7, 4. Калейдоскоп событий

     Моя сестра Валентина вышла замуж за Харитонова Александра, племянника Устинова Дмитрия Фёдоровича – члена Политбюро КПСС и маршала СССР. Мать Александра была родной сестрой Д.Ф.Устинова, но судьба у неё сложилась очень неудачно, так как вышла замуж за человека пьющего и бьющего, в связи с чем, она потеряла рассудок, а затем умерла в больнице. Александр отцом был покинут и воспитывался в детском доме в моём родном городе. Затем он жил недалеко от меня у родной сестры своего отца. Валя с ним познакомилась и вышла за него замуж. Но, чем она руководствовалась!? За ней ухаживали молодые люди с высшим образованием, но она всех отвергла и вышла замуж за человека с плохим психическим наследием и с пятиклассным образованием. Прожив с Александром около года в Донецке, Валентина с мужем переехала в сельскую местность, на родину нашей матери – в Темрюк. Работала Валя дояркой в колхозе «им. Фрунзе», а её муж в этом же колхозе работал трактористом.
     Гороховый хлеб осенью 1963 года ударил меня по печени так, что я вынужден был ранней весной 1964 года уехать в Темрюк к сестре Валентине для укрепления своего здоровья. Темрюк для меня был, есть и будет всегда Темрюком, но не Старченково. Не хочу называть населённые пункты именами идолов, пусть даже и умных. Колхозом, в котором работала моя сестра, руководил герой соц. труда Янченко. По этой причине в колхозе на трудодень авансом выдавали по 80 копеек с последующей доплатой весной следующего года. Во всех остальных колхозах авансировали трудодень по 40 копеек.
     Колхозы не имели право иметь собственную строительную бригаду, не имели право покупать технику на заводах, не имели право производить собственными силами монтажные работы и т. д. Строительство в колхозах должен был производить «Межколхозстрой», а монтажные и демонтажные работы по механизмам – «Сельхозтехника». Это стоило в три раза дороже обычных капитальных затрат. Совхозы и иные предприятия покупали механизмы по коммерческой цене, как представители государственных структур, а колхозы – структуры кооперативные, поэтому они имели право купить только по рыночной цене, установленной для частных лиц. В данном случае коммунисты отнесли колхозы в разряд капиталистических образований. В коммунистическом государстве колхозы выступали в роли арендаторов государственной земли. Если совхоз, или любое иное государственное предприятие, покупал легковой автомобиль «Волга» за 1700 рублей, при её себестоимости в 625 рублей, то колхоз мог купить «Волгу» только за 10 тысяч рублей, по цене, установленной для частных лиц. На покупку техники колхоз должен был получить разрешение у высших представителей партийной власти, что само по себе являлось исключительно трудным вопросом. Герою соц. труда многое разрешалось, поэтому колхозу, где я собирался временно поработать, разрешили иметь собственную строительную бригаду и оплату на трудодень в два раза выше, чем в остальных колхозах.
     Я пришёл к председателю колхоза и попросился в строительную бригаду, о которой уже был наслышан. Пока я разговаривал с председателем колхоза, в кабинет вошёл бригадир строителей. Узнав, что я работал в шахте забойщиком, бригадир, сам в прошлом своём работавший забойщиком, согласился взять меня в свою бригаду. Организация труда в бригаде была простой и технологически выгодной. В бригаде были звенья по три человека. Звено состояло из двух каменщиков и одного подсобного рабочего. Меня взяли подсобным рабочим. Надо было успевать готовить вручную лопатой раствор, подносить его каменщикам и обеспечивать каменщиков строительным материалом.
     Наше звено за рабочий день выполняло от трёх до семи норм. Работа была тяжёлой, но молодые организмы от хорошего, экологически чистого питания и свежего воздуха только наливались силой. Об этой бригаде и о высоких физических нагрузках в бригаде прослышали люди во многих соседних сёлах, даже за пределами области, а о людях, работающих в бригаде, говорили: «Там работают быки».
