Ирисы. Пролог. 1 часть

Посвящаю своим дорогим друзьям.
Думаю, они сами знают почему.

Пролог
Зеркало. Я ненавижу зеркала. Я ненавижу все, что может отражать мое уродливое лицо. Оно ужасно, оно отвратительно. На нем навсегда застыло безразличие. А в глазах лишь тупое смирение,  будто я не жив вовсе.
Наверное, я умер в тот день, с которого началось мое падение в пропасть. Я падал быстро, даже не успев осознать что-то. Череда событий, страшных и болезненных, пролетали мимо меня,  а потом я с громким стуком упал на острые камни. И жизнь покинула меня. Но это было какое-то внутреннее падение, смерть души, смерть разума, тело же, словно каменное изваяние, осталось нетронутым.  Почти нетронутым…
Прошло шесть лет с того злополучного дня. Шесть скучных, нудных лет прошли для меня незаметно. И каждый день я просыпался с этим ужасным чувством пустоты где-то в груди. Иногда я думал, что мое сердце вырвали из-под ребер и закопали в сырую землю. Да было ли это сердце моим? Может, я отобрал его у кого-то, кто, в отличие от меня, был достоин носить его в своей груди? Наверное, так оно и есть. И мне следовало это сердце вернуть, и я вернул, только оно было уже мертво. А я остался пуст. И тот человек так и не увидел Жизнь. Из-за меня.
Иногда, проснувшись, я был полон надежд - начать жизнь заново, возродить свою мертвую душу, сделать что-то хорошее, что-то, что оставит след, что-то, что заставит меня сказать: « Да, я действительно был, я жил, и жил не просто так».
Но, как только я скидывал с зеркала большую, покрытую пылью ткань, и смотрел на свое лицо, все радужные надежды испарялись, как испаряется вода в жару. И взгляд, живой и наполненный пару мгновений назад, вновь становился пустым и глупым.
Идеальное лицо, идеальной формы глаза с серо-голубой радужкой, идеальный нос, идеальные губы. Все до тошноты идеальное, до безупречности красивое, но раздражающее своей внутренней пустотой. И словно клеймо, словно напоминание, словно вечное проклятие – рваный шрам, протягивающийся от скулы до подбородка, но каким-то чудом не задевший губ.
С того дня, когда этот шрам изуродовал мое лицо, началось знаменитое падение…

1 часть.
Я вел разгульную жизнь. Чужие проблемы меня не заботили, с родителями я давно поссорился, и они зареклись, что больше никогда не пустят меня в свой дом. А мне только лучше. Я был востребованной моделью, каждый день телефон разрывался от звонков – со всех сторон сыпались разные перспективные предложения, мне оставалось только выбрать. В общем, денег у меня было достаточно, чтобы забыть про них. Я жил, как мне казалось, полной жизнью и мог заполучить все, что только захочу.
Работа модели не пыльная, нужно только иметь в арсенале хорошенькое личико, подтянутую фигуру и умение ненавязчиво это показать. Чувство вкуса и такта было привито мне с рождения, а способность угадывать чужие желания я развил в себе сам. Поэтому проблем с карьерой не возникло.
Почти каждую ночь я развлекался в лучших клубах города. Выпивка, музыка, красивые девушки, машины, любовь и признание – все это я получал с легкостью, стоило мне щелкнуть пальцами. Рядом со мной всегда были мои друзья – коллеги по работе. Я так увлекся мыслью о собственном превосходстве, что забыл про осторожность, забыл, что такие друзья не друзья вовсе. Они подобны змеям – выжидают момент, а потом яростно и жестоко жалят. Конечно, где-то в глубине своей сгнившей души я понимал, что доверять таким людям не стоит, но не счел нужным слушать этот правдивый голос.
Более того, мне больше нравилось слушать их лицемерную похвалу, нравилось, когда они вели между собой бессловесную битву за право быть моим «лучшим другом». Мне это так льстило, что я буквально ослеп от своего совершенства, от славы и от денег. Я взлетел слишком высоко.
В тот вечер я, напившись вдрызг, отправился домой, но по дороге захотел заскочить к другу, у которого не гостил уже около месяца. Он, кажется, на прошлой неделе звонил пару раз. Может быть, он звонил и на этой неделе тоже, но мне было наплевать. Мне просто захотелось зайти к нему, испортить ему настроение, покритиковать его ничтожную жизнь, подколоть пару раз на счет больного младшего братика и бессмысленно потраченном времени в саду с цветами.
Я знал его всю свою жизнь, но отчего-то люто ненавидел. Меня раздражала его правильность. Он всюду лез со своими словами поддержки, часами мог копаться в саду со своими цветочками, ухаживал за любимым братцем, любил его, обожал. Я ненавидел его скромность и обаяние. Он почти всегда молчал и улыбался, а его все равно все любили. Если он и говорил, то очень тихо, поэтому приходилось прислушиваться. В конце концов, я просто перестал его слушать, приходил к нему только чтобы немного сорвать на нем свою злость. Для меня он был пустым местом – бедняком, нищетой.
Но порой я вспоминал школьные годы. Я был тогда совсем другим, добрым и таким же правильным, как мой друг. Еще не испорченный ослепительным успехом и ложью, я любил своего друга, наверное, больше жизни, души в нем не чаял, заступался за него, помогал во всем. И сейчас моему другу хотелось вернуть то время, он отчаянно пытался зацепиться за меня прошлого, но тщетно. Я просто стряхивал его руки и не желал смотреть в его сторону. Но лишь маленькая, загнанная в угол привязанность к другу заставляла меня навещать его изредка. Хотя и это рано или поздно должно было сойти на нет. 
Итак, выйдя из душного клубного помещения, подальше от этой однообразной музыки, я стал искать свою машину. Идти было тяжело – ноги не слушались, голова немного шла кругом, в глазах помутнело. Захлопнув, наконец, дверь машины, я сказал своему водителю:
- Вези меня к нему…
- Вам стоит поехать домой… - возразил он.
- Я сказал – к нему!
Водитель уже завел двигатель, в окно машины постучали. Это был один из моих лучших друзей. Мальчишка со странным именем, красивый, хоть и женоподобен. Он был одним из самых лучших моделей среди нас. Но, конечно, не лучше меня.
- Ты куда? Еще очень рано! – веселым голосом прокричал он и отпил из бутылки виски.
- Мне нужно кое-куда заехать, завтра увидимся. – Ответил я.
- Куда заехать?
Он как-то странно посмотрел. Испытующе так, будто эта информация была для него жизненно необходима.
- К старому другу…
- Ааа… - протянул он. – К тому другу. Опять будет денег просить.
Его слова теперь не звучали так задорно, он будто глубоко задумался и говорил со мной на «автомате».
- Иди к остальным.
Он ушел, больше не выпив ни капли из бутылки. Какое-то неприятное чувство охватило меня. Подозрение, недоверие мальчишке. Возможно, у меня уже вошло в привычку не позволять кому-либо оскорблять своего друга.
Колеса машины зашаркали по асфальту, и мы выехали на дороги огромного мегаполиса.