей, они живут своей жизнью более высших организмов, состоящих из микрокосмосов. Был ли микрокосм женщины одной из его клеток? Нет. Но желал ли стать? Да.
Ради этого самовлюбленного рокового города эта женщина, но лице которой лежал явственный отпечаток провинции, ради него она жертвовала и жертвовала ежедневно. Он же платил ей лишь своим просыренным воздухом, надменными памятниками архитектуры и пренебрежением осенних дождей, долгими вечерами с неутепленными окнами. Как самовлюбленный щегол, он был безжалостен с влюбленной в него провинциалкой. А её сердце, хоть она и не осознавала этого, но уже было разбито.
А город будто знал об этой маленькой безнадежной любви и подбрасывал под ноги больше снега.
С клиентами нужно разговаривать приветливо и непринужденно.
Приветливо и непринужденно.
Приветливо и непринужденно, эти два слова так долго вдалбливали как гвозди в голову женщины, что от одной мысли о них, будто бы зубчатый металл скрежетал в ротовой полости.
-И по возможности лживо, - иногда добавляли особенно остроумные друзья начальства.
Так в четыре часа женщина под эгидой трехцветного флага «Приветливость. Непринужденность. Лживость» вела разговор с подошедшей парой студентов, и отчаянно быстро вертела несчастную ручку в руках.
Молодая студентка академии художеств, как-то сразу понравилась женщине. У неё было лицо исполненное юношеской наивности, с отчетливым отпечатком маленьких счастливых городов. Она была очень говорлива, не глядя подписала договор и все рассказывала, как долго они с её парнем искали комнату в центре города за хорошую цену. Она была удивлена тому, что юридические фирмы заключают сделки с арендодателями, чтобы проверять документы заселяемых жильцов, но удивление подобно тому детскому воспоминанию, когда мы узнаем, что арбуз есть ягода, мы нисколько не подозреваем, что тот, кто нам это сказал, был неправ.
Да, девушка, почти девочка, была в предвкушении, ей не терпелось осмотреть ту комнату, за которую она уже внесла залог в размере пяти тысяч рублей. Её друг, сидевший позади был мрачен, как тень, и с недоверием осматривал маленькое помещение кабинета. Женщина старалась не встречаться с ним взглядом. Она ждала звонка и поддерживала тему петербургской недвижимости.
Разговор коснулся злобных риэлторов, которые берут полную стоимость первого месяца за абсолютно плевую работу, различных видов мошенничества, полностью разбитых помещений, которые еще умудряются сдавать, жадности или равнодушия арендодателей, цен на недвижимость.
Молодая девушка сказала, что её родители собираются приобретать квартиру в Санкт-Петербурге.
В сердце женщины что-то екнуло,  она повернула голову в сторону от наивной студентки и торопливо произнесла.
-А мы с мужем тоже недавно купили квартиру. Без всяких агентов, в Павловске, правда, но на машине нет проблем доезжать до Петербурга.
Художница от чистого сердца поздравила женщину. И в этот момент раздался телефонный звонок, женщина взяла трубку и услышала знакомый высушенный голос.
-Это Оксана. Хозяйка комнаты, - возвестила она и передала телефон девушке.
После короткого разговора по мобильному договорились встретиться вечером в восемь у дома на Маяковской 23. Молодая пара распрощалась с женщиной.
Та окинула свой серый кабинет задумчивым взглядом, про себя подумав, что еще два часа до восьми. Успеет.
-А почему у вас карта перевернута? – пронзил наступившую тишину мрачный голос того юноши.
Сердце с размаху упало в пятки и женщина вся похолодела, устремилась в приемный коридор.
Удивленно пожала плечами, развела руками, помотала головой, промолвила.
-А…это от прошлых нанимателей осталось, кто знает, с чего они так повесили.
Ушли. Слава богу.

На улице парень укутал свою подругу шарфом и серьезно промолвил.
-У неё нет кольца на пальце. Может, заберем залог и поищем другую комнату?
Художница пожала плечами.
-Иногда супруги не носят кольца.
Они медленно растворились в зимней веренице людей на Лиговском проспекте.

А женщина в этот момент села за свой стол, достала маркер и на листе формата А4 написала уже приевшееся, избитое объявление, проклиная начальницу за то, что ей лень купить компьютер или ксерокс. Каждый раз, почти каждый день, один и тот же текст, в котором ты уже ненавидишь каждую букву.
Где-то потерялись ножницы, и скотч пришлось рвать зубами. И этот привкус еще долго горчил на языке, и сильно хотелось есть.
На улице, воровато оглядываясь по сторонам, она приклеила объявление на входную дверь этого самодельного офиса.
Выключила свет во всем помещении, зашла внутрь, отодвинула большую карту, стоявшую у стены и скрывающую за собой проход в две маленькие комнатушечки. Самодельную кухню и самодельную спальню, состоявших из старой плиты, столика, чайника, дрянного матраса и пепельницы.
Она не курила, только так, на всякий случай.
И никогда не было у неё мужа и квартиры в Павловске. И паспорта у неё тоже нет, и звания, и работы, и фамилии. Из тех пяти тысяч, что сегодня были заработаны, она получит только одну. А завтра все начнется по новой. Только перед этим нужно провести бесполезную ночь на самодельной страшной кровати.
Зазвонил телефон.
И высушенный голос начальницы в трубке.
-Все успешно, они там, через три минуты выброси старую симку. Деньги пока что спрячь под матросом, завтра никуда не выходи. На послезавтра уже есть клиенты. Поняла?

В маленьком дворике на Лиговском есть небольшое помещение, ведет туда черная дверь.  Она часто бывает закрытой. И на этой двери черным маркером на бумаге формата А4 часто можно увидеть написанное от руки объявление.
«Приносим свои извинения. Срок аренды офиса подошел к концу. Мы переехали на ….»
И ниже приведен несуществующий адрес. И еще название несуществующей фирмы.
И в этом помещении не горит свет. Но вы не верьте тому, что там никого нет. За этой дверью спит несуществующая женщина. И она видит сон о том, что у неё есть муж и квартира в Павловске.
Она мечтает о том, что все не напрасно. И когда-нибудь это обязательно закончится.