     Однажды звено, в котором я работал, послали в соседнюю Запорожскую область в карьер за песком, до которого было десять километров. До обеда нас обслуживало три автомобиля, поэтому мы успевали наловить раков в степной речушке, пока автомашины были в дороге. После обеда нам отдали все автомобили, которые были в колхозе. Прохлаждаться уже не пришлось, но работа весело спорилась. Карьер находился в двух километрах от села Белоцерковка и являлся собственностью местного колхоза. Рядом с нами работал экскаватор, оборудованный на тракторе «Беларусь». Он грузил песком машины для своего колхоза. У нас возникла идея посоревноваться с экскаватором. Мы высказали свою идею экскаваторщику. Присутствующие в карьере люди заинтересовались нашим предложением. По сигналу трактор и наше звено из трёх человек начали одновременно грузить автомашины. Трактор погрузил автомобиль за пять минут, а мы лопатами – за четыре минуты. На следующий день послали работать в карьер меня одного, где я и работал, целую неделю. За час я грузил четыре автомашины грузоподъёмностью в две с половиной тонны и успевал делать перекуры.
     В строительной бригаде работал секретарь комсомольской организации колхоза. В разговоре с ним я обмолвился о том, что на Урале мне пришлось готовить праздничный концерт. Через пару дней он передал мне от заведующей сельским клубом приглашение посетить её и познакомиться с нею. Я пришёл в клуб и познакомился с Надеждой Климовной, а она попросила меня организовать к первомайскому празднику концерт. В Темрюке были: женщина-хореограф и баянист. Оба они работали в местной средней школе преподавателями истории и географии. До праздника оставалось две недели. За это время я смогу при интенсивных репетициях подготовить группу ребят и девушек, но подготовить танцевальные номера за столь короткое время невозможно было. За танцевальные номера отвечала хореограф, поэтому меня эта проблема не волновала.
     После тяжёлой работы в строительной бригаде я дома в быстром темпе приводил себя в порядок, кушал и мчался в клуб на репетиции. До одиннадцати часов вечера я занимался с ребятами своими номерами. Придумывать скетчи и готовить их к показу на сцене – самое простое и лёгкое дело в театральном искусстве, и легко воспринимаемое зрителями, поэтому у меня с этим вопросом проблем не было. С подготовкой хоровой партийной молитвы «партия – наш рулевой» проблем тоже не было, так как украинцы рождаются певцами. После этого я занимался в танцевальном коллективе танцами до часу ночи. Танцевальный коллектив был очень малым, поэтому мне пришлось волей-неволей стать танцором. Во время занятий я ничего не чувствовал, но, преодолевая двухкилометровый путь от клуба к дому, в котором жила моя сестра, я испытывал нестерпимые мучения, ибо моя правая нога, густо нашпигованная осколками из цветного металла, просила пощады. Я не ценил своё здоровье, преодолевая жизненные трудности, и в этом была своя прелесть – прелесть ощущения победителя. Победить противника приятно, а победить себя – вдвойне приятно. Вся жизнь – сплошной экзамен, который надо сдать успешно.
     Праздничный концерт удался на славу. Помимо того, что я был конферансье, у меня было несколько небольших юмористических сценок. Мне пришлось петь в хоре, танцевать в коллективе и пришлось исполнить сольный матросский танец «яблочко». Концерт без перерыва продолжался три часа. Довольны концертом были не только зрители, но и местная власть. Но у меня на душе остался неприятный осадок из-за того что я был участником абсолютно всех номеров концертной программы, что само по себе уже неприлично, ибо я постоянно своей фигурой «мозолил» глаза зрителям.  Неожиданно для меня сельсовет премировал меня за концерт, выдав мне 70 рублей. Этот финансовый бальзам снял с моей души неприятный осадок.
