Волосы

Она прислала мне золотистый пучок волос в конверте, ни записки, ни письма, просто пучок волос. Взяла и прислала. Мертвый локон блондинки. Было в этом что-то жуткое, зловеще-японское. Я не стал с ней это обсуждать. Как и не было.
Она села со мной в машину. Села и всё. "Мне по работе" - "Ничего, прокачусь, мне делать нечего". Поехали.

Вечер, мрачнее некуда. Что-то нуарное, чернее черного. Через туман, через дождь, через черноту смотрю на дорогу, которой не видно, но которая предполагается под колесами автомобиля. Открываю окно – курить, и вся эта туманная тьма протискивается через щелку стекла, вваливается внутрь прямо к нам, окутывая, урча от удовольствия с жадностью голодного накинувшись на неохваченное ранее пространство. Темнота ложится на торпеду прикрывая спидометры-тахометры. Она разъединяет нас, делает пространсво между нами плотным, густым. Рукой продираясь через кисельную густоту темноты я нащупываю ее острое колено. Молчит. Наверное боится открыв рот захлебнуться этим черным киселем. Еду на ощупь. Где-то наверху болтаются в темноте маленькие луны-фонари, держат оборону, огораживая себя по кругу световым пространством, но темнота пожирает и их, радиус окружности уменьшается превращая фонарь в беззащитную и уже побежденную точку.

Удар. Множится: чужой удар о капот, мой удар о руль, Её удар о стекло, удар внутри меня (орган об орган). Ниточки нервов пришли в движение, хаотичо передавая сигналы в мозг, спутались друг с другом, запутав окончательно главного управляющего и он отключился.
Другая, чужая, лежит в ночной густоте на асфальте. Я вижу, что ей хорошо, мягко и тепло в этой густой темноте. Темнота окутала ее, подстелив себя под нее и накрыв еще сверху. Длинные темные волосы трепыхаются от ветра, только они одни и шевелятся и темнота им не помеха, они волшебные, глаз не оторвать, любуюсь.. Крик, переходящий в визг, это Её голос, той, что со мной, той, что вышла из машины. Голос раздражает, он дисгармонирует с окружающим волшебством и спокойствием. Тени людей в формате 3-д поднявшиеся с земли обступают со всех сторон, молча, от незнания, что говорить. "Оставьте же меня с Ней, той, что лежит и развевается своими волосами!"

Сирены. Их звук с трудом пробирается к нам через густоту тьмы. Все ближе, ближе.Тени в белых халатах выныривают из мрака, присаживаются возле Нее, трогают Ее руками. "Не трогайте! вы что не видите, что ей хорошо!" Накрывают Её белоснежной тканью. Меня хотят куда-то, но я не могу оторвать взгляд от белого покрывала. Я хочу к Ней, туда, под него. Напоследок оборачиваюсь: ветер, мой соперник, оказался более ловким, он там с Ней, он играет ее волосами и нахально приоткрывает полотно, чтобы поиздеваться надо мной.
Долгие разговоры чужих людей со мной, то там, то здесь, вопросы-ответы, вопросы-ответы, схемы-рисунки, протоколы, объяснения, подписываю, подписываю. Ту, что была со мной в машине, увезли белые халаты, все такую же кричащую. Это хорошо, я бы не вынес, я хочу быть один, я хочу домой, закрыть дверь и обдумать, думать, надумать и передумать и снова по кругу. Мне надо много-много времени.

Это всего лишь сон,не верю! Главное не думать, надо забивать эту мысль миллионами других мыслей, ну если не мыслей, то хотя бы миллионами пусть и бессвязных бессмысленных слов. Можно еще петь. Хорошо бы петь.. какие песни я знаю?.. да никаких! Разве что детские .. спят услалые игрушки, книжки спят, нет, плохая идея, тут я плохо оснащен для борьбы со столь сильно навязчивой мыслью.
Я хочу спать, вот что было бы настоящим спасением! Даже если происходящее сейчас – сон, значит мне нужен сон во сне, мысль не посмеет двинуться за мной в тот другой, новый сон. Но не так то это просто заснуть. Тут и овечки бессильны.
Я хожу по кругу в комнате, а мысль -луна ходит по кругу в моей голове. Мне недостает поворотов вокруг собственной оси, а так можно на мне изучать астрономию.
Еще можно поесть и попробовать выпить чаю.. Наблюдаю, как руки наливают в чайник воду и включают его. Руки делают бутерброд с докторской колбасой. Этого не может быть! Я не виноват! Это всё темнота, неосвещенные улицы, правительство города. Ей было хорошо, я же видел, она была очень красива и спокойна, ни крови, ни каких-либо физических поломок, бледная с развевающимися темными волосами..
Всё! Я не думаю, я думаю лишь о том, как проглотить бутерброд и запить его чаем. И зачем Она хочет выбросить эту чашку! Я помню ее с детства, а ободранные края как раз говорят о времени прожитом ею, о том, что она была свидетелем всей моей жизни, она многое может порассказать про трансформацию моих вкусов и предпочтений. Она помнит периоды зеленого чая, затем кофе, она помнит мое неизменное возвращение к черному сладкому с лимоном.
В горле поставили затычку, какую ставят в ванне. Булка с колбасой не могут ее пробить и даже лимонная кислота чая не может ее растворить, рассосать.
Ну ведь этого могло и не быть! Я мог поехать другой улицей. И я не виноват, неужели Она не видела свет приближающихся фар?! должна была видеть, как же иначе? А если видела, значит сама этого хотела! Значит я совсем тут ни при чем. Дура! Ну почему ей понадобилось это делать именно при помощи меня?! Нет! я так не могу больше. Думай – думай о чем-нибудь другом! Сейчас же думай о чем-нибудь…
Руки бегают по столу, рисуя на ходу круги, линии, пристукивают пальцами, руки заняты. Теперь надо так же занять голову.
Я не встретился с клиентом. Сорвалась сделка, вот о чем надо подумать. Надо позвонить и извиниться. За что только? За то, что эта идиотка бросилась мне под колеса? Нет, это не объяснишь
Через какое-то время я нахожу себя в туалете на полу, меня долго и мучительно рвет. Это хорошо! Я сейчас понастоящему чем-то занят, голова пуста наконец-то, желудок тоже, затычка пробита изнутри. Приятная звенящая пустота.
Должны же быть какие-то способы это переживать, есть же какие-то механизмы… может лекарства. Да! Надо в аптеку и попробовать снотворное и успокоительное. Можно еще наркотики, но их надо как-то доставать, а все связи порваны и контакты утеряны. Можно еще алкоголь, но он может только сосредоточить меня на ненужной мысли. Лучший вариант все же аптека., снотворное.

Я открываю дверь – предо мной человек в форменной фуражке – протягивает конверт и удаляется. В конверте Её темные волосы. Они развеваются у меня в руках от сквозняка посланного хлопнувшей за почтальоном дверью парадной.