Взлетная полоса. Чувства

Я бегу по прямой линии своей судьбы, она похожа на взлетную полосу, только вот  времена года, сменяются чаще, чем люди, расставленные по ее краям.  Мешая ложкой сахар в стакане, я поняла, что давно ничего не происходило. Я растворяюсь в быте жизни, даже с ним, бесследно исчезаю в чем-то липком, вязком, еле шевелящемся, но упорно затягивающем.  Мои мысли пытаются отвлечь банальные записи в «одноклассниках», и когда это я успела стать такой  зависимой,  такой зомбированной, а в прочем не важно, потому, что кроме меня, есть еще несколько сотен миллионов таких же, как я, даже хуже меня.

Полгода назад он дарил мне жизнь, вдохновение, силы, счастье, а теперь будто высасывает все из меня, пропорционально выдавая все обратно только в те моменты, когда мы находимся рядом. Мы смотрели на небо, пролетал самолет, оставляя за собой причудливый изогнутый хвост сгоревшего топлива, выбрасываемого в атмосферу. Пекло солнце, быстро текла холодная, грязная, мутная вода в канале. Все было таким банальным, ровно до того момента, пока я не прижалась ухом к широкой груди: «тук-тук… тук-тук-тук-тук…» какое-то время я увлеченно слушала удары волнующегося сердца,  все еще волнующегося…

Муравьи оживленно потащили веточки по причудливой неровной траектории, останавливаясь и периодически меняясь, создавалось такое впечатление, что им от этого намного легче. Вместе с мусором в мутной воде можно было  увидеть и опавшую листву: такие подсохшие, местами желтовато-коричневато-зеленовато-красные  визитные карточки начинающейся осени. Излюбленным местом летающих паутинок были лица так редко проходящих мимо людей. Такое впечатление, что пауки специально рвут все свои дома и пускают их по ветру, чтоб пойти перезимовать в  теплых квартирах.  Я вижу только рукав его свитера, который утыкан засохшей  травой, от чего-то сразу напоминает сеновал, слегка щурясь от яркого солнца, я поднимаю взгляд выше: кусок уха, весело оттопырившийся от тяжелой дужки солнечных очков, которые он почти не снимает  и светлые, слегка волнистые волосы, куда я запускаю свои пальцы.  Он недовольно называет меня «мартышкой», ему приятно. 

Подул холодный ветер, я обняла его со спины, положив руки ему на колени, ну и пусть мысленно я пыталась его защитить, ну и пусть... Его руки и подбородок легли сверху. Неуловимый момент, главное сейчас не нарушить той ниточки, что пошла от него; я попыталась остановить даже мысли.

Впереди в  нескольких сотнях метрах шумел город, для  него был тяжелый, сумбурный, рутинный понедельник.

«Если он поцелует руку, значит, я ему не безразлична…» - мысленно загадала я. Ожидание было холодным, через каждые четыре удара, сердце предательски подпинывало ребра – сначала от подобного вопроса, потом от веры в реальность мыслей, а потом от банального разочарования.

Он о чем-то задумался, люблю это выражение лица, в котором открывается другой мир, если уловить момент и понаблюдать тайком. Он улыбнулся и легонечко поцеловал кисть.

Вот она  - очередная порция счастья по билету, вот  она – моя взлётная полоса  чувств.