     Я не люблю посещать чайные, кафе, рестораны и места общественного питания. Уж если я и заходил в такие места, то, только подчиняясь необходимости, или же ради любопытства, что бывало исключительно редко. В Темрюке я однажды проходил мимо «Чайной». Неожиданно для меня какая-то посторонняя сила заставила меня войти в «Чайную». Я шёл в «Чайную» внутренне сопротивляясь, но шёл, ибо чувствовал, что это необходимость, что это продиктовано свыше. В молодые годы я ещё не всегда осознавал, что многими моими действиями руководит Провидение. Взяв кружку пива, я тянул время, присматриваясь к посетителям и прислушиваясь к разговорам. Слева от меня за соседним столом я услышал разговор молодых людей, в котором они упомянули имя моего двоюродного брата Павла Гузя. Я повернулся к молодым людям и, извинившись, сказал, что я брат Павла и хочу услышать о нём то, что мне неизвестно. Три парня были совсем молодыми людьми. Им было лет по восемнадцати. Четвёртым был молодой мужчина лет двадцати семи. Он сказал мне:
     – Моё имя, Владимир, а фамилия Демиденко. Во время войны я был в городе Сталино в концлагере вместе с Павлом Гузем.
     – Как Вы могли быть в концлагере, если Вы не старше двадцати семи лет? – не поверил я ему.
     – Я выгляжу молодо, но мне уже тридцать восемь лет. Меня с группой молодых людей собирались отправить на работы в Германию. Перед отправкой нас держали в колхозном амбаре под охраной. Ночью нас сторожил полицай, твой дядя, Фёдор Гузь. Он нам через окно сказал, что нас охраняет он один и охраняет только дверь, намекая нам на то, что крыша и задняя стена амбара его не интересует. Мы поняли его намёк и бежали из амбара через соломенную крышу со стороны задней стены. Мы разбежались по родственникам, где и прятались от немцев, но меня довольно скоро поймали и отправили в Сталино, в концлагерь. В концлагере я встретился с Павлом Гузем. Павел воевал, но попал в плен. Павел сказал, что в Сталино, на посёлке Рутченково живут две его тети, и они могут освободить нас так, чтоб мы жили легально. Павел передал записку своим родственницам, но время шло, а ответа всё не было. Поэтому мы стали рассматривать разные варианты побега, ибо спешили, из боязни, что в скором времени нас отправят в Германию. С концлагеря бежать было несложно тем, кто изъявил желание работать на предприятиях города. Мы этим и воспользовались. Нас возили на работы ежедневно. Пять парней из Темрюка, в числе которых был я и Павел Гузь, в один прекрасный день сбежали во время работ. Павел отправился к линии фронта, чтоб перебраться к своим и воевать с немцами, а я отправился к дальним родственникам. Из пяти тогда бежавших парней в живых осталось только два человека. Один из них и сидит сейчас перед Вами.
     В начале июня я покинул строительную бригаду и с одним товарищем из Мариуполя отправился в Белоцерковку на заработки. В Запорожской области колхозники зарабатывали больше чем в Донецкой области – здесь колхозникам отпускали строительные материалы и выдавали ссуды на строительство домов. В Белоцерковке колхозники интенсивно строились и туда потянулись строители в погоне за заработком. Мой товарищ был каменщиком, а мы надеялись строить дома, но домов в селе уже было понастроено много и все они стояли без крыш – не было плотников. Мы с товарищем взялись строить крыши. Первую крышу под черепицу мы построили за четыре дня. Вечером мы получили расчёт и с хозяином сидели за столом «обмывая» крышу, а у дверей стоял уже другой хозяин, чтоб забрать нас к себе. Сельчане организовали очередь, согласно которой мы должны были строить им на домах крыши.
     Первый дом был с потолком, а второй дом был без потолка. Нам пришлось улаживать балки и, по желанию хозяина, нашивать двойной потолок. Эта крыша была тяжёлой, так как надо было её крыть листовым железом. Листы железа толщиной в один миллиметр мы сшивали на земле, а затем затаскивали на крышу. Ладони рук мы порезали себе основательно.
