Почти житейская почти пьеса

Миклашевский сказал Галине:
Люблю я тебя милая, свет мой в оконце, током меня пробирает от тебя, трясет как осиновый листик на ветру, пойдем с тобой, под венец пойдем, милая моя, ой-ой, как сердчишко-то стонет, как зверушка-то в силках бьется, ой слабенькое оно у меня, не выдержит того и гляди, лопнет, птицей подстреленной упаду, крылом дрыгну, клювом щёлкну, и всё, любовь, видишь ли, как тяжка, но как приятно-то, а, чуять ее в душе своей, носить оберег этот, от бед охраняющий, свет тихий таящий, кто не ведал её, не понять тому, ой не понять, как это, каково, любить-то, страдать и жить по-настоящему, кто не пробовал ягод тех терпких, не пил вин этих хмельных, тот слеп и глух и врезается в углы острые, синяки-шишки набивает, в штанах пифагоровых путается, хода наружу не знает, всю жизнь в подкладку утыкается, шебуршится, елозит, ножками сучит, как дите малое, да разуму в нём и есть аки в дитяте, с горошину, с самое маленькое зернышко, только ведь из зернышек деревья растут, стебли-то бобовые, что до небес возносятся, иже еси на небеси, как говорится, взираешь на меня строго, холодно, но таю, не могу с собой ничего поделать, а и не хочется, хочет стаять и как сосулька кап-кап-кап разлетаться искристой влагой, свет солнышка преломлять, ты моё солнышко, весь спектр твой я сердечно обожаю, милая моя, нет дороже тебя никого, все сокровища мира за тебя отдам, но нет их у меня, одна любовь к тебе и есть, так и не нужно мне ничего иного, лишь бы ты меня улыбкой своей озарила, вошла ножками своими стройными в серую жизнь мою, развеяла бы все мороки, разукрасила всё листьями омелы и плодами смоковницы, станцевала бы танец огня и пепла на руинах былых Вавилонов, разрушила те Карфагены своими легионами, я вижу их – шлемы грудей твоих, стрелы глаз твоих, копья ноготочков твоих наманикюренных, онагры губ твоих, Сципионы пупка твоего, все они идут громить меня, все в тебе едины, а я белые флаги поднимаю сразу, я капитулирую, я на коленях, видишь, я приношу дары, всего себя приношу к тебе, к ногам твоим, на милость только твою уповаю, верю, что дождусь её, снизойдет благодать, тучи рассеются и светом немыслимо ярким зальёт равнины, и реки выйдут из берегов, и затопит, затопит чем-то таким, чего и выговорит страшно, скажешь, и умрешь от наслаждения, о котором и думать страшно, иначе от мысли одной и умрешь, отлетишь как воздушный шарик, пщщщщ, проколот иголкой, недолго осталось, совсем не могу без тебя, а каково с тобой быть и мечтать не смею, тону в воде холодной, горю в пламени жарком, задыхаюсь в вакууме, будто в могиле в постели своей холодной, тобой не согретой, страшно мне от того, что вся жизнь пройдет, а так мы инее встретимся взглядами, не сольемся в объятиях, не создадим семьи, детишки наши не будут по двору бегать, криками собачек распугивая, не узнаем мы счастливой старости, не умрем в один день, теплый и ясный, не прошествуем по облаку во врата золотые, к ангелам белокрылым да ясноликими, страшно мне, ой страшно, но ты можешь, ты и одна ты в силах спасти меня, одно слово, один взгляд, космический, манящий, влекущий, изподподресничный, спасут меня, вернут надежду, вознесут на гребень, на хребет, и жизнь, она больше не покажется пустой, нет, она засияет, запереливается отблесками, гранями счастья заиграет, и хорошо станет, как никогда не было в моей длинной и несчастливой жизни, но с тобой-то мы всё-всё переиграем, я уверен, ты не будешь разочарована, пусть и некрасив я, и не богат, да талантами не вышел, но ведь люблю, я а ты знаешь, ведь это самое главное, это самое дорогое, хоть и не пощупаешь руками, но мы, Миклашевские, любить умеем, самозабвенно, все-все чёрточки, все штришочки твои для меня бесценны, каждое слово твоё ласковое, да вообще любое, профиль твой, носик остренький, прядочки-лохматулечки меня будоражат, так и хочется взять да и увезти тебя, в Воронеж тебя увезти, украсть тебя коварно и зажить с тобой припеваючи, в любви да взаимопонимании, на зависть всем, чтобы горя не ведать, а неприятностей не замечать, жить скромно, но счастливо, друг другом довольствуясь и наслаждаясь, чтобы остальное меркло, всё это наносное и сиюминутное, и вовсе смысла не имеет, ничего вообще смысле не имеет, кроме тепла рук твоих, сладости губ твоих нежных, поцелуев твоих и ласк, вижу, закрыв глаза, как просыпаюсь