Получив расчёт у второго хозяина, я со своим напарником Димой поехал в районный центр Куйбышево. Мой напарник решил купить себе обновку, и мы хотели отвести себе душу в парной бане. В местном магазине Дима купил себе всё, начиная от трусов и заканчивая шляпой. Затем я, и Дима со свёртком одежды, зашли в местную баню. Баня здесь хорошая. Хорошо попарившись, Дима надел обновку, после чего мы вышли в буфет. В буфете были отличные крымские вина. Мы взяли белый мускат и уселись на диван смаковать его. Смена одежды, наши довольные лица и наши позы на диване с бокалами хорошего вина, произвели на работниц бани неожиданное впечатление. Одна женщина, обращаясь к своим подругам, громко сказала:
     – Есть люди, которые не работают, катаются себе на поездах, а потом в один миг становятся богатыми и тратят деньги направо и налево.
     После распарки в бане, все порезы на моих ладонях распарились, набухли и превратились в цветы отвратительного вида. Я повернул свои ладони вверх и протянул их к женщинам:
     – Вот наши поезда.
     Увидев мои ладони, женщина стала извиняться:
     – Ах! Простите меня! Я не думала, что у вас такая тяжёлая работа. Ваше преображение и поведение ввело меня в заблуждение.
     Лето 1964 года было очень жарким. Температура воздуха в тени доходила до 38 градусов по Цельсию. В этом регионе Украины входили в контакт две климатические зоны – черноморско-днепровская и азовская, поэтому в районе Куйбышево, когда я в детстве жил в этой местности, я несколько раз наблюдал небольшие торнадо. Местные торнадо не столь разрушительные, как в США, но дома иногда разрушает. Климат постепенно меняется, и последнее «торнадо», или «рукав», как называют его местные жители, нанёсёт удар по селу Ново-Украинка возле Каменных Могил в 1966 году.
От жары я нашёл отличное средство. В кружку воды я добавлял 10 граммов белого портвейна и выпивал. После такого напитка в течение целого дня мне пить не хотелось, и я чувствовал себя отлично. Если вино в воду добавить в большем количестве, тогда результат будет отрицательным.
     Хозяева, у которых мы строили крыши на новых домах, отлично нас кормили. Однажды в обеденный перерыв хозяйка на стол подала традиционное блюдо, употребляемое в сильную жару. Это простокваша с луковицей. За столом мы сидели до пояса раздетые. Плотно покушав, я продемонстрировал хозяину танец живота. Хозяин удивлённо посмотрел на мой живот и спросил:
     – Ещё тарелку простокваши съешь?
     – Съем, – ответил я.
     – Принеси, – сказал он своей жене.
     Я осилил вторую порцию простокваши.
     – А теперь, ты сможешь сделать танец живота? – с ехидцей спросил хозяин.
     Я снова исполнил такой танец.
     – Давай, я ещё одну тарелку простокваши съем и снова сделаю танец живота, – предложил я хозяину.
     – Хватит, – отрезал хозяин.
     По вечерам мы с Димой ходили в сельский клуб на танцы. Хороший клуб, где много молодёжи родственного нам украинского менталитета, давал нам приятный активный отдых. На танцах моё внимание привлекла девичья коса. Светло-русая коса в руку толщиной опускалась до пояса. Полностью сформировавшееся девичье тело ещё не было в сексуальной эксплуатации. Оно напоминало созревший арбуз, который уже просил ножа и хотел быть разрезанным. У этой старшеклассницы было миловидное лицо с незначительными, приятными веснушками. Девушка меня заинтересовала. В девушках и женщинах меня интересует интеллект при приятной внешности. К сексу я всегда относился как к точке, восклицательному или вопросительному знаку в интересном и длинном предложении. Только в таких случаях секс мог быть наиболее приятным. Я пригласил девушку на танец, после чего танцевал с ней ещё несколько раз. Никто из парней танцевать её не приглашал. Я же не обратил на это внимания, что непростительно, ибо в этом всегда таится опасность. Ко мне подошли две девушки постарше. Моя сущность называть их девушками категорически отказывается. Маразм русской языковой информационной системы дошёл до такой степени, что девушкой могут назвать даже бабушку. Две молодые особы предупредили меня о том, что местные ребята собираются меня с Димой побить. Я сказал об этом Диме.
     – Можно было бы и не провожать девчат после танцев, но, коль нам бросили вызов, то это более забавно, нежели девчата. Пойдём провожать девчат и посмотрим, что из этого получится, – ответил Дима.
     После танцев нам предстояло пройти  два километра по тёмной сельской улице. Девушки жили по соседству с домом, на котором мы работали, поэтому нам было с ними по пути, и отказываться от сопровождения девушек было бы ещё и проявлением крайней трусости. Мы вышли из клуба вместе с девушками и неторопливо отправились в путь. Впереди нас шла группа парней, численностью около десяти человек. Вначале всё было нормально, но через двести метров нас догнали четыре парня. В руках у них были колья. Они завели разговор, явными придирками пытаясь спровоцировать ссору. Дима молча отобрал у них колья и выбросил, а затем сказал:
     – А ну, детсад, топайте отсюда и не мешайте нам.
     Ребята молча удалились и присоединились к группе парней, идущих впереди нас. Через две минуты нас догнал грузовой автомобиль с потушенными фарами – дорогу освещали только подфарники. Мы посторонились, дабы пропустить вперёд автомашину, но она притормозила и продолжала медленно ехать сзади нас. В кузове автомашины стояли парни, а мы продолжали своё путешествие с таким почётным эскортом. Увлекшись разговором, мы и не заметили, как исчезли идущие впереди парни и следовавшая за нами автомашина. С девушками у нас было приятное, интеллектуальное человеческое общение, которое этим и закончилось.
     Каждый день, закончив работу, мы с Димой уходили в чайную, где, в ожидании начала танцев в клубе, мы тянули время за стаканом ароматного белого вермута бердянского винного завода. Примерно через неделю после недоразумения с местной молодёжью, ко мне в чайной подсел молодой мужчина:
     – Ты со своим товарищем из Темрюка?
     – Да.
     – Ты меня не помнишь?
     – Нет.
     – Ты со своим товарищем грузил песок в карьере?
     – Да.
     – Вы там устроили соревнование с экскаватором, а я – экскаваторщик. Девушка, с которой ты танцевал, а затем провожал домой, встречается с молодым шофёром по фамилии Негрий. Они были в ссоре, когда ты её провожал. Когда я услышал о том, что вас хотят побить, я рассказал ребятам о том, кто вы такие и откуда. Я предложил ребятам посмотреть «концерт». Мы взяли грузовик и ехали сзади вас, но никакого концерта не увидели. Наши ребята струсили. Вероятно, они тоже узнали, кто вы такие.
     Заработав немного денег на строительстве частных домов колхозников и укрепив здоровье на свежем воздухе украинской степи и вольных хлебах, мы с Димой разъехались по своим домам.
     Я отношусь к тем людям, которые не бросаются сломя голову делать что-то новое. Прежде чем приступить к выполнению нового задания, я должен продумать метод исполнения  и все возможные варианты последующих событий. В детском возрасте я часто слышал от мамы:
     – Не учись жить у людей, которые живут одним днём и не думают о последствиях. Не поклоняйся никому и ни перед кем не склоняй свою голову. Человек сам строит свою судьбу, а «чёрные» и «белые» боги решают – какую пользу можно извлечь для себя из действий человека. Одни боги способствуют выполнению планов человека, а другие – противодействуют. По этой причине человеку не всегда удаётся получить желаемый результат. Как «чёрные», так и «белые» боги не могут диктовать свою волю духовно независимому человеку, ибо они по своей сути ниже независимого человека. Боги паразитируют в сообществах людей, которые им поклоняются, но человек может сотрудничать с любыми богами на взаимовыгодной основе. Планируя свои действия, думай о далёком будущем. Будешь так поступать – познаешь Истину.
     Уж очень часто мама твердила мне это. А ещё мама говорила:
     – Богов множество и судей множество, поэтому и религий множество, а Всевышний – един. На Земле нет религии Всевышнего, ибо такая религия осуждает господство и обогащение. Всевышний не диктатор, не властитель и не судья. Ты обо всём этом узнаешь в нужное время, если будешь правильно жить.
     Стремясь в своих действиях к какой-либо цели, человек не должен видеть эту цель как конечный пункт своей судьбы, так как это обычно уводит человека с Тропы Бессмертия. Я планировал свои действия, но мой жизненный опыт был незначительным, поэтому я получал в конечном итоге плачевные результаты. Надо получать огромное количество информации обо всех второстепенных и посторонних для тебя процессах, происходящих в человеческой среде.
     Я часто менял шахтные профессии. Вероятно, это было вызвано тем, что я пришёл в этот мир, как исследователь человеческого бытия, но о том, что я исполняю Высшее Предопределение – я тогда не знал. У меня было много шахтных профессий, которые я освоил хорошо, чем и гордился. Начальство меня за это ценило. На участке ВШТ (внутришахтного транспорта) были частые случаи, когда надо было выполнить незначительную, но срочную работу. На выполнение такой работы надо было посылать не менее пяти человек. Эту работу я выполнял в одиночку за те же два часа, но с нарушением техники безопасности, ибо работал один. Начальство меня ценило, поэтому и оплачивало мне все нормативные дни календарного месяца, несмотря на то, что работать мне приходилось довольно редко. В шахту я опускался редко, но должен был появляться в нарядной участка к началу каждой рабочей смены.       Нервотрёпка, связанная с необходимостью каждые шесть часов приходить на шахту и риск, связанный с нарушением техники безопасности при выполнении мною рабочего задания вынудили меня подать заявление об увольнении. Начальство не соглашалось с моим увольнением, поэтому уволиться мне пришлось только по решению комиссии по трудовым спорам. Подземных специальностей у меня много, но что я умею делать на поверхности земли? Я постоянно завидовал Ивану Даниловичу и глухонемому отцу Виталия Мясникова, ибо эти люди умели делать очень многое и с высоким качеством.
     Была ещё одна, очень веская, причина, по которой я решил навсегда распрощаться с подземной работой. Это дикий славянизм. Цивилизованному человеку трудно жить в среде дикого славянизма, помноженного на ещё более дикий русизм. Определение «цивилизованность» произошло от слова «цивил», определяющее патриотизм человека. Какой может быть патриотизм у славян: если одни славяне «молятся» на Москву, другие – на Вашингтон, а третьи – на Иерусалим и поклоняются всему тому, что называется «мадэ ин нэ нашэ»; если славяне «с душой нараспашку» принимают в свои объятия любого пришельца-инородца и позволяют ему хозяйничать в своей стране? Такое безграничное гостеприимство называется псовизмом, а проявление псовизма присуще только псам! Не напрасно поляки белорусов и украинцев называли «пся крэв». Это первая грань извращённого миропонимания славян, противоречащая определению «цивилизованный». Второй гранью характера славян, полностью отвергающей определение «цивилизованный народ», является неуважительное «наплевательское» отношение к моральным установкам, к инструкциям, к законам и обязанностям. Наплевательское отношение ко всем порядкам можно с иронией выразить иностранным словом «плюрализм». Слово «плюрализм» довольно близко по значению к славянскому «плевать на реализм», «плевать» на требования необходимости личной и национальной безопасности. Славяне – не нация, а образ жизни, заслуживающий восхищение гостеприимством и добродушием, но вызывающий отвращение беззащитностью. Шахтёру в США за восемь часов работы в шахте платят 80 долларов, а на Аляске – 800! А славяне могут трудиться бесплатно и ударно, не заботясь о собственной безопасности.
     В угольных шахтах используется электрооборудование, изготовленное с искрогасителями и во взрывобезопасных корпусах. На всех пусковых установках электрооборудования установлены реле утечки электроэнергии. Шахта – слишком грязное место. В шахтах даже воздух грязный и влажный. Электрооборудование в шахтах устанавливают славяне. Качество выполнения работ славянином оставляет желать лучшего. Плохое качество электрических соединений не позволяет работать электрооборудованию с использованием реле утечки. Электроэнергия уходит в горные породы, поэтому реле постоянно «выбивает» – отключает механизмы. Выход один – отключить реле утечки. Вы не сможете найти включённым в работу ни одного реле утечки в шахтах, где работают «славные» люди. По этой причине происходят 99% всех аварий в шахтах с массовой гибелью людей.
     Газ метан не имеет ни запаха, ни вкуса. Наличие и концентрация газа метана в шахтной атмосфере определяется измерительными приборами. Читатели знают о существовании углекислого газа (окиси углерода), но мало кто из людей знает о газе «закись углерода». При взрывах угольной пыли и газа метана образуется, не только окись углерода, но и закись углерода. Кровь мгновенно сворачивается при попадании закиси углерода в организм человека. Содержание 0,0016% закиси углерода в шахтной атмосфере при вдохе вызывает мгновенную смерть. Вдохнув этот газ, шатёр умирает, даже не успев прикоснуться к самоспасателю.
     Пыталось ли правительство какой-либо страны решить вопрос: «А какое количество закиси углерода в данный момент времени находится в атмосфере государства?». Закись углерода выбрасывают в атмосферу заводские трубы и вулканы. В какой-то момент времени, который довольно скоро может наступить, процентное содержание закиси углерода в атмосфере земли незаметно достигнет рубежа 0,0016% – погибнет весь животный мир на Земле – вот вам и Апокалипсис! Закись углерода растворяется в воде и оседает на дно водоёмов, а вы пытаетесь решить неразрешимый вопрос: «По какой причине происходит массовая гибель донных рыб?». Вот такая причина заставила меня навсегда отказаться от работы в шахте.
     Осенью 1964 года я поступил в областной автомобильный учебный комбинат курсантом, где стал осваивать профессию водителя автомобиля. Здесь платили стипендию, и здесь были отличные преподаватели. Механическую часть преподавали: Зиновий Борисович Масович и Ерохин. Оба преподавателя в юности работали водителями первых пожарных автомобилей в городе Юзовка. Инструктором по вождению автомобиля у меня был Тихомиров Василий Иванович. Тихомиров до работы в автоучкомбинате был личным водителем автомобиля командующего Тихоокеанским Флотом. С преподавателями мне повезло как в сказке! Огромный опыт работы на автомобилях, который передали мне эти преподаватели, позволил мне избегать аварий, проезжать там, где не могли проехать даже самые опытные водители и находить выход даже в безвыходных ситуациях. Мне – молодому водителю, завидовали опытные водители и злились.
     После экономического подъёма 57-60 гг. уровень жизни в СССР стал снижаться. Почему!? Ответ на этот вопрос даёт хрущевская денежная реформа 1961 года, в результате которой, по данным академика Капицы из Владивостока, страна в полтора раза стала богаче! Это говорит о том, что в стране функционировала теневая экономика, которая без хищений существовать не может – вот вам и причина снижения уровня жизни в стране плановой экономики. Около 30% всей денежной массы страны хранилось в тайниках. Сколько же хищников, хранивших накопленные нетрудовые доходы в матрасах, в один миг лишились своих сбережений? Количество хищников и честных тружеников, недовольных Н.С. Хрущёвым, росло.
     Русскому человеку с раннего детства глубоко в подсознание русскими сказками внедрялся информационный код «царствуй, лёжа на боку», как руководство к действию. Поэтому, каждый оболтус, дорвавшийся до власти, правдами и неправдами находил себе помощников. В армии появилась «дедовщина», у бригадиров были «прихлебатели», а управленческий аппарат на предприятиях неуклонно рос. В конторах во множестве сидели молодые изнеженные женщины, официально зачисленные в штат предприятия слесарями 6-го разряда, и иных высокооплачиваемых рабочих профессий. Появилась даже такая поговорка – «не умеешь, или не желаешь работать, тогда руководи». Бездумно «руками водить» легче, чем думать и работать. Такое «управление» отрицательно сказалось на всех сферах жизнедеятельности страны.
     Армия при высоком техническом вооружении могла быть только «угрожающим фактором». Себестоимость выпускаемой в стране продукции резко возросла, при резком падении её качества. Вместо того чтоб в механизмах пришедшие в негодность агрегаты заменять новыми, в стране построили десятки и сотни тысяч ремонтных заводов с такими же раздутыми штатами. Огромная индустрия страны стала нерентабельной, превратившись в монстра, пожирающего своего создателя. В Украине распахали все неудобные земли, засорив мелкие речушки – основной поставщик воды и фундамент экосистемы. Многие виды птиц и животных исчезли. После 1950 года в Украине не было уже дрофы, этой крупной птицы, весом до 20-ти килограммов.
     Самые-самые, умные-умные сидели в рай., гор., об., и иных «комах». Они давали указания, как надо сеять землю и как надо трахаться, хоть с женщиной, хоть с трактором. Что надо делать, когда руководители настолько тупые, что распоряжения и указания, издаваемые ими, неимоверно глупые, невыполнение которых чревато тяжкими последствиями, а «насолить» начальству и хочется, и надо, и не пострадать при этом? Ну, конечно же – перевыполнять все глупые указания! Надо перевыполнять, надо перегнуть палку так, чтоб она переломилась или, хотя бы, треснула. Тупые руководители не сообразят, что ты вредитель и наградят тебя за усердие. В России до сих пор не знают, что перевыполнить задание, так же преступно, как и не выполнить его.
     Н.С. Хрущёв не давал указаний, сколько земель, где и в каком количестве надобно засевать кукурузой. Он сказал, что надо обратить внимание на эту сельскохозяйственную культуру и увеличить её производство. Хозяин сказал Ванечке: «Стереги дверь, дабы дом не разграбили». А сам ушёл в поле. Ванечка, когда ему стало скучно, снял дверь, взвалил её себе на спину и ушёл гулять. Вся Россия – одни «ванечки», а Хрущёв – виноват.
«И не было в магазинах хлеба. И с продуктами питания было плохо. И сняли с руководящего поста «дьявола» Хрущева. И пришёл «спаситель» Брежнев. И разверзлось небо. И посыпались в магазины хлеб и иные продукты питания. И все были рады».
     Не смешно ли? Где ваш ум, люди?! Все запасы продовольствия были хрущёвскими. Они хранились на складах, но в магазины не отпускались до тех пор, пока Л.И. Брежнев не сменил Н.С. Хрущёва. Делалось это специально, дабы народ обвинил Хрущёва в нехватке продовольствия. Хрущёва сняли, а на второй день Брежнев махнул «волшебной» палочкой и появилось в магазинах продовольствие.
     Уж если народ поверил в то, что по волшебству Брежневскому появился хлеб, то мне остаётся только руками развести, поражаясь безмозглости русского быдла.
Появился не только хлеб. Появилось коммунистическое дворянство, или кумовское зверянство, для которого вся страна стала коллективным пирогом.