я, а ты мне покушать приносишь, сладко-сладко покушать, так вкусно, как только в деревне бывает, когда ты маленький, а потом уже всё не то, но с тобой всё будет как в детские годы, даже лучше, много лучше, ты только будь, ведь я люблю тебя и буду любить вечно, я буду писать тебе стихи почти как Лорка, если хочешь, или на гитаре научусь, или еще чего-нибудь, ты только согласись, скажи слова нужные, чтобы заиграло моё сердце мелодию торжественную, мендельсонов марш, чтобы сплелись мы с тобой в танце, самом-самом красивом, хоть я отродясь не танцевал, потому как ни с кем, кроме тебя не хотел этого счастья делить, только тебя люблю и жизнь отдам за любой твой каприз.
Галина ответила Миклашевскому:
Я женщина, а значит я богиня, целуй экран пока я онлайн, горячая сучка, такая вот штучка, единственный мужчина за которым я буду бегать будет кричать «мама, догоняй!», я не стервозная, это вы слишком правильные, хочу быть счастливой, на шпильках и красивой, с горячим шоколадом в руках смотреть на Лондон из квартиры на Манхеттене, быть любимой и единственной, слышь, мачо, принеси тапочки, идеальных отношений нет,есть женская мудрость – не замечать мужские глупости, есть мужская сила – прощать женские слабости, а идеальность оставьте сериалам, дерзкая девчонка, но такая наивная и непосредственная, я одна такая, у меня все должно быть как у Коэльо, по Бегбедеру, как пишет Вишневский, у нас все будет как у Китано, клубиться хочу, боже, как это круто, когда просыпаешься среди ночи, поворачиваешься к нему, тихо целуешь его, чтобы не разбудить, и вдруг чувствуешь, как сильная рука нежно, прижимает тебя к себе, в этот момент действительно понимаешь, что такое счастье, роллы, суши, приготовь для меня огромную пиццу, в клубешник отжигать, киношки такие клеевые смотреть, смешные, самый дешевый товар в мире – это мнение других о тебе, Майбах клевый, Бентли это да, педаль в пол, дай газу, подвез красивую заразу, я буду любить тебя до цифры восемь, что в падении, от обычных голова болит, а от настоящих – кружится, брильяшки для твоей очаровашки, Ауди тоже нравится, хороший ресторанчик нашла, с настоящей паэльей, имею наглость быть счастливой, ему не нужна идеальная, ему нужна я, такая вредная, обидчивая и ревнивая, танцую как Шакира, хочу себе из «Сумерек» вампира, маленькой я играла кубиками на полу, теперь играюсь с кубиками на прессе, парень должен ходить в качалку, и водить машину за сто пятьдесят километров в час и тысяч долларов, красивая внешность есть у многих, а красивая душа не у каждого, тех, кто выделяется, всегда обсуждают, я привыкла, с особе мерзкими мы особо дерзкие, телочки  хотят зажигать, Баста клевый, не трепи мне нервы, а то увидишь коготки настоящей стервы, некоторые люди, как пластиковые стаканы, такие же дешевые, пустые и одноразовые, он просто наглец, когда я сказала ему, что не хочу его видеть, он взял и выключил свет, клубника со сливками и мохито, попа спит, она устала, я же ей весь день виляла, прежде, чем назвать девушку зайкой, подумай: хватит ли у тебя капусты и не подведёт ли морковка, Я не изменяю, но флиртую, я не вру, но недоговариваю, я не красавица, но потрясающе мила, я не ревнивая, просто я привыкла быть единственной, а ты, Миклашевский скучный и пошлый человек, не нужен ты мне.
Ашот вошел и сказал:
Жи!
Галина сказала:
Ах!
Ашот сказал:
Жи есть?
Галина сказала:
Да.
Они ушли. Разливается запах арбузов и шаурмы.
Миклашевский сказал:
Что я сделал не так?
Миклашевский вешается, потому что никто не в силах понять женщину, но нет ничего прекрасней и пленительней женщины. Всё на свете меркнет перед ней.  Даже небо, даже Аллах!


Рецензии
Кирилл, привет.
Вообще-то не фонтан.
Я предлагаю тебе, если не боишься критики, сходить сюда
http://www.proza.ru/2012/07/09/15
Там рассказано, как можно представить своё произведение на критику. Ты даже можешь заказать, хочешь ты критику жесткую или нежную. В течение недели ты узнаешь, всё, что думают о твоём конкретном тексте. Кто-то скажет, как воспринял, как читатель, кто-то профессиональнее, кто-то даже запятые на место поставит. У тебя будет возможность от имени автора включиться в полемику.
Ты для всех будешь анонимом и твое дело открываться потом или нет. Я не выдаю имена. Это тебе не меньше любой критики на семинаре.

Евгения Шапиро   28.09.2012 10:17     Заявить о